Леди поневоле

Лорд Беккет вошёл в комнату жены, как-то растерянно оглядел стены и молча сел в кресло. По его бледному лицу можно было судить о том, что мужчина встревожен, быть может даже чем-то раздосадован. Катлер обычно всегда умел мастерски скрывать свои чувства под маской невозмутимости, в отличие от своей супруги, у которой на лице всегда были заметны все эмоции. Луиза всё же смогла разглядеть в нём эту перемену: Беккет был чем-то огорчён. Леди Луиза глубоко вдохнула, ожидая серьёзный разговор. Лорд медлил, словно не зная, как начать беседу, и просто смотрел на жену. Луиза ещё не подготовилась ко сну — на ней было голубое атласное платье. Она сидела на кровати, и из-под многослойной юбки виднелись её изящные туфли с бантами. — Я очень рада вас видеть, — робко сказала Луиза, слегка смутившись под пристальным взглядом мужа. — Прошу простить меня, что потревожил, — оживился Катлер. — Вы хотели о чём-то поговорить? — спросила леди и осеклась. «Право, какой же глупый вопрос», — мелькнуло у неё в голове. — «Быть может, не стоило напоминать ему о том, что он хотел что-то сказать». — Да… Сегодня я имел честь навестить ваших родственников. Луиза взглянула на него, широко распахнув глаза. Зачем он навещал их? Ведь раньше они никогда не были друзьями… — Я имел честь навестить Джорджа Мортимера и его достопочтенную жену, Рэйчел. — Лорд Беккет выделил интонацией слово «достопочтенная». Его голос прозвучал с еле заметными нотками издёвки, отчего Луиза невольно улыбнулась и потом украдкой взглянула на свою подушку, под которой был спрятан дневник. — Смею надеяться, у них всё благополучно. — Более чем, — лорд Беккет усмехнулся. — Ваша тётя Рэйчел поведала мне об одном странном обстоятельстве. Я даже не знаю, как сказать вам об этом… Луиза удивленно посмотрела на него и опустила глаза. «Почему он так медлит? Вероятно, он ожидает, пока я сама догадаюсь, что он имеет в виду. Мне очень жаль разочаровывать его, но я непроницательная… Я даже не представляю, что же такое сказала ему Рэйчел!» — подумала леди Беккет. — Миссис Мортимер поведала мне, что всё графство наполнено слухами о вас. — Боюсь, что я не понимаю вас… Это будет великий день, когда Сомерсет избавится от сплетен и предрассудков. Пока мы живы, этого не произойдёт, уж поверьте мне, — грустно усмехнулась Луиза, откинувшись на подушки. — Тем более, зная мою тётушку… — Речь идёт о вас. И о ваших взаимоотношениях с графом Румянцевым, — перебил лорд, пристально глядя ей в глаза. — Глупость какая… И вы в это поверили?! — Признаться честно, я и сам замечал, что вы проводите слишком много времени с ним… — пробормотал Катлер. Лорд с недоверием относился к Петру Алексеевичу и даже с некоей опаской. Беккет боялся даже находиться рядом с ним, невольно внушая себе, что он меркнет на фоне высокого и блистающего русского аристократа. — Граф Румянцев — мой друг детства и родственник. И это не секрет, что мы когда-то были помолвлены. Нас разделили моря, тысячи и тысячи километров, разные государства… — твёрдо сказала Луиза и сжала кулаки, нахмурившись. — Скажите честно, Луиза, вас связывает что-то ещё, кроме дружбы?.. — продолжил Беккет, пропустив мимо ушей слова жены. Луиза не отвечала. Выждав непродолжительную паузу, он продолжил: — Вы молчите… Почему вы молчите, Луиза? Если мои опасения подтвердились, я не стану вас более беспокоить… Лорд покраснел, а на лбу у него выступил пот. Мужчина достал кружевной платок и вытер лицо. — Я не волен приказывать вам, но прошу — сохраните честное имя нашей семьи. Ради нашего сына. — Мне очень обидно слышать от вас такие слова, Катлер, — вспыхнула Луиза. От негодования перехватило горло — она не могла вдохнуть полной грудью. Её голос стал надрывистым. — Я никогда бы не пошла на такой тяжёлый грех. Слышите, Катлер?! Никогда! И в будущем никогда не пойду! Да, граф Румянцев относится ко мне с огромной добротой и пониманием. И он поверил мне! Поверил в то, что мой отец не самоубийца! Он поддержал меня в трудную минуту так, как никто другой… И это не значит, что наша дружба превратилась в нечто большее. Мне очень жаль, что вы не верите мне. И мне противно даже от мысли, что вы могли подумать обо мне такое… А теперь, — уходите. Я не хочу вас видеть. У меня сильнее разболелась голова… — выпалила леди и, уронив голову на колени, заплакала. — Мне очень жаль, что я расстроил вас… — лорд было двинулся вперёд, чтобы присесть рядом с ней, но остановился. — Очень расстроили, лорд Беккет! — выкрикнула она сквозь слёзы. — Я обещала отцу не плакать при людях. Никогда. И я не смогла сдержать своё обещание… За что вы так со мной, лорд Беккет?! — Позвольте попросить у вас прощения… Луиза, пожалуйста, не гневайтесь на меня. Луиза снова не ответила. Лорд Беккет постоял ещё немного у дверного косяка, а потом развернулся на каблуках и аккуратно закрыл за собой дверь. Теперь Катлер корил себя за свои сомнения и резкость по отношению к жене. В глубине души ему очень хотелось верить ей. Однако же доказательств неверности Луизы не было, кроме слов, обозначающих чужие нелепые догадки и домыслы. В его глазах Луиза всё ещё оставалась сильной, как раньше. Луиза, оставшись одна, чиркнула огнивом и зажгла свечу. Утирая слёзы, она достала потрепанную книгу из-под подушки и снова углубилась в чтение. Леди Беккет, пытаясь собраться с мыслями, силилась понять, что же так расстроило её, что дело дошло до никчёмных рыданий. Прямые слова мужа задели Луизу, но где-то на краю сознания теплилась ядовитая мысль про несуществующий роман, а повышенное внимание в кругах графства ей льстило. Леди Беккет заплакала от бессилия: вопрос, мучивший её, так и не пришёл к решению — подобраться к убийце было невозможно, хотя она уже узнала его. В дневнике отца было всего лишь предположение, но очень явное. Слуги Фемиды определили бы его, как косвенную улику, но пока это было единственной ниточкой, за которую дочь, жаждущая наказания убийце отца, могла ухватиться. «Интересно, где же сейчас Агнесс?» — подумала леди Беккет, потушив свечу.

***

— Привет, Цыпа. Агнесс сначала очень обрадовалась, когда услышала знакомый и некогда любимый голос, и обернулась. Джек появился неожиданно. Казалось, он спрыгнул откуда-то сверху. Девушка бросилась ему навстречу. На голове пирата, как обычно, красовалась красная бандана. На нём была тёмная жилетка, некогда белая рубашка с кружевными рукавами, тёмные штаны и тупоносые башмаки. Агнесс преодолела свой первый порыв броситься ему в объятия и остановилась перед ним. Джек прошёлся вокруг неё и присвистнул. — Ты изменилась, дорогуша! — Надеюсь в лучшую сторону, — фыркнула Агнесс. — Не сомневайся, — широко улыбнулся Джек и опустил взгляд ниже, рассматривая небольшую кошелку из бархата в руках мисс Райдер. — Да… — смущённо пробормотала Агнесс и, запустив руку в сумку, достала оттуда увесистую стопку ассигнаций, перевязанную жёлтой лентой. — Вот твои деньги, Джек. Она игриво подбросила связку вверх, а пират изловчился, прыгнул и, вытянув руку, поймал её и взвизгнул от восторга. — Не пересчитывай. Всё твоё на месте.  — Джек? — Агнесс окликнула Воробья, который чуть ли не прыгал от радости. С его прыжками позвякивала сабля. — Джек, я не смогу вернуться домой. — Почему? — Я останусь жить в Англии. — Цыпа! Как же ты так решила-то?! Тебя вздёрнут при первом удобном случае, смекаешь?! — Но Джек… — Зря ты не хочешь вернуться… — вздохнул Джек. — Там ведь намного безопаснее. — Риск — это наше дело. Я привыкшая. Наверное, мы расстанемся навсегда. И я надеюсь, что друзьями. Меня тошнит от моей прошлой жизни. Тошнит от маминого притона и от каждого дюйма той земли. Я увидела другую жизнь. И я не хочу возвращаться в ту беспросветную грязь и пьянство. — Что?! — переспросил пират. — Прощай. Я отдала тебе деньги. Теперь ты очень богат. — Как и ты… Кстати, ты надёжно спрятала свою долю? Помнишь, я говорил тебе, что прятать на себе не очень-то безопасно?! — усмехнулся Воробей. — Из твоего декольте высовывается целый фунт. — Ой! — Агнесс смущённо дернула корсаж кверху. — Ну, Джек, мне ясно, куда ты смотришь! — Я смотрю в будущее, Агнесс. — Прощай, — Агнесс пошла прочь, придерживая пышную юбку. Джек с минуту стоял на месте, как вкопанный, осознавая, как в тот момент от него плавно и неторопливо уходили целых двадцать пять тысяч фунтов, облаченные в безвкусное жёлтое платье. Буквально за секунду мужчина оказался перед Агнесс, преграждая ей выход из церкви. — Что такое?! — воскликнула Райдер. — Милая, как бы я тебя не любил, но деньги и ром я люблю больше. Отдай мне твои фунты. Двадцать пять тысяч, — Джек начал медленно доставать саблю. В тишине леса Агнесс слышала тихий звук трения металла о ножны. Перед глазами Агнесс промчалась вся её жизнь, прежде чем она поняла всю опасность её положения: в этой английской чащобе ничто не помешает пирату убить её. Вонзить в неё саблю, вырвать заветные пятьдесят тысяч и упорхнуть, как птичка-воробей. — Обнаглел?! Я без оружия! — выкрикнула Агнесс, пытаясь придать голосу уверенности и храбрости. — Э-эй! Отойди от меня! Не тыкай в меня этим! — Мне очень жаль, что придётся тебе нас покинуть… — мурлыкнул Джек. Агнесс встретилась с ним взглядом. Щедро обведённые сурьмой глаза зажглись коварным огоньком. — Что ты творишь, Джек?! Одумайся! Я ведь тут не одна… Со мной люди! — голос Агнесс задрожал. — Возница? Не смеши меня… Агнесс начала отступать очень медленно, но наткнулась на стену. Девушка кинула быстрый взгляд на пол и, не растерявшись, взяла в руки камень. — Я брошу это тебе в голову, если ты тыкнешь в меня шпагой. И мы умрём вместе. Граф Пётр Алексеевич Румянцев, не в силах побороть любопытство, уже несколько минут, притаившись у одной из руин, вслушивался в недружелюбный разговор сестры леди Луизы и знаменитого пирата. Поглаживая наконечник своей шпаги, молодой человек размышлял о том, на сколько его оружие проигрывает видавшей виды пиратской сабле, и есть ли шанс противостоять Воробью. Граф сделал несколько шагов вперёд, но тут же невольно отпрянул. Из разрушенного проёма выскочило нечто с криками, а потом раздался грохот — в стену полетел камень. Всё это произошло за секунду. Бросив беглый взгляд на нечто, Румянцев понял, что это был тот самый Джек Воробей собственной персоной. Перепуганная и бледная Агнесс выглянула из- за стены. — А это ещё кто?! — удивился Джек, разглядывая аристократа во все глаза. — Я смотрю, ты времени зря не теряла, Агнесс! Ну ничем не лучше Жизель! Та хотя бы не задирает нос и знает своё место! — За оскорбление дамы вы тоже ответите. В первый раз в жизни вижу настоящего живого пирата. — Вы многое упустили, сударь! — засмеялся пират. — Защищайтесь, как это у вас говорят! Джек нанес первый удар, который был ловко отражён графом, искусным фехтовальщиком. — Лучше отдайте деньги! — крикнул Воробей, запрыгнув на огромную руину. — Это вы лучше отдайте долю, которую выудили у Агнесс! — не отступал граф. — У вас отвратительный акцент, милейший! Всё было по-честному. — Джек расхаживал взад и вперёд, выжидая удачный момент, чтобы напасть с высоты. Румянцев заметил, как из-за пиратского грязного кушака выглядывает жёлтая лента. — Вам ли судить о чести! — улыбнулся граф. — Будет жалко проливать вашу голубую кровь, — капитан Джек Воробей ответил ему любезной обворожительной улыбкой. Граф стоял внизу. Раздумья пирата оборвались, как вдруг он почувствовал, как его разрезанный пояс летит вниз вместе с вожделенными фунтовыми бумажками, которые, как крупные снежные хлопья, упали прямо на пол заброшенной церкви. Джек спрыгнул вниз, придерживая пояс брюк, и ринулся на пол собирать ассигнации, набивая ими штаны. «Коварнейший тип этот джентльмен», — подумал пират. Подошедшая Агнесс кокетливо наступила на деньги, закрыв их широкой юбкой. — Капитан Джек Воробей, — проговорил граф Румянцев, оглядывая сидящего на полу пирата. — Что же вы намерены делать сейчас? Джек нахмурился и поднял глаза. Около графа стоял возница с направленной на него, Воробья, длинностволкой. — Стой, мерзавец! — крикнул возница и выстрельнул, но Джека и след простыл. Он словно испарился, кинувшись в сторону, где на его счастье в стене зияла расщелина. Ловкий морской разбойник и в лесу ощущал себя, как на корабле. Уже через каких-то полчаса он сидел в кабачке, попивая терпкий оранжевый эль и сетуя на фортуну, которая в этот день была к нему не очень благосклонна. Перисчитав деньги, которые он смог унести, Воробей остался доволен.