От Биджуу до Человека

       Курама давно поняла, что люди довольно странные не только телом, но и мыслями, поступками и взаимоотношениями. Её Наруто очень хотел спасти своего друга Саске, который, к неудовольствию Курамы, вдобавок принадлежал к Проклятому клану. Учиха. Ненавистные Учиха, которые использовали свойства своих глаз, чтобы порабощать биджуу. Шаринган — великое додзюцу Проклятого клана. Их глаза подавляли волю, и маленький наглый человечек имел власть над огромным хвостатым демоном, в котором было раз в сто больше чакры, чем у всех поколений Учиха вместе взятых. Саске был одним из последних представителей клана Учиха, и когда маленький выродок сбежал из их скрытой деревни, Курама была даже рада. Она вообще не питала к людям положительных чувств, а всех Учиха яростно ненавидела. Первое почти-слияние с Наруто произошло, когда Наруто догнал своего друга, чтобы остановить и вернуть. Курама была рада поделиться чакрой, чтобы разорвать, уничтожить, убить Саске: это был первый Учиха, до которого ей вообще удалось дотянуться. А то, что Саске был «почти последним», придавало мести особый привкус. Шиноби говорят, что им достаточно одного удара, чтобы понять чувства и мысли другого шиноби. Биджуу считают, что для того, чтобы узнать мысли и чувства джинчуурики, достаточно поверхностного слияния. И если Курама была ослеплена своей ненавистью, то Наруто был ослеплён своими дружескими чувствами. Такими яркими, сильными, горькими. Тогда они проиграли Саске. Вот только Наруто не смог это принять и отпустить своего друга. Искал. Становился сильней. Не сдавался. В прошлом Курама порой на этом играла, дразнила, говорила гадости, заставляя своего джинчуурики злиться, выпускать её чакру, но в то же время это глупое совершенно нерациональное упорство заставляло восхищаться. И втайне грустить о том, что с ней такое никогда не произойдёт. Пока однажды её джинчуурики не сказал, что они самые близкие существа друг для друга и он хотел бы звать её «другом», и пока Курама на своей шкуре не узнала, как это — настолько любить и быть к кому-то привязанным, что не можешь отпустить. Вот и старая женщина-свекровь, Августа Лонгботтом, не смогла отпустить своего сына и его супругу. Августа тоже была матерью. Так что Кураме повезло. Она узнала, что Алиса Лонгботтом была невменяемой почти двенадцать последних лет, с полуторагодовалого возраста своего ребёнка. Алиса с одиннадцати до восемнадцати училась в магической школе Хогвартс, потом три года — на курсах магических стражей порядка, которых звали «аврорами», вышла замуж, родила сына, а затем случилось нападение неких «Лестрейнджей», которые «сделали это». Чета молодых супругов Лонгботтомов жила отдельно от Августы, так что та практически не знала свою невестку, а Невилл был слишком маленьким, чтобы помнить свою мать здоровой. Для Курамы это означало свободу. Можно было ни под кого не подстраиваться, ни на кого не оглядываться и не опасаться разоблачения. У местных магов весьма кстати была война, так что никого из близких или хороших знакомых Алисы Лонгботтом в живых не осталось.

* * *

— Мама?.. Решила прогуляться? Как ты себя чувствуешь? — подбежал Невилл, заметив Кураму, когда она вышла из каменной башни Лонгботтом-тауэра, впервые за десять дней пребывания в теле человека, оказавшись на улице. — Спасибо, хорошо, — ответила она. Каждый день ей давали различные зелья, но Курама знала, что на одних зельях «чуда» не произойдёт и ей придётся, как и Наруто или другим её джинчуурики, тренировать тело. Для начала стоило хотя бы разведать прилегающую территорию. Невилл мялся рядом, явно не зная, что делать. — Что это у тебя в руках? — Курама заметила у сына очень знакомый предмет. — Это? А… Это кунай. Это… Мой друг, Гарри… Гарри Поттер. Он дал чертёж этого инструмента нашему профессору по гербологии, профессору Спраут. Я тоже захотел такой, вот и… — Можно посмотреть? — перебив, протянула руку Курама. — Да, конечно, сейчас, — Невилл суетливо дёрнул за пояс. Как оказалось, к его ремню крепилось что-то вроде ножен, к которым на верёвке за кольцо рукояти был привязан кунай. Оружие мира шиноби. Курама ощутила тёплую сталь и посмотрела на остриё, испачканное в земле. В груди разливалось незамутнённое счастье. Это было реальное, живое подтверждение того, что она не ошиблась, не промахнулась. Её Наруто был в этом мире. И по-прежнему в теле Гарри Поттера. — Почему твой кунай такой грязный? — удивилась она, пытаясь сообразить, зачем совершенно гражданскому ребёнку таскать с собой оружие, пусть и столь пустяковое. К тому же местным оружием магов были их палочки. — Я рассаживал черемшу… э… помогал в теплице. А кунаем удобно работать, можно подкапывать, и ямки делать, и обрезать, если что-то мешает. Мистер Малпеппер сделал на неё заказ, а бабушка сказала, что большие счета… Ой, то есть… В общем, вот, — под конец Невилл совсем смутился, резко оборвав речь. Слово «счета» было знакомо. Кроме географии, приёмов магии и множества заклинаний захваченный ментальный паразит поведал Кураме и об общем экономическом и политическом устройстве этой реальности. В мире шиноби тоже точно были деньги и какие-то товарные отношения между людьми, но Курама в это никогда особо не вникала. Зачем это биджуу? Но в данном случае она была человеком и некоторые отклонения в человеческом общении могли сказаться отрицательно на её миссии. Надо полагать, что попали они сюда надолго. По крайней мере, по приблизительным прикидкам Курамы, копить чакру для полного восстановления формы ей придётся ещё лет двести-триста. И это если бы она сидела в отстойнике и не тратила эту чакру ни на что другое вроде поисков, прорывов и реконструкции сосуда. Получалось, что эта семья, частью которой Курама стала, нуждалась в деньгах. Надо полагать, что большинство их уходило на то, чтобы содержать в той больнице два обречённых просто медленно умирать тела. Она ощутила раздражение от глупости магов. При наличии ирьёнинов и возможности взаимодействовать с эфирными материями они так и не поняли, что души Алисы и Фрэнка Лонгботтомов непоправимо разрушены и никогда не смогут восстановиться? Конечно, в какой-то степени это то ли незнание, то ли вера в чудо сыграли ей на руку… И внезапно Курама поняла, что её раздражение было связано скорее с тем, что ребёнок, о котором она пообещала заботиться, пока что больше сам заботился о ней. — Ты хороший сын, Невилл, — сказала она, возвращая кунай. — Я постараюсь быть тебе хорошей матерью.

* * *

Всё про Гарри Поттера и его жизнь удалось выведать довольно легко. Невилл рассказывал и показывал, радуясь интересу и поводу поговорить. У него были даже двигающиеся изображения — колдографии. К своему невероятному везению, Курама вселилась не просто в волшебницу, которая проживала на одном острове с Наруто, а в мать одного из его друзей. Как оказалось, Невилл, которому исполнилось тринадцать, учился на том же курсе, что и Гарри, на том же факультете, что и Гарри, и жил в одной с ним комнате и был его другом. Не то чтобы Курама думала, что если бы она подошла к Наруто в теле совсем чужой женщины или чужого мужчины, то её друг бы слишком удивился или отказался поверить в её воплощение, но, скорее всего, всё было бы не так просто. Как гласила местная молва, Гарри Поттер был Избранным ребёнком, и значит, все его контакты отслеживали. Не могли не отслеживать. Не совсем же эти маги дураки? Если сравнивать, это всё равно как разница воплощений в их мире: в шиноби из одной деревни или в шиноби из разных деревень. Невилл рассказал Кураме и о крёстном Гарри — Сириусе Блэке, которого освободили из тюрьмы, — и о том, что Гарри живёт где-то с ним в Годриковой Лощине. Получалось, что у Наруто в этом мире за пять прошедших лет сформировалась собственная жизнь со своими друзьями и знакомыми. Было ли в этой новой жизни место ей, Курама не знала. Но, по крайней мере, такая близкая связь с кругом общения её единственного друга позволяла надеяться на встречу.

* * *

— Может быть, нам отправиться в гости к твоему другу и его крёстному? — спросила Курама сына примерно в середине августа. — Я уже хорошо себя чувствую, хочется развеяться. А твоя бабушка сказала, что я должна быть знакома с Сириусом Блэком. Возможно, если увижу ещё кого-то, то что-нибудь вспомню. — Наверное, ничего не получится, мама, — смутился Невилл. — Две недели назад у Гарри был день рождения, он говорил, что его крёстный совсем скоро отправляется в Европу, чтобы учиться. Мистер Блэк тоже это говорил, когда у нас был выпуск на втором курсе. Так что, наверное, сейчас Гарри уже у своих родственников-магглов. Настаивать Курама не стала, тщетно пытаясь придумать повод встретиться с Наруто и не вызвать подозрений у своей новой семьи. Получалось, что единственная возможность — на вокзале Кингс-Кросс в день отправления ученического экспресса до Хогвартса. Когда Курама поняла, что летние школьные каникулы скоро закончатся, а она может остаться одна в Лонгботтом-тауэре со старой женщиной-свекровью, хотелось взвыть от бессилия. В конце концов Курама утешила себя тем, что, сославшись на желание чаще «видеть сына», сможет бывать в деревне у Хогвартса — Хогсмиде. Туда, начиная как раз с третьего курса, студентов должны были выпускать на выходных. Но местная газета приносила дурные вести про сбежавшего преступника-мага — Питера Петтигрю, — который к тому же, по информации в этой газете, охотился на Гарри, то есть на Наруто. Всё это беспокоило. Тем более что Августа Лонгботтом, хотя и подписала разрешение для Невилла, авторитетно заявила, что выпускать в Хогсмид студентов вряд ли будут. Да и, как размышляла Курама, могло получиться, что, даже если остальных студентов выпустят, Наруто могут и запретить эти выходы, и тогда они точно не увидятся до следующего лета, в лучшем случае — до зимних каникул.

* * *

— Так что, надеюсь, до тридцатого августа нам всё выплатят… — спускаясь по лестнице, услышала Курама. Она вспомнила о том, что сын говорил о том, что сегодня на чай придёт кто-то из знакомых свекрови. Раздался тонкий звон чашек. — Нужно купить Невиллу новую палочку, — продолжила со вздохом Августа. — Оказалось, что палочка Фрэнка всё это время ему не подходила. Столько расходов. Я, конечно, перешила несколько мантий сына, но мальчик быстро растёт… — Да, сочувствую, содержание Фрэнка и его супруги обходятся тебе недёшево, — ответил довольно грубый женский голос. — А тебе ещё внука поднимать… — Алиса очнулась, — ответила Августа. — Но расходов от этого стало ещё больше. Ей требуется уход. Очень много восстановительных зелий, еды… И у неё тоже нет палочки. Её ещё при нападении сломали. Даже не знаю, как быть… — Какие новости, оказывается. А ты молчишь! — оживилась собеседница свекрови. — Помню, как твоя невестка сдавала свои ЖАБА, умная девочка… — Невилл, конечно, рад, но… Алиса сильно изменилась внешне. Её теперь и не узнать. Я, наверное, очень плохой человек, но я часто думаю, почему очнулась она, а не мой сын. Мальчику нужен отец. — Думаю, это было не в наших силах решать. В конце концов, может быть, и Фрэнк… — Не думаю, — перебила Августа. — Она всегда была… более живой. — Возможно, в будущем она будет тебе помогать… — Я больше боюсь, что она бросит сына, Фрэнка и меня, Гризельда. Видела бы ты, какой у неё иногда взгляд, словно только и думает, как оказаться подальше отсюда. Такая красавица стала, даже когда из Мунго её забирали, все мужчины оборачивались. Заведёт себе богатого любовника — и поминай, как звали. Невилл за ней вьётся собачонкой, а она его почти не замечает. — Разве у них не магический брак с твоим сыном? — Ах да… Ты не знаешь. Она очнулась после сильного приступа стихийной магии… А подобное смывает все клятвы и обеты. Это мне целитель шепнул. Так что… — Да, сложная ситуация, — басовито хмыкнула собеседница Августы, — но есть одна мысль… — Здравствуйте... — интересный разговор перебило появление в гостиной Невилла, и Курама, чтобы её не обнаружили на лестнице, поднялась обратно в свою комнату. Ей надо было крепко подумать, что же делать дальше.