Комедия

— Что ещё? — она устало тащится за ним по коридору, едва успевая. Прикрывает рот, потому что её просто душит кашель. Они доходят до конца коридора, и он наконец останавливается. — В одну из пятниц месяца моя мать собирается с её подругами у нас дома.  — И что? — всё, о чем она мечтает сейчас, слишком противоречит тому, что хочет от неё Стилински. И ей не нравится этот факт. — И то, — раздраженно произносит он, скрестив руки на груди, — что ты приходишь ко мне как раз в пятницу, чтобы сделать домашнее задание по химии. Так что будешь маячить перед ними. — Пятница завтра, — с трудом произносит она, жмурясь от боли, когда глотает слюну. — Я в курсе, — ему хочется сказать ей, что на него не действует это бесплатное шоу жалости. У него в голове есть четкий план, и он будет действовать согласно этому плану, несмотря ни на что. — Тебе не кажется, что за неделю отношений, о которых знают твои родители, это слишком много моего пребывания в вашей семье? — она делает ударение на слове «отношения», показывая в воздухе кавычки. Она действительно надеется на то, что здравый рассудок восторжествует. — По-моему, нормально, — он безразлично пожимает плечами. Иногда ей кажется, что перед ней не парень, а бетонная стена. Настолько он бывает безразличным. — Они же до этого не знали, что я встречаюсь с тобой. — Стайлз, я заболела и хотела посидеть эти дни дома, — протягивает она, едва не взвывая. У неё закрадывается призрачная надежда на то, что Стайлз просто не понимает того, насколько ей плохо и если она расскажет ему об этом, то он наконец услышит её. — Мне же станет совсем плохо. — Купи лекарства по рецепту, что ты заладила? — он шумно набирает воздух в лёгкие и прикрывает глаза, считая до десяти. Он каждый раз убеждает себя в том, что ему это нужно, поэтому он будет терпеть. — Лекарства ещё не дают в аптеках, если их просто попросить, — она опускает голову, делая вид, что рассматривает свои кроссовки, которые от постоянных дождей стали совсем плохо выглядеть. Лидия всегда чувствует себя неловко, когда говорит о деньгах, а сейчас и подавно, — понимаешь, о чем я? — Я давал тебе деньги, в чем проблема? — в его голове уже чувствуется не сколько раздражение, сколько злость, что Мартин становится не по себе, от его тона, — купи себе на них лекарства. — Я не буду на них покупать лекарства, — в голосе Лидии чувствуется обида, как бы она не старалась игнорировать это чувство. Потому что она всегда учила саму себя, что не позволит себе тратить время на подобные чувства. — Ну значит ты дура. — резко выпаливает он, за что получает короткий, но слишком красноречивый взгляд, в котором читается всё отношение Мартин к нему, — твоя обиженная физиономия ничего не меняет. В пятницу, после школы, мы поедем ко мне. — Они же съедят меня заживо, — добавляет она, словно у неё появился последний аргумент, который точно решит эту проблему. Она слишком мечтает оказаться в любом другом месте в пятницу вечером, но не у Стайлза дома. — Никто тебя не съест, истеричка, — он закатывает глаза, громко цокнув. Его уже начинает бесить то, насколько затянулся разговор, который должен был состоять из трех фраз, как он продумывал. — Нужно создать видимость того, что мы вместе. Одних моих рассказов не хватит. — он легко касается её плеча, чуть сдавливая. Как-то им рассказывали о том, что это хороший психологический приём. — Пока я вижу только то, что они не верят. Они думают, что это игра. А нужно, чтобы они думали, что это серьёзно, понимаешь? — он едва ощутимо водит большим пальцем по её плечу, — а в субботу утром мы поедем в молл. — Хочешь меня угробить? — лёгкая улыбка на её лице говорит скорее о крайней стадии отчаяния, чем о том, что её порадовала эта новость. — Купи что-то противовирусное и к завтрашнему вечеру будешь здорова. Он разворачивается и уходит от неё, а она едва не сходит с ума от головной боли, когда звенит школьный звонок, возле которого она стоит.

***

— Хочешь, отвезу тебя домой после школы? — спрашивает Кира, когда они идут на последний урок, который у них как раз совместный. — Это будет неудобно, — начинает Лидия, но выражение лица Киры не даёт ей закончить мысль. — Я отвезу тебя, — уверенно произносит она, — это не обсуждается. Лидия никогда словами не выразит то, насколько она благодарна Кире за то, что она находится с ней рядом. Юкимура не отличается общительностью, но порой её молчание или краткий кивок головы, может дать Лидии гораздо больше поддержки, чем десятки пустых слов, которые так сильно любят говорить остальные. Мартин никогда не понимала, как можно иметь такую выдержку и стойкость. Ей всегда казалось, что абсолютно ничто не может пошатнуть Киру и её отношение к каким-либо вещам. А ещё, она никогда не понимала, как её отец до сих пор одобряет их дружбу. Когда они едут к дому Мартин, Кира заводит разговор на отвлечённые темы, ни разу не спросив о том, как обстоят дела со Стилински. Она знает, что плохо. Это видно невооруженным глазом, и Кира не моральный садист, чтобы напоминать Лидии об этом, только если та сама не захочет ей рассказать. Но Юкимура до сих пор задаёт ей безмолвный вопрос «Ты совсем спятила, если согласилась на это всё?», а у Лидии до сих пор нет членораздельного ответа на него.

***

Лидия предпочла бы умереть, чем провести пятницу в компании Клаудии и её подруг, но у Стайлза совершенно другое мнение на этот счёт, которое расходится с мнением Мартин, и его это совершенно не волнует. Миссис Стилински одаривает её недовольным взглядом, когда они со Стайлзом входят в дом, но ей не остаётся ничего, как натянуть на лицо улыбку и поприветствовать Лидию, слегка приобняв, что девушке становится окончательно не по себе. Она неловко топчется в пороге, рассматривая несколько пар дорогой обуви, которая стоит возле шкафа. Она вновь вспоминает о том, как утром заметила, что у левого кроссовка отходит подошва, что дало ответы на внушительное количество вопросов о том, почему она в них так мерзнет, и почему они так быстро промокают. Стайлз обещает, что они спустятся к чаю, чтобы познакомить Лидию с подругами Клаудии, от чего никто из вышеперечисленных не остаётся в восторге, но при этом, никто и не выражает свой протест, так что обещание считается принятым. — Надеюсь, ты предупредила своих о том, что ночевать будешь не дома. — он лежит на кровати и листает какой-то профиль в твиттере, пока Лидия решает задачу. Ей всё равно больше нечего делать, как заниматься уроками, чтобы убить время. — Я не буду ночевать у тебя, — она замирает, когда выводит формулу и отложив карандаш, медленно поворачивается к нему. — Будешь. — не посмотрев даже в её сторону, он утвердительно кивает головой и продолжает своё увлекательное занятие. — Они около десяти собираются в какое-то заведение, и я скажу, что ты остаешься у нас. Будет странно, если она вернётся под утро, а тебя уже не будет, — ему кажется, что ей приходится всё объяснять, словно она ребенок, которому пять. — Будет странно, если я останусь у тебя, — голова Лидии слишком раскалывается, чтобы объективно оценивать ситуацию, но единственное, что она понимает, так это то, что предложение Стайлза явно выходит за рамки допустимого. — Знаешь, как я буду выглядеть? — Знаю, — он безразлично пожимает плечами, — меня это устраивает. Пока Лидия судорожно глотает воздух, пытаясь справится с нахлынувшими на неё эмоциями и сформировать ответ, который бы дал понять Стилински то, что он перегибает палку сильнее чем, вероятно, он предполагает, Стайлз резко подрывается на кровати и говорит ей о том, что им уже пора идти вниз, если они не хотят пропустить момент того, как Клаудия и её компания куда-то уйдут. — Я как раз хотела вас звать на чай, — откровенно лицемерит миссис Стилински, потому что каждому было понятно, что она бы предпочла, чтобы присутствующие вообще никогда не узнали о том, с кем проводит этот вечер её сын. — По съеденной половине торта — это заметно, — хмыкает Стайлз и садится за стол, возле миссис Арджент, — Лидия, — он берёт её за руку, переплетая их пальцы. Он знает, что все сидящие наблюдают за ними, — можешь принести себе и мне чашки и тарелки? Я тебе показывал где они, помнишь? — он абсолютно невинно смотрит на неё, что если бы Мартин не знала о том, что она никогда в глаза не видела место, о котором он говорит, то тоже бы ему поверила. Миссис Стилински хмурит брови, сжимая пальцами вилку, чтобы не сказать ничего лишнего, но при этом делает про себя выводы, которые её очень не устраивают. Лидия смотрит на Стайлза, как на полного идиота, но послушно идёт в сторону кухни и пытается сообразить, где всё то, о чем он говорил. Наконец, обшарив несколько ящиков, она находит такие тарелки и чашки, как и у остальных, кто сидит за столом. Она считает это своей маленькой победой, потому что больше всего ей не хотелось сейчас идти и говорить о том, что она ничего не нашла. Таблетки, которые ей всунула сегодня Кира, начали терять своё действие. Вчера, в машине, Кира читала ей лекцию о том, что это нормально — потратить деньги, которые ей дал Стилински, на лекарства. К тому же, если он сам на этом настаивал. Но Лидия наотрез отказалась это делать, хотя сейчас, когда она стала ощущать тяжесть в груди и заложенность носа, она понимает, что возможно, поступила глупо. Потому как протянет она ещё недолго. Она возвращается в столовую, где все что-то увлечённо обсуждают. Ставит перед Стайлзом тарелку и садится между ним и Коррин, матерью Малии, напротив Клаудии, чувствуя максимальное напряжение и неловкость от ситуации, в которую она попала. — Лидия, а ты опять будешь у нас до позднего вечера? — Мартин едва не давится куском торта, когда миссис Стилински, бросив взгляд на часы, неожиданно прерывает обсуждение какой-то темы с подругами, и поворачивается к ней. — Нам ещё осталось две задачи, а утром мы поедем в молл, — тут же начинает Стайлз, и Клаудии даже не до того, что ответила ей не Лидия. — Ты хочешь сказать, что Лидия сегодня таки останется у нас? — миссис Стилински недовольно поджимает губы, стараясь сохранять спокойствие и самообладание, но ей кажется, что она вот-вот сорвётся. Потому что Стайлз берёт и позорит её перед остальными, самым мерзким способом. — Да, а что? — он свободно разваливается на стуле и отвечает так, словно вообще не чувствует какой-либо неловкости от этого разговора, в отличие от пунцовой Лидии, уткнувшейся носом в тарелку. — Разве семью Лидии не волнует то, где она ночует? — встревает миссис Арджент, сделав театральное «ах!», от которого Стайлза откровенно перекосило, — я, например, никогда не позволила бы, чтобы Эллисон ночевала у её парня, — говорит она, и остальные начинают утвердительно кивать головами, поддерживая её, устремляя укоризненные взгляды на девушку, от чего той хочется подскочить и убежать из этого дома прочь. — Да неужели? — после непродолжительной паузы, фыркает Стайлз. — Много ли вы вообще знаете о своей дочери? — хмыкает он, поворачиваясь к Виктории, на что та округляет глаза и хватает воздух, словно рыба, потому что, скорее всего, она пытается придумать, как ей выкрутиться. — Стайлз! — прикрикивает Клаудия, которая понимает, что механизм окончательно запущен. — Как ты себе позволяешь говорить такое, о моей дочери? — возмущенно спрашивает она, делая ударение на слове «моей». — Я пошутил, извините, — он же тоже не последний идиот и понимает, насколько сильно ему влетит от матери, после подобного высказывания. Так что извинения могут помочь хоть как-то сгладить ситуацию, — Лидия, пойдём. — Он отодвигает от себя тарелку, поднимается и берёт со стола свою чашку с чаем. Они поднимаются в его комнату и какое-то время проводят в тишине, которая устраивает обоих. Стайлз так и продолжает листать ленту Твиттера, а Лидия пытается не уснуть, сидя на его рабочем стуле, хотя понимает, что от усталости у неё просто закрываются глаза. А ещё она чувствует, будто всё её тело ломит, от чего хочется как можно скорее оказаться в постели, под любимым одеялом. Она всё ещё надеется на то, что и с ней он пошутил. Надеется, что он отвезёт её домой, потому что она даже не подумала о том, что стоит предупредить Лоррейн, что может задержаться у Юкимуры. Она вообще ненавидит врать Лоррейн, но знает, что та не выдержит всех подробностей того, что происходит. Лидии приходится потирать щеки и лоб, хлопать себя, чтобы не отключится сидя. И она бы отключилась, несмотря на все эти манипуляции, если бы её легкие периодически не разрывал кашель, который после того, как сегодня она ещё раз промочила ноги, накрыл её вообще. Она тянется к рюкзаку и достаёт оттуда таблетки от кашля, берёт одну и свято верит, что они помогут. Потому как у неё нет варианта болеть, а по настроению Стилински, ей кажется, что завтра он таки потащит её в молл, если он решил так. Мартин облегчённо выдыхает, когда они слышат голос Клаудии, которая сообщает о том, что она ушла, и как хлопает входная дверь. Когда Лидия складывает руки в замок на столе и упирается в него лбом, Стайлз таки обращает на неё внимание, словно всё время до этого, он думал, что находится один в комнате. — Возьми в ванной чистое полотенце, в шкафу, — он трясёт её за плечо, от чего она дергается и недоуменно смотрит на него, когда он протягивает ей свои спортивные штаны и футболку. — Так ты не отвезешь меня домой? — с отчаянием в голосе спрашивает Лидия, понимая, что уже не способна на то, чтобы понимать, что происходит. — Нет, — раздражённо протягивает он, и кладёт одежду перед ней, на столе. — Я же тебе ясно сказал, что ночевать ты будешь здесь. Лидия обречённо тащится в ванную, потому что у неё нет никаких сил спорить с ним. Она набирает Лоррейн и говорит той о том, что они с Кирой слишком долго болтали и смотрели фильм, что не обратили на то, что уже совсем поздно. Лоррейн не выражает недовольства, она беспокоится только о том, чтобы завтра Лидия была дома, потому как ей нужна будет её помощь, при заказе лекарств, и девушка обещает, что вернётся вовремя. Она завязывает волосы резинкой и становится под тёплые струи воды, они приятно щекочут кожу, заставляя её почувствовать расслабление хоть на какое-то время. Лидия понимает, что у неё температура, по тому, как ломит её тело и ей остаётся надеяться только на то, что она не высокая. Выходит из душа и берёт с полки синее большое полотенце. Заворачивается в него, фиксируя на груди. Неожиданно понимает, что так много думала о том, что ей нужно позвонить Лоррейн, что забыла одежду, которую ей дал Стайлз, на столе в комнате. Когда она выглядывает из ванной, то с радостью отмечает то, что в комнате нет Стилински. Она только успевает подойти к столу, как слышит свист у себя за спиной и уже предполагает, что её ожидает. — Всё-таки, у меня будет вечер с продолжением, — хмыкает он, а Лидия никак не решается повернуться к нему лицом. — Не смотри, — отрезает она, резко разворачиваясь и пытается пройти мимо него к двери ванной комнаты. — Да кому ты нужна? — цокает он, — переодевайся наконец, — он понижает голос, и резким движением хватает её за край полотенца, слегка потянув его в сторону, что Мартин удаётся в последний момент удержать его, прижав к груди. — Извращенец, — эмоционально произносит Мартин, но он только издаёт смешок, на её реакцию, — пропусти, — она отпихивает его в сторону и уповает только на то, что полотенце не спадёт с неё окончательно. Когда она выходит из ванной, Стайлз уже лежит в кровати, под одеялом, привычно уткнувшись в смартфон. — Ложись, — он кивает головой в сторону другой половины кровати и откидывает край одеяла. Лидия продолжает топтаться возле двери в ванную, хотя ей настолько плохо, что она готова буквально упасть на эту кровать и тут же отключиться. Но она то понимает ситуацию. И это не радует её совершенно. — Если ты думаешь, что мне этого хочется, то я тебя огорчу, — не отрывая взгляд от экрана, начинает Стилински, — но у нас нет другого выхода. Она медленно подходит к кровати и садится на самый край, мысленно пытаясь доказать себе, что в этом нет ничего такого. Ложится, стараясь едва не полностью свисать с кровати, максимально отодвигаясь от Стайлза, на что он только издаёт смешок и произносит ещё пару шуток, смысл которых она не понимает, и укрывается. Лидия засыпает быстрее, чем её мозг начинают атаковать странные мысли и не менее волнующие вопросы. Ей кажется, тяжесть всех последних дней буквально наваливается на неё, прижимая своим весом к кровати. Мартин просыпается гораздо быстрее, чем хотела бы этого.