+++
Выйдя из университета, Тайлер поймал себя на том, что ему жутко хотелось с кем-нибудь поговорить. Слишком много произошло за последние несколько дней, и если он в скором времени не выплеснет всё, что творилось у него на душе, то натворит делов. Опять завяжет драку, или не дай бог, угодит в тюрьму за безделицу. Он достал телефон и открыл список контактов. Первым, конечно, значился Джош, и Тайлер закусил губу, размышляя. Джош улетает, они расстались, они опять расстались, и Тайлера успокаивало только то, что на этот раз это произошло не по его вине, а по вине Джоша, но легче от этого не становилось. На секунду палец Тайлера замер над именем и цифрами, которые он знал наизусть: позвонить, услышать его голос, узнать, как дела, когда он улетает? Они могли бы остаться друзьями. Переписываться время от времени. Дохлый номер. Тайлер покачал головой. Сейчас он пойдёт домой и как следует проспится. Послезавтра у него утренняя смена с Брендоном. С ним-то он и поговорит. А Джошу позвонит позже. А ещё лучше — напишет. Пожелает счастливого пути. И хорошей жизни в Калифорнии.+++
Сотый раз за ночь Тайлер посмотрел на часы: полночь, полвторого, полтретьего. Он лежал без сна с тех пор, как улёгся в кровать. Он слушал музыку на всю громкость, чтобы заглушить грызущие его мысли, ибо всё, о чём он мог думать, был Джош. Что он сейчас один, в своей комнате, так далеко от него, возможно уже спит, или собирает вещи, или думает о нём, так же как он сейчас думает о Джоше. Тайлер проверил фейсбук, и приложение показало, что последний раз Джош был онлайн семь часов назад. Значит, писать ему сюда бессмысленно. Ведомый минутной решимостью, он открыл смски, чтобы написать Джошу новую, но увидев последнюю переписку, был застигнут врасплох эмоциями, которые обрушились на него из-за одного-единственного смайлика с поцелуйчиком. Боже, это так нечестно, несправедливо, что они расстались подобным образом. Всё было хорошо, они так мило переписывались, засыпали вместе, Джош целовал его. Он постоянно целовал его. Почему он решил уехать, обменять его здесь на иллюзорную жизнь там? Тайлеру хотелось позвонить ему среди ночи, наорать, что он идиот, и не имеет права так обращаться с ним, не имеет права делать ему так больно. Он этого не заслужил. «Я тебя ненавижу», — набрал он и тут же стёр. «Почему ты не хочешь остаться?» — Тайлер аккуратно подбирал каждую букву, и потом также аккуратно удалял. «Чтоб ты был счастлив, придурок!» — слишком злобно. «Прости, я вспылил, давай останемся друзьями?» — о нет, плохая идея. «Надеюсь, ты найдёшь все невидимые звёзды в своей вонючей Калифорнии» — ужасное сочетание слов, потёр нос Тайлер. «Когда ты улетаешь?» — палец привычно соскользнул на стрелочку, отправляющую сообщение, и три слова отметились «доставлено», а через три секунды «прочитано». Тайлер закрыл ладонью открывшийся от неожиданности рот. Твою мать, что он сделал? Он что, собственные руки контролировать не может? Он выключил экран и, досчитав до десяти, включил снова. В округлом прямоугольнике светилось: 2 сентября, рейс в 13:40, из Джон Гленн*. Придёшь провожать? и смайлик. Смайлик! Получается, Тайлер здесь страдает, а он ему смайлики шлёт? Вот говнюк. Он схватил телефон и быстро набрал ответ: «Нет, прости, буду работать. Желаю тебе всех благ!» — отлично, чем официальнее, тем лучше. «Люблю тебя» — ответил Джош меньше, чем через минуту, и Тайлер зарылся лицом в подушку, чтобы остановить разъедающие глаза слёзы.+++
Брендон пританцовывал всё время, пока они работали, и Тайлер старался не показывать виду, как его раздражала эта счастливая физиономия. Тот постоянно напевал себе под нос, крутил задницей и приглашал Тайлера присоединиться. Когда смена закончилась, они вышли из кинотеатра, и Брендон напустил на себя серьёзный вид: — Хэй, как у тебя дела? — он остановился посреди дороги и закурил. — Ты сегодня какой-то притихший. Всё в порядке? — Да, — Тайлер кивнул на тлеющею сигарету. — Дай-ка мне одну. — Оу, — щурясь от едкого дыма, он протянул Тайлеру открытую пачку, — я думал, ты бросил. — Снова начал, — равнодушно отозвался Тайлер. — Понятно, — он помолчал. — Как Джош? — Мы расстались, — эти два слова поцарапали ему горло. — Чего? — Брендон кашлянул. — Почему? — Он улетает в Лос-Анджелес. — Когда? — Второго сентября, — Тайлер посмотрел под ноги, — через три дня. — Печально, — они неспешно шагали вдоль улицы. — Он хороший парень, почему ты не поедешь с ним? — Мне и здесь прекрасно живётся, — он глубоко затянулся. — Прекрасно? — брови Брендона изогнулись в две крутые дуги. — Без обид, друг, но такая жизнь далека от прекрасной. — О чём ты? — не понял Тайлер. — Посмотри на себя, ты самый умный человек, которого я знаю, и ты зарабатываешь тем, что убираешь дерьмо в кинотеатре. Это немного, — он повертел растопыренными пальцами, — странно, не находишь? Я бы на твоём месте, давно всё здесь бросил и отправился с Джошем в Лос-Анджелес. — Я не могу, — слабо возразил Тайлер, чувствуя себя глупо. — Я до сих пор под присмотром суда и Патрика. — А что говорит профессор? Когда закончатся уроки математики? — участливо спросил Брендон. — Они же закончатся когда-нибудь? — Да, мне нужно устроиться на работу по его рекомендации до конца месяца, и тогда меня отпустят с миром. — И чего ты ждёшь? — в голосе Брендона послышался укор, и Тайлер оторопел: теперь ещё и Брендон учит его жизни? Дожили. — Ты хочешь сказать, что этот Патрик не может организовать тебе работу в той же Калифорнии? Он вроде как какая-то важная шишка в своих кругах? — Да, наверное, я не знаю, не спрашивал, — если минуту назад Тайлер чувствовал себя глупо, то сейчас он был готов сгореть от стыда, но продолжал нести давно заученную чушь. — Я не хочу никуда лететь, мне нравится жить здесь, тусить с друзьями, ненапряжно работать… — Ты себя слышишь вообще? — Брендон заглянул ему в лицо и потрогал лоб. — Слышу! — неожиданно громко вырвалось у Тайлера. — Какая разница где жить, кем работать! — ого, вышло не так равнодушно, как он рассчитывал: Брендон удивлённо заморгал от столь бурной реакции. — Ух ты, и правда, — он сделал несколько коротких затяжек, затушил окурок о грязную стену и повернулся к нему. — Вот, что я тебе скажу, Тайлер, мать твою, Джозеф, ты хороший человек, мой лучший друг и всё такое, но если до конца месяца ничего не изменится, то я самолично тебя отпинаю, окей? — Брендон говорил серьёзно, слишком серьёзно для него. — Тебе выпал шанс на миллион, а ты предпочитаешь отпустить его на ветер? Я не позволю тебе этого сделать, просто не позволю, это глупо. Ладно я, со мной всё понятно, но ты, — он помотал головой. — Ты заслуживаешь гораздо большего, чем всё это, — он указал большим пальцем за собой. — Меня поражает, что до тебя это не доходит. Он замолчал, и Тайлер не находил слов для ответа. Что получается, Брендон знает, что лучше для него? Тайлер не мог сказать, что мнение друзей когда-либо влияло на его собственное, но что-то в интонации Брендона, в том, как он говорил, убеждало Тайлера, что он прав. Но что ему делать? Бежать к Джошу, броситься в ноги и умолять простить? Или сначала пойти на поклон к Патрику, чтобы договориться о любой работе, только в Лос-Анджелесе? И что он скажет? Его мутило от мысли, что придётся признаваться в слабостях, перешагивать через принципы, унижаться, просить прощения за то, о чём он не жалеет. Какой же он гордый, заносчивый и трусливый мудак. Джош прав, всегда был прав. Тайлер не знал, как это опровергнуть. Ему проще остаться здесь, в зоне комфорта, с тупой работой и еженедельными походами по барам. Есть угроза, что в своей упёртости он потеряет ещё и Брендона, ну и хрен с ним тогда. У него никогда не было много друзей, почему сейчас он должен за них цепляться? Найдёт новых. И подружку тоже найдёт. У него, кстати, до сих пор остался номер той блондиночки, как её там? Дженна? Отлично, вот ей он завтра и позвонит. Сходит на собеседование и подпишет контракт, не вдаваясь в подробности. Все тогда будут счастливы. И он тоже. Боже, когда прекратится этот бесконечный круговорот противоречий, потока размышлений, скачущих от одной крайности в другую. Тайлер был готов выплюнуть внутренности, курить сигарету за сигаретой, пока у него не закружится голова, и он не будет чувствовать ничего, кроме блаженного онемения во всём теле. А если повезёт, то и его чувствовать не будет. — Давай выпьем, — с ложной бодростью предложил он. — Есть здесь поблизости хороший бар? — Есть, — Брендон посмотрел на него долгим взглядом и, помедлив секунду, обнял за плечи одной рукой. — Я обещал Райану, что не буду пить без него, но сегодня я сделаю исключение. Бар назывался «Войс». Внутри всё светилось разноцветными неоновыми огнями, в углу стояло два стола для бильярда и, увидев небольшую сцену и худенькую девушку у микрофона, Тайлер понял, что это караоке. Неплохо. Когда-то он слышал, что музыка лечит душевные раны. Сегодня он это проверит. Брендон не стал брать пиво, а начал с шотов: в меню их было такое разнообразие, и продавались они в наборах по четыре штуки — очень удобно. Они взяли три набора, и осушили первый в два глотка. Глаза Брендона засияли знакомым безумным блеском, а на лицо Тайлера стало медленно закрадываться улыбка. Всё будет хорошо. Он напьётся. О, да, он напьётся так, как не напивался никогда в жизни. Он не будет ни о чём думать, пропади всё пропадом. Ему надоело копаться в мыслях, чувствах, желаниях, может он в конце-концов расслабиться, как нормальный человек, забыться самым безобидным способом. Главное, не названивать Джошу в пьяном угаре, — слишком клишированно, на грани пошлости. Нет, нет, нет. Всё, что угодно, только не это. — У меня к тебе просьба, — шикнул Тайлер и поманил Брендона указательным пальцем. — Если я вдруг захочу позвонить Джошу, отговори меня, хорошо? — Почему? — тот перевёл на него осоловелый взгляд. — Ты мне друг или не друг? — опа, сколько он уже выпил, что задаёт такие философские вопросы? — Конечно друг, — волосы Брендона красиво качнулись в полосе яркого света. — Тогда, пожалуйста, сделай, как я прошу, — приложив ладонь к сердцу, попросил Тайлер. — Уговорил, — со вздохом сказал Брендон. — Вы были такой милой парой, жаль, что у вас так вышло. — Как Райан? — поменял тему Тайлер, потому что если они начнут горевать по его отношениям с Джошем, то пьяных слёз ему точно не избежать, а Тайлер не хотел, чтобы Брендон видел его в таком состоянии. Чтобы кто-либо видел его в таком состоянии. Он хочет веселиться, а не плакать. Он хочет забыть обо всём, что произошло, и желательно без слюней-соплей. — Шикарно, — Брендон мечтательно улыбнулся, словно вспоминая о чём-то. — Вечно пишет какие-то рассказы, истории. Пару раз посвятил мне несколько стихотворений. Я чуть не сдох от смущения. — Рад за тебя, — Тайлер поднял стопку с кристально-прозрачной жидкостью. — В смысле, что у вас всё так хорошо складывается. — Спасибо, — они звонко чокнулись и залпом выпили последние шоты. — Возьмёшь ещё? — Тайлер вытащил из кармана двадцатидолларовую купюру. — Вау, похоже сегодня не ты, а я потащу тебя домой, — усмехнулся Брендон, подхватывая деньги. Границы мира смазывались. Тело ломило с непривычки, в голове появилась приятная лёгкость. Тайлер улыбался, слушал музыку, слушал Брендона и улыбался шире. Он пил алкоголь, как воду, и не чувствовал эффекта, которого хотел достигнуть. Но ничего, вечер только начинается, он выпьет ещё. Он уже выпил целых… раз, два, три… шесть шотов, этого ничтожно мало, чтобы затопить любое, малейшее воспоминание обо всём, что он натворил за последнюю неделю. Ещё пара шотиков, и он наконец отключится от гоняющегося за ним не столь далёкого прошлого. — Мне нравится эта песня! — заорал Брендон в сторону сцены, с которой доносилась знакомая мелодия, но Тайлер не мог так быстро определить, что именно это была за композиция. — Party-boys don’t get hurt, can’t feel anything*, — подхватил Брендон во всё горло, и оу, оказывается, у него сильный голос. — «Пати-бойз»? — Тайлеру приходилось делать усилие, чтобы шевелить заплетающимся языком. — Там же вроде «пати-гёлз»? — он хихикнул. — Я хочу спеть эту песню, — Брендон, шатаясь во все стороны, поднялся из-за стола. — Для тебя! Мой друг! — Типа, я тусовщик? — он наблюдал за ним с улыбкой, которую не мог контролировать. — Я даже на вечеринке ни разу не был. — Неважно, — Брендон схватил его за голову и смачно чмокнул в макушку. — Пей, — он взял стопку и, быстро опустошив её, направился к сцене. Точно. Пей. Тайлер опрокинул в себя очередную порцию неизвестного алкоголя и осмотрел стол. О, у него есть много шотов. Много-много шотов. Или у него уже двоится в глазах? Он потянулся к миниатюрному стаканчику и обрадовался, когда его пальцы соприкоснулись с прохладным стеклом. Раз, два, три — пей. Раз, два, три — пей. Раз, два, три — пей. И ещё порцию, пожалуй. Какая хорошая песня, подумал Тайлер. Как правильно — веселиться до упаду, ведь никогда не знаешь, с чем столкнёшься завтра. Всегда надо ловить момент. Carpe diem* во всей красе. Как сейчас. Ему так хорошо, ох, его даже не тошнит, и он не вспоминает ни о Джоше, ни о Патрике, ни о том, какой он — всеми ими обожаемый Тайлер Джозеф — ничтожный, гадкий, эгоистичный человечишко. А Брендон так заливается, вау, господь всемогущий, давно он научился так петь? Или это благодаря девчонке, голос которой идеально подходит для исполнения этой песни? Хрен его знает, но это потрясающе. Потрясающе. Это достойно оваций. Стоячих. Стоячие овации. Тайлер хохотнул и хлопнул в ладоши. Не, встать он не сможет, но вот похлопать — вполне. Надо выпить. Где его шот? А, вот он. Всё как по нотам. Замечательная песня. Брендон, ты покорил меня, у тебя талант. Талант. Это я тебе говорю. Тебе нужно на Бродвей. Тебя там примут с распростёртыми объятиями. Почему ты скрывал это ото всех? Никогда так не делай. Держи стопку и пей. За тебя. Раз, два, три — пей. Раз, два, три — пей. Раз, два, три — пей. И нет, ему не хватит.+++
Гудел мобильник. Возможно у него в голове, потому что виски ломило так, словно вовнутрь вселилось два огромных асфальтодробительных молотка. Тайлер сдвинул брови, морщась от боли, которая раскалывала череп на тысячи мелких кусочков. Во рту стоял отвратительный горький привкус, он едва мог пошевелиться, и свет, пробивающийся сквозь заплывшие веки, нещадно резал глаза. Сколько он вчера выпил? Ох, нет, если он задумается об алкоголе на секунду дольше, его стошнит, и он не успеет добежать до туалета. Кстати, где он? Медленно, будто боясь разлететься на части, он приподнялся на кровати. Напротив него, на диване спал Брендон, завернувшись в старый плед. В окно заглядывало тусклое утреннее солнце, всё казалось пыльным, предметы сливались в одну бесформенную кучу. Тайлер прижал ладонь ко лбу и, испытывая рвотные позывы, кое-как опустил ноги на пол. Господи, он спал в одежде, как последний бомж. Спасибо Брендону, что не в кедах. Ему следует поблагодарить Брендона за то, что он умудрился довести его до дома в таком состоянии — ведь Брендон вчера пил не меньше Тайлера. Вроде. Чем всё вчера закончилось? Воспоминания смешивались в чёрно-белое мессиво из музыки и пульсирующих лампочек, стенами крутящимися, как на самом безумном аттракционе и бесконечного потока возлияний. Всё обрывалось после того, как, они спели песню Сии. Почему он думает «они»? Он вроде не пел? Или пел? А, к чёрту. Тайлер сел на пол перед диваном и осторожно толкнул Брендона в плечо. Тот пошевелился и со сдавленным стоном перевернулся на спину. — Хэй, — позвал Тайлер, и чёрт, ему даже говорить больно. — Мы вчера… ничего не учудили? — Я никогда больше не буду с тобой пить, Джозеф, — хриплым голосом проговорил Брендон. — Ты мутант. Я столько не пью, сколько ты пьёшь. — Спасибо, что спать уложил, — неожиданно голову сжало плотным кольцом, и он чуть не поддался соблазну снова принять горизонтальное положение. — Что вчера произошло? — Мы пили и пели, — Брендон не открывал глаз. — Ты рассказывал, что какой-то Пит заставляет тебя работать на ФБР, потом крыл Джоша отборными матюками и чуть не расплакался. Никогда тебя таким не видел, — он покосился на него из-под полуприкрытых век. — «Чуть» или «расплакался»? — Тайлер потрогал щёки, будто проверяя, остались ли там вчерашние слёзы. — Ты держался из последних сил, — его подбородок задвигался туда-сюда. — У меня на груди не рыдал, но понятно, что ты вчера не от лучшей жизни так нажрался. — Чёрт, — чёрт, чёрт, черт. — А я ему случайно не звонил? — это же вчера было, когда он обещал себе, что ни за что в жизни не будет звонить Джошу пьяным? Или в прошлой жизни? — Не помню, — вздохнул Брендон и повернулся к нему спиной. — Что значит, ты не помнишь? — Тайлер ошарашенно разглядывал светло-коричневый плед, в мозг вонзились десятки ржавых гвоздиков, он охнул и обхватил голову руками. Брендон не ответил и, подождав, когда спадёт тяжёлая тошнотворная волна, Тайлер осторожно встал на четвереньки и со скоростью улитки пополз в сторону кровати. Нужно найти телефон, срочно. Незамедлительно. Чёрт, что он наделал. Возможно он не только звонил Джошу, а ещё и писал. Или отправлял фотки. О, нет, только не это. Господь, его организм мстит ему, а кости, кажется, скрипят от каждого телодвижения. Чтоб он ещё раз, когда-нибудь — нет, ни за что. Перерыв полпостели и не найдя мобильника, Тайлер по привычке полез в карман худи и нашёл его там. Идиот. Трясущейся с перепою рукой он нажал кнопку: семь пропущенных от Патрика, один от Пита? Да пошли вы все. Потом перезвонит. С замиранием сердца он открыл список последних контактов. Фух, ничего. Слава богу. А что там по сообщениям? Ура, тоже пусто, какой он молодец, что сумел в таком неадеквате, как вчера, не сорваться и сохранить чувство собственного достоинства. Правда, Брендон сказал, что он чуть не сорвался, ну ладно. Бывает. Они никому не расскажут. Экран ожил, зашевелился в ладони Тайлера — белым по чёрному, на него смотрело имя «Стамп». А, чёрт, только не сейчас, что им вечно от него нужно, господи. Закатив глаза, он принял вызов и молча прижал трубку к уху: — Где тебя черти носят, паршивец? Вчера тебя ждали до полуночи, где ты пропадал? Мы же договаривались, что на встречи ты приходишь вовремя и без выкрутасов! Когда до тебя наконец дойдёт, что я несу за тебя ответственность, что подставляя меня, ты подставляешь людей, которым мне потом смотреть в глаза и отчитываться? — Ты можешь так не кричать? — Тайлер зажмурился от пронзительной боли в затылке. — Я был занят. — Ах ты был занят, — голос Патрика дрожал от ярости, — тогда надеюсь, ты разобрался со всеми важными делами, потому что если через час тебя не будет в университете, клянусь богом, я упеку тебя обратно за решётку! Тайлер ждал продолжения, пока не понял, что несколько секунд слушает тишину. Ой-ой, какие мы грозные, подумал он, открывая «Убер». Через час так через час, чего так орать-то, господи. У него возникли небольшие сложности, когда он пытался плавно подняться с пола. В итоге он смог дойти до ванной и умыться. Боги, как же дерьмово он выглядит. Чувствует себя далеко не лучше. Найти бы у Брендона пару таблеток от похмелья, если такие существуют. Тайлер рылся в коробке похожей на аптечку, когда его телефон пискнул, оповещая, что приехало такси. Он выругался, взял лежащие у зеркала солнечные очки и закрыл за собой дверь. Такси быстро довезло его до университета, и перед тем, как подняться в здание, он заскочил в магазин, чтобы купить огромную бутылку воды и жвачку. Ох, вряд ли получится избежать порции праведного гнева от Патрика, но он старался. Правда. Стамп сам виноват, что не дал ему времени привести себя в порядок. Кто звонит… в час дня в субботу и требует притащиться через весь город, потому что у него не выгорело с работодателями? Да ну его к чёрту, решил Тайлер, тяжело поднимаясь по ступенькам. — Не стоит давить на него, — услышал он взволнованный голос Пита, подойдя к приоткрытой двери. — Что, прости? Я предлагаю ему самые интересные вакансии, он может работать в университете, в финансовых компаниях, на правительство, — сердито перечислял Патрик. — Любой другой на его месте был бы мне благодарен и давно принялся за работу, а он имеет наглость воротить нос, будто я предлагаю ему кусок дерьма! — Может, ему не нравится ничего из предложенного, ему это не по душе. — Так я просил тебя разобраться, что ему «по душе», просил помочь мне, что ему на самом деле нужно! — бушевал Патрик. — Я думал, мы работаем вместе, а ты, оказывается, с ним спелся и склоняешься к тому, чтобы оставить всё как есть! Действительно, пусть катится дальше по наклонной, пусть проведёт полжизни в тюрьме, а вторую половину сопьётся. — Пожалуйста, не преувеличивай, — Пит тяжело вздохнул и после паузы продолжил: — Он примет решение, я уверен. Сейчас у него сложный период, ему надо дать время определиться, что он хочет. — Сложный период! — с притворной жалостью повторил Патрик. — Его «сложный период» немного затянулся, не считаешь? — Не считаю, — сурово отрезал Пит. — Ты когда-нибудь задумывался о том, почему он такой? Почему он никого к себе не подпускает, ведёт себя, как подросток? Он так защищается, потому что боится, что ему сделают больно. Если немного подождать, то всё наладится, он поймёт, что бояться нечего, а для этого нужно время. — И что ты предлагаешь? Спокойненько разгребать его косяки ещё полгода? Вчера я чувствовал себя невероятно глупо, когда меня отчитывали, как малолетку перед директором школы, — не унимался Патрик. — Я вытаскиваю его из помоев, в которых он увяз по самые уши, а он хоть бы хны. — Парень ошибся один раз, а ты раздул из этого трагедию, — заметил Пит, судя по всему, он улыбался. — Когда он превратился в твоего любимчика? По-моему, ты слишком его защищаешь и ждёшь, когда всё само рассосётся. — Опять ты за старое, — хлопнула дверца книжного шкафа. — Давай дождёмся его и всё выясним. — Дождёмся! Я надеюсь! Вот где он шляется? Я звонил ему час назад, — снова завёлся Патрик. — Если он не появится здесь через пять минут, я не знаю, что я с ним сделаю. Тайлер услышал шаги и, испугавшись, что его обнаружат, открыл дверь. Пит и Патрик застыли и уставились на него, как на чудо природы. Тайлер щёлкнул пузырём жвачки, снял солнечные очки и как ни в чём не бывало прошёл к креслу напротив стола. Патрик откашлялся и подобрался. Он как всегда был одет с иголочки: белоснежная рубашка и тёмно-серый костюм в тонкую полосочку. В грязно-жёлтой худи Тайлер почувствовал себя ущербным. Его всё ещё мутило, но услышанный разговор отрезвил его, в мозгу прояснилось. — Ты повёл себя очень безответственно вчера, — строго начал Стамп. — Мне пришлось оправдываться, придумывать нелепые истории, что ты принимал участие в очень важном исследовании. Я бы не хотел, чтобы подобное повторялось. — Хорошо, не повторится, — он устало посмотрел на него; Патрик и Пит переглянулись. — Тогда не будешь ли ты столь любезен, и не обрадуешь нас своим решением по поводу любой из представленных вакансий, — он выражался таким сложным слогом, что Тайлеру пришлось напрягаться, чтобы вникнуть в смысл его слов. — До конца месяца осталось совсем немного, и скоро мне нужно подавать отчёт судье о том, что с тобой проведена соответствующая работа, что всё хорошо, и что теперь ты полноценный член общества. — Окей, что я должен подписать? — рассеянно спросил Тайлер. — Ты выбрал что-то из того, что я тебе предлагал? — очки Патрика подскочили на носу. — Да, я буду работать в той компании, которая была первая в списке, — Тайлер посмотрел на Пита, но тот оставался беспристрастным. — «Блэк и Ко»? — недоверчиво переспросил Стамп. — «Блэк и Ко», — подтвердил Тайлер. — Ты точно решил? — Патрик наклонился к нему, как к ребёнку, который долгое время отказывался от сладостей. — Точно, — кивнул Тайлер. — Хорошо, — он выпрямился и пригладил пуговицы на пиджаке. — Тогда я подготовлю бумаги и свяжусь с тобой, — он повернулся к Питу. — Можно тебя на минуту. Они отошли к двери и перебросились буквально парой слов, смысла которых Тайлер не уловил и не хотел улавливать. Он устал, его нервы были на пределе и впервые за много лет, он почувствовал, что выдохся, что у него не осталось сил сопротивляться. Какая теперь разница? Будь что будет. Патрик сделал всё от него зависящее, чтобы превратить его в приличного человека, Тайлер был благодарен ему. Что ему остаётся делать, кроме как принять условия? Всё честно. Тайлер открутил крышечку на бутылке и допил остатки воды несколькими глотками. Пит вернулся, молча сел перед ним и открыл тонкую папку, на обложке которой значилось его имя. Тайлер знал, что это тот самый отчёт судье, и что в нём лежало досье на всю его жизнь, начиная с рождения. Он встретился с взглядом Пита и криво улыбнулся. — Я твой любимчик? — спросил он. — Лестно. — Ты всё слышал, — усмехнулся Пит. — Не всё, — Тайлер пожал плечами. — Но достаточно. — Прости Патрика, он очень волнуется за тебя. — Да я и не обижался, — Тайлер опустил глаза и принялся изучать ладони. — Ты окончательно решил с работой? — Конечно, чего тянуть. Я и так слишком долго мусолил это дело. — Ты волен делать, как считаешь нужным, думать сколько угодно времени. — Я знаю, но пора браться за ум, — он намеревался сказать это гораздо веселей, чем у него получилось, — чтобы ни у кого не складывалось впечатления, что я чувствительный подросток, который всего боится. — Не говори так, я не это имел в виду, — мягко попросил Пит. — Я знаю, что ты имел в виду, — у Тайлера опять заболела голова. — Я ничего не отрицаю, ты прав. Я действительно боюсь, что мне сделают больно, и поэтому я предпочитаю закрываться от всего, что несёт хотя бы призрачную угрозу. Именно поэтому я веду себя, как мудак. И поэтому я расстался с Джошем. — Я не знал, что ты с ним сходился, — глядя на него печальными глазами, Пит ненадолго замолчал. — Это тот парень, про которого ты рассказывал? — Да. — Хочешь поговорить об этом? — Нет, — мотнул головой Тайлер, ему только перед Вентцом поплакать осталось, ага. — Послушай, — Пит поднялся и, обойдя стол, сел рядом на корточки, — я читал всё, что про тебя написано в этом отчёте. Это ужасно, отвратительно, и мне правда очень-очень жаль, что подобное произошло с тобой, но я хочу, чтобы бы ты понимал, что в этом нет твоей вины. — Я знаю, — прошептал Тайлер и шмыкнул носом, о нет, нет, какого хрена? Он вроде трезвый. — Не надо меня жалеть. — Я тебя не жалею, я хочу, чтобы ты знал, что ты поступал так, как тебе подсказывало сердце, а значит поступал правильно, и поэтому ты не должен чувствовать себя виноватым. — Когда я расставался с ним, я своё сердце как раз не слушал, и сейчас, — он смахнул со щёк две предательские слезы, — мне так плохо, что я не знаю, из какого окна лучше выкинуться, — о, чёрт, что с ним, что он делает, почему он плачет, как ребёнок, он должен был всё выплакать вчера и забыть обо всём, что явилось тому причиной. — Я не знаю, что мне сделать, чтобы перестать чувствовать то, что я чувствую, не знаю. Пит обнял его, и Тайлер вцепился в него мёртвой хваткой. Какой же он идиот. Он живёт в отрицании и делает вид, что всё хорошо. Он напивается до бесчувствия, плачет на плече у психотерапевта — как это называется? Дно. Он никогда так горько не плакал, тем более из-за человека, которого сам отправил восвояси. Первый раз он так удачно обманул себя, почему второй раз не получилось? — Тише, тише, — Пит погладил его по спине, и от этой доброты Тайлеру хотелось плакать сильней. — Неужели ничего нельзя исправить? — Не знаю, — он всхлипнул и попытался взять себя руки. — Тогда слушай, — Пит отстранился от него, — едь домой, прими душ и постарайся уснуть, хорошо? Завтра позвони мне, я к тебе приеду и поговорим, договорились? — Да, — Тайлер не смотрел на него, ему было стыдно, что Пит стал невольным свидетелем его душевных терзаний, дурацких слёз, но в то же время, ему стало немного легче. — Спасибо. — Береги себя, — сказал Пит на прощание и, выжав из себя подобие улыбки, Тайлер покинул кабинет.