***
Солнце уже практически скрылось за горизонтом, и в палате пора было включать свет, но Лидии хотелось ещё немного понежиться в этом теплом свете. Понаблюдать за рассеянными солнечными лучами, которые создавали красивые тени на стене больничной палаты. Когда кто-то стучит в дверь, Мартин дергается от неожиданности. В палату заходит Мелисса МакКолл, которая сообщает, что к ней посетитель. Лидия хмурит брови, непонимающе смотрит на миссис МакКолл. Мало того, что время посещения закончится в ближайшие десять минут, так ещё Лидия с трудом понимает, кто вообще решил к ней прийти. Всё становится понятным, когда на пороге появляется Клаудия Стилински, которая не стала дожидаться окончания разговора Лидии и Мелиссы, и легко отодвинув последнюю, быстрым шагом проходит внутрь палаты. Миссис МакКолл уходит, плотно закрыв дверь, перед этим кивнув головой Клаудии. Ни одна из женщин не включает свет в палате, и мысль Лидии о том, что ей придется находиться в одной комнате с матерью Стайлза практически в полной темноте — откровенно не нравятся ей. Мартин внимательно смотрит за действиями миссис Стилински. Та берёт стул, ставит его около кровати и садиться на него, поставив небольшую сумку, которая висела у неё на плече, за спину. Она окинула взглядом палату, задержавшись на букете от Стайлза, который стоял на столике. — Думаю, ты прекрасно понимаешь, зачем я здесь, — уверенно произносит Клаудия, решив, что любые приветствия будут лишними в этой ситуации. Лидии кажется, что она просто прожжёт её своим взглядом. Поэтому, Мартин не видит выхода лучше, чем просто промолчать, не ответив на вопрос. — Ничего не ответишь? — хмыкнув, спрашивает Клаудия, вскидывая бровь. — Знаешь, Лидия, — начинает она довольно-таки тихо, но то, как леденяще это звучит, заставляет Мартин почувствовать холод практически физически и поёжиться от этого, — Я всё ещё не понимаю, кому из вас это принесёт большую выгоду. Но, поверь, я бы не советовала тебе ввязываться в игры моего сына. Знаешь, почему? — спрашивает и замолкает, ожидая хоть какого-то ответа. Лидия какое-то время продолжает молчать, но осознав, что Клаудия так и будет сидеть здесь, пока она не подаст хоть какие-то признаки жизни — отрицательно мотает головой. — Потому что Стайлз из этого всего всё равно выйдет сухим, а ты погрязнешь в болоте сплетен ещё сильнее, понимаешь о чем я? — она бросает на Лидию надменный взгляд, от чего той становится ещё хуже, — тебе обещаю, что если ты не прекратишь это всё, то я превращу твою жизнь в ещё в больший ад. Она поднимается, отодвигая ногой стул. Берёт сумку, вешает на плечо и, развернувшись, идёт к двери. Свет фонаря, который зажегся в больничном парке как раз попадает на дверь. Уже перед тем, как открыть её, она поворачивается к Лидии и произносит: — Надеюсь, ты понимаешь, что Стайлз не должен знать о нашем разговоре? Я специально пришла к тебе за день до выписки, чтобы к моменту, когда вы встретились, ты хорошо помнила наш разговор. — До свиданья, миссис Стилински, — прочистив горло, хрипло произносит Мартин. В свете фонаря лицо Клаудии видно, и читается каждая её эмоция. Недовольно поджав губы, она кидает сердитый взгляд на девушку и удаляется из палаты. Её взгляд говорит только о том, что её совершенно не устроил ответ Мартин, и той стоит очень хорошо подумать, что она делает и стоит ли продолжать вести себя таким образом.***
Лидия ждала этого понедельника как никогда. Казалось, она была в больнице целую вечность. Выходные она провела с Лоррейн. Они мило болтали, пили чай и обсуждали книги. Мартин кажется, что именно так и должны проходить выходные. Именно в такой атмосфере. Утром за ней заехала Кира. Немного раньше, чем обычно, потому что они хотели посидеть в машине на парковке перед уроками. Хотели поболтать о чем-нибудь неважном. Потому что обе знали, как им этого не хватало. Кира заезжала к ней в больницу, привозила разные фрукты и провела с ней несколько часов. Она видела букет Стайлза, но промолчала, решив не нагнетать атмосферу. — Смотри, что у меня есть, — припарковавшись на «своём» месте и заглушив мотор, Юкимура тянется назад. Достает с пола заднего сиденья остывший кофе и круассаны в пакете. — Ты серьёзно? — с детским восторгом спрашивает Лидия, увидев на бумажном пакете логотип любимой булочной. — Шоколадный? — Ещё и с миндалём, — расплываясь в улыбке, говорит Кира, протягивая подруге круассан. — Если и есть рай на земле, то я уже туда прибыла, — протягивает Лидия, откусывая кусок и запивая его кофе, — Кира, ты лучшая. — Хочешь сказать, что получить звание «лучшая» можно всего лишь за круассан и кофе? — хмыкает, поворачиваясь к ней. — За шоколадным круассан посыпанный миндалём, на секундочку, — с важным лицом произносит Мартин, отставив указательный палец руки, которой держит стаканчик с кофе. Выглядит это достаточно забавно. — После школы едем ко мне! Лоррейн обещала приготовить потрясающий пирог. — Звучит заманчиво, — Кира подмигивает, однозначно соглашаясь на приглашение. Они ещё болтают какое-то время. Обсуждают рецепты Лоррейн, последние новости и события. Когда недалеко от них паркуется джип Стилински, Мартин резко замолкает и едва не съезжает на сидении вниз. — Эй, успокойся, он даже не заметит тебя, — отмахивается Юкимура, хватая Лидию за локоть, будто пытаясь остановить ту от попытки спрятаться. — Уже заметил, — едва слышно произносит Мартин, широко распахнув глаза, смотря на Стилински, который приближается к машине. Он стучит пальцем по окну Лидии и той приходится открыть дверь. — Могла позвонить и я бы забрал тебя утром, — недовольным тоном произносит он. — И тебе доброе утро, Стилински, — обращая на себя внимание, кидает Кира. — Нужно поговорить, — не обращая внимания на Юкимуру, продолжает Стилински, обращаясь к Мартин, которая начинает вспоминать больницу и думать, что там было вполне неплохо. — Слышишь меня? — раздраженным тоном спрашивает, очень похожим на тон Клаудии. Теперь Лидия понимает, в кого он. — Хорошо, — кивнув головой, она быстро вылазит из машины и закрыв дверь, делает шаг в сторону. Переминается с ноги на ногу, будто готовится к чему-то, — но потом. У меня сейчас математика, мне нельзя опаздывать. Мартин ещё не решила, что ей делать со всем этим. Она не знает, как реагировать на слова Клаудии и стоит ли всерьёз воспринимать её угрозы. Она чувствует, как внутренний голос практически вопит о том, что стоит очень сильно опасаться мать Стайлза, и если уж она решит испортить жизнь Лидии, то она точно приведёт обещания к действию. Стилински не успевает отреагировать на такое резкое поведение Лидии, как та скрывается в толпе учеников, идущих в школу. — Эй, ты завис? — его окликает МакКолл, — сейчас прозвенит школьный звонок. и мы опоздаем на литературу. Тебе нужны эти проблемы? — Нет, пошли. Стилински не даёт покоя разговор с Лидией. Он четко понимает, что что-то изменилось, только вот совсем не может понять, что конкретно. Знает, что спрашивать у Мартин совершенно бесполезно, потому что она вряд ли даст вразумительный ответ. Чтобы не заниматься самокопанием, он вылавливает её на одной из перемен и, крепко схватив за руку, тащит по всему коридору в нужную ему сторону. Лидии хочется умереть со стыда, потому что она чувствует все эти взгляды. Ей не нужно даже поднимать глаза, чтобы понять, что практически все, кто стоял у шкафчиков и занимался своим делом — наблюдают теперь за ними. Мартин страшно представить, какие теперь поползут слухи, и что после этого сделает Клаудия. — Отпусти меня, — твёрдо произносит Лидия, пытаясь вывернуть руку из его хватки. От неожиданности, он резко останавливается, что она едва не падает. Смотрит на неё вопросительно, совершенно не заботясь о том, что за ними наблюдают. — Что-то не так? — серьёзно спрашивает, сводя брови. — Всё не так, — выкрикивает она и, уловив момент, резким движением высвобождается из его хватки, а после быстрым шагом уходит прочь. Стилински думает, что она отлично отыграла. Они не планировали этого, но она всё сделала даже лучше, чем он мог сам придумать. В след Мартин, из всех тех, кто в полном безмолвии стояли и слушали их со Стайлзом разговор, кто-то издаёт громкий свист, а остальные подхватывают его. Тут же звучат и возгласы типа «так ему и надо!», «молодец, детка». Лидия же забегает в уборную, думая, что теперь загнала себя в безвылазный тупик. И понимает, что виновата в этом она и только она. Её ожидания по поводу этой ситуации не оправдались и она четко понимает, что всё пошло совершенно не по плану. В тот момент, когда это должно было выглядеть показательным для Стайлза, это стало показательным для всех. Она сидит на подоконнике, чувствует, как её спину обдувает холодный уличный воздух из-за щелей в окнах. Если бы она не дрожала из-за этого, её бы это не волновало. Когда буквально через пару минут, в уборную открывается дверь, она радуется, что сидит за углом и надеется, что туда вряд ли кто-то заглянет. Но её надежды не оправдываются, и туда заходит Стайлз. В этот момент ей как никогда хочется взвыть от безысходности. Кажется, он стал её кошмаром наяву. — И что это было? — грубо спрашивает он, легко касаясь пальцами её подбородка, тем самым заставляя её посмотреть на него. — Это женская уборная, — слегка подрагивающим от холода голосом, говорит. Ещё греет надежду, что подействует. — Не уходи от темы, — резко выпаливает, повышая тон. — А ты не понял? — она поджимает губы, чувствуя на них солёный привкус. Кажется, пора начать осваивать навык «не рыдать по каждому пустяку». Он не успевает ответить, как дверь в уборную опять открывается с характерным скрипом, и они слышат знакомый смех. — Послушай, ты обязательно должна со мной поехать в этот магазин. Я видела сегодня у Арджент платье оттуда. — тараторит Хейден, открывая кран с водой и ополаскивает руки, пока её подруга красит губы блеском. Стилински прижимает палец к губам, показывая Мартин, чтобы та молчала. На мгновение ей даже кажется, что Бог существует и, услышав все её молитвы, он таки направил Стайлзу каплю здравомыслия и сострадания. В её голове появляется мысль, что она даже могла бы поблагодарить его за такое. Так она думала до того момента, пока воду не выключают. В этот же момент, Стилински, резким движением рвёт её рубашку, пуговицы от которой звонко разлетаются по кафельному полу.