***
Дни шли чередом. Два, три, четыре. Иккинг уже изнывал от пребывания на земле, но боль оказалась средством даже более эффективным, чем увещевания Астрид. Которую, кстати, он не отпускал от себя ни на миг. Ну, а она, собственно, и не сопротивлялась. Сказать по правде, ей просто все еще было страшно. Идиотское плохое предчувствие не давало покоя ни днем, ни ночью. Особенно ночью. При свете дня она была не одна: команда, Гера, Иккинг, — все они отвлекали ее от мрачных мыслей. Полеты, прогулки, тренировки с молодежью Защитников. Это все вселяло чувство защищенности, помогало забыться, даже почувствовать себя безгранично счастливой. Но ночью на оставалась один на один со своими страхами. Они просачивались всюду. Едва ей стоило побороть их и все же уснуть, как они пробирались к ней во сны и терроризировали ее там, из-за чего она стала вскакивать посреди ночи с криками. Она спала без кошмаров только рядом с Иккингом, поэтому он больше не отходил от нее и ночью. Гера тоже просыпалась вместе с ней. Она после долго лежала, глядя в потолок и слушая неразборчивый шепот, доносящийся снизу. Забияка в тот же день, когда очнулся Иккинг, ушла к брату, так что в доме Гера осталась совсем одна наедине со своими мыслями. Ночи теперь становились долгими и душными. Гера не знала, почему вдруг потеряла покой, хотя, быть может, и догадывалась. Но игнорируя назойливые и мрачные мысли, каждый день поднималась, заплетала волосы в длинную косу, туго затягивала пояс, спускалась вниз, улыбаясь, глядя на прижавшихся друг к другу Иккинга и Астрид. Выходила из дома и шла в лес, собирала травы, возвращалась, разбирала и ждала, не мигая глядя в окно, когда начнется новый день. Это не давало ей опустить руки — рутина. Люди часто ищут приключений, пытаясь ее избежать, но Гере уже хватило. Было горько признавать, но все, чего ей хотелось — вернуться обратно в те дни, когда она не знала о Драконьих наездниках. Команда Иккинга разношерстна, но все ее члены — хорошие люди. Особенно сильно Гера привязалась к Астрид. Но осознание того, что скоро наездники улетят, душило ее ночами. Ведь их присутствие в ее доме стало новой рутиной. Утром Хедер и Дагур заходили за Иккингом и Астрид. Гера даже стала чаще появляться на людях, потому что ей было интересно, чем же они собираются заняться. Обычно, они дожидались Рыбьенога и Сморкалу на площади, после Густав прилетал, запыхавшись, сообщая о том, что близнецы, к примеру, собираются выкрасть Эраптодона и разрушить пару островов с активными вулканами с его помощью. Заперев близнецов в чулане, они отправлялись на тренировку на равнину в другой части острова, но забывали о том, что Торстоны найдут, где и что натворить всегда (вспомним пустую комнату). На тренировках Гера сидела в отдалении в тени деревьев, чаще всего наблюдая за лучниками. Астрид очень сблизилась с капитаном отряда — Агатой Хельструм. Улыбчивая брюнетка была замечательным лидером, даже строгим, но ее люди ее любили. Наверное, именно поэтому Астрид так к ней тянулась. Конечно же, Гера была замечена. Хофферсон заострила свое внимание на ее присутствии на тренировках с самого начала. Она видела, что целительница всегда была там, где были они. Заметила, что женщина стала чаще улыбаться, больше общаться с людьми. Астрид все думала, почему же Гера пряталась. Люди же сами к ней тянулись! Она видела, как женщину любили здесь. О, и как много вопросов у нее возникло, когда она увидела, какими блестящими глазами Гера смотрела на лучников. Женщина буквально упивалась каждым отточенным движением бойцов, иногда кривилась, заметив что-то, и стрела лучника летела мимо. Хофферсон все чаще ловила себя на мысли, что Гера что-то скрывала, что она совсем не та, кем кажется. Но, к сожалению, никто больше не разделял ее сомнений. Так же, как и никто не разделял сомнений Геры. Сможет ли она дальше жить по-прежнему? Или же что-то с появлением наездников в ее жизни необратимо изменилось? А что в таком случае будет, когда они улетят? И что если в этот раз они улетят и больше не вернуться? Пришлют письмо через ярко-зеленую Жуткую Жуть о том, что они остепенились и больше никогда не прилетят. Или же письма не придет вообще, а их забудут здесь через лет десять, может, пятнадцать. А может быть придет короткое письмо от Стоика о том, что они не вернулись из боя. Ведь, как показала недавняя практика, такое тоже может случиться. Обобщая, Гера боялась изменений. С трудом привыкая к одним, она совсем отчаивалась, когда происходили новые. Теперь, понимая насколько трудно будет расстаться с молодыми наездниками, она не могла найти себе места. Мало того, Астрид это тут же заметила. — Гера, можно задать вам вопрос? — спросила она однажды, когда они в доме остались вдвоем. Все-таки, пусть полеты пока были запрещены, но вечерняя прогулка с Беззубиком, который скакал счастливее всех живых с тех пор, как Хэддок очнулся, стала неизменной традицией. Гера, подметавшая пол, улыбнулась. — Если я только смогу на него ответить. Астрид решила прыгать с места в карьер. — Гера, кем вы были до того, как стали целительницей? Женщина замерла, не поднимая глаз. Улыбка тут же слетела с ее губ. Нет, а чего она, собственно ожидала? Что такая смелая и упертая девушка, как Астрид, просто оставит тайну тайной? — Извините, Гера, — тут же спохватилась Астрид, — мне, наверное, не стоило… — Нет, что ты… все… нормально, — Гера отставила щетку и села напротив девушки, — Просто… все непросто… Ты действительно хочешь узнать? — Да. Вы — замечательный человек, но что-то вас мучает. Печаль. Почему? Гера набралась смелости посмотреть ей в глаза. Чистые и кристально голубые, они выражали искреннее сочувствие. Целительница сделала глубокий вздох.***
— Гера! Гера-а, вставай! Ну, сколько можно, подруга? Уф, так, знаешь, что? — Ау! Ох, Мала! Хель, это вообще-то больно! Растрепанная рыжеволосая девушка приподнялась с пола и потерла бок. Другая девушка, ее подруга, с короткими светлыми волосами лишь засмеялась, сложив руки на груди. — Дорогуша, уже полдень. Тренировка вот-вот начнется. — Чт-какая тренировка? Сегодня… — Гера вдруг запнулась, а потом застонала, закатив глаза, — Твою ж Хель. Словно вихрь, девушка носилась по дому, на ходу заплетая густые и длинные волосы в косу, пытаясь застегнуть все клепки на броне и собирая стрелы по всяким закоулкам. Мала же тихонько посмеивалась, помогая находить стрелы с алым оперением. И где они только не были… — Я готова! Мала хихикнула и посадила подругу на стул. — Я пошутила. Время едва ли десять, — она стала распутывать неведомое нечто на голове девушки. — Ах ты! — воскликнула Гера, но засмеялась, — Ладно, на этот раз твоя взяла. Но больше я не куплюсь. — В прошлый раз ты говорила тоже самое. — Но, согласись, на этот раз я заплелась гораздо лучше. Ай! — О-о, да, но колтуны, как ты могла заметить, все еще есть. А еще твоя лента вся съехала. Спустя минут двадцать, Мала закончила. Гера с улыбкой ощупала голову. Косы шли с обоих сторон головы и пересекали друг друга, сливаясь в объемную и тяжелую косу. Алая лента змеилась от одной косы к другой и крепким узлом сворачивалась вокруг кончика косы. — Ты прямо волшебница. И зачем же ты свои волосы отрезала? Что, Конрад не был в восторге от них? — Заткнись! — Мала со смешком отвесила Гере щелбан, — Мне так гораздо удобнее. А Конрад — идиот. — Ага, с красивыми глазками. Мала расхохоталась. — Ой, ладно. Но кто бы говорил! Что, у Фрока тоже глазки красивые? Или это все его рыжие волосы? Прямо как у тебя! — Мала! Ну, ты… Будущая королева тут же со смехом вылетела из дома, едва не столкнувшись с молодым парнем. — О, Фрок, а мы тут тебя вспоминали. Гера смущенно поджала губы, а Фрок неловко потер шею. — А я-то думаю, что у меня так кости ломит. А, стой, точно! Это из-за того, что вчера ты меня столкнула с холма! — Фрок обиженно отвернулся от Малы и с лукавой улыбкой подмигнул Гере. — Я уже извинилась! — Мала топнула ногой и надулась. — А я не почувствовал искренности в твоих словах. Гера закрыла рот ладонью, но ее хихиканье все равно было слышно. Фрок постарался сдержать смех, но и у него ничего не вышло. Мала закатила глаза. — А вообще, скоро тренировка, пошли уже. Трое друзей что-то весело обсуждали на пути к тренировочному полю, но Гера вдруг остановила их ладонью. — Слышите? — Что? Мала заметила тревожность на лице Геры, но у ее подруги слух всегда был лучше, так что она по-прежнему ничего не слышала. Когда звук повторился, он был на порядок громче. — Это… — Это сигнальный рог. Нападение! Гера изо всех сил помчалась обратно. Вскоре Фрок ее обогнал, но ни она, ни Мала не отставали. Пришлось бежать долго, в этом был весь минус тренировочного поля — оно находилось чуть ли ни на другой стороне острова. Мала тысячу раз говорила об этом своему отцу. К сожалению, он был хорош во всем, но никогда не прислушивался к ней. — Это снова они! Охотники! — закричал Фрок, который первее увидел деревню. Гера изо всех сил ускорилась. Она очень устала, но ей нужно было пробежать еще немного, чтобы она смогла стрелять. Мале же пришлось бежать в обход, чтобы достигнуть поля боя более безопасным путем. Мечникам всегда приходится несладко, нужно подобраться так близко, как это возможно. Не будем также забывать о том, что охотники — подлые твари. Гера всегда боялась, что однажды ее подруга промахнется. И она всегда боялась, что охотники нарушат хрупкий мир. Что, если сбылось второе, то может сбыться и первое? — Черта с два, — прошипела Гера, на бегу доставая стрелу и снимая лук. Она почти уже достигла первых сражающихся. — Получайте, отродья Хель. В долю секунды она выстрелила. Прямо на бегу, но стрела с кроваво-красным оперением достигла своей цели. Охотник тут же упал замертво. Послышались предупреждающие крики воинов. — Это она! Гера Алая Лента! — Да, это я, — пробормотала девушка и сделала еще два выстрела. Один охотник упал замертво, другой с криком упал на землю, зажимая рукой бок. Гера с быстротой молнии лавировала среди толпы дерущихся, стреляя во все цели, одетые в бледную одежду, уворачиваясь от мечей, топоров и кинжалов. Какой-то самоуверенный придурок посмел приблизиться к ней на расстояние удара и дернул ее за длинную косу. Гера упала. Молодой охотник оскалившись присел рядом, приставив кинжал к ее груди. Девушка несколько секунд прожигала его взглядом, пока тот распинался, какой он молодец, а потом резко убрала его руку в сторону, одновременно подскочив, и воткнула ему стрелу, которая по-прежнему была зажата в ее пальцах правой руки, в горло. — В следующий раз быстрее убей, — пробормотала она, отряхиваясь и исподлобья наблюдая за тем, как юноша захлебывался кровью, и думая о том, что следующего раза-то и не будет. Она снова вытащила очередную стрелу, вложила ее в лук и развернулась, приготовившись выстрелить в первую попавшуюся цель. Но замерла. Все словно остановилось или, как минимум, замедлилось. Девушка застыла, словно пораженная молнией. Она увидела Защитницу, лежавшую на земле. Рядом с ней на коленях стоял мужчина. Он кричал, проклинал все, на чем свет стоит, сжав руками волосы, но тут резко замолчал. Несколько секунд — все, что отделяло жизнь от смерти. Несколько секунд, за которые жизнь Геры сломалась, рассыпалась. Ведь женщина на земле была ее матерью, а мужчина, который упал рядом — отцом. Гера закричала и вновь натянула тетиву, выстрелив. Охотник рухнул, пораженный в лоб. Гера упала на колени, рыдая навзрыд. Она не чувствовала ничего, не слышала, как Мала и Фрок, нашедшие ее в гуще битвы, бежали к ней и кричали ее имя, кричали, чтобы она обернулась, защитилась. Ничего. Только боль в горле от крика и пустоту где-то там, где сердце. А потом резкую и режущую боль в боку. Словно огонь начал сжигать ее тело изнутри. В глазах все начало меркнуть, в ушах громом звучали крики Малы и ругательства Фрока, а в голове крутилось одно…***
-…"В следующий раз быстрее убей». И вместе с этим короткое: «Следующего-то и не будет». Вот и вся история. Я выжила. Но когда открыла глаза, а Мала спросила, как я себя чувствую, то я сказала, что умерла. Так и было. Я отвернулась ото всех. Осталась у целительницы на обучение, а когда она вскоре умерла, доучилась сама и заместила ее. Никогда в жизни больше не надевала доспехи. Не брала в руки свой лук и свои стрелы. Весь архипелаг знал меня, но после того, что случилось, все думают, что Гера Алая Лента умерла. Я охладела ко всему. Даже к единственной подруге и к мужчине, который меня любил. Которого… я любила. Фрок… когда я проснулась, он сказал: «Я люблю тебя, но если ты еще раз так сделаешь, я тебя убью». Это было признание. Самое, что ни на есть искреннее, — Гера коротко улыбнулась, вновь нахмурившись, — Но я ему не ответила. Не улыбнулась. Отвернулась, и все. Он долго просил меня одуматься, вспомнить, понять, что я чувствую к нему что-то, но я была уверена, что слабого огонька моих чувств ему не хватит, и он будет несчастлив со мной… Он сдался, спустя какое-то время… У Малы вскоре умер отец, так что она начала меня понимать. Молодая двадцатилетняя девушка, потерявшая мать при рождении и оставшаяся без отца — предводитель огромного племени. Она разрешила мне не являться на собрания, не появляться на людях и продолжить ходить без формы, не тренироваться… А я ее даже не поддержала… Так-то вот. Астрид долго молчала. Гера же погрузилась в пучину бессмысленных и горьких, словно полынь, воспоминаний. Потом девушка вдруг встала и села рядом с ней. — Вы ошиблись. И вы это знаете. Но нет ничего неисправимого. Да, жизни ваших родителей не вернуть. Но у вас есть своя. Вы выжили назло всем, так может это было неспроста? Сколько людей вы спасли за эти десять лет? Вы ведь даже не виноваты… — Астрид запнулась, потом вздохнула. — Я вас понимаю. Мои родители… Дагур напал на Олух, и одна из его катапульт разрушила и сожгла мой дом. Родители… они были там*. Я… думала, что это конец. Что эта пустота меня убила, — Астрид быстрым движением утерла одинокую слезу и сжала руки в кулаки, — Но Иккинг… он назло этой пустоте заставил меня поверить, что я не одна. Он забрал меня у нее. Если бы не он… Так может, вам пора отпустить прошлое? Гера посмотрела в ясные и умные глаза девушки. — Как я и говорила, Астрид. Ты повзрослела слишком рано. Но, наверное, ты права. Астрид улыбнулась и обняла женщину. — Не наверное. Слегка опешившая целительница мягко улыбнулась и обняла девушку в ответ.