Элизабет тонкой змейкой скользнула в чёрную пасть Тайной комнаты. Ей было страшно: склизкие плитки пола холодили чешуйки её длинного гибкого тела, с потолка капала вода, а профессор Диггори уже исчезла из виду. Проход шёл резко вниз, но маленькую змейку это ничуть не заботило, ритмично извиваясь, она плавно стекала вниз. Просочившись сквозь завал, Элизабет очутилась в огромном зале. Он был настолько велик, что она не могла охватить его взглядом: зрение пресмыкающегося не позволяло ей чувствовать перспективу и видеть так далеко.
Оказавшись за каменной глыбой, которая скорее всего была статуей, она немного высунулась наружу: профессорша чертила на полу гигантскую пентаграмму. Мгновение — и Элизабет перетекла в свою человеческую форму. Она с любопытством огляделась, Тайная комната покорила её воображение, но никакого мёртвого василиска, о котором она столько слышала в детстве, тут не было. Наверное, о нём уже позаботились. Не пропадать же ценным ингредиентам!
Выйдя из-за статуи, она неслышно приблизилась к Дельфини Диггори. Она узнала назначение пентаграммы, раскинувшейся на полу: похоже профессорша ЗОТИ собиралась воззвать к силам своего рода. Это делалось лишь в самом крайнем случае, и только для самых энергоёмких ритуалов. Ведь если ритуал потребует слишком много магии — это ударит по всему роду. Случалось, что самые слабые члены семьи оставались после этого сквибами, а родовые поместья приходили в упадок. Дельфини происходила из рода Диггори, у них не было поместья, и представителей этого рода было, насколько она знала, всего лишь двое.
— Чтобы вы не задумали, профессор Диггори, вряд ли вам это поможет. Ваш род очень слаб.
— Тебя спросить забыла, малявка. Убирайся, пока я не пустила в тебя Аваду!
— А я, может, помочь хочу! Я давно наблюдаю за вами, вы из наших. Метки у вас не может быть по определению, но я знаю, что вы поддерживаете идеи Воландеморта.
— Что значит «из наших»? Что значит «наблюдаю»? Круцио! — закричала Дельфини, выходя из себя.
— Протего! Круцио!
— Протего! А ты неслабая девочка. Ты — одна из переродившихся. Кто же ты, мантикора тебя раздери?
— Беллатриса Лестрейндж.
— Что? Не может быть! — Диггори растеряла весь свой апломб и опустила палочку. — Докажи. Ответь на мой вопрос, если ты и вправду Беллатриса: какие у тебя были отношения с Повелителем?
— Близкие.
— Насколько близкие?
— У меня была от него дочь, — ответила Элизабет и голос её дрогнул.
— Ну, здравствуй, мама! — тихо прошептала Дельфини.
Конечно, новоявленная «мать» не сразу поверила своей «дочери», так что сначала они немного покружили по подземному залу, посылая друг в друга проклятья.
— Я назвала дочку Кэтрин! Секо! Редукто!
— Бомбарда! А моя воспитательница назвала меня Дельфи! И с фамилией Лейстрендж в волшебной Великобритании мне всё равно было не выжить! Конфринго!
Но Элизабет очень быстро выдохлась — она ещё не восстановила силы после боя в доме Реддлов. Потом они обнялись, поплакали, посетовали на злодейку судьбу, что разлучила их. Дельфини рассказала, как её воспитывала злая, выжившая из ума тётка по имени Юфимия Роули; как она училась в Дурмстранге, потом в Университете Салемских Ведьм, где её разыскал освобожденный из Азкабана Рудольфус Лестрейндж. Он-то и рассказал ей всю правду о её родителях и о новом пророчестве.
— Что за пророчество? — спросила Элизабет, мгновенно подобравшись. Слёз как ни бывало.
— Оно звучит так, — понизила Дельфини голос, а потом тихо-тихо прошептала что-то «матери» на ушко.
— Но ведь это же то, что сейчас происходит! Значит, время пришло! Но как, как нам обратить время вспять? — вскричала Элизабет.
— Вот что у меня есть, — сказала Дельфини, доставая хроноворот. — Я смогу обратить время вспять.
— Ты не сможешь! Хроноворот не слишком сильный артефакт, с его помощью можно преодолеть временной отрезок в два, максимум три часа. Но тебе, чтобы изменить историю, придётся вернуться на годы назад. Хроноворот начнёт тянуть из тебя магию, а потом и жизнь. В какой момент ты хочешь попасть?
— В ночь на Хэллоин 31 ноября 1981 года. В
ту самую ночь. Я предупрежу отца, и он не исчезнет. История пойдёт по другому пути.
— Сумасшедшая! Ты же погибнешь! И уж точно у тебя не хватит сил вернуться назад.
— Я всю жизнь к этому шла. Я хочу быть достойной своего отца, Лорда Воландеморта. Я и в Тайную комнату пришла ради знаний. Ведь именно отсюда он начал свой путь, когда в шестнадцать лет создал свой первый крестраж. Но тут ничего нет — библиотека Салазара Слизерина пуста. Ради отца я готова пожертвовать всем: и магией, и жизнью. Я не вернусь. Я знаю, что мне не хватит на это сил. Это будет путешествие в один конец.
— Я очень горжусь тобой, доченька, жаль только, что я не успела узнать тебя получше. Я надеюсь, что в той реальности, которую ты создашь,
он будет у власти. А грязнокровкам придёт конец!
— Помоги мне дочертить пентаграмму. Я расчитывала потянуть силы из оставшихся Лестрейнджей, но благодаря тебе я смогу потянуть магию ещё и из Лонгботтомов.
Элизабет судорожно вздохнула, ведь это было приговором для её бабушки и дедушки. «
Ну и ладно!» — мгновенно приняла решение она. Всё равно Алиса и Фрэнк Лонгботтом так и не пришли в себя. Она несколько раз навещала их вместе с отцом и была убеждена, что смерть предпочтительнее такой жизни.
Пока Дельфини заканчивала рисовать на полу сложный рисунок из звёзд, рун и пересекающихся кругов, Элизабет взяла один из мелков и написала текст пророчества на стене. Ей показалось, что это может быть важно, во всяком случае, так подсказывала её интуиция.
Но вот пентаграмма готова, последние объятья разомкнулись, и Элизабет, сев на колени и простирая руки к высокому сводчатому потолку Тайной комнаты, начала петь катрены, передавая дочери силу своего рода, подпитывая её. А Дельфини начала быстро крутить колёсики хроноворота, отмеряя время: минуты, часы, дни, недели, месяцы, годы.
Не сбиться! Только бы не сбиться! Наконец, она остановилась, и хроноворот, кулоном висевший у неё на шее, выпал из ослабевших пальцев. Рывок был такой мощный, что из неё вышибло дух, скрутило, сжало так, что ей казалось, что ребра вот-вот треснут, а потом она полетела куда-то вниз, чувствуя, как из неё капля по капле вытекает магия и сама жизнь.
***
А Элизабет, увидев, что Дельфини исчезла, не остановилась. Она продолжила петь, хотя её и била дрожь от холода и слабости. Она ужасно устала. Услышав шорох позади себя, она мельком обернулась и увидела, как открывается рот статуи Салазара Слизерина. А ещё она увидела гигантскую тень на полу. Это определённо была тень короля змей, василиска.
Ну, конечно, тогда, много лет назад, мальчишка Поттер не убил его, а только ранил. Но она должна была закончить катрен, иначе Дельфини могла погибнуть, не добравшись до цели. И она продолжила петь. Стало темно. Магические светильники чуть-чуть замигали, по полу прошла вибрация, сзади послышался шорох. С последним звукам древней, как сама магия, песни Элизабет почувствовала удар.
***
Напрасно Гарри Поттер метался у входа в Тайную комнату, а Джинни и Ханна плакали, заламывая руки. Напрасно Невилл Лонгботтом метал в злополучную раковину одну Бомбарду за другой. Вход не открывался. Нужен был пароль, произнесённый на парселтанге. Вскоре после битвы Рон и Гермиона признались, что уничтожили диадему Кандиды Когтевран с помощью яда василиска, украденного из кладовки директора Снейпа. В Тайной комнате они не были, и пароль, казалось, был утерян навсегда.
Наконец, Гарри догадался слить свои воспоминая о том, как он открывал Тайную комнату в думосбор. И, отрепетировав несколько раз, своё коронное «Откройся» на парселтанге, он прошипел пароль маленькой змейке под раковиной. Проход открылся, и тогда Лонгботтомы, Поттеры и небольшой отряд авроров скользнули вниз в черную дыру туннеля.
Огромный зал Тайной комнаты был пуст. И только маленькое изломанное тельце Элизабет лежало на полу. Родители с криком бросились к девочке, но было поздно: она была мертва.
И тут Джинни увидела на стене надпись:
«Когда мертвые больше не мертвы,
Когда время вспять повернётся,
Когда дети отвернутся от своих отцов,
А отцы — от детей,
Тогда Тёмный Лорд вернётся.»
— О нет! О, нет! Только не это! — прошептала она, и показала Поттеру свою находку.
Тот задумчиво посмотрел на надпись, затем на сложную пентаграмму на полу и тяжело вздохнул. Кажется, он был прав: всё ещё только начинается.
Печальная процессия вернулась обратно. Джинни и Гарри спорили до хрипоты, пытаясь решить, нужно ли раскрывать глаза общественности на опасность, которая грозила магическому миру. Джинни была убеждена, что нужно дать интервью в Пророк, и начинать готовиться к новой войне. А Поттер… А Поттер помнил, как его травили на пятом курсе, не верили, называли лжецом и сумасшедшим, тщеславным, мальчиком-который-лжёт и так далее. Может, просто подождать? Ведь не могут же маги не заметить очередную начавшуюся войну? А что толку кричать о её приближении, к чему сеять панику?
Но всё решила чета Лонгботтомов. Они не захотели списывать смерть единственного ребёнка на несчастный случай. Они дали интервью, но поскольку в той же газете сообщалось о смерти Алисы и Фрэнка, родителей Невилла, им никто не поверил. Все решили, что у них от горя немного помутился рассудок или это была вспышка послевоенного синдрома.
— Альбус! — спросил Поттер портрет директора, — Мы точно уничтожили все крестражи?
— Да, мой мальчик. Но боюсь, он может найти другой способ, чтобы вернуться, — задумчиво проговорил тот, загадочно глядя на Поттера из-под очков-половинок.
