***
Гарри широко зевнул и издал звук, похожий на рёв дракона, которому прижали хвост. — Мило, — Гермиона поморщилась, наблюдая, как Гарри, не стесняясь, показывает свою глотку всему Большому залу. — Не поверю, если скажешь, что ты всю ночь делал домашнюю работу. Она выразительно уставилась на Гарри. — Не совсем, — он постарался не зевнуть с набитым овсянкой ртом. Вчерашнее бдение не прошло даром. Забить на занятия и отправиться досыпать хотелось почти непреодолимо, хотя было только начало года. — Читал учебник по высшим зельям. — И зачем? — Гермиона от удивления даже отложила свой пергамент, в котором до этого старательно выводила руны. Гарри пожал плечами. Не рассказывать же Гермионе, что после неудачной тренировки его потянуло к учебнику в поисках ответов, а потом уже он не смог оторваться от него, потому что нашёл заклинания, которые вполне могут оказаться опасными. Одно таким было точно. — Стало интересно… — Там есть что-то помимо правок к рецептам? — Да ладно, Гермиона, — произнёс опоздавший Рон, садясь рядом с ней. — Гарри, может, впервые начал тянуться к знаниям. Не спугни. — И тебе тогда тоже стоит взяться за ум, Рон. Почитать, например, учебники. — Да ну. У меня в отличие от Гарри не такой интересный учебник, — Рон улыбнулся. — Тогда, может, и сочинение по ЗОТИ у меня не такое интересное и тебе не стоит его читать? — Эй! Нет, оно интересное. Ты же понимаешь, я не это имел ввиду! Подавляя смех, Гарри быстро запил кусок пирога и махнул рукой Гермионе, которая старательно скрывала улыбку в то время, как Рон активно размахивал руками, пытаясь перед ней оправдаться. До урока оставалось время, а в сумке тяжелел учебник, и Гарри собирался прочитать про зелье с сорок пятой страницы. Поэтому он прошмыгнул в нишу за гобеленом, которая находилась неподалёку от класса Заклинаний. Устроившись на полу, Гарри раскрыл учебник, подсвечивая себе палочкой. «В котёл добавить молотый рог единорога. Зелье приобретёт зелёный оттенок. Сделать три оборота по часовой стрелке, пока зелье не станет фиолетовым. Добавить полынь. Нагревать зелье до пожелтения. Добавить тушёные корни мандрагоры…» — Я думаю, это не составит никакого труда, — совсем рядом раздался хриплый голос, от которого Гарри чуть не уронил палочку. Кто-то стоял совсем рядом с гобеленом, за которым он прятался. Вылезать сейчас было бы глупо. — Нокс, — тихо прошептал Гарри и осторожно спрятал палочку в карман. Некто тяжело вздохнул. — Я бы не был так в этом уверен, — произнёс другой голос, показавшийся Гарри смутно знакомым. — Оно мне необходимо, поэтому ты поможешь мне его достать, — было сложно понять слова говорившего: тот шептал, а окончания слов вовсе пропадали. Определить же личность представлялось невыполнимой задачей. — Твоя уверенность во мне чрезмерна. — Я знал, что ты не откажешь мне. Тогда позаимствуем чудесное творение нашего зельевара на выходных. Любопытство и подозрительность подтолкнули Гарри попытаться осторожно отодвинуть край гобелена. Толстое полотно ковра не поддавалось так легко, а его движение могло стать заметным. Но гриффиндорец смог сделать маленькую щёлочку, в которую с трудом смог разглядеть чёрную ткань мантии. Значит, те двое стояли слишком близко. — Всё остальное объясню позже. Этот разговор не для чужих ушей. Гарри резко отшатнулся, думая, что его заметили. Он сразу же нащупал в кармане палочку, но ничего не случилось. Шёпот отдалялся. Гарри быстро бросил учебник в сумку и вмиг поднялся на ноги. Только сейчас он ощутил, как были скованы его мышцы и как продрогло его тело от холодных камней замка. Он выглянул в коридор, но не успел поймать взглядом фигуры говорящих. По пути в класс он пытался предположить, кем могли быть эти двое и о чём именно был тот разговор, когда его нагнали друзья. Гарри решительно решил пока не думать, что зачастую ему удавалось хорошо. В конце концов это было не его дело. Пока друзья дожидались начала урока, Рон поднял тему об отборочных. А Гарри уже позабыл о них. Кажется, Макгонагалл упоминала, что записалось около дюжины учеников. — Я думаю, что ты сможешь попасть в команду, Рон, — Гермиона лукавила. Если вспомнить его игру летом… Гарри промолчал, видя, как друг начинает нервно смеяться и поглядывать в его сторону. — Тебе просто не нужно накручивать себя, — он похлопал Рона по плечу. — Верно, тебе стоит успокоиться. Я тоже буду пробоваться на вратаря в этом году. Можешь даже не приходить на отборочные, — рядом появился высокий и плечистый гриффиндорец. Он громко рассмеялся и широко улыбнулся, поглядывая на Гермиону. — Ты ещё кто такой? — Рон вмиг вспыхнул. — Кормак Маклагген. Я с седьмого курса. — Кормак, тебе не нужно на урок? — сказал Гарри, наблюдая за тем, как Флитвик открывает кабинет. — Нет, у меня окно между заня… — Отлично, увидимся, — Гарри пихнул нервничающего и злого Рона в бок и вместе с Гермионой завёл его в класс. — Что за нафиг, Гарри? — щёки Рона теперь горели, и он походил на свёклу. — Видел его на ужине у Слизнорта, — он плюхнулся рядом за парту с Роном. — Какой-то он слишком самоуверенный, — Гермиона вытаскивала свои принадлежности на парту. Рон ответил что-то нечленораздельное и опёрся щекой о ладонь. На другой половине класса сидели слизеринцы. Гарри отыскал белобрысую голову. Малфой был каким-то тихим, хотя не пропустил бы возможности высказать своё мнение по поводу способностей Рона или укусить побольнее самого Гарри. Но Драко сидел спокойно на своём месте, бледный как смерть, и тощими пальцами теребил цепочку с каким-то кулоном, которую гриффиндорец уже видел в поезде. Что-то определённо поменялось в слизеринце. Наверняка на нём сказался промах его папаши в Министерстве. Малфой поёжился и убрал цепочку в карман. Гарри без интереса перевёл взгляд на Флитвика. Урок по ощущениям тянулся несколько лет. Казалось, что Флитвик специально зачаровал часы, чтобы дать побольше материала и успеть исписать три большие доски домашним заданием на следующий день. Даже Гермиона выглядела подавленной. На следующих уроках ситуация обстояла не лучше. Складывалось впечатление, что преподавателей убедительно попросили за этот день впихнуть в студентов всю программу на год вперёд. — Они словно с цепи сорвались, — Рон старательно выводил буквы на пергаменте и так же старательно списывал их с работы Гермионы на подушках в Выручай-комнате. — Согласна. Не представляю, как можно успеть написать сочинение на двенадцать футов по Заклинаниям и пятнадцать по Рунам? — Можно. Я знаю хороший способ, — Гарри поудобнее устроился в подушках на полу. — Забей на них. Гермиона недовольно перевернула страницу учебника: — Ты точно хочешь знать, как я отношусь к такому способу? — Нет! — быстро ответил он, предчувствуя лекцию. — Давай лучше снова потренируемся, как вчера. — Может, лучше ты сделаешь домашнее задание? Твои эксперименты могут подождать. — Я почти дописал сочинение по Заклинаниям. И не смогу его доделать и сосредоточиться, пока не попробую снова. — То есть никогда не доделаешь? — Гарри приподнял бровь. — Хорошо. Вновь в грудь ударило заклинание.***
Вся оставшаяся неделя прошла совсем без происшествий. Они учились, делали домашние задания, Гарри тренировался в свободное время в беспалочковой и невербальной магии. Правда, никаких результатов он так и не смог добиться. Как он ни старался, как ни сопротивлялся, сколько бы ни повторял про себя заклинания, ничего не выходило. Понимая, сколько времени они проводят в Выручай-комнате, Гермиона предложила практиковаться в невербальной магии всем. А потом выяснилось, что её применение требуется не только на ЗОТИ, но и на Трансфигурации, и на Заклинаниях. Поэтому под конец дня друзья еле доползали до кроватей. А вставать рано утром было смерти подобно. Со всеми делами Гарри позабыл про учебник по Расширенным зельям и вспоминал о нём непосредственно на уроках. И через несколько дней Гарри выбился на позиции лучшего студента в глазах Слизнорта. Гермиона лишь изредка заглядывала в его учебник, чтобы убедиться в своих догадках. Иногда ей было сложно просто смириться с правотой Принца-полукровки, и она подолгу искала обоснование в учебниках. Но в каждом из случаев автор пометок оказывался прав. В субботу после полудня Гарри отправился в кабинет к Дамблдору. Коридоры были пусты, а через высокие окна врывался солнечный свет, нагревая холодные помещения. За лето одинокая горгулья в конце коридора восьмого этажа так и не изменилась. Она казалась Гарри такой же уродливой, хотя, возможно, должна была производить совершенно другое впечатление — ему было сложно постичь задумку скульптора. — Кислотные леденцы, — услышав произнесённый пароль, горгулья отпрыгнула в сторону, открывая проход. Гарри шагнул на движущую винтовую лестницу, и та стала медленно подниматься к двери в кабинет директора. Постучав, Гарри вошёл в кабинет. Дамблдор сидел за своим столом и что-то записывал на пергаменте, но, завидев гостя, отложил перо и улыбнулся. — Здравствуй, Гарри, проходи. — Здравствуйте, сэр, — он прошёл внутрь, оглядываясь по сторонам. Кабинет вернулся в своё привычное состояние после того случая с Гарри: странные приборы, жужжащие, скрипящее или поющие, портреты с бывшими директорами, Фоукс, спящий на своей жёрдочке, высокий книжный шкаф, забитый книгами и свитками пергамента, распределяющая шляпа на одной из высоких полок шкафа. — Надеюсь, ты приятно провёл первую неделю учебного года? — Возможно, сэр. — Я смотрю, ты времени даром не терял — уже успел добиться, чтобы тебя оставили после уроков! — Дамблдор не слишком сурово посмотрел из-под своих очков-половинок на Гарри. — Я договорился с профессором Снейпом, что ты будешь отбывать наказание в следующую субботу. — Ясно, — ответил Гарри. — Что же, — Дамблдор взмахом палочки убрал со стола свитки, — тебе, конечно, любопытно узнать, чем мы намерены заниматься с тобой во время этих, скажем так, уроков, за отсутствием более подходящего слова? — Да, сэр. — Видишь ли, пришло время рассказать тебе кое-что о Волдеморте. Кое-что, что ранее не обсуждалось. Гарри немигающе уставился на Дамблдора. То, что директор решил поделиться секретами, рождало в нём тревогу. Он всегда знал, что у Дамблдора много тайн и он не раскрывает их без причины. — Что это за информация, сэр? — даже кресло, в котором он сидел, казалось, заразилось ожиданием. — О, это очень важная составляющая победы над Волдемортом. Её я собирал по крупицам и, к сожалению, это до сих пор всего лишь догадки. Но я, безусловно, надеюсь, что она поможет тебе остаться в живых. Дамблдор поднялся из-за стола и подошёл к одному из шкафов. Отворив створки, он достал знакомую широкую каменную чашу с вырезанными по краю таинственными знаками и поставил её на стол перед Гарри. — Я покажу тебе воспоминания Боба Огдена, — сказал Дамблдор, вынимая из кармана хрустальный флакон, в котором кружилось, завиваясь, серебристо-белое вещество. — Он был сотрудником Группы обеспечения магического правопорядка. Он умер некоторое время назад, но не раньше, чем я разыскал его и убедил доверить мне эти воспоминания. Гарри встал около Дамблдора в то время, когда тот перевернул флакон над чашей, и воспоминание закружилось, мерцая, в Омуте памяти. — После тебя, — сказал Дамблдор с приглашающим жестом. Гарри склонился над чашей и, сделав глубокий вдох, окунул лицо в серебристую субстанцию. Он почувствовал, как пол уходит у него из-под ног; всё вокруг закружилось водоворотом, и вдруг он погрузился в яркие, ослепительные воспоминания.***
Стёклышки очков Дамблдора весело сверкали под лучами закатного солнца, которое ещё заглядывало в кабинет через открытое окно. Но сам директор был бледен, и даже тёплый свет не мог скрыть это. Его голубые глаза мягко, но в то же время цепко и внимательно следили за Гарри, который сидел напротив, плотно сжав губы. Тишина, повисшая в кабинете, сразу после того, как Гарри посмотрел воспоминания министерского служащего о семье Мраксов и Дамблдора о первой встрече с юным Волдемортом, до сих пор не была нарушена. В голове крутились отрывки воспоминаний, лица, голоса. Новая информация окутывала, как светящиеся нити омута памяти, крепко вплетаясь в сознание. Семья Мраксов была такой же жуткой и ненормальной, как сам Волдеморт. Казалось, вся чернота передалась ему с кровью матери, которая из своего эгоистичного желания любви сначала подливала Тому Реддлу любовное зелье, а потом, влюбившись в него без памяти и надеясь на взаимность, перестала опаивать его. И как только рассудок Реддла стал чист, он сбежал, оставив беременную Меропу, которая родила Тома и умерла, оставив сына совсем одного. Странно было наблюдать за стечением обстоятельств, породившими зло. Потом Гарри увидел маленького Волдеморта, его приглашение в Хогвартс, искреннее желание директора вырастить и воспитать маленького мальчика, не имевшего ничего, кроме скрытых способностей. Возможно, только из-за упрямой надежды видеть хорошее в людях Дамблдор тогда и не заметил темноту в голубых глазах Реддла. Но Гарри знал, кем станет этот ребёнок. Видел чуть приподнятые уголки губ, жадный блеск в глазах, желание постичь великую разрушительную силу, завладеть ею. — Что же ты думаешь об этом, Гарри? — он не заметил, как солнце окончательно скрылось за рамой, а комната наполнилась огоньками множества свечей, а перед ним появилась чашка с крепким чаем, из которой струился пар. — Думаю, что даже в детстве Волдеморт был редкостным засранцем, — бока чашки обожгли подушечки пальцев, но Гарри упрямо стащил её со столика. Дамблдор подавил в густой бороде смешок и укоризненно глянул на ученика поверх очков-половинок. — Если оставить в сторону манеры, можно и так сказать. Как ты слышал, его способности были удивительно сильно развиты для такого юного возраста, а интереснее всего — и больше всего внушало опасений — что он в какой-то мере уже научился управлять своими возможностями и пользовался ими сознательно. Он уже тогда использовал магию против окружающих, чтобы с её помощью запугивать, наказывать, подчинять себе других людей. Он показал своё отвращение ко всему, что сближает его с другими людьми, делает его обыкновенным. Уже тогда он стремился быть другим, отдельным от всех, быть знаменитостью. Как ты знаешь, спустя несколько лет после этого разговора он навсегда отказался от своего имени и придумал личину лорда Волдеморта, за которой и прятался с тех пор. В детстве Том Реддл любил собирать своего рода охотничьи трофеи. У него была коробка, в которую он прятал — если угодно, сувениры — на память о жертвах особо неприятных проявлений своей магии. Это очень важная черта его характера. Дамблдор замолчал, поглаживая необычный перстень на своём пальце. — Мне бы хотелось, Гарри, чтобы ты подумал о том, что увидел. О том, какая была у него семья, какой был сам Том в детстве. Эти воспоминания я показал не случайно, — директор глянул на часы. — Уже поздно, стоит поторопиться в свою гостиную до отбоя. — Да, профессор. Спокойной ночи, — Гарри решительно поднялся. — Спокойной, Гарри. И мне кажется, что стоит рассказать об этом своим друзьям.***
За завтраком на следующий день Гарри коротко пересказал всё, что произошло на уроке с Дамблдором. — Да, это, конечно, не крутые заклинания, которые помогут тебе хотя бы почувствовать себя сильным, — Рон хихикнул, расправляясь ножом со своим печёночным пирогом. — Зато теперь мы знаем больше о нашем злодее. — Я думаю, что вся суть этих воспоминаний будет заключаться не только в разборе личности, — недавно была доставлена утренняя почта, и Букля принесла прямоугольный свёрток. Гарри, не жалея обёртки, разорвал её, обнаруживая внутри заказанный вначале этой недели «Расширенный курс зельеварения». — Это очень интересно, — сказала Гермиона из-за свежего номера газеты. На полосы «Ежедневного пророка» можно было даже не смотреть. Гарри заведомо знал, что там неутешительные вести: каждый раз переворачивая страницу газеты, Гермиона тяжело вздыхала или неодобрительно шмыгала носом. — Ты про новости или про вчерашний урок? — Про урок, — она отложила газету и принялась за свежую булочку. — Думаю, Дамблдор готовит тебя не только физически, но и морально. Ты должен знать характер, страсти соперника, чтобы правильно построить стратегию боя. — Пытаешься меня успокоить? — с улыбкой произнёс Гарри. — И это тоже. — Если ты закончила с Гарри, Гермиона, может, тогда успокоишь и меня? Гарри поглядел на Рона, который так и кромсал свой несчастный пирог. Сегодня должны были пройти отборочные в команду по квиддичу. Он понимал чувства друга, — когда он впервые вышел на поле на первом курсе, сердце стучало где-то в горле, а руки вспотели и всё норовили выпустить черенок метлы. А потом он парил над полем, ощущая страх и адреналин. Погоня за снитчем, пульсация крови в венах и ощущение триумфа. Поймать снитч ртом было под стать его детской неловкости. Всё это помогло ему дальше с уверенностью выходить на поле во время всех последующих матчей, зная, что он сможет добиться победы неважно каким образом поймает снитч. Он не стал успокаивать Рона, видя, как Гермиона ворчит и отчитывает его. — Увидимся на поле, — не дожидаясь ответа, Гарри вышел из-за стола, направляясь в башню, чтобы переодеться к отборочным и оставить полученный учебник в комнате. Он был полон решимости оставить учебник Принца-полукровки себе, но нужно было вернуть одолженный экземпляр Слизнорту. У него была хитрая мысль, как это сделать, но Гермиона бы точно не поддержала его в этом. Сидя на своей кровати в башне Гриффиндора, Гарри направил палочку на новенький учебник, и обложка аккуратно оторвалась с лёгким треском, то же самое он проделал со старым. Поменяв обложки местами, он починил книги. Теперь он мог оставить учебник Принца-полукровки себе, а «старый» вернуть. Улыбнувшись самому себе, Гарри отправился быстро переодеваться. Утро выдалось пасмурное, на улице моросил мелкий дождик, а небо было затянуто серыми тучами. Форма хорошо защищала от холодного дня, только волосы немного липли к шее. На стадионе его ожидала чуть ли не половина факультета, ученики предвкушающе загудели, едва завидев его. В толпе Гарри разглядел Рона — тот был настолько бледен, что его морковные веснушки потеряли свою яркость. Кажется, это будет тяжёлое утро. Так и оказалось. За всё время отборочных он докричался до хрипоты, закипал и был готов взорваться, как зелье Невилла. Большая часть прибывших была ни на что не способна, но при этом буквально кипела желанием поделиться мнением или возмутиться насчёт его выбора. Ему порядком надоело общаться с обиженными участниками и успокаивать их истерики. Под конец он был уверен, что сможет проклясть каждого. На трибуне, хохоча и ядовито комментируя невероятные способности Гриффиндора, расселись слизеринцы. Гарри не мог поверить, что ещё сохранил толику благоразумия, а не бросился за толпой слизеринцев, пуская им вслед самые изощрённые заклинания. Несмотря на нервотрёпку, у отборочных были плоды: в команду взяли двух новых охотников — Демельзу Робинс, которая необыкновенно ловко уворачивалась от бладжеров, и Джинни Уизли, она летала быстрее всех, да ещё и забила семнадцать голов. Кэти Белл, прекрасно выступившая на пробах, в очередной раз подтвердила своё право быть в команде. На место Фреда и Джорджа также пришли двое новеньких: Джимми Пикс и Ричи Кут. Гарри вполне был доволен своим выбором. Последними, кого Гарри отбирал в команду, были вратари. Он не ожидал, что к этому времени на стадионе соберётся так много зрителей: вся участвующая толпа в отборочных, раздражающая его группа слизеринцев и просто любопытные ученики. Он поглядел на Рона. То хмурясь, то поглядывая на трибуну, где сидела Гермиона, тот настолько крепко сжимал свою метлу, что костяшки его пальцев побелели. Ему явно не было уютно от такого количества внимания. Поднявшись в воздух, Рон получил свою порцию приветственных криков пополам с насмешливой песенкой Малфоя в исполнении слизеринцев. Гарри скрипя зубами оглядел их. Было странно то, что самого автора этой песни в толпе не наблюдалось. Гарри перевёл взгляд на Рона — тот отбил первый мяч, чуть не свалившись с метлы. Хотелось закрыть лицо руками, но Гарри поборол себя. Следующие пенальти Рон брал увереннее и твёрже, а на землю он возвращался жутко довольный собой. Он широко улыбался, а трибуны аплодировали. Следующие кандидаты не сумели поймать больше двух мячей. Гарри был уже рад поздравить Рона с победой, но Маклагген так же отбил все мячи. Двое потенциальных вратарей уставились на него, ожидая решение. — Устроим ещё одно испытание, — сказал он. — Тебе не кажется, что я отбивал их лучше?! — Маклагген самодовольно поглядел на Гарри. — Он смог достичь моего результата, потому что ему подыграла сестрица. Рон тут же вспыхнул и уже был готов высказать всё, что думает. Ещё драки не хватало для полного счастья, поэтому Гарри твёрдо сказал, не давая Рону произнести ни слова: — Вот и посмотрим, кто из вас лучше играет. Вратари поднялись в воздух, каждый у своих колец. Кидать мячи Гарри отправил Кэти и Демельзу, по пять мячей на каждого. Рон с какими-то яростью и остервенением отбивал мячи, но к счастью смог взять все; У Маклаггена все шло очень гладко, его движения были чёткими, но последний мяч он пропустил под вой трибун: со стороны леса подул странный ветер, который пробрал всех до костей. Гермиона выбежала на поле, поздравляя Рона, Гарри тоже хлопнул друга по плечу, широко ему улыбаясь. Вдруг перед ним возникло красное от злости лицо Маклаггена. Он не отступил. — Дай мне ещё одну попытку. — Нет, — холодно сказал Гарри. — У тебя была попытка. Рон будет вратарём, он победил в честной борьбе. На мгновение лицо Маклаггена исказилось в злобной гримасе, и тот затопал прочь, бурча себе под нос какие-то угрозы. Гарри обернулся и увидел перед собой новую команду в полном составе, сияющую улыбками. Он поздравил каждого и назначил время тренировок, расслабляться им точно было некогда. Рон шагал рядом довольный и радостный, рассказывая Гермионе, как было сложно поймать мяч Джинни, его глаза горели. Гарри поневоле тоже улыбался. Он жутко проголодался нескольких часов на поле. На пути в Большой зал его и Гермиону остановил внезапно появившийся Слизнорт. — Ох, Гарри, вас-то я как раз и искал! — сказал он с улыбкой и погладил свой сюртук. — Не хотите ли прийти ко мне на ужин в следующую субботу? Там будет прехорошенькая компания: Маклагген, Забини, Мелинда Боббин, вы ведь знакомы? Её семья владеет обширной сетью аптек. Да, ещё Малфой… — до этой фамилии Гарри думал лишь о том, как обойти стороной ужин и как бы правдоподобнее соврать. Теперь же ситуация стала сложнее: с одной стороны ему всё так же не хотелось идти на этот ужин, с другой стороны можно было что-то разнюхать да и подходящей лжи в голове не нашлось. Пока Гарри раздумывал, Слизнорт с лёгким поклоном пригласил Гермиону. Складывалось впечатление, что тот совершенно не замечал рядом стоящего Рона. — Так что же, Гарри? — Слизнорт вновь обратил своё внимание на него. Гермиона панически округлила глаза так, словно в неё попало проклятие. Она, видимо, тоже не придумала хорошей отмазки и теперь явно не намеривалась идти на ужин одна. — Да, я приду, профессор, — после напряжённой паузы выдохнул Гарри. Слизнорт ещё больше расплылся в улыбке. — Тогда до встречи с вами обоими! — он заспешил прочь из Зала. — Хорошо, что мы будем там вместе, — облегчённо сказала Гермиона, когда Слизнорт скрылся из вида. — Компания собирается, мягко говоря, гадкая. — Была бы возможность — я бы не пошёл вообще. Это больше похоже на то, как если бы ты плевал в потолок. Бессмысленно, так ещё и сам весь оплёван. — Даже не знаю, мне завидовать или сочувствовать вам, — произнёс Рон. — Нашёл чему завидовать, — Гермиона немного раздражённо поправила волосы. — Я бы лучше позанималась. — Тебе дай волю, ты бы не вылезала из-за своих книг, — все устроились за столом. — Это же как элита. Гарри там, потому что его считают избранным, и так далее, — Гарри хмыкнул и вгрызся в ростбиф. — А ты там, потому что у тебя есть блестящие знания и умения. А если брать меня — у меня ни того, ни другого. — В свою очередь тебе ничего не стоит приобрести мою отличительную черту. — Вопрос закрыт, — Рон вдруг с огромным интересом начал накладывать картошку, да и вообще всё, что было рядом, себе в тарелку.***
На следующей неделе Гарри, как и запланировал, вернул одолженный учебник Слизнорту. Около стеллажей, куда он поставил книгу, стояли котелки с прошлой недели, и в то время, как все они остались по-прежнему полными, один был почти пустым. Ничего особенного, Слизнорту вполне могло понадобиться это зелье. Тогда Гарри не придал этому значения, только позже ночью, лёжа в постели и пытаясь заснуть, его пронзила мысль, что тем зельем был Вертум, которым так сильно заинтересовался Малфой. Гарри сел в постели, вспоминая тот подслушанный разговор за гобеленом. Может, тот, кто показался ему знакомым, был Забини, и тогда второй — Малфой. Они говорили о том, что хотят позаимствовать у какого-то зельевара. Получается, что «что-то» — это зелье, а зельеваром, видимо, выступает Слизнорт. Значит, как он и думал, у Малфоя есть какой-то план. Было глупо надеяться что-то выяснить, но Гарри старательно выглядывал Малфоя из толпы в коридоре или за завтраком каждый раз, когда они встречались. Но, как на зло, тот был необычайно тихим, что никогда не было его отличительной чертой. Перед сдвоенным уроком трансфигурации Гарри попытался спровоцировать Малфоя, но в итоге получил лишь взгляд, полный ледяного безразличия. — Гарри, какого чёрта? — Гермиона вопросительно посмотрела на него. — Зачем ты начал задирать его? Я думала, что хоть этот год может вполне оказаться спокойным. — Ты разве не заметила, какой он спокойный? Где его надменные подначки? — Гарри недовольно мял в руках листок бумаги. — Умерли вместе с репутацией его отца. Тебе не стоит о нём думать. После этого Гарри бросил попытки завести какой-либо разговор, связанный с Малфоем. Они каждый раз заходили в тупик, в котором находился один и тот же ответ — забыть об этом, не думать. Хотя он мог много раз приводить в качестве аргументов Косую аллею, метку и многое другое, Гермиона никак не хотела впутываться в новое приключение, поэтому всеми силами пыталась не дать пуститься в него Гарри. Все принятые меры по отношению к Малфою не принесли ровным счётом ничего. Гарри даже чувствовал себя полнейшим идиотом, но что-то внутри него всё равно тревожно жужжало об опасности. Не падать духом помогали результаты в учёбе. Наконец-то часы, проведённые в Выручай-комнате, приносили плоды — Гарри смог создать маленький Люмос, не произнося ни слова. У Гермионы всё обстояло лучше, в её арсенале имелось уже несколько разных заклинаний. Рону же только однажды повезло применить невербальное, выстрелив водой в подушку. Такого крика радости Хогвартс не знал никогда. В один из учебных дней у Гарри было окно между уроками, поэтому он решил немного попрактиковаться в беспалочковой магии, которая все не поддавалась ему, как огромная железная дверь. Он как обычно поднялся на восьмой этаж, прошёл три раза мимо пустой стены, думая о комнате, но дверь не появилась. Гарри даже потрогал холодные кирпичи. Возможно, он недостаточно хорошо думал, хоть делал всё как обычно. Он вновь повторил нужные манипуляции, но дверь и в этот раз не появилась. Скорее всего, там уже кто-то был. Выручай-комната не откроется тем, кто не знает, какая она сейчас. Гарри не представлял, кто там может быть, но и стоять целый день перед стеной, как идиот, не собирался и ушёл в башню Гриффиндора. Вечером, когда друзья пришли позаниматься, дверь появилась. Больше подобного не происходило. В субботу он не смог отправиться вместе с Гермионой на ужин к Слизнорту, потому что ему пришло напоминание от Снейпа о позабытой отработке. Настроение Гарри стало хуже некуда, как и у Гермионы, которой предстояло идти на ужин одной. Потом Гермиона в красках описывала ужасную атмосферу ужина и как ей было неловко рассказывать о своих родителях, когда на неё смотрели ученики. Гарри пообещал ей, что в следующий раз, если будет, он обязательно пойдёт с ней. Постепенно Гарри смог влиться в быстрый темп обучения и умудряться находить время на ночные прогулки по коридору и на чтение учебника. Хоть и не высыпался из-за этого. Гарри даже не заметил, как пролетел целый месяц, и на дворе была уже середина октября. Погода стремительно портилась, в окна постоянно стучал дождь, а в иногда и снег, промозглый ветер пробирал настолько сильно, что не хватало вечера перед камином в гостиной, чтобы отогреться. Тренировки команды, проходившие в такую погоду, усложнялись ещё и нытьём девочек о промёрзших ногах и промокшей форме. Порой Гарри не спорил с ними, считая, что периодически стоит идти на уступки сокомандникам, а может, потому что уставал и не хотел вступать в долгие споры. Гарри смог полностью расслабиться и отдохнуть только в день первого похода в Хогсмид. Погода в этот день не радовала, рано утром ещё бледное солнце еле выбивалось из-за туч, но позже, когда друзья вышли на улицу, небо почернело и начался настоящий ливень. На пути в Хогсмид Гарри уже пожалел, что выбрался в такую погоду на улицу, когда мог остаться в тёплой и уютной гостиной. Мантия и шарф не помогали от шквала ветра и дождя, где-то рядом пыхтел Рон, прятавший за свою спину Гермиону. Когда они добрались до деревни, то сразу вбежали в открытый магазинчик. «Сладкое королевство» было переполнено учениками, но это не сильно волновало, Гарри, наконец растёршего продрогшие пальцы и онемевшие щёки. В кондитерской душисто пахло сладким, а сам воздух обволакивал теплом. Гарри, как ребёнок, припал к витрине, разглядывая богатое разнообразие сладостей и новинки кондитеров. Он чувствовал лёгкость после напряжённых недель и знал, что этот вечер выходного проведёт, занимаясь чем-то не напрягающем мозг. Но всё же пасмурная погода давила, навевая чувство тревоги. Гарри тряхнул головой, не собираясь копаться в своих ощущениях, и купил пару коробок с бобами и мармеладных лягушек. Загрузившись сладостями и обмотавшись шарфами, друзья вышли из кондитерской. После сладкого тепла порыв ветра, казалось, дал им пощёчину. Никто на улице не задерживался, быстро перебегал между домиками. Так и они короткой перебежкой ворвались в «Три метлы», где тоже царствовало тепло. Рон сразу отправился к стойке, а Гарри с Гермионой заняли столик. Через несколько минут Рон вернулся, неся три кружки со сливочным пивом. — Гарри, — произнесла Гермиона, забирая свою порцию, — тот свёрток, что передала тебе Джинни, что это? Записка, как мог он забыть. Он покопался в кармане и вытащил маленький свёрток, перевязанный голубой ленточкой со сверкающими звёздами. — Это Дамблдор, — через минуту ответил Гарри, — снова урок. Гермиона кивнула. В «Трёх мётлах» оказалось очень хорошо, почти так же уютно, как в гостиной Гриффиндора. Почти сразу к ним присоединились однокурсники. Дин громко и весело рассказывал историю, от которой настроение у друзей улучшилось и погода за окном не казалась уже такой мерзкой. Невилл пытался не подавиться своим пивом от смеха. Дальше Рон повествовал о том, как летом попытался купить у маглов журнал, иногда обрывая рассказ смехом. Гарри почти не понимал его, но всё равно дружно со всеми смеялся над историей. До того, как они пришли в трактир, там почти не было народу, но сейчас помещение было забито учениками, или мокрыми, недавно пришедшими, или уже обсохшими и весёлыми от атмосферы. В сторону их компании с настораживаюшей настойчивостью поглядывала Лаванда Браун, тихо перешёптываясь с Полумной, которая была странной для неё компанией. Гарри показалось, что на нём просверлили взглядом уже пару сотен дыр, поэтому он отвернулся. Неподалёку стоял Забини, со скучающим видом прислонившись к колонне. Боковым зрением Гарри заметил движение и повернулся, отвлекаясь от разглядывания слизеринца. Рон несчастно допил своё пиво. — Пошлите обратно. В гостиной сыграем в карты. Идти обратно в Хогвартс с Роном согласились только он и Гермиона. Как только они засобирались, из-за своего столика встали Лаванда с Полумной и вышли из трактира. Трое друзей тоже двинулись за ними по главной улице. Шлёпая по мёрзлым лужам, Гарри подумал, что стоило надеть носки потеплее. Проходя мимо магазина «Дэрвиш и Бэнгз», они на пару минут заглянули туда, купить несколько магических принадлежностей, а потом бодрым шагом направились в школу. Лужи под ногами сменились на кашу из грязи, которая затягивала и мешала идти. Через некоторое время Гарри начал замечать вдалеке через капли дождя неясные фигуры. Резкий вопль разорвал шум дождя так же резко, как и прекратился. Одна из фигур упала на землю, а другая свернула в сторону леса и скрылась среди деревьев. Понадобилось пару секунд, чтобы Гарри рванул вперёд, поскальзываясь на грязи. Позади, чертыхаясь, бежал Рон. Приближаясь, Гарри увидел Лаванду, которая лежала на земле без сознания. Её лицо было белым, глаза застыли и неотрывно смотрели в сторону леса. Гарри обернулся по сторонам, но на дороге не было никого, кроме них. — Что с ней? — Рон, запыхавшись, оглядел однокурсницу. Гермиона, спотыкаясь, подбежала к ним. — Не знаю. Надеюсь, она жива, — Гарри попытался нащупать пульс на запястье. Кожа Лаванды показалась льдом, но под ней пульс всё же чувствовался. Он облегчённо кивнул Рону. — Я позову на помощь, — Рон бросился в сторону школы. Пока Гермиона пыталась привести в сознание Лаванду, Гарри заметил, что в её руке что-то сжато. Он постарался аккуратно разжать окоченевшие пальцы. Пришлось приложить немало усилий прежде, чем ему на ладонь упала цепочка с кулоном. Видимо, Лаванда сорвала его с нападавшего. — С ней была Луна, — Гермиона безуспешно произносила заклинания, Лаванда оставалась такой же окаменевшей. — Может, с ней тоже что-то случилось? Гарри показал ей кулон, пропустив мимо ушей то, что спросила Гермиона. — Его я видел у Малфоя. Гермиона как-то болезненно уставилась на потемневший камень, висевший на медной цепочке. — Зачем ему нападать на неё? — Гермиона облегчённо выдохнула, увидев через дождь рыжую шевелюру. Гарри спрятал находку в карман, он и сам не мог ответить на этот вопрос. Внешне гриффиндорец был спокоен, но внутри хотел рвать и метать. Теперь то, что ещё утром он считал проблемы с Малфоем надуманными или что они не проявят себя, показалось ему глупой надеждой. И сейчас он с лихвой пожинал плоды своей глупости в виде еле живой однокурсницы. С Роном прибежал Хагрид, который одним лёгким движением поднял Лаванду на руки и быстро понёс её в школу. Ничего не оставалось кроме того, как последовать за ним. Перепачканных в грязи, мокрых и хмурых учеников встретила Макгонагалл, спускаясь с каменных ступеней у входа в Хогвартс и не обращая внимания на хлопья мокрого снега. — Хагрид говорит, вы видели, что случилось… Прошу всех немедленно ко мне в кабинет. Они поднялись в кабинет Макгонагалл. Окна дребезжали под порывами ветра, в комнате было зябко, хотя в камине потрескивал огонь. Профессор закрыла за собой дверь, обошла вокруг письменного стола и встала лицом к ним. — Что произошло? — отрывисто спросила она. — Кто-то напал на неё. Было плохо видно из-за дождя. Она закричала, и тот, кто нападал, скрылся в лесу, мы сразу бросились на подмогу. Макгонагалл пару минут молча сверлила взглядом своих учеников. Гарри боролся с мыслью рассказать о том, что он нашёл кулон Малфоя в руках Лаванды. Но рассудок победил: он собирался сам расследовать это дело. — Больше ничего? — кажется, их декан смягчилась, видя, как её учеников начинает потряхивать в промокшей одежде. — Нет, профессор, — произнёс Гарри. Гермиона слегка удивлённо уставилась на него. — Тогда идите отогревайтесь. Больше вас не задерживаю, — она устало села в своё кресло. Позже в гостиной Гарри, с удовольствием переодевшись в тёплую и чистую одежду, сел перед камином. Рон, согретый теплом, клевал носом на плече у Гарри. Перед ним появилась кружка с какао, Гермиона с точно такой же уселась в кресло напротив. — Почему ты не рассказал про кулон Макгонагалл? — шёпотом спросила она. — Потому что я не могу доказать, что это его кулон. И мы не видели нападавшего, — Рон на плече засопел ещё громче. — Верно. Но это не отменяет того факта, что у Лаванды есть недоброжелатели. Патил мне сказала, что она сейчас в Больничном крыле и пока что не пришла в себя. Но её здоровью ничего не угрожает. Гарри кивнул. Говорить сейчас с Гермионой не хотелось. Он отвернулся от неё и уставился в окно, в которое бился снег и вмиг превращался в капли. Он чувствовал тихое равнодушие и решимость. Внутри было слишком много мыслей о том, что сейчас следует делать, они кружились, как снежинки за окном. Но несмотря на всю эту неразбериху, он твёрдо знал, что если речь зайдёт о Малфое, он будет действовать жёстко и решительно. (1) — интерпретация оригинального заклинания Коньюнктивитус.