Бывший — лучший друг

— На что ты готов ради него? Хенрик был потерян. Они были вместе с Тарьяй уже больше двух лет, но каждый день Хенрик думал о том, дал ли он своему мальчику выбор? Что, если они делают это зря, что, если все это было зря? Что, если он не дал времени Ти, чтобы он сделал свой выбор и решил сам, чего он хочет. Парень сидел в доме матери, выпуская наружу все свои переживания, которые так терзают его все эти два года. Слёзы не были чем-то постыдным, он не стеснялся говорить то, что имел на самом деле. Он мог говорить ей все, а она трепетно выслушивать каждое слово, сжимая большую ладонь в своей руке. Голос срывался на хриплые звуки, доносящиеся из уст Хенрика в особые моменты. Он не мог больше держать это в себе. Тяжесть на плечах сломила его. Сив выслушивала сына, мысленно ругая его за такие мысли. Женщина обладала тонкой внимательной натурой, которая на сто процентов была уверена в этих мальчиках. Она знала о многих их ссорах, даже маленьких, она знала. И с уверенностью могла сказать, что они достойны друг друга без сомнений. Хенрик был действительно подавлен собственными мыслями, которые каждый гребанный день поедали его изнутри. Он был так горд за своего мальчика, что тому стоило через многое пройти, чтобы принять себя и их отношения. Он был горд им за то, сколько всего Тарьяй сделал для них. И эта нежность к парню так не щадила Холма, заставляя опекать своей заботой через край. И, сколько бы Тарьяй не бурчал по этому поводу, скрывать он не станет — ему это нравится. Ему нравится все то, что для него делает его парень, самый лучший человек, по его мнению, на свете. И он старался отплатить тем же, хотя и думал, что приносит слишком мало для их счастья, балуясь заботой и вниманием со стороны Хенрика. Они были различны во мнениях, взглядах на мир и его располагающих свойствах, но, как странно, они нашли что-то такое крепкое, что их объединяет в надежные узлы. Их любовь к друг другу была такой крепкой и привязанной, как в драматических фильмах. И, черт возьми, они гордились этим! Мать бережно обвила плечи парня в надежных объятьях, перебирая рукой спадающие локоны. Его тело содрогалось в новом всхлипе, а трясущиеся руки аккуратно обвили талию женщины, прижимая ближе к себе. — Я так горжусь вами, сынок. Смотря со стороны на вас, могу с уверенностью сказать, что вы достойны друг друга. Но, милый, — Сив подняла лицо парня к себе за подбородок, смахивая большим пальцем мокрые дорожки на его лице, — я не могу поверить, что ты усомнился в Тарьяй! Вы так доверяете друг другу, и я настолько уверена, что этот мальчик так же сильно и без сомнений любит тебя, что готова поставить на это свой ресторан. Женщина улыбнулась, тихо хихикнув, а на лице парня разыгралась нежная улыбка. Он беззлобно закатил глаза, упираясь лбом в ее плечо, вздыхая. — Я доверяю ему и его чувствам. Но, мам, что если мои ухаживания и настойчивые подкаты к нему застали его врасплох? Что, если я не дал ему попросту времени на это? Все ведь произошло так быстро, и я видел, как иногда он сомневался в некоторых вещах, касаемо нас. И, блять, я устал думать об этом… Я не хочу думать о том, что испортил ему жизнь. — Во-первых: никаких ругательств в моем доме. А во-вторых: мальчик мой, прошло ваших два счастливых, порой тяжелых, года. Ты думаешь, Ти не улизнул бы за все это время, если бы он сомневался в том, о чем ты себе пудришь голову? — мать гладила его голову, обдумывая в своей голове последующие слова: —  Хенрик, дорогой, если тебе правда не дает это покоя, то стоит обсудить это с самим Тарьяй. Он умный мальчик, поймет. Такие дела разве не решаются вместе? И Хенрик понимал, как жалко и глупо выглядит, сомневаясь во всем, что между ним и Ти, но тараканы в его голове не давали покоя, твердя отвратительные слова. Эти слова заставляли усомниться в чувствах его мальчика, подумать, что Хенрик сам причина всех их ссор, касающихся их отношений. Он так глуп и наивен. И в этот момент он подумал, насколько сильно любит Тарьяй, чтобы в этом сомневаться. И они решат все, что тревожит их головы, не давая спать спокойно по ночам.

***

— Сегодня мы идем в ресторан баловать свои животики! Это, пожалуй, самая худшая вещь, испортившая весь день с совместного обеда. Мы с Леа кинули на друг друга растерянный взгляд, безмолвно понимая мысли каждого. Но, если здраво посудить, то Хенрика трудно понять. Просто, разве не глупо звать в ресторан друга, когда ты туда идешь со своей девушкой? Неприятны те моменты, когда я ощущаю среди них себя чрезвычайно лишним. И это тот самый случай, когда я буду подавлен. Жутко подавлен всем происходящим. Леа — девушка вежливая, поэтому отказать таким порывам Холма наперекор не могла. Но я видел, как ей это не совсем приятно, ведь ей тоже охота провести время вдвоем, без лишних лиц. И я понимал ее. Я не знал наверняка, что задумал Хенрик, хотя примерно понимал, что тот мог предпринять, но решил все-таки отказаться от этого ужина. Так не должно продолжаться, а если Хенрик-таки решил сделать предложение — я буду лишний. — Эээ, Хенрик? — я копался вилкой в своем обеде, так и не притронувшись к еде. — Может, вы пойдете без меня? Чего вам со мной возиться, только мешать буду. Я решил не ходить вокруг да около и сказал так, как и считал нужным. Я поднял голову к ребятам, что сидели напротив меня за столом. Леа слабо улыбнулась мне с пониманием, а Хенрик озадаченно хмурил брови. — Не говори глупостей, ты не лишний среди нас, — безмятежно проговорил Хенрик, пожимая плечами и смотря в глаза, — но, если тебе не комфортно с нами, то выбор за тобой. — Не принимай это на свой счет, ладно? Просто, вам правда стоит побыть вдвоем, я тут лишний. Подумай о своей девушке, — я посмотрел на Леа, улыбнувшись, — она явно этого хочет, мужик. Внутри меня что-то с громким треском оборвалось, но я с неколебимым видом выдвигал свою точку зрения. Ну вот она — неизбежность. Я учитывал такой ход событий, но чтоб он начался после слов Хенке о том, что он сомневается — это больно ударяло по грудной клетке. Хенрик как-то мрачно на меня посмотрел, будто бы я его предал, дернул плечами и продолжил свою трапезу. Леа взбодрилась духом, принимала больше участия в нашей совместной беседе. А я вот, наоборот, повял и огорчился в собственной безысходности. Делать было и вправду нечего. Сегодня вечером он сделает ей предложение, а там я не могу поступить, как эгоистичный кретин, откровенно заигрывающий с женихом. Какой же я отчаянный, блять. — Присоединись к нам хотя бы потом, вечером. И надень костюмчик, будем аристократично употреблять алкоголь в немыслимых количествах, — Хенрик ухмыльнулся, глядя на меня исподлобья. — Хах, это будет наша маскарадная вечеринка для троих? — я вскинул брови, сложив руки на груди, внимательно выслушивая пояснения на этот счет. Костюмы на обычную выпивку? Серьезно? — Считай, что так оно и есть, — уклончиво сказал Хенке, а на его губах образовалась широкая улыбка. Окей, чувак, ты меня заинтриговал. Я согласился на приглашение Хенрика и его условия, и все разошлись по своим номерам. За обедом мы единогласно решили прогуляться по местности, освежиться от сидения в номере. Собрав с собой рюкзак, я вышел из номера, напяливая эту чертову панаму, за которой так строго следит Хенрик. Я постучал к ним в номер, и мы пошли к лифту, готовясь к насыщенному дню под палящим солнцем.

***

Мы курили с Хенриком у моста, название которого я, конечно, не запомнил. Леа забежала в какой-то сувенирный ларек, находящийся через дорогу от этого самого моста. Мы бродили по туристическим местам города весь день, и теперь стоять на ногах было просто невыносимо. Все отдавалось пульсирующей болью в икрах, переходя на бедра и даже спину. Я накупил некоторые сладости по культуре здешних традиций (моя душонка этого просто желала), которые ощущались тяжестью за спиной в рюкзаке. Ребята должны были пойти в ресторан буквально через три часа, а потом, по их возвращению, мы проведем некоторое время у них в номере, в компании друг друга и алкоголя из наших холодильников. — К чему нам выряжаться в выходные костюмы? — я, возможно, не хотел затрагивать эту тему, но она, черт возьми, должна быть обсуждена. А если не так, я должен удостовериться в своих мыслях и наконец смириться. — Ты… Ты готов сделать ей предложение? Я был уверен, я, блять, был уверен точно, что мой голос дрогнул. Сглотнув накопившийся ком, я сделал последнюю, довольно сильную затяжку, отбросив окурок в урну. — Нет, Ти, это просто ужин. К тому же, у нас же был разговор вчера, и мои ощущения не изменились, — Хенрик перекатывал окурок меж пальцев, смотря в воду с легкой улыбкой. Он хоть и давно возмужал, приобретая суровые черты лица, но его доброта к миру до сих пор ощущалась во взгляде, манерах и в этих улыбках, которые терзали душу. Его улыбка была заразительна, бесспорно. Его глаза так чисты и безмятежны. Подача себя людям была аккуратна и вежлива, с допустимой дистанцией. Он понимающий и добрый, готовый всегда прийти на помощь, зачастую позабыв сперва позаботиться о себе. Ему важен комфорт других, важно, что они думают при совместном просмотре фильма. Ему важен каждый момент жизни, который предоставляет судьба. Он этим дорожил. Это и был Хенрик, который всем так нравится. Это и был Хенрик, в которого я так влюблен с чертовых семнадцати лет. Наверно, я эгоист, но, почувствовав явное облегчение на плечах, я позволил себе расслабиться. Возможно, мне стоит побыть упертым козлом и побороться за свои цели. Колокольчик у двери зазвенел, и из магазинчика вышла девушка. И мы, смотря друг на друга взглядом с искоркой в глазах, отправились к ней, собираясь наконец домой.