Псих

Ре открыл дверь и пропустил Уэду в квартиру. — Не пугайся, здесь давно никто не жил, и кругом слой пыли, — произнес, чихая, Нишикидо. Он пронес на кухню пакеты с продуктами, которые они закупили в ближайшем маркете, и осторожно поставил на пыльный стол. — Прежде чем что-то готовить, нужно прибраться, — бросил он через плечо Уэде, который последовал за ним. — Как ты смотришь на то, чтобы помочь мне с этим? — Разве есть другие варианты? — уныло поинтересовался Татсуя. — Я, правда, не любитель заниматься домашними делами. — Ну, думаю, мало таких, кто это любит. Пойдем, дам тебе что-нибудь переодеться. Ре повел Татсую в спальню и сразу направился к шкафу с вещами. — Вот, держи футболку, она хоть и старенькая, но вполне сгодится для уборки. Ре протянул футболку Уэде, не глядя на него, и его рука так и зависла в воздухе. — Что, не нравится? Ну, ты прости, ничего другого нет. Здесь тебе не дом моды, — произнес Ре и замер, обратив внимание на то, что Уэда совершенно на него не смотрит и не слушает. Он перевел свой взгляд в ту сторону, куда смотрел Татсуя, и замер, онемев от ужаса. Он совершенно забыл… Напротив кровати висел плакат на всю стену с изображением голого торса Уэды Татсуи в боксерских перчатках. Именно на свое изображение и смотрел Уэда. На его лице отразилась улыбка. Он не удержался от колкости. — Значит, каждый раз, когда ты ложился спать, последним, на кого ты смотрел, был я? В голове Уэды пронеслись слова Ямашиты насчет влюбленного доктора. Тот что-то говорил, что это длится довольно-таки давно. «Неужели?…» — Я тот, в кого вы все это время были влюблены, доктор? — выпалил Татсуя на одном дыхании и замолк, понимая, что свои догадки он высказал вслух, чем привел Ре в величайшее смущение. Доктор готов был бежать из своей собственной спальни. Он, тот, кто неоднократно ковырялся в чужих душах, сейчас сам стоял с распахнутой душой напротив человека, которого любил многие годы. Ре не был готов к этому. Сейчас он чувствовал себя голым. Очень неприятное ощущение, особенно, если не знаешь, как именно отнесется к этому человек, стоящий напротив. Единственное что его спасало, так это то, что Уэда не кинется вон из дома с воплями "извращенец!". Об остальном можно было подумать потом. В спальне повисла тишина. Никто не решался первым ее нарушить. Но продолжаться вечно это не могло, поэтому Ре набрался мужества и первым заговорил… — Это было давно. Сам понимаешь, грехи молодости, — струсив открыть правду, произнес он. — Покинув эту квартиру, я распрощался тогда с прошлыми мечтами. Уэда улыбнулся, понимая, что доктор говорит неправду, но не решился еще больше усугублять ситуацию. — Ты что-то говорил насчет футболки? — Да. Вот, возьми. Прибавив к футболке еще и спортивные брюки, Ре покинул спальню. — Переодевайся, я буду ждать тебя на кухне. Уэда не спешил, пытаясь прийти в себя. Как ему теперь вести себя с доктором, который, если не лукавить, очень даже нравился Татсуе? Решив, что для этого у него еще будет время, Татсуя направился на помощь к Ре. Несколько часов они приводили однокомнатную квартиру Ре в порядок. Готовили обед, а после, распивая на кухне пиво, разговорились. — Ты когда понял, что ты гей? — поинтересовался Татсуя у Ре. — В университете, на первом курсе, когда начали проходить сексуальные расстройства человека. — Для тебя это был шок? — Ты не представляешь, какой. Психиатр, которому нужно самому проходить обследование и получать лечение. Я хотел бросить, понимая, что не имею права заниматься этой работой. — Что заставило тебя передумать? — Родители. — Они знают, что ты гей? — Да, они узнали, когда у меня случился нервный срыв. Мама повела меня к доктору, и мне пришлось признаться в том, что я выяснил в отношении самого себя.  — Это было очень тяжело? — Поначалу да, а потом, поняв, что мама меня не осуждает, я принял самого себя, смирившись со своей сущностью. — Именно тогда ты и влюбился в меня? — осторожно поинтересовался Татсуя. Ре усмехнулся, понимая, что Татсуя хочет узнать правду и имеет полное право ее знать. — Я влюбился в тебя, и долго не осознавал этого. Только потом понял, что это именно так. — Ты думал, что ты болен, а теперь считаешь иначе? — Понимаешь сейчас, уже как врач, я могу сказать, что нетрадиционные отношения — это не болезнь в классическом понимании термина, а генетическое нарушение баланса, это врожденная патология. Таких людей на планете около 10%, и больше не станет. Это не передается по наследству. Я не могу переделать самого себя, да и не хочу тратить свою жизнь на борьбу со своими предпочтениями. От этого буду несчастен я и те, кто меня окружает. — А ты сам когда понял, что гей? — В школе, — смеясь, произнес Татсуя. — Все глазели на девчонок, а я на парней в раздевалке. Чтобы никто не заподозрил, я начинал увиваться за самыми красивыми девушками, за что был бит неоднократно. Можно сказать, что это и было одной из причин, почему я увлекся боксом. — Ты любил по-настоящему? — Нет Ре, по-настоящему — никогда. Влюбленность — да. Сам понимаешь, что для этого нужно полностью открыть себя, а я не встречал такого человека, чтобы вот, как тебе, полностью открыть свою душу, вывернуть ее наизнанку. — Значит, я первый, кому ты открываешь душу? — Ну, ты же доктор, тебе можно, — легко ответил Татсуя, понимая, что это не совсем правда, но чувствуя, что не будь Ре доктором, он смог бы ему открыться и как человеку. Это немного напрягло Уэду и заставило задуматься. Ре увидел, как тучки набежали на лицо Татсуи. — Что-то не так? Тебе неприятна эта тема? — Нет, все нормально, просто… Я не знаю, что со мной происходит. Возможно, ты мне начинаешь нравиться. — Возможно или все же нравлюсь? — тихо спросил Ре. — Док, ты мне нравишься, — подумав, честно ответил Татсуя. Ре почувствовал, как жар хлынул к его лицу. В груди запекло и заныло. Надежда загорелась в его сердце. — Только не торопи меня, — произнес Татсуя, увидев, как приободрился Ре после его признания. — Мы едва знаем друг друга, да и ситуация не способствует развитию каких-то отношений. Давай так: мы вернемся к этому разговору, когда все это закончится. — Я понимаю, сейчас не время. Но я рад, что у нас появилась надежда. По крайней мере у меня, впервые за многие годы, — произнес Ре, наклонив горлышко бутылки, стукнув его о бутылку Татсуи.