Цветущая осень

      Сидя с чашкой ароматного чая и сборником любимых стихотворений накануне выходного, выдавшегося впервые за долгое время, Кан Хеджун периодически поглядывала в окно и думала о том, как лучше провести свободный день. Вечерело, на улице бушевал ветер, со стороны окна тянуло прохладой. Из-за облаков, чинно тянущихся по небу и гонимых ветром, выглядывал бледный диск луны. Клонило в сон.       — Эх, ладно, прочту ещё страницу, и уж тогда-то точно отправлюсь спать. — сказала сама себе Хеджун и перелистнула страницу. Взгляд зацепился за высохший бледно-сиреневый бутон фиалки.       «Кажется, тогда ещё октябрь был. И Хосок приходил в тот день». — задумалась девушка, и мысль о Хосоке трепетом отозвалась в груди. — «Хм, так и знала, что нужно было надеть сегодня на работу что-нибудь потеплее». — подумала она, почувствовав подступающий кашель. В горле будто что-то застряло и мешало дышать. Судорожно схватив ртом воздух, Кан закашлялась, и с удивлением обнаружила на ладони расплывающийся из-за слёз ярким красно-жёлтым пятном бутон какого-то цветка, название которого она никак не могла вспомнить. Положив его в книгу рядом с фиалкой, Хеджун попыталась вспомнить, когда это она клала цветы в чайную заварку, но в памяти ничего подобного не было. К тому же, сейчас явно был не сезон цветения, а тот цветок выглядел совсем свежим.       «Странно». — решила она и, захлопнув книгу, отложила её. Спать хотелось неимоверно, и потому все мысли, даже самые странные и невероятные, вмиг отступили на второй план, а со временем и вовсе забылись.       Вот только в воскресенье вечером, тишину в квартире разрезал звонок. За дверью стоял Чон Хосок, и память услужливо вытолкнула на поверхность воспоминания прошлого вечера. Увидев удивлённое лицо Хеджун, мужчина задумчиво улыбнулся.       — Добрый вечер. Пустишь? У меня тут были посиделки с самим собой неподалёку, но, кажется, меня начали узнавать и я, чтобы не привлекать внимание, был вынужден скрыться.       — Ах, да, заходи конечно. — на одном дыхании выпалила девушка и захлопнула дверь за гостем.       В глазах Хоупа бегали озорные огоньки, губы ещё шире растянулись в улыбке и, снимая обувь, он едва пошатнулся.       — Прости за такой опрометчивый вопрос, если это неправда, но ты пьян, что ли? — сопоставив некоторые факты. поинтересовалась Кан. Хосок смущённо и почти незаметно кивнул. — Что-то случилось?       — Я ведь всё равно тебе не скажу всего. — пробормотал он, проходя в квартиру. То, что он был пьян, было практически незаметно, но слегка пошатывающаяся походка выдавала Хосока.       — Приляг пока, пожалуйста. — указывая на диван, вздохнула Хеджун. Всё это время она нервно теребила край свитера и думала, как лучше поступить.       — Постой, Хеджун. — поймал её за руку Чон. — Побудь со мной немного. Пожалуйста.       — Ты чего это? — недоумевающе спросила Кан, и Джей-Хоуп крепче сжал её руку.       — Иногда так тяжело молчать о том, что переполняет тебя изнутри. Но, знаешь, порой на твои вопросы очень сложно отвечать. И всё же, я безумно благодарен тебе за то, что твои любимые цветы такие маленькие. До этого были пионы, и это было очень больно.       — Ты бредишь, Хосок? Я ничего не понимаю. — испуганно прошептала Хеджун и с лёгким нажимом взяла его за плечи. — Да сядь же ты, прошу тебя, упадёшь ведь так!       Чон Хосок прикрыл рот горлом свитера и зашёлся в кашле. Сухие хрипящие звуки резали слух и казались Кан нескончаемыми.       — Не спрашивай ничего, Хеджун. Ладно? Просто простудился. Думай так, хорошо? — поймав на себе ошеломлённый взгляд девушки, прошептал Хосок. Она только в очередной раз вздохнула и, с трудом усадив Чона на диван, принялась искать его телефон.       — Эй, Хеджун, ты что это делаешь? — вдруг залился он смехом, и Кан Хеджун бросило в краску.       — Ничего такого, о чём ты мог подумать. — смущённо пробормотала она. — Дай свой телефон, пожалуйста.       — Зачем?       — Дай.       Но Хосок будто не слышал её слов. Ожил он только тогда, когда Кан добралась до карманов брюк, и то только потому, что вспомнил, как сунул туда лепестки перед тем, как нажать на звонок у двери квартиры Хеджун. В растерянности он схватил её за руку.       — У тебя такие тонкие запястья. Мне давно хотелось подержать тебя за руку вот так. — почти невнятно сказал Джей-Хоуп, оправдываясь. —Ты же на фортепиано играешь, поэтому у тебя такие изящные кисти, да? — неловко засмеялся он. — Сыграй мне потом, хорошо? Я бы очень хотел послушать.       — Хорошо, хорошо. — выдохнула Хеджун, наконец найдя телефон. Хосок разжал пальцы и потупил взгляд. — Какой у тебя пароль?       Как назло, трубку никто не брал, и только где-то на пятой попытке, когда Хеджун почти отчаялась дозвониться кому-либо из предполагаемого круга близких Чона, на звонок ответили.       — Хоби-хён? Где тебя носит? — сразу оживился незнакомый голос.       — Э-э-э... Извините. — пробормотала Кан и ещё раз посмотрела на экран телефона. — Чимин-щи?       — Да, это я. А вы кто?       — Кан Хеджун. Мы с Хосоком знакомы.       До немного опешившего Чимина сказанное доходило медленно.       — А, да, я вспомнил. Хоби-хён рассказывал о вас! Где он вообще?       — У меня. Он, кажется, пьян. Я не знаю, что мне с ним делать.       Пак шумно вздохнул.       — Напишите мне, пожалуйста, свой адрес. Я приеду за ним.       — Спасибо.        Хеджун посмотрела на притихшего Хосока, который листал сборник стихотворений, оставленный ею на столе.       — О, Хеджун, а где ты под конец осени раздобыла цветок настурции? Мне они очень нравятся. — удивился Чон и положил книгу обратно на стол. Хеджун застыла на месте, как вкопанная, а Хосок, как ни в чём не бывало, откинулся на спинку дивана и посмотрел на девушку. Его губы растянулись в улыбке и он прикрыл глаза.       «Да нет, не может такого быть!» — мысленно воскликнула Кан, но в голове так и крутились слова Хосока: «...настурции? Мне они очень нравятся».       «...настурции... нравятся...» — отдавался эхом в голове голос Джей-Хоупа, и Хеджун в замешательстве смотрела на него, будучи не в силах отвести взгляд. Она закашлялась, и на ладони вновь появился цветок. Яркие красно-жёлтые лепестки сразу бросались в глаза, и от насыщенности их цвета даже просто смотреть на них становилось больно.       «Нет, этого просто не может быть!» — словно заколдованная, повторяла сама себе Кан. — «Почему сразу цветы? Даже если я правда подхватила эту жуткую болезнь и мне не показалось, что я откашливаю цветы, как это могут быть сразу целые цветы?»       С опаской подняв глаза, Хеджун только облегчённо вздохнула, заметив, что Чон не обратил внимания на её замешательство.       Казалось, что время едва ползло.       Звонок в дверь раздался не скоро — видимо, на дорогах Сеула были сильные пробки.       — Здравствуйте. — на пороге стоял обеспокоенный Пак Чимин.       — Добрый вечер. — пропуская гостя в квартиру, кивнула Хеджун.       — Хён! — с мольбой в голосе воскликнул Чимин, зайдя в гостиную и увидев развалившегося на диване Хосока.       Услышав голос младшего, Чон сел и растерянно забегал глазами по сторонам.       — Давай поедем домой, хён?       — Нет, я останусь. — пробормотал Чон и снова улёгся. — Мне надо серьёзно поговорить с Хеджун. Хеджун! Знае... — Чимин зажал ему рот ладонью.       — Что ты мелешь, хён! Ты пьян, поэтому, прошу тебя, помолчи. Тебе же самому потом стыдно будет. — почти умолял Пак.       — Давайте я помогу вам отвести его в машину. — предложила Кан.       — Спасибо, но я не думаю, что это хорошая идея. — вздохнул Чимин, закидывая руку Хосока себе за шею и помогая ему подняться. Он опасался, что Чон взболтнёт что-нибудь лишнее, и тогда проблем не оберёшься. — Вы себя нормально чувствуете? Выглядите неважно.       — Не обращайте внимания. Хорошей дороги.       — До свидания.       Закрыв дверь за Чимином и Хосоком, Хеджун обессиленно села на пол прямо на пороге. Откинувшись спиной на дверь, она потерянно посмотрела в потолок. На сердце было горько и даже хотелось плакать, а перед глазами яркой картинкой всплывали лепестки настурции.       — Может быть, я всё-таки сплю? — спросила себя Хеджун, но, увы, всё было слишком реально.