***
- Ты уверен, что все было именно так? – ваорона ходил по комнате из угла в угол, а я уже 4-ый раз повторял историю. - Да. Я очнулся в камере. Лючия спорила со своими подчинёнными. Они хотели меня убить, она же им запрещала. - И вы ничего не обсуждали? Она не говорила с тобой? - Да, Тристан подоспел вовремя. - Но зачем ей прятать тебя В Золотом Холсте… Только чтобы показать, на что она способна? Бред какой-то. - Возможно, что так, сэр. У нее были шпионы везде. - А что Разитоф? Его исследования? - Мне ничего неизвестно, сэр. Авестус цыкнул и отошел к дальнему углу комнаты. - Подойди. Я встал со своего места и подошел к главе Канцелярии. - Двадцать тысяч, как и обещал, - он положил на маленький столик около себя увесистый кошель. - Но… - Ты нашел его. И пусть я не уточнил, что Разитоф нужен мне живым – свою часть работы ты сделал. Вот твоя плата. Я ничего не сказал, лишь взял кошель себе. - Однако с этого момента Канцелярии более не будет нести ответственность за твои действия и не сможет прийти к тебе на выручку в случае опасности. - Вы даете мне отставку? - Лишь прерываю твой контракт с Канцелярией. - Конечно. Я все понял, сэр. - Молодец, что понял. Можешь идти. И двери за мной вскоре захлопнулись. Внутри бушевала буря, и в тоже время – я был совершенно опустошен. Смерть Разитофа, что-то совершенно невероятное с Ирбис и ее «воскресшим» отцом. Чертовщина какая-то… Ступая к выходу из Шпиля, я увидел своих соратников. Всех, кроме Кальдена. Слухи распространяются быстро и сейчас все трое гудели о моей «отставке» - Какой ужасный ход. Просто выбросили тебя за порог, - протянула Амадея с нескрываемой грустью. - Однако решение мудрое. Неизвестно куда приведет нас это расследование – Канцелярию лучше исключить, - сказала Тициана. - Я тоже считаю ход гениальным. Осталось дело за маршалом – как она это обернет, - кивнул Васко. - Я скажу Фавео, что вы отстранены от расследования. Однако, он наверняка потребует продолжать слежку за вами, учитывая, как близки мы к разгадке тайны артефактов, - кивнула уже маршал. - Как хорошо, что в наших рядах честный шпион. - Лучше честный шпион, чем вероломный друг. - И мы так и не знаем – что происходит с Ирбис и куда ее унесли… - протянула Амадея с задумчивостью. Пусть все наши совместные вылазки Ирбис и была нарочито холодна к Амадее, та не теряла надежды выудить у моей подруги новые знания. Интересно, что могло вообще их связывать… - Куда ее унесли люди ее отца. До сих пор не верю, что он жив. - Что же, мне пора отправиться к главному судье. Пусть он узнает все от меня лично, - откланялась маршал и удалилась. - Вот буря-то будет, когда она узнает – что мы от нее утаили… - хихикнула Васко. - Ты знаешь об артефактах? – удивленно выдохнула Амадея. - А-ха… - вновь хихикнул Васко. - Чичеро, откуда он… Чичеро? – спросила Амадея, окончательно выдергивая меня из водоворота мыслей. - Хм? - Что-то не так? - Нет, все… - но договорить мне не дали. Несколько портьери выбежали в общий коридор явно израненные. - Помогите! – крикнул один из них. И далее в комнату ворвались несколько разъяренных фэев. Сражение с ними привело нас в один из кабинетов, где пригвожденный кольями к стулу сидел окровавленный Павлов – один из подчинённых Тристана. Стоило нам освободить бедолагу, как в центре комнаты материализовался фэй и начал с нами новое сражение. - Сп-спасибо, - выдохнул Павлов. - Как он? – ворвался в комнату и сам Тристан. - Много крови потерял, но после лечения жить будет, - кивнул я, осматривая комнату, - я проверю здесь все. Нужно понять – как это случилось. - Да, конечно, - кивнул мой друг, отводя своего подчиненного далее по коридору. - Как вообще все это понимать? – воскликнул Васко, смотря на окровавленный стул. - Они вызвали фэев с помощью крови. Кажется, не всех агентов Лючия смогла вывести тихо и незаметно. Осмотр толком ничего не дал – лишь на столе были разбросаны бумаги, припорошенные блестящим грунтом. - Упавшая звезда, - прошептал себе под нос я, когда мне в голову пришло название места с похожей землей. - Ты что-то сказал? – переспросил Васко. - Нет. Вы что-то нашли? - Пусто, - мотнула головой Амадея. - Аналогично, - кивнул и Васко. - Тогда уходим. - Теперь отправляемся в Зал песен? – спросила Амадея уже в дверях. - Я отправлюсь к Кальдену, а вы отправляйтесь отдыхать в «Астигуарий». - В тюрьме произошло что-то еще? – наконец спросила Амадея после некоторой паузы. - Что? - Ты сегодня очень молчаливый, больше обычного, - сказала Амадея. - Я просто устал. Слишком много событий. И без вести о Ирбис у меня, знаешь ли, тоже сердце не на месте, - отмахнулся я. - Вот вы где! – крикнула нам в спины Каири, едва мы вышли из комнаты. - Каири? - Вы должны это увидеть, Чичеро! – крикнула она, убегая в сторону библиотек. Иного выбора просто не оставалось. В Канашенце, в главной библиотеке нас ждала толпа верджилов, столпившаяся вокруг стола с парой колб. - Ты был прав, фэев можно создавать не только с помощью крови! Смотрите! – она капнула немного крови в одну колбу и сразу закрыла. Через мгновение там возник агрессивный мелкий фэй изогнутой уродливой формы. - Но смотри еще! – ко второй колбе она не прикасалась, но внутри также появился фэй. Спокойный, более вытянутый, смотрящий по сторонам своими глазками-бусинками. - Оно любознательно! – вырвалось у меня. - И ни капли крови! – торжественно воскликнула Каири. - Ты был прав. Туман – материал для их создания. Где туман гуще – фэй больше. Но твоей ошибкой было понимание запуска этого механизма. - Очевидно, не кровь. - Не кровь, а… «Эмоция», состояние… В нашем языке даже нет такого слова… - Шайт, - пришла ан выручку Амадея. - Да, оно! Именно ему диментикаты учились всю свою жизнь. Это как… Это даже не медитация, не воспоминания… Что-то совершенно утонченное и ускользающее. - Из разного шайт получаются разные фэи? - Верно. Из боли они получаются агрессивные, но из чего-то более уточненного и важного… - О чем ты думала? - О том, как впервые вошла сюда – как много знаний предстояло постичь. - Значит, из разных эмоций рождаются разные фэи… - Верно. Я пока не подвела сюда научную основу, но нам это лишь предстоит. - Это уже очень многое. Спасибо, Каири, - поклонившись, мы вышли из комнаты и направились к экипажу. Зал песен встретил меня привычным спокойствием и размеренностью. Мира Бас сидела с одной из песенниц, что-то обсуждая. Но мне слишком сильно нужен был ее совет, чтобы оставить их в покое. - Оставь нас. Инспетторе всегда желанный гость. Присаживайся, Чичеро. - Вы что-то сочиняли? - Да, еще рано говорить, но мы стараемся сочинить песню восьмой кантаты. - Уже? Не рано? - Рано, но если в ближайшие месяцы ничего не произойдет, то нужно быть готовыми. Уже идет последний год пятнадцатой мизуры. А песнь – хронику за последние шестьдесят лет за пару дней не сложишь. Но ты явно чем-то обеспокоен. - Как вам это удается, Мира Бас? - Ну знаешь, сначала мы выбираем самые главные события… - Я скорее об управлении, об ответственности. Жизнь всего общества зависит от того, что происходит в этом зале. Мира Бас глубоко вздохнула. - Зрение я утратила двадцать лет назад. И знаешь, чего мне больше всего не хватает, Чичеро? - Возможности увидеть штабеля красивых мужчин, бросающихся вам в ноги? Она засмеялась. - Нет. Да и какие штабеля – человек семь-восемь… Мне не хватает улыбок. За все время моего пребывания песенницей последние годы самые тяжелые. - И вы прорвались сквозь них. - Скорее проплыла мимо. Никто не может сказать в каком направлении двигаться точно. Я ломала голову: как мне вернуть яркость, как вернуть ту страсть. Страсть, утраченную вместе со зрением. - И вы нашли ответ? - Нет, ответ нашел меня сам. В виде мальчика, бежавшего от бандитов, напавших на него у самых этих дверей. - Вы бросились к нему, с маскериной на лице и запели. - Все так. Я запела, вложив в свой голос всю свою силу до последней капли. - Как в ту ночь ревело пламя! Клянусь эпохами, я все еще помню их лица. - Я подхватила мальчика и унесла прочь. А он прошептал кое-что мне на ушко. Помнишь – что? - «Спасибо. И вы такая красивая», - хохотнул я, и на сердце потеплело от воспоминаний. - Все так. Все так… И тогда я поняла, что улыбку можно не столько увидеть, сколько услышать. - Спасибо вам, Мира Бас. Было приятно вспомнить. - Но ты искал не этого? - Пока я сам не знаю, чего ищу. Но это не так важно. Я пришел за мореходом. - Да, он заходил. Такая трагедия. Разитоф Азрус, такой хороший человек был. Он часто приходил сюда в последние месяцы. - В некоторых культура за морем есть поверье, что люди сами чувствуют приближение их смертного часа. И тогда стараются в срок закончить мирские дела. Он попросил меня заключить в колокольчик песню для его брата. На самый плохой случай. И передать ему. - Мореход еще здесь? - Да, на древе своего наследия, - кивнула Мира Бас и направилась далее по своим делам. На подходе к лестнице вверх стояла Винт, она явно ждала, когда спустится Кальден. - Как он? - Поговорите с ним. Он явно будет рад, - кивнула девушка. Я нашел моряка на одном из ярусов – он слушал колокольчик. «Скрепите сердце Доверьтесь мне Я буду ждать вас на той стороне» Я услышал лишь последний отрывок, когда колокольчик опустился в свое гнездо-коробку. - Он сам это сочинил. Пришел к Мира Бас, попросил вложить в колокольчик… Неужели он знал? Кальден сам был явно разбит и был не так похож на знакомого мне морехода. - Разитоф точно не был дураком. - Тогда зачем это все? - Он считал это своим долгом. - Брат, кажется, никому не рассказывал, что он был последователем одной религии. Кажется, она называется ашаримая. Люди этой веры верят в жизнь после смерти. В мир на другой стороне. - Видимо, последняя строка именно об этом. - И как бы хотелось, чтобы это было правдой. Я взял колокольчик и к шнурку, что будет держать его ан дереве, присоединил ту маленькую фигурку из коралла, что дал мне Кальден. - Луч света в море. Источник надежды в трясине отчаяния. Думаю, он хотел бы, чтобы мы запомнили его таким. - Если брат считал своим долгом найти эти артефакты, то мы обязаны продолжить его дело. - И мы их найдем. Уже в Астигуарии мы вновь собрались всей командой, чтобы обсудить дальнейший план. - Как я и говорила, судья не спешит действовать, - сказала Тициана. - И он абсолютно прав. Зацепок-то у нас дальнейших нет, - сокрушался Васко. - А Золотой холст? – вклинилась Амадея. - Там все осмотрели вдоль и поперек – ничего, - вмешался уже я. - А что насчет работы моего брата? Там тоже ничего? - Мы все проверили. Не понятно – зачем ему создавать фэев. Мы в тупике. - Все верно. Смерть Разитофа – огромная препона на нашем пути. Он мог нам так много рассказать, но увы… - Но мы не можем сдаваться! - Удивительные перемены. Только вчера ты была холоднее льда. - Некоторые уроки усваиваются очень быстро, маршал. - Уже поздно. Считаю, всем нам стоит отправиться отдыхать, - подытожил я, вставая. Снизу послышался звук распахнувшейся двери от сильного удара. - Зачем тебя сюда понесло? - послышался мужской голос Густава Ютис. - Еще хоть одно слово, и я вырежу тебе язык, ясно?! – слышался уже голос самой Ирбис, сочившийся раздражением и злостью. Они стояли в входном проеме. Он, одетый в полу доспех, а она - уже не в своей форме, а в подобии платья песенниц, но более струящемся. - Хвала волнам, Ирбис! – первым очнулся Кальден, двинувшийся ей навстречу. Ирбис посмотрела на него, но взгляд ее был холодным и колючим. - Доброго вечера всем. Я к вам позже подойду, когда… Если я успокоюсь. И не смей за мной идти! – крикнула она вновь на отца и вихрем поднялась наверх по лестнице, перепрыгивая несколько ступеней за раз. Все мы выглядели ошарашенными. Она хлопнула дверью и явно начала что-то искать в нашей комнате. - Ирбис, тебе нужна помощь? – спросили мы с Кальденом. - Нет-нет… Это неправда! Нет! – крик ее потихоньку перешел на плачь. Она вышла к нам, держа в руках книгу, с страниц которой стекала кровь, хотя руки девушки не казались израненными. Она несколько мгновений блуждала по страницам глазами, пролистывая всю книгу. Она было отбросила книгу, но словно опомнилась и лишь оставила страницу открытой, заложив пальцем. - Скажи, что это неправда. Что Бре-Аг мне, черт возьми, приснился! – сказала она сквозь слезы, смотря на своего родителя. Густав Ютис – Мастер маскерин, повелитель красок, самый знаменитый мастер Канцелярии и, считавшийся ныне погибшим отец Ирбис, стоял перед нами все так же непоколебимо и прямо, словно сотворенный из камня. - Какую из истин ты сейчас оспариваешь? – спросил он свою дочь, - То, что я врал тебе с твоего рождения? Что запечатал твои силы? Что соврал о своей смерти? Или что ты теперь нечто иное, чем просто Ирбис Ютис – девочка, тонувшая в вуали своей печали? - Тогда что я такое?! Что я за существо, которое даже сдохнуть достойно не может?! - Сдохнуть в холодной камере со своим любовником? Это для тебя достойная смерть? Тогда я зря тратил годы на твое воспитание, - с досадой произнес мужчина и отвернулся. И если мы с Кальденом чуть не поперхнулись воздухом, Ирбис уже сорвалась и швырнула в отца книгой. И сила этого броска явно была больше, чем у простого человека или даже масочника. - Не смей так говорить о Разитофе! Ты слышишь?! Не смей даже рот открывать на него или Чичеро! Или любого человека, который мне дорог! – кричала она, швыряя самые разные вещи. Книги, вазы, все что было под рукой, пока Кальден не подхватил ее над полом, удерживая руками. - Успокойся! – рыкнул мариход, его сил едва ли хватало, чтобы сдержать Ирбис. На подмогу ему подоспели, и мы с Васко. - Тише, Ирбис, успокойся, прошу тебя, - шипел я сквозь усилие - Когда это закончится, ты будешь изгнан! Как я считала тебя убитым, так для меня ты и будешь мертвым изгнанником! Аэ вие товра*! – крикнула она. И снаружи послышался удар грома. Густав осел на землю, словно сраженный какой-то силой. - Нет-нет! Ирбис, пожалуйста, отмени наречение, пожалуйста! Брат! – из неоткуда появилась неизвестная мне девушка, очень похожая на обоих Ютисов, хотя волосы ее были и светлого пшеничного цвета. Она опустилась рядом с мужчиной, что-то лепеча явно на диментике. Рядом с ней стоял мужчина в доспехе, держа девушку за плечи. Взгляд Ирбис бегал от отца к девушке и обратно. - За себя побеспокойся, предательница. Ватар адэ**! – Ирбис щелкнула пальцами, произошло нечто невероятное. Девушка и мужчина развеялись туманом и на полу около Густава лежала маскерина. Та самая, которую носила Ирбис. В комнате повисла гробовая тишина, лишь Ирбис глубоко дышала, стараясь прекратить истерику. - Отпустите меня, пожалуйста, - попросила она тонким слабым голосом. И мы ее опустили, лишь я остался рядом, поддерживая ее. - Я вернусь за тобой ночью. Нам еще многое надо сделать для твоего полноправного наречения, - как ни в чем небывало бросил Густав, подхватил маскерину с досадой на нее посмотрел и вышел, держась за сердце. - Это был тот, кто я думаю? – удивленно спросила Тициана. - Это что, люди стали маскериной?! – удивленно выдохнула Амаддея. - Мой отец, во плоти, будь он проклят, - бросила Ирбис отпуская мои руку. Она вышла столь же быстро, как и ворвалась внутрь. Амадея подняла с пола скинутую книгу. Прочитала одну из страниц и вновь охнула. - Что там? – спросил Васко, не менее удивленный, как и все мы. - Тут на диментике. На более сложной, чем я знаю, но общий смысл такой: «Кровь от крови моей, плоть от плоти моей… Возрадуемся же мы… Пробуждению новой императрицы, Ири-э-бис, Укротительнице Бури… Пусть годы твои не кончаются… Пусть народ твой следует по стопам твоим… Пусть силы твои не иссякают солнцами и лунами… Правь диментикатами так, чтобы мир вновь познал их величие.»***
Я сидела в мастерской близнецов в пристройке у Астиргуария. Язык словно к небу прилип, а глаза уже болели от слез. Да и голова болела от нахлынувшего. Чичеро вышел ко мне через где-то полчаса, видимо, успокаивая остальных. - Я должен спросить это чисто для галочки. Ты точно Ирбис Ютис, которую я знаю? – спросил он, подсаживаясь. - Точно, - она вымученно улыбнулась, смотря в огонь остывающей печи. - У меня сейчас миллион и один вопрос. Но хорошо. Где у нас с Ютис было самое первое памятное место? - Чердак старой уже не использовавшийся церкви. Тогда мы отмечали твое повышение в рядах портьери. Ты купил недорогого вина, сыра и лучшего хлеба в лавке на углу у Шпиля. На том чердаке на мягком пледе ты сделал меня женщиной. А затем, завернутые в тот теплый плед, мы встречали рассвет через красивейшее витражное окно, - с некоторым смущением пролепетала я. И сердце моё вновь забилось чуть быстрее, вспоминая ту ночь. - Теперь я точно уверен, - он повернулся ко мне и аккуратно обнял, уткнувшись носом мне в шею, - Я так рад, что с тобой все хорошо. Места себе не находил после того случая в Сите. Словно я тебя окончательно потерял, и ты никогда больше не вернёшься. - Я буду здесь, всегда рядом с тобой, пока ты меня не прогонишь, - тихонько ответила я, обнимая его в ответ. Еще чуть позже мы поцеловались. Быстро, но пылко, как и полагалось после тяжелой разлуки. - Что тогда случилось в катакомбах? Я видел тебя… Твое тело… Голова кругом. - Я действительно умерла, там, рядом с Разитофом. Но потом Бре-Аг выдернул меня из колеса жизни и вернул обратно, - сказала с некоторой сухостью. Словно кто-то вложил эти слова в мои уста. Чичеро тяжело вздохнул, доставая из поленницы длинную тонкую палку. - Ты хочешь спросить о словах Августа? - Августа? – удивленно спросил мой возлюбленный. - Моего отца на самом деле зовут Август. Когда он очнулся в этом времени, в совершенно незнакомом месте, он взял себе новое имя и придумал фамилию. Так он стал Густавом Ютис. - Ты вызываешь у меня в голове еще больше вопросов, любимая, - произнес Чичеро, погладив меня по спине. - Но ты хотел услышать не эту часть, верно? - Отчасти. И если это тебя обидит – не отвечай. Мои 5 лет без тебя прошли довольно однообразно. Я лишь пил, заглушая тоску и горе, а потом просто слонялся и старался работать над собой. Но у тебя… У тебя здесь прошло столько событий, - Чичеро взял меня за руки и аккуратно погладил, затем прижимая мои костяшки к своим губам. - Разитоф очень помогал мне. У меня же никого не осталось из родных. Мои милый Икарио погиб. А я беременная, без крова над головой, ютилась у Лаборес, на работе – где могла. И если Лаборес принимали меня без единого вопроса, ведь глава гильдии был другом моего отца, то на работе возникали вопросы, косые взгляды и перешептывания. Я и так была в замешательстве, и это все действовало мне на нервы, - я замолчала и вздохнула, стараясь не позволить слезам вновь пролиться. Чичеро лишь гладил мои руки, внимательно слушая. Лицо его приняло скорбное выражение. - Разитоф… Поскольку он тоже нередко задерживался и спал в Канцелярии, с готовностью предложил мне ту постель, которая у него была в кабинете. Возможно ты видел там одеяло, которое раньше было у нас дома. Время шло… Беременность была довольно тяжелой и Разитоф помогал мне оплачивать обследования и счета. Пусть синие и милосердны, но они все равно просили минимальную цену, чтобы не работать впроголодь. Львиная доля моей зарплаты шла на погашение долга. Авестус не придумал ничего умнее, чем загнать меня в долговую кабалу. И Разитоф помогал. И когда… Когда я потеряла нашего мальчика… - тут я слезы сдержать не смогла - Когда я оказалась в «Парусном сердце», Разитоф приходил каждый день до работы и вечером после. Он разговаривал со мной, старался успокоить, чтобы я в себе не замкнулась окончательно. Постепенно я вернулась к «привычному укладу», стараясь не показывать всем, как тяжело мне давался подъем по этим чертовым лестницам, как больно мне было находиться на улицах города. И Разитоф все равно был рядом. А потом… Где-то года два назад, когда мы обшаривали очередные руины, он… Он сделал мне предложение. Чичеро удивленно выдохнул. - И если бы я не вернулся… - Нет, - я перехватила его руку, смотря ему в глаза - Я… Из-за того, что ребенок погиб на позднем сроке, я не могла больше иметь детей. Я была талиосом по року судьбы, а у него тогда было все впереди, понимаешь? В их семье оставить наследие в привычном смысле мог только сам Разитоф, ему была ни к чему жена, которая не могла ему это наследие дать. Я дала себе обет: либо с тобой, либо навеки одна. Даже если в изгнании ты и обзавелся бы семьей, я бы все равно не узнала. И жила бы дальше, храня тебя в своем сердце. Возможно, усыновила бы кого-то из ребятишек Кальдена. Но никогда и ни с кем я не делила ложе, когда мы были в разлуке. - Ирбис, моя любимая Ирбис, - прошептал Чичеро и вновь поцеловал меня, чтобы затем расцеловать мне руки, - Как горько мне это слышать. Что наш ребенок погиб, что ты обрекла себя на одиночество, пока я заливал горе, как дурак. Прости, что не был рядом, когда особенно был тебе нужен. Сейчас я могу тебе как-то помочь? «Императрица» или нет, ты все еще моя любимая и дорогая Ирбис. - Просто будь рядом, Чичеро. Сейчас мне впору помогать тебе, - лишь кивнула я, беря его руку в свою и тоже целуя. - У меня есть лишь еще один вопрос. Почему ты так враждебна к Амадее? Даже с Лисандрой, кажется, вы оставались в нейтралитете. Каждый раз, когда Амадея к тебе обращалась ты либо игнорировала ее, либо сухо отсекала любые расспросы. Мне просто нужно знать, чтобы в нашей команде не было сильных разногласий. Я невольно отпрянула. - Ирбис? Я расстроил тебя? - Немного, - кивнула я в знак согласия, - Я расскажу тебе позже, мне много о чем нужно подумать. Идем спать, хочу немного отдохнуть до возвращения отца. И тебе стоит отдохнуть, вся эта кутерьма явно тебя изматывает. Стоило нам с Чичеро встать, как сзади, словно из ниоткуда, появились близнецы Твоты с заплаканными лицами. - М-миледи, вы вернули-ись! – протянул Рикардо, вытирая слезы, Алена же старательно храбрилась, хоть глаза тоже были на мокром месте. - Да, простите, что заставила понервничать или опечалила. Вы выполнили задание, которое я вам давала? - Д-да, мы все сделали, - ребята бросились к пристройке у конюшни доставать свои поделки. - Иди спать, я задержусь с ребятами на какое-то время. - Хорошо, - кивнул Чичеро, легонько поцеловав меня в губы, - Отдохни перед приходом твоего отца. Ты тоже очень устала за все это время. И пусть слава Чичеро были теплы и разжигали вновь огонек любви, я видела, что мысли его были где-то далеко. Но близнецы отвлекли меня от тяжких мыслей любимым делом. * - Слово мое - закон ** - Безмолвие