***
Кумико выписали из больницы на следующий же день. Придя в университет, девушка заметила, что каждый второй студент что-то нашептывает другому на ухо, глядя на неё. Курода вздрогнула, не совсем понимая, чем вызвана такая реакция, и что вдруг заставило, обычно тихих сокурсников, смотреть на неё, как… как… на врага? Многие глядели с сочувствием, видя, что она прихрамывает на ногу, другие же смотрели совсем недоброжелательно. Когда она зашла в аудиторию, то все голоса разом смолкли, и несколько десятков пар глаз устремились на неё. Девушка остановилась, задумчиво обводя помещение взглядом. Каждый раз, когда она смотрела кому-то в глаза, тот поспешил отворачиваться. И ей это не нравилось. – Какие-то проблемы? – презрительно скривившись, Кумико высокомерно подняла подбородок. – Ну же! Говорите! Я вас внимательно слушаю! – однако никто не спешил отвечать, предпочитая прятать телефоны в карманы и сумки. Настроение пропала окончательно, а температура в аудитории понизилась на несколько градусов ниже нуля. – Стадо баранов… – буркнула она себе под нос, поднимаясь на самый верх и приглядывая себе место. Тут одна из сокурсниц, которая сидела с самого края, выставила ногу, видимо надеясь, что Курода споткнется и упадет. К сожалению, у девушки не было привычки повторять одну и ту же ошибку дважды. К тому же, подобный трюк мог прокатить лишь при Ойкаве Тоору. Поэтому остановившись перед вытянутой ногой и спокойно глядя на улыбающееся лицо девушки, Кумико просто сделала шаг… Дикий крик боли разнесся по помещению, заставив всех обернуться. Девушка держалась за ногу, на которую Курода просто наступила, едва не сломав большеберцовую кость. Угрызения совести она не чувствовала, да и вообще её мало тревожило о чем кто подумает. Однако, обернувшись, девушка громким и отчетливым голосом произнесла: – Если вы хотите мне что-то сказать, то говорите прямо в лицо. Делать всё исподтишка это только привилегия Ойкавы. Остальные же, кто хоть раз тронет меня, будут иметь дело со мной. – Чё? Совсем храбрая стала, раз Ойкава-сан на твоей стороне? Думаешь, что теперь тебе всё можно, да? Кумико удивленно приподняла бровь, а затем мрачно произнесла: – Я не совсем понимаю, причем здесь Ойкава Тоору, но уверяю вас, что моя храбрость возрастает с каждой попыткой запугать меня. До начала лекции её не трогали да и вообще старались держаться подальше. А девушка всё продолжала ломать голову, над тем, что такого сделал местный любимец, от чего на неё все окрысились. Наконец, в самую последнюю минуту, в аудиторию вбежал запыхавшийся Райдон. Едва завидев девушку, которая радостно махнула ему, кинулся к ней, едва не сбив несколько студентов. – Ты видела? – Что видела? – прищурилась она, глядя на то, как лицо Комацу постепенно приобретает свой естественный оттенок. – Сперва успокойся. У тебя взгляд, как у маньяка. Несколько раз глубоко вздохнув, Райдон присел рядом с девушкой и достал планшет. Что-то пощелкав, парень включил видео. Качество, конечно, оставляло желать лучшего, но только слепой и глухой не мог не опознать на нем Ойкаву Тоору и Иваидзуми Хаджиме. По крайней мере по силуэтам и волейбольной форме это точно были они. Таинственный оператор сделал всё возможное, чтобы скрыть лица студентов. Казалось, что видео заснято исподтишка, и видимо анонимный оператор не желал быть раскрытым. Но в отличие от качества, звук был отчетливым. Было видно, как волейболист, держа кого-то за грудки, прижимает к стене. Иваидзуми что-то неразборчиво говорил, явно желая успокоить друга, но пару раз прерывался на то, чтобы наорать на кого-то. Видео содержало такое количество ругательств, что было зацензурено. – Смотри дальше, – буркнул Комацу, тыкая в планшет и пролистывая видео немного дальше. И вот тогда-то девушка увидела, кого держал за грудки Ойкава. Это был Курама Лен. Да-да, тот самый баскетболист, из-за которого девушка и очутилась в травматологии. – Что за дичь? – прошептала она дрогнувшим голосом. Как зачарованная, Курода не могла оторвать взгляда от того, как Ойкава, что-то крича, ударяет в челюсть беловолосого парня. Видимо уже не в первый раз. Из его рта и носа текла кровь. «Ещё раз увижу, что ты делаешь нечто подобное – убью. И это не пустая угроза», – нечеловеческим голосом рычал парень, занеся кулак для очередного удара, но был остановлен другом. «Хватит. С него достаточно!». «Нет… Не достаточно». «Ну что? Полегчало?», – насмешливо скривив окровавленные губы в улыбке, поинтересовался Лен. «Причинять ей боль имею право только я!». Кажется, он добавил ещё что-то, но на этом моменте видео оборвалось. Молча пожевав губы, девушка отдала планшет обратно. – И что ты об этом думаешь? Комацу всерьез задумался, а спустя несколько минут раздумий произнес: – Не знаю, что и сказать. Но Ойкава сегодня в универе так и не появился. – Ясно. Значит, все вокруг считают, что из-за меня? Райдон кивнул. – Полагаю, что так. По крайней мере, половина универа видела его на нашей игре. А поскольку до матча Кураму он знать не знал, вывод напрашивается сам собой. – Бесит, – фыркнула она, отворачиваясь к окну. Однако, ради любопытства, девушка все-таки зашла в Твиттер Ойкавы. @Oikava_Tooru Месть. И ничего более. 24 часа назад Усмехнувшись, Курода обновила свою запись. @Kuroda_KumiKo Благодарность. И ничего более. Минуту назад – Что делаешь? – полюбопытствовал парень, заглядывая ей через плечо. Улыбнувшись, девушка быстро заблокировала телефон и, отложив в сторону, достала плеер. – Ничего, – протянула она один наушник другу, листая свои аудиозаписи. – Вредина, – фыркнул он, обидевшись, но наушник все же надел. Лекция как лекция. Ничего особенного в ней не было. Всё те же стены, лица и даже погода. Мерзкий моросящий дождь был куда хуже, чем ливень. Даже музыка в наушниках была под настроение. Райдон и Кумико уснули, поэтому не слышали, как песни переключались одна за другой. POV Кумико. «Тебе неприятно, Михо? Ты всегда была такая недоступная, гордая, в отличие от этих шалав. Тебя так приятно, наконец, взять...» Я резко открываю глаза, отталкивая нависающего надо мной друга в сторону. Спрятав лицо на парте и с яростью сжимая кулаки да так, что ногти впиваются в ладони, оставляя кровавые месяцы, и пытаюсь успокоить рваное дыхание, незаметно утирая влажные дорожки с дрожащих сизых щек. Не дай бог ещё кто кроме Райдона увидит… – Ты опять во сне плакала. Исчезни! Прошу! – Михо?.. – Не называй меня так! – яростно шиплю, сминая в руках лекционную тетрадь. И снова от этого прозвища меня охватывает бешенство. Комацу прикусывает язык, понимая, какую ошибку допустил и поспешил исправиться: – Мико, воды дать? Вяло киваю, не отрывая лица, в знак согласия, лишь бы ненадолго остаться одной. Уйди! Пожалуйста! Парень отворачивается и принимается рыться в своем рюкзаке в поисках бутылки с водой. Прикрывая глаза, вытираю руками дорожки от слез, размазывая косметику. Райдон молча протягивает воду и влажные салфетки. Киваю и убираю растекшийся макияж. Снова этот сон… Сколько он ещё будет мучить меня? До самой моей смерти? Или дольше? Спроси мое сердце, с кем хочет оно спеться, Спроси мою душу, запреты все нарушив, Узнаешь этой ночью, С кем слиться сердце хочет... Резко выдергиваю наушники и запихиваю плеер подальше от глаз. Не до музыки сейчас. По-хорошему, вообще бы сейчас никого не видеть. Райдон молчит. Боится сказать что-то лишнее. А на языке вопрос: «Снова?». Да! Снова! И до конца жизни буду вспоминать это! Запускаю пальцы в волосы, с силой сжимая виски. Надо успокоиться. Надо… Просто ради того, чтобы вновь улыбнуться, как я привыкла это делать, сама того не желая. Постепенно начинаю успокаиваться. С глаз уходит пелена, и мир вновь начинает обретать свои цвета. Мрачные, темные, различных оттенков, но хотя бы не пустота. Вскоре начинаю слышать и звуки. Капли дождя за окном с громким шумом падали на асфальт, барабанили по крыше. Тихий, занудный голос преподавателя у доски так же прорезается в сознание. Вздохнула, чувствуя, как медленно, нехотя успокаивается колотящееся сердце. Перевожу бездумный взгляд на Райдона. В глазах беспокойство и тревога. Он искренен, поэтому улыбаюсь и ободряюще взъерошиваю его шевелюру. – Хей, что за грустная мина? Я в порядке. Лгу. А куда деваться? Всю жизнь лгу, лишь бы не сорваться на друзьях и не сказать им того, что сказала тому ублюдку… Сдохни. Сгинь. Исчезни. Но не говорю, потому что знаю, что стану ненавидеть всех в этом мире. Но пока держусь, лишь благодаря им. Просто делаю всё, что возможно, чтобы и себя не возненавидеть… – Я в порядке, Райдон. Тебе не о чем беспокоиться…Скрытность.
8 октября 2017 г. в 20:45
– Я в порядке, – устало отмахнулась Курода, понимая, что доказывать что-то уже бесполезно. Парни её не слушали, а тренер отказывался понимать. – Джун, ну то хоть им скажи!
Парень, лишь случайно посмотрев ей в глаза, понял, что попал. С одной стороны ему не хотелось лгать о том, что с Кумико всё хорошо, но с другой стороны он не мог нарушить клятву, данную подруге. К тому же, она действительно держалась молодцом. Джун прекрасно видел, да и понимал, насколько серьезна и опасна её травма, но, тем не менее, беззаботная улыбка никак не сходила её губ. Вся внешность девушки так и говорила: «Видите? Со мной всё хорошо! Не стоит волноваться». Но насколько же ей было больно в самом деле? Тендинит… Пожалуй, хуже уже и не придумаешь. Кто бы мог знать, как хотелось стонать о боли, лишь из-за одного лишнего шага? Кто бы мог предположить, что обычное взбирание по лестнице может быть настолько трудоемким и неприятным процессом? Джун отвернулся, лишь бы не видеть подругу настолько радостной. Она просто не может быть такой жизнерадостной… Просто причин не было.
Трудно было сказать, что именно сказала или сделала девушка, чтобы остаться нераскрытой. Сколько она заплатила за то, чтобы тренер не узнал правды? Сколько она еще готова губить свое здоровье ради того, чтобы обыграть своих соперников? И сколько еще она будет упорствовать, когда правда уже почти всплыла наружу?
Её товарищи по команде уже начали догадываться, но они слишком уважали её мнение и решимость, чтобы сказать что-то против. Оставалось только надеяться на то, что в ближайшем будущем она образумится.
А Кумико продолжала улыбаться как ни в чем не бывало… Казалось, что её совершенно не трогает то, что произошло на матче. Будто ей вовсе не было дела до своего падения, которое повергло всех в ужас; будто не было дела до того, что все волновались о ней и с беспокойством ждали результатов; будто не было дела до того, что она больше не сможет играть… Казалось, что это происходило не с ней, а с кем-то очень похожей на нее.
Когда, с грехом пополам, девушке удалось избавиться от настойчивой заботы своих сокомандников, она откинулась на подушки и прикрыла глаза. Лицо её тут же исказила болезненная гримаса. Джун, который стал единственным, кому она позволила остаться, встал возле койки на колени и аккуратно взял её за руку. Девушка даже не обратила внимания на то, как глаза парня заблестели от еле сдерживаемых слёз.
– Всё катится в Тартарары, – прошептала она, невесело усмехнувшись. Заметив, что друг хочет что-то сказать, Курода взмолилась: – Пожалуйста, Джун! Всего одна игра! Позволь мне играть в последний раз!
– В последний? – убито переспросил он, даже не удивившись её мольбам, к которым девушка никогда не прибегала.
Серьезно кивнув, Кумико рассказала о том, что поведал ей тренер. О том, что её могут исключить из состава команды за несоблюдения уставов игры в баскетбол.
– Почему не рассказала раньше? – сухо выдавил он.
Девушка лишь пожала плечами и отвернулась. Она и не хотела рассказывать, просто обстоятельства того требовали. Жалость ей не нужна была, просто хотелось выговориться и послушать мудрого совета. Джун, хоть и выглядел хмурым и несговорчивым, но он, как никто другой, понимал её. Под его неприступностью и ворчливым характером скрывался добрый и чуткий собеседник, каких ещё поискать.
– Расскажешь Райдону? – вдруг спросил он, а Курода удивленно округлила глаза, не понимая вопроса.
– Зачем я ему должна рассказывать? – недоуменно произнесла она, хлопая ресницами.
Настала очередь парня пожимать плечами. С Комацу девушка сдружилась со второго года средней школы, когда они попали в один класс. Он был её вторым настоящим другом, которому она могла безоговорочно доверять. Однако, Джун видел, что как бы хорошо они не ладили, девушка всё же выдерживала дистанцию на расстоянии вытянутой руки. Вроде и не далеко, но и не близко. С одной стороны он хорошо понимал её. Понимал, насколько тяжело ей доверять парням, и насколько больно вспоминать прошлое. Да и Райдон не пытался перешагнуть дальше тех отношений, какие были у них сейчас. Просто он слишком уважал её, чтобы снова раскровенить затянувшуюся рану. Хотя парни и понимали, насколько тяжело ему это дается.
Любовь, свидания и поцелуи… Всё это для «Владык гравитации» было под запретом. Когда они начали играть в баскетбол все вместе, они едва поступили в старшую школу. Курода была симпатичной, но далеко не красавицей. Но каким-то чудным образом она быстро располагала к себе людей, заставляя чувствовать себя гораздо лучше и видеть мир немного по-другому. Её беззаботная манера поведения, её обаяние и харизма… Многие парни не могли устоять перед ними. Но Райдон и Джун защищали подругу от любого парня, которому стоило только приблизиться к ней. Вскоре они доходчиво объяснили своим будущим сокомандникам то, что им весьма нежелательно приближаться к девушке с «такими» намерениями. Причины для этого были, и достаточно весомые, чтобы списать всё это на банальную ревность. После того, как была сформирована команда, парни перестали воспринимать Кумико как девушку. Чувства зарождающейся любви сменились на уважение, искреннюю симпатию и некий страх перед более сильным игроком. Единственный, кто до сих пор не изменил своего мнения – был Комацу. Всё вокруг видели, каким нежным и мягким взглядом он смотрит на девушку, когда она отворачивается, многие замечали, как аккуратно он приобнимает её за плечи и гладит по голове, когда она не в духе. Казалось, что его чувства не замечает только сама Кумико. Однако, не потому ли и держала дистанцию, что замечает? Это было не ясно. Всякие разговоры о любви моментально пресекались и сводились на нет, стоило лишь заикнуться.
Но, как уже было сказано, причин для такого отношения было предостаточно. И хорошо, что люди не видели ту другую, мрачную и темную сторону девушки, которую она умело прятала за улыбающейся маской.