***
Вопреки словам Куроды, Джун не пошел домой, оставшись сидеть возле её палаты. Даже когда пришли родители, когда парень задремал, Кумико всё продолжала плакать. Когда же, наконец, всё стихло, то она уже спала крепким, но беспокойным сном. — Джун, хватит, не изводи себя, — Райдон присел рядом и, слегка сжав его плечо, тряхнул. — Это моя вина… — не поднимая головы, прошептал баскетболист. — Я ведь знал о её состоянии, мог что-то сделать… — Не мог, — отрезал Комацу. — Даже тренер бы не смог. Я не говорю, что это было бы правильным вариантом… Скорее… Скорее это был вариант из серии: «Так и должно было случиться». Не сегодня, так завтра. Травма у неё старая, не леченная, так что рано или поздно, но дело бы дошло до операции. В данном случае Кумико не может винить никого, кроме себя. — Но делать этого явно не будет, — Тору приземлился по другую сторону от Джуна, потягивая из стаканчика горячий кофе. — Она расстроена ведь не из-за травмы, а из-за предстоящей игры. Даже если захочет, то даже шагу ступить не сможет от боли. Тут даже её феноменальная выдержка не спасет. — И что теперь будет? — вздохнув, Джун отобрал остатки напитка у друга, выпив его залпом. Подождал несколько секунд и скривился. — Как можно эту дрянь без сахара пить? Она больше всех нас готовилась к этим соревнованиям. Курода не переживет, если собственными глазами не увидит победу «Владык». Баскетболисты не на шутку задумались. Лицо их омрачилось, пальцы сжались в кулаки до побелевших костяшек. От этой игры зависела не только гордость, но и душевное состояние самой девушки. Если она потеряет ещё и баскетбол, кто знает, как это может сказаться на её болезни? Вернется ли истерия, ответив ей двойным эффектом? Но, быть может, это лучше, чем если она сломает себе ноги? Или она всё же сможет вернуться к своему образу жизни? Вопросов больше, чем ответов, но и ответы слишком замороченные, чтобы понять их. — Может лучше тренер с ней поговорит? — неуверенно предложил Райдон, косясь на закрытые двери палаты. — Да тренер сейчас и сам подавлен, — отмахнулся Тору. — Почти так же, как и Джун. Всё винит себя за то, что слишком помешался на сохранении отношений с женой, а за своей ученицей уследить не смог. — Ну его тоже понять можно. Жена его постоянно упрекала в том, что его нет дома и он слишком мало времени уделяет семье, а тут Кумико с травмой, о которой ещё и умолчала. Впрочем, поспорив немного, баскетболисты пришли к выводу, что разговор с тренером — это единственный вариант. И пусть положительный исход не гарантирован, но всяко лучше, чем просто сидеть без дела и страдать от неизвестности. Курода, на тот момент, успокоилась и могла уже мыслить здраво. Поэтому парни, зайдя в палату, ничуть не удивились тому, что девушка полусидит на кушетке и сосредоточенно выводит что-то на листе бумаге, в уголке которой, обведенный рамкой, был какой-то расчет. — Кумико, скажи, пожалуйста, что у тебя есть какой-то план? — взмолился Райдон, приземляясь на ближайший стул. — Есть, — сухо ответила девушка, принимаясь нервно грызть карандаш. — Вот только не уверена, что получится его осуществить. — Поясни. Вздохнув, спортсменка развернула лист к друзьям, те нахмурились, честно пытаясь разобраться во всем, что там было написано. Поняв, что расшифровка может затянуться, Курода принялась объяснять: — Есть такой вариант: полуфинал вы играете без меня, а финал со мной первую и четвертую четверти. Или вариант: третью и четвертую четверти. — Всё это ничего, но один момент… Как ты собираешься играть с больными ногами? — Заморозка мышцы, — охотно пояснила девушка. — Действует недолго, но зато быстро. Никакой боли в течение двух часов. А этого времени вполне достаточно, чтобы обыграть Хиросиму. Есть, конечно, большая вероятность того, что даже за эти двадцать минут игры мышца разорвется полностью… Но после игры я сразу же ложусь на операцию. — То есть, — нахмурился Тору. — Ты хочешь продержаться в игре всего двадцать минут, используя лишь анестезию? — Частичную анестезию, если быть точным, — поправила его Курода. — Анальгезию — полное отсутствие боли. — Ты рехнулась! — то ли восторженно, то ли осуждающе воскликнул Райдон. Девушка безразлично передернула плечами. Она прекрасно понимала последствия такого выбора, но на данный момент это был единственный разумный вариант из всех существующих. А до тех пор она останется здесь. — Кумико, скажи… — неуверенно прошептал Тору, нервно сжимая ткань майки. — Ведь всё будет хорошо? Зелено-серые глаза с легким прищуром уставились на друга, словно пытаясь прочесть его мысли. Но кроме искреннего беспокойства и едва заметной нарастающей паники они ничего не заметили. Курода вздохнула и, откинув с лица волосы, ободряюще улыбнулась, обрывая все дальнейшие вопросы. — Я обещаю. В конце концов, умирать уж точно не собираюсь, — хмыкнув, девушка вручила вице-капитану лист с планом. — Позаботься о нашей команде. Хамада вздрогнул, почувствовав, как неприятный холодок пробежал по хребту. Он, как никто другой, что именно Кумико вложила в эти слова. Перекрыла доступ к кислороду, не давая возможности сбежать или отступить. Впрочем, кто знал «Владык гравитации» знали, что в их лексиконе не было слова «сдаваться». Волейбольный зал университета Тохоку. — Отлично! Подбор! — Нишиноя, хорошо принял! Куроо-чан, Ива-чан, блок! Супер, десять минут перерыв. Волейболисты без сил опустились на пол, распластавшись по нему звездочкой и тяжело дыша. Ойкава усмехнулся уголком губ, подхватывая мяч и садясь на скамью. — Ты точно монстр какой-то, — проворчал Иваидзуми, еле перебирая ногами. — Ага, монстр выносливости, — поддакнул Тэцуро, зевая. — Самому-то не надоело? — Если бы и надоело, то я бы никогда в этом не признался, — жадно отхлебнув из бутылки, осушил её почти наполовину. Через час, сделав еще несколько кругов подбора и, сыграв друг против друга, волейболисты пошли в раздевалку. — Кстати, а где тренер? — произнес Ю, растерянно оглядываясь. — Мне казалось, что он заходил с нами… — Что? А, нет, он умчался сразу же, как только дал команду отбоя. Но, должен признать, что выглядел он несколько обеспокоенно, — сбросив полотенце с шеи, Куроо натянул на себя рубашку, шустро застегивая маленькие пуговки. — Я слышал, как он разговаривал по телефону. Кажется, с тренером баскетболистов… — задумчиво протянул Маки, не спешив переодеваться и отправляться домой. Вместо этого, он развалился на всю длину скамеек, прикрыв лицо футболкой, которую так и не смог надеть. Ойкава услышав лишь одно заветное слово, вздрогнул и, оторвав взгляд от телефона, удивленно приподнял брови. — Уверен? — Не знаю, — передернул волейболист плечами, зевая. — Но разговор явно был о том, что кто-то из спортсменов сильно травмировался. И, типа, его участие под огромным вопросом. Про инвалидность что-то упомянули… Я так и не понял… Тоору напрягся, замер, переваривая информацию. Выйдя из состояния оцепенения, переглянулся с Иваидзуми. — Ты ведь не думаешь?.. — Да не, не может этого быть, — кривая, напряженная улыбка появилась на его губах. — Определенно не может, — кивнул Хаджиме. — Точно. Не может… «Курода!», — как бы не переубеждали себя ребята, имя девушки, чья травма без сомнения внушала ужас, так и крутилось на языке каждого из них. Ойкава поспешил отвернуться, чтобы никто из присутствующих не смог увидеть всю ту боль, злость и беспокойство, отразившееся на его лице. Руки побледнели и мелко затряслись, с трудом удерживая пальцами мелкие пуговички рубашки. Раздражение росло, и молодой человек готов был сорваться. Злость на эту злосчастную рубашку, тренера, Кумихо и себя. Как бы он того не хотел, но все его чувства без труда вырвались наружу. Почему? Он и сам не знал. На плечо легла тяжелая рука друга и слегла сжала, заставив Тоору содрогнуться. — Может быть это и не она, — тихо, одними губами прошептал Ива-чан, глядя на него своими серьезными глазами. — Она, — внезапно осипшим голосом отозвался волейболист. — Уверен, что она, — сжавшаяся в кулак рука саданула по металлической дверце шкафчика. Содранная на костяшках пальцев кожа неприятно защипала. — Идиотка! — Эй, тебе лучше пойти и всё узнать самому. Впрочем, советов ему явно не требовалось. Команда волейболистов разошлась по своим домам, а Ойкава и Хаджиме пошли к кабинетам тренеров, ждать. Молчание и напряжение вокруг угнетало. Тоору весь извелся из-за переживания и из-за злости. В первую очередь, на самого себя. По сути, ему должно быть не только всё равно на состоянии подруги, но должен ещё и радоваться, что так вышло. Меньше видеть баскетболистов означало меньше стычек. А то, что их капитан оказалась в больнице, должно было подкосить их боевой настрой. Однако червячок надежды продолжал нашептывать: «А может быть?..». «Быть может, всё не так уж и плохо, а я лишь накручиваю себя?», — подумал он, но последняя надежда умерла ровно в тот момент, когда Ойкава увидел тренеров. — Тренер, я… Ну это… Курода… Как она? — Операция, — сухо отозвался тренер баскетболистов, глядя куда-то мимо парня. — И, скорее всего, инвалидность, — прошел мимо, кажется, так и не поняв, с кем говорит. Да, для него это был удар. — Инвалидность? — ошарашенно переспросил Иваидзуми, косясь на застывшего друга. — Как инвалидность? — У неё очень старая, но серьезная травма, — второй их тренер как-то растерянно потер шею, словно силясь убрать какую-то липкую, неприятную паутину. — Курода слишком запустила её. Сделай она операцию раньше, то, возможно, всё бы обошлось, а так… — махнув рукой, мужчина проследовал в кабинет, прикрыв за собой дверь. Ойкава и Хаджиме переглянулись. — А так ей грозит инвалидность. Я правильно понимаю? — холодно прошипел Тоору, отчетливо скрипнув зубами. — Не думал, что скажу это… Мне жаль её. — Нет смысла жалеть человека, который сам себе выбрал такую жизнь, — холодно отчеканил Тоору, устремив свой взгляд в сторону окна, где в скором времени должен был начаться дождь. Погода словно чувствовала перемену в его настроении. И, будто в подтверждение его словам, в небе сверкнула яркая молния.***
Капли дождя тарабанили по стеклу и подоконнику, успокаивая. Курода лежала на кушетке, не шевелясь, боясь лишний раз потревожить больное колено. Взгляд её немигающих, пугающе пустых глаз был устремлен куда-то в пустоту. Все мысли давным-давно перепутались между собой, и девушка уже просто устала их разгребать. Переметнувшийся в угол палаты взгляд похолодел, почти с ненавистью глядя на пару костылей, которые терпеливо ждали своего часа. — Курода Кумико, к вам посетитель, — раздался звонкий голос медсестры, а затем чуть тише добавил: — Прощу вас, проходите. У вас есть полчаса, затем посещение больных заканчивается. — Не беспокойтесь, мне достаточно и десяти минут. Девушка вздрогнула, резко развернувшись. Глаза опасно прищурились, брови сошлись у переносицы. Одно неловкое движение и лицо её исказила то ли гримаса боли, то ли отвращения. — Ты?! — как бы не дрожал голос, но скрыть удивление ей всё же не удалось. Вот кого-кого, а этого человека она ожидала увидеть в последнюю очередь! — Привет, лисичка.