Will Be

/After/ /Day Two/       Ужасное утро, режущая боль в голове, заплаканные глаза, убитый вид, вроде всё при мне, ничего не забыл.       Я не хотел двигаться вообще, но было необходимо продолжать жить. Я вновь тренировался, и вновь танцевал. На Whatsaap и Vk я вообще не обращал внимания.       Не хотел ни с кем общаться и видеться, но и в то же время понимал, что нельзя себя так мучить. Мне надо было отвлечься, на короткий момент, хоть на чуть-чуть забыть про всё это.       Практически весь день я провёл как амёба, жить вовсе не хотелось. Ведь терять того человека, с которым был почти всегда в одной лодке, прикрывая, если это было нужно, очень трудно.       Так же, я совсем не ел, за несколько этих дней у меня появились заметно выточенные скулы, немного оттопырились уши. Побледнела кожа и волосы вместе с ней. В глазах исчез огонёк жизни, и теперь они были наполнены грустью, сожалением и слезами.       Ближе к вечеру, часам к восьми, мне написал Тэхён. Он звал прогуляться, а я и не был против.       И вновь, я натянул на себя чёрную толстовку, чёрные джинсы и темно-синие кроссы. Натянув капюшон на голову, я направился в сторону дома Тэ-Тэ.       Для меня был «наиприятнейший» сюрпрайз узнать, что с нами опять будет Гук. А я так надеялся излить свою душу Киму, потому что я ему доверяю все свои секреты. Но меня обломали.       — Хай, Чим, — Тэ подошёл и обнял меня.       — Угум, привет.       — Ты завтра идёшь туда, куда идут завтра многие?       — Это куда? — я уставился на Кима удивлёнными глазами.       — А ты не знаешь? — Тэхён по-дружески похлопал по моему плечу и тихо произнёс, — Завтра в два, у дома Юнги.       — Спасибо, что сказал. — Я проглотил ком застрявший в горле. Закусил губу, чтобы здесь же не разреветься.       Больше мне не нужно было слов, я всё понял, будут похороны. И если я их пропущу, то очень жестоко пожалею.       Далее продолжался дуэт дураков, который был вчера, потому что, как всегда не вовремя, явился Гук. И я вновь остался один со своими мыслями и тяжёлой ношей завтрашних похорон.       После нескольких часов бессмысленного брожения (почему брожения? Потому что гнил в душе от боли и сгорал физически) по улице, я направился домой, махнув на прощание Тэ и Гуку. Но по пути встретил Чон Хосока. Можно Хо — это мой старый друг, мы были практически всегда и вместе с пелёнок. Наши семьи часто общались, поэтому мы проводили много времени друг с другом.       Так же Чон был человеком, который всегда старался держать нашу связь с Юнги, потому что мать Хосока очень плотно и близко общалась с матерью Мина.       Хосок крепко меня обнял, хлюпая носом. Он плакал, так же как и я. Мы изливались слезами. Молча. Не произнося ни одного слова. Зачем слова? Но через пол часа, когда слёзы кончились, а лоб безбожно сводило от боли, он сказал: — Ты с утра поедешь со мной за цветами?       — Конечно, мы обязаны. — я посмотрел в заплаканные глаза чёрноволосого, — Пошли домой, нам надо отдохнуть перед завтрашним днём.       Мы жили в одном доме, только в разных подъездах. Я проводил Хо до его подъезда, обнял и попросил, чтобы он утром мне написал, когда собирается ехать за цветами. Хоть что-то я по-человечески, без соперничества, сделаю для Юнги в последний раз — куплю цветы.       Я вновь оказался дома, раздевшись, направился в ванну. Умылся, что бы хоть как-то при людях завтра нормально выглядеть — не быть опухшим, хотя у меня есть большие сомнения насчёт этого.