***
Агата вздохнула и, еще раз сжав руку Астрид, поднялась. Она никак не могла отойти от всего, что произошло. Они с Борком дрались словно берсерки. Сметали всех врагов, охотники падали один за одним. Казалось, что это может продолжаться вечно, но спустя какое-то время, вокруг никого не осталось. Последние охотники спасались бегством. Агата опустилась на колени. Несмотря на перчатку, ладонь горела, кажется, она натерла все пальцы до кровавых мозолей, но внутри бушевало просто непередаваемое чувство. Именно сейчас она ощущала себя сильной как никогда. Ясно улыбаясь, она поднялась и обернулась, тут же попав в крепкие и весьма и весьма неожиданные объятия. Агата не знала, что делать, как реагировать, — лишь стояла и хлопала глазами, пока Борк, прижав ее к себе причитал: — Хельструм, еще раз ты будешь ловить ворон во время боя, я тебя, конечно, спасу, но после убью лично! Он отпрянул. Агата продолжала хлопать глазами и молчать, порываясь сказать хоть что-то, но получалось плохо. Боковым зрением уловив какое-то движение, девушка повернулась. Это был Иккинг верхом на Беззубике, а за ним летела Громгильда… без наездницы и встревоженная. — Что-то случилось, — Агата рванула в сторону дома Геры. Борк за ее спиной обреченно пробормотал пару проклятий и поспешил за ней. Когда Борк и Агата, запыхавшись, прибежали, то увидели лишь… боль. Осмотрев всех ребят, склонивших головы в отчаянии, девушка замотала головой, отрицая очевидное. — Чт-что случилось? Иккинг медленно поднял на нее потухший взгляд. Его лицо было каменным, а по щекам медленно текли слезы. По спине Агаты пополз жгучий холод. Она зажмурилась, прикрыв рот ладонью, а другой рукой крепко вцепившись в руку Борка. Мотнув головой, Агата махнула Гере на прощание и распахнула дверь. Но выйти ей помешали. — Борк? Что ты здесь делаешь? Воспоминание о неожиданных и странных объятиях вспыхнуло в ее голове, но она его тут же отогнала. Борк ухмыльнулся и помахал своей раненой по милости этой самой милой брюнетки, стоящей перед ним, рукой. — Снимать швы. Агата вспыхнула. Вот же дура! — Ага, — только и пробормотала она и вышла за порог. — Подождешь? Мне нужно с тобой поговорить. Гера с интересом взглянула на полное непоколебимой решительности лицо юноши и лишь улыбнулась. Подростки. Агата вздохнула, не обернувшись. Что-то ей подсказывало, что разговор будет не из приятных. — Хорошо.***
— Ну и ну, — промолвила Гера. Борк фыркнул. — Что, все так плохо? Еще скажите, что все настолько очевидно, что только слепой не увидит! — он устало присел на стул и начал разматывать бинт, да с таким рвением, что Гере подумалось, что он хочет оторвать предплечье вместе с ним. Она плавным, как и всегда, движением перехватила бинт и спокойно улыбнулась. Борк медленно выдохнул. Спокойствие и сдержанность в последнее время его сильно подводили. — Дорогой, ты так и не выяснил в чем была причина этого? — Гера кивнула на красноватую полоску на предплечье юноши. — В чем была причина того, что она меня вдруг решила превратить меня в подушечку для иголок? — скептично посмотрел он на целительницу, — Как раз собираюсь с ней это обсудить. Гера дернула за ниточку и степенно очистила рану. Когда она закончила с обработкой и бинтами, Борк пробормотал тихое «спасибо» и направился к выходу. — Чтобы тебе было легче догадаться, Борк, так сказать, чтобы ты знал, откуда начать — выстрел был искусный. Она не задела абсолютно ничего важного, но сделала достаточно, чтобы причинить тебе боль. Так, подумай, может, ты сделал что-то не так… — Да, что я?!.. — «Не так» не с твоей точки зрения, а с ее. Тщательно прокрути в голове тот день и задай ей правильный вопрос. Хагард задумчиво кивнул и, еще раз негромко пробормотав «спасибо», вышел.***
Астрид слышала все урывками и почти ничего не чувствовала. Прошли всего сутки, как она в отключке, а сидеть в темноте ей уже невмоготу. А еще очень раздражает одна особа, приходящая каждый час. Хофферсон усмехнулась, услышав, как Гера сетует на твердолобость нынешнего поколения. Так и хотелось ответить ей: «Кто бы говорил!» Но она не могла. Она почувствовала слабое тепло на своей ладони, но чувства внезапно стали притупляться, и вот она снова в полном вакууме. Но, к сожалению, не одна. — Мило, не правда ли? Жаль, что тебе больше не светит. — Уходи. Девушка материализовалась прямо перед ней. Она сидела так же как Астрид, обняв одно колено и положив на него подбородок. Ох, уж и противной была эта девчонка. Астрид, конечно, не часто задумывалась, как выглядят Жнецы, но не думала, что ее проводником будет дистрофичная девушка с черными глазами, кожей белой, словно снег и седыми волосами, струящимися по мантии. Ученица Смерти, не иначе. — Астрид, ты не сможешь от меня вечно открещиваться. Ведь в любой момент тебе может стать хуже, и уже тогда я твоего разрешения спрашивать не буду. А пока, я предлагаю тебе добровольно уйти со мной. Валькирии заждались. — Мне плевать, ясно? Я буду жить. Астрид приготовилась к очередному сеансу увещевания, но Жнец только вздохнула. — Ох, девочка моя, на сегодня я тебя оставлю, но… подумай, стоит ли оно того? Вся эта жизнь, полная опасностей, потерь, боли… На твоем месте я бы уже давно покинула Мидгард. И она исчезла, оставив Астрид молча глотать слезы и повторять про себя: «Не сдамся. Не дождешься. Я буду жить. Буду…»***
Иккинг сидел на крыльце и смотрел куда-то в землю. Его руки мелко подрагивали, пальцы перебирали медальон. Тот самый, который ему подарил отец. Тот самый, который предназначался Астрид. Иккинг крепко сжал его в кулаке. Почему он говорит о ней в прошедшем времени? Что же происходит? Где его непоколебимая вера? Страх ее убил. Ему так страшно, как никогда. И вот руки заходятся в новом приступе тремора. Он снова вспоминает, сколько раз она была на грани гибели. И все разы из-за него. Но тогда он был уверен, что сможет все исправить. И он делал это. Но ведь был один раз, когда он действительно испугался. Когда она из-за своего упрямства заболела Бичом Одина. И он был бессилен. Гнался за химерой, надеясь, уповая на дракона, которого не видели уже сотню лет. В тот раз им повезло. И Фригг наградила его мужеством сказать то, что он никогда ей не говорил. Что она дорога ему. Что она не нечто должное, а действительно важный человек в его жизни. Что он не представляет этот мир без нее. Она тогда улыбнулась. Ох, как же ему сейчас хотелось увидеть эту улыбку. Посмотреть в ее голубые-голубые глаза. Он бы повторял, что любит ее раз за разом. Сотни, тысячи раз он бы выпалил это, заикаясь как всегда, а она бы смеялась и качала головой, повторяя: «Какой же ты дурак». Смеялась бы и целовала его. Слез уже не осталось, поэтому он просто сидел зажмурившись. Медленно утопая в ужасной, не щадящей его душу боли. — Она не могла и на шаг от тебя отойти. Диву даюсь, насколько вы разные. Гера присела рядом с ним. В ее вкрадчивом и спокойном голосе не было слышно упрека. Казалось, она его понимала, как никто. — Как она? — прохрипел Иккинг, глядя вслед Агате и Борку. — Пока без изменений, — Гера сорвала травинку, — Слышала ваши разборки с Хедер. — Я сглупил. Сказал совсем не то, что хотел. Просто… — Испугался. Я понимаю тебя. Слишком много событий для нескольких недель. Слишком много потерь. Иккинг лишь молча смотрел на медальон в своей руке. Гера не говорила ни слова. Она знала, что нет смысла вытягивать из людей слова. Если им это будет нужно, они сами все скажут. — Это… этот медальон подарил мне отец. Как раз когда охотники напали на Край. Сказал, что это был его подарок матери на помолвку. И… хотел бы, чтобы я подарил это Астрид, — Иккинг закрыл глаза и сглотнул, пытаясь удержать дрожь в голосе, — До помолвки три месяца. Так долго ждать, — Иккинг слабо улыбнулся. Гера положила руку ему на плечо. — Ты ждал ее много дольше. Подождешь и еще немного. Или… ты все еще… сомневаешься… откроет ли она глаза вновь? — аккуратно подбирая слова спросила женщина. Иккинг не двигался. Сказать «нет», значит солгать не только Гере, но и самому себе. — Да. И чувство вины терзает из-за этого еще больше. — Но здесь нет твоей вины, Иккинг! — Есть. Я не сказал об угрозе. Надеялся, авось пронесет. И все будет хорошо. Именно череда моих ошибок привела к тому, что Астрид при смерти. Иккинг поднялся и побрел куда-то в деревню. Беззубик поднял голову с лап, грустно глядя тому вслед. Иккинг не прикасался к нему с того самого момента, как доставил Астрид к Гере.***
— А как ты думаешь, кто все же прав? Забияка взглянула на Сморкалу. Они бродили по деревне. Задирака валялся дома с сильным жаром, но как сказала Гера, ничего серьезного. Рыбьеног искал Хедер по всему острову. Густав ухлестывал за местными Защитницами и летал по улицам от их пинков и тумаков. Каким-то образом Сморкала и Забияка были вдвоем уже вторые сутки. И на удивление оба на вид чувствовали себя спокойно. Забияка пожала плечами и пнула очередной камень. — Оба повели себя глупо. Я согласна с Хедер, берсерк не пропадет. Но и Иккинг был прав. Соваться в пекло одному — не выход. — Ого. А где же безумие Торстонов? — Там же, где манеры Йоргенсона, — фыркнула девушка. — Да брось, я серьезно. Ты в последнее время… изменилась. Забияка остановилась. Сморкала затронул больную тему. Конечно, Забияка не глупая, она и сама заметила, что что-то в ней сильно переменилось. Но проблема была в том, что она не знала причины. Или по крайней мере не могла ее сформулировать. — Ой, да что ты? И как же? — Забияка сложила руки на груди. Сморкала неловко потер шею. — Ты… стала более тихой, молчаливой. Забияка молча смотрела на стушевавшегося парня. — И… что, это плохо? — Что ты, нет, просто… если у этого есть какая-то серьезная причина и тебе нужна помощь, ты же… в курсе, что всегда можешь поговорить… со мной? Забияка поняла, что она слишком долго смотрит Сморкале в глаза, поэтому, спохватившись, молча кивнула, попытавшись улыбнуться. А в голове почему-то в который раз всплыло то приятное ощущение теплого дыхания на щеке и крепких рук, не дающих ей упасть.***
Дагур приземлился на палубу, отчего Йохан подпрыгнул, безмолвно проклиная незваных гостей. Обернувшись, он сложил руки на груди. — Дагур Остервенелый. Чем могу? — Пора сменить прозвище, — пробормотал берсерк, — Мне нужны сведения. За ценой не постою. — Дай-ка угадаю, о численности армады, окружившей остров Берсерков? Блокада на то и блокада, чтобы не пускать торговые корабли во внутренние воды. Дагур кинул чуть ли не в лицо торговцу мешочек золотых и сложил руки на груди. Йохан взвесил его и хмыкнул. — Вокруг острова небольшой отряд из девяти кораблей. Но, как ты понимаешь, этого вполне хватило, чтобы сломить забредшие души неспособных к обороне берсерков. У них ведь даже нет драконов. Нет вождя. Дагур стиснул зубы. Торговец никогда не питал к нему теплых чувств, но сейчас он открыто обвинял его в бедах острова. — Что-то еще известно? — Острову поставили ультиматум. Наездники с Драконьим Глазом в обмен на свободу и жизни острова. Жуть скорее всего все еще летит вслед за тобой на остров Защитников, а может и вовсе не прошла блокаду. — И сколько же у меня времени? — Пять дней. Дагур почувствовал, как внутри все похолодело. Он кивнул, благодаря за помощь, оседлал дракона и улетел, даже не зная, куда брать курс.***
Агата внутренне дрожала. Борк долго молчал, хотя и был инициатором беседы. Они шли куда-то в лес по проторенной тропе. Агата невольно залюбовалась причудливыми тенями и всполохами света, проникающими сквозь кроны. Здесь было умиротворенно и тихо. Не то, что в деревне. Это придало ей немного сил и смелости. — Так о чем ты хотел поговорить? Борк хмыкнул. — А ты не догадываешься? — он махнул своей прострелянной рукой. — Разговор окончен, — Агата развернулась и хотела стремительно покинуть поле брани. Но ей этого сделать не позволили, крепко схватив за руку. — Ну, постой, Агата. Я же не собираюсь тебя в чем-то обвинять. Лишь хочу… — Знать? Зачем, Борк, ну зачем тебе это нужно? Разве сложно просто все забыть и оставить в прошлом, где этому всему самое место? Прости, ладно? Прости меня, но прошу оставь в покое. Она сейчас вела себя словно ребенок, но ей было плевать. — Да простил я тебя, дурочка. Но разве сложно сказать причину? Я не хочу повторить свою ошибку, чтобы потом и со второй прострелянной рукой ходить. — Отпусти. — Агата, пожалуйста… — Отпусти меня. Сейчас же. — Да что же это за причина, что тебе так сложно просто сказать и… — Это глупо, Борк! — она обернулась, сверкнув глазами; парень отпустил ее руку, — Это глупо. По-детски. Хочешь знать причину? Ладно! Хорошо! Агата всплеснула руками. Ее голос дрожал, в глазах жгло от настойчивых слез, а щеки горели. — Мы всегда стояли в паре. А на той тренировке ты просто… ушел к Синтии. Я взбесилась. Вот и вся история. — Но почему это тебя так задело, Агата, я же… — А что, непонятно?! — Я не ясновидящий, дуреха! И вообще, на трибунах был твой отец, а он запретил мне к тебе приближаться на пушечный выстрел! — Он, что? Но почему? — А что, непонятно? — передразнил ее юноша. Девушка уже хотела начать длинную тираду, но ее бесцеремонно заткнули поцелуем. Внутри у нее все просто ухнуло вниз. Сердце застучало где-то в висках. Борк тут же отпрянул, со слабо прикрытым страхом в глазах глядя на застывшую Агату. — Он запретил, потому что сразу же все понял. С ходу, как только увидел, что мне уже не шибко нравится быть твоим другом. Вот и все. Я лишь не хотел тебя подставлять. Дошло теперь? Агата фыркнула. Вот же самоуверенный осел. Хитро улыбнувшись, она притянула его за ворот, продолжив прерванный поцелуй, но так же быстро отошла. — А до тебя дошло? — язвительно спросила она. Борк закатил глаза и просто прижал ее к себе, уткнувшись носом в макушку и вдыхая запах ее волос. — Дурочка. — Болван, — с улыбкой ответила Агата, прикрывая глаза.