***
Курода зевнула, прикрывая ладошкой рот. Время было начало двенадцатого ночи, и многие люди только-только шли с работы, иногда заглядывая в круглосуточный магазинчик, чтобы купить ночной перекус. Девушка уже чисто автоматически пробивала товар и замороженным голосом называла цену покупки. — Добро пожа… — она осеклась, увидев двух бугаев. Парни громко ржали и, казались, не совсем трезвыми. С такой ситуацией девушка сталкивалась впервые. Обычно сюда захаживали трудяги да работяги, а иногда и ночные парочки, чтобы закупиться презервативами и мятой. Но пьяные… Ещё ни разу! Не обращая на неё никакого внимания, парни, громко смеясь и матерясь через каждое слово, набрали штук пять бутылок пива и пару пачек сушеных кальмаров. — Прошу прощения, — улыбнулась Курода, чувствуя, как у неё начинается нервный тик. — Я не могу пробить вам товар. — Почему? — удивился один из них, смотря на девушку уже осмысленным взглядом. — После одиннадцати алкогольные товары не продаются, — заученной фразой отрапортовала она. — Да чё ты? Пробей и разбежимся по-хорошему, — оскалился другой, облокачиваясь на стойку кассы. Вместо ответа, девушка потянулась к телефону. — Хорошо, кальмаров пробью, но пиво — нет. Есть возражения? — возражения были, да ещё какие. — Говорю в последний раз: я не пробью вам данный товар. Если не хотите по-хорошему, то будет по-плохому, — и Кумико принялась набирать номер полицейского участка. Однако, рука одного из парней легка поверх её собственной, заставляя положить мобильник. Девушка содрогнулась от омерзения, руки его были липкими и мокрыми от пота. — А я тебя узнал, — вдруг вполне адекватным голосом сказал второй, который до этого не подавал голоса. — Курода Кумико, верно? У баскетболистки краска спала с лица, и всё тело покрылось «гусиной кожей». Этот мерзкий, тягучий голос она узнала бы из тысячи других. Задрожав всем телом и чувствуя, как на глазах наворачиваются слёзы, прошептала: — Ты?.. — на большее её не хватило. А парень расхохотался. — Прекрасный взгляд! Такой же, как и в ту ночь! Ты ведь помнишь нашу незабываемую ночь, правда, Кумихо? — Ты! — девушка зарычала, дернувшись, но бугай одним резким движением притянул её к себе. Больно ударившись животом об угол кассы, Курода захрипела. На секунду ей показалось, что из неё выбили весь дух. Но она не смогла и пошевелиться, слыша этот хриплый голос, который обволакивал её как змеиное гнездо. Ощущение того, что тебя душат змеи, было не из самых приятных. Истерия вновь начала возвращаться к первоистокам… — Чувак, чё происходит? — остался в непонятках первый, ошашело хлопая глазами. — Кумихо, не хочешь повторить наш опыт? — заискивающе прошептал он, наклоняясь к её уху. — Втроем… Задрожав всем телом, девушка кусанула его за руку. Заорав благим матом, парень выпустил её руку, и Курода упала на бок по другую сторону от стойки. Быстро взяв себя в руки, она на дрожащих руках уползла в сторону. — Ах ты, тварь! — рявкнул тот, брызжа слюной. Капли слюны долетели до лица девушки и она, взвизгнув, поспешно стерла их рукой. Зайти на эту сторону нельзя было, лишь только через комнату персонала, но и выйти она не могла, парализованная страхом. Все, кто знал о её прошлом знали, что девушка больна истерией: припадки, слёзы, крики, судороги, резкий паралич, головные боли… И самым отличительным знаком была боязнь парней. Отросшие ногти впились в ладони, оставляя кровавые полумесяцы. «Я думала, что изменилась», — мелькнула в голове мысль, когда в сознание проник издевающийся голос насильника: — Помнишь, Кумихо, как ты кричала? А как извивалась, стонала? Ты была такой шумной со своим громким голосом… А ведь я нравился тебе, я знаю это, — и парень резко перемахнул через стойку, сбив кассу с деньгами. И Курода закричала. Удар, звук битого стекла и вопль боли. В следующее мгновение от неё уже оттаскивали этого подонка, который навалился на неё всем телом. Послышался глухой удар, сопровождающийся хрустом сломанной челюсти. Девушка, всхлипывая, аккуратно поднялась по стеночке, оставляя на белой стене кровавые разводы и огляделась. Первый бугай валялся на полу, корчась от боли то ли в сломанной руке, то ли в разбитом носу. Полки с продуктами были разворошены, и многие товары пришли в негодность. Но сейчас было не до этого. Возле стойки, вжимая насильника коленом в стол и заломив руки назад, стоял Ойкава. Невольно, но девушке Кумико захотела забиться в ближайший шкаф, желательно, который имел бы металлический замок. Она видела шатена разным: веселым, игривым, раздраженным, разозленным, но таким… Таким она его ещё не видела! На лице вздулись желваки, на руках вены. Всё его тело было напряжено до предела, но самым страшным было его лицо, почерневшее от ярости. Широко распахнутые глаза, расширенные от бешенства зрачки, которые стремительно то сужались, то возвращались в нормальное состояние. Одной рукой он, казалось, без особого труда держал огроменные кулачища бугая, а второй рукой прижимал его лицо к столу. Всё лицо насильника была залито кровью, которая растекалась по белоснежной поверхности. — Ты кто, мать твою? — прохрипел насильник, сплевывая кровью. — Фанат её! — зарычал Ойкава, переметнув пальцы на его шею, намереваясь придушить. Передумал, вмазав кулаком в глаз. — Стой! — закричала девушка, хотя и не слышала своего голоса. В ушах гудело, а в глазах было темным-темно. Шатаясь, она подбрела к Тоору, ухватив его со спины. — Ты ведь его до смерти изобьешь! — На то и расчет, — процедил он, не контролируя себя от ярости. Курода сильнее прижалась к его спине, дрожа всем телом от пережитого ужаса. — Он того не стоит… О себе подумай! Если на тебя уголовное дело заведут, то твоей карьере конец! — В полицию звони! — окончательно рассвирепел он так, что следующий удар заставил насильника потерять сознание. Пнув его тело, перепрыгнул через стойку и подошел к другому бугаю, закрутив руки и тому. Из-за слез Кумико едва могла разглядеть экран телефона. Полиция, к счастью, приехала быстро и, сказав лишь, что с этим подонком они уже встречались, забрали его без лишних слов. На него уже было возбуждено уголовное дело, и хотя его папаша пытался откупиться, взяток никто не взял. Но, поскольку тогда он был несовершеннолетним, то отделался лишь штрафом в три миллиона йен и домашним арестом на два года. Сейчас было очевидно, что отвертеться у него не получится. Ведь после изнасилования, у девушки начались проблемы со здоровьем, а это уже статья.***
Когда всё закончилось, девушка, упав, разревелась в голос. Ойкава, потер разодранные кулаки, и разглядел весь тот беспорядок, что они устроили. Шутить или наезжать на неё за то, что не поблагодарила за спасение, не стал. Шатен прекрасно понимал, что если бы у него не закончилась смена, и не порвалась лямка портфеля как раз напротив магазина, всё могло бы закончиться весьма прискорбно. Едва услышав девичий крик, он без раздумий бросился туда, разбив стеклянную дверь. Найдя уцелевшую бутылку минералки, протянув её девушке. Холод немного отвлек её, и она смогла попить, икая от слёз. — Я заплачу за ущерб, — вздохнул он, погладив Куроду по взъерошенным волосам. — Копы сказали, что заедут ещё утром написать протокол. — На тебя? — Ну да… Сказали, что на избиение закроют глаза, но совсем без наказания нельзя. Так что только штрафом отделаюсь. Хозяйку магазина уже успокоили, она прибежит утром, как только начнут первые автобусы ходить, так что тебя не уволят. А снаружи дежурит полицейская машина, на всякий случай, дверь-то сломана и даже прикрыть нечем... Хорошо, что район достаточно безлюдный, так что больше ничего страшного не случится. — Хорошо. Спасибо, — тихо произнесла она, осушив бутылку до дна. — Ляг, поспи, — предложил Ойкава, видя, что Куроду по-прежнему трясет. Она была бледна, испугана и подавлена. Жутко было даже представить, что с ней будет завтра, если она не поспит и не придет на тренировку. Её баскетболисты наверняка панику поднимут и свалят, как обычно, всё на него. Девушка помотала головой, до хруста сжимая пустую бутылку в руках. Только сейчас Тоору заметил, что её ладони изодраны в крови. Шатен помрачнел, а девушка вдруг тихо произнесла: — Ногтями с перепугу. Ойкава кивнул и, откинув голову назад, привалился и прикрыл глаза. Руку саднило и жгло. Он не жалел о своем поступке, просто не хотелось завтра оправдываться перед командой за то, что он плохо принимает подачи. Кровь была не только на костяшках пальцев, но и на плечах, — несколько осколков всё же угодили ему в тело. Поморщившись, молодой человек резко выдернул самый большой осколок, который застрял в его бицепсе. Шипя от боли и досады, зажал ладонью порез, поймав себя на мысли, что каждый раз, когда он контактирует с Куродой вне университета Тохоку, то он оказывается утыканный осколками. — Снимай верхнюю одежду, — вздохнула Кумико, ставя рядом маленькую аптечку. — У тебя кровь не останавливается. Тоору спорить не стал, да и ситуация была явно неподходящей для этого. Аккуратно, не без помощи девушки он стянул с себя джинсовку и серую футболку, которую пришлось буквально отдирать от раны. Курода аккуратно отмыла кожу вокруг порезов, положив вату и обмотав бинтами. Множество мелких осколков было удалено из его тела , многие из них были не больше крупицы, но именно этим и были опасны. — Ай! — вдруг воскликнул он, дернувшись, когда девушка йодом прижгла края царапины. — Это обязательно? — Да, — шикнула она на него, аккуратно подув на ранку, чтобы жжение было не таким сильным. — Вот будет веселуха, когда мы завтра на тренировку с синяками да царапинами явимся… Только сейчас молодой человек обратил внимание, что на её запястьях было пять полос, оставленные крепкими пальцами, которые завтра нальются синевой. Волейболист усмехнулся, представляя это зрелище. — Тебе разве не надо домой? — спросила Курода, убирая остаток бинтов и ваты в аптечку. Ойкава пожал плечами. О его похождениях по женскому общежитию хотя и слагали легенды, но на деле, он бывал там всего два раза и оба раза по делам университета и группы. С девушками он предпочитал встречаться на своей территории, то бишь, дома. — Неужели ты отправишь раненого человека домой в столь поздний час? — ужаснулся он, поглядывая на разбитую дверь. Курода скептически выгнула бровь, не став напоминать о том, что он в одиночку избил двух широкоплечих бугаев, которые превосходили его не только в росте, но в числе. К тому же, с другой стороны, боязно было оставаться здесь одной до утра. — Всё равно поспать не получится, — вздохнула она, покосившись на часы, на которых было начало третьего ночи. — Не дай бог ещё что случится. — Спи, — в этот раз в голосе Ойкавы зазвенели приказные нотки. Девушка прикрыла глаза и через пару минут тихо засопела, заснув. Осторожно, чтобы не разбудить её, Тоору чуть повернулся спиной к ней, чтобы Курода облокотилась на него. Легко, точно занимался этим каждый день, парень большим пальцем вытер мокрые дорожки от слёз на её лице. Кумико поморщилась во сне, почесав нос, но так и не проснулась. А вот Ойкаве этой ночью было не до сна. Он занимался тем, что охранял разбитую дверь магазина и охранял беспокойный сон девушки, которая была мягко, заботливо закутана в его изодранную куртку.