find my way back

      рюкзак летит на верхнюю кровать, но, какой бы великой спортсменкой Эллисон себя не считала, медали-то все по гимнастике; итак, рюкзак летит на верхнюю кровать, но приземляется светловолосой девушке, обложенной конспектами со всех сторон, аккурат в лицо — Эллисон стыдливо замирает, а ее новая соседка лишь невозмутимо потирает переносицу.       — если что, — взгляд из-под длинных ресниц едва ли не физически ощутим, — возле двери полка, клади все ненужные вещи туда, пожалуйста.       — ненужные?       — моя территория, мои правила, и любые вещи, упавшие на мою кровать, становятся моей собственностью. — Она пожимает плечами и продолжает что-то читать из трех конспектов сразу.       Эллисон смотрит, не мигая, и вроде бы способна согласиться, но легкий огонек непокорства, что изнутри не сжигает, но жжет, голову в песок спрятать не позволяет; "только вперед, только к победе", часто любил повторять школьный тренер, и Элли сама не заметила, как этой мантрой жить начала.       — я отдам тебе свой рюкзак, если ты не окажешься жутчайшей занудой.       — ох, детка.       на втором ярусе холодно, кондиционер переключен на пятнадцать градусов, ведь "так, крошка, мозги лучше работают", ноги вниз свешаны, тишину разрушают лишь нервные вдохи Лидии — они бок о бок уже пару декад недельных живут, знают друг друга на две сотни процентов; Лидия на своей учебе помешана до панических пробуждений глубоко в ночи, Эллисон помешана на ее светлых волосах, тонких пальцах и встревоженному голосу ранними субботами, когда у Лидии очередной факультатив на никогда переносится.       Лидия с Джексоном, под Джексоном, куча предлогов, где они вместе — Эллисон губы поджимает, эссе на три тысячи слов по теме: "как распознать абьюзера" сочиняет минут за тридцать, и внутри бьется, что абьюз тут взаимный, да и с извращенным удовольствием связан; в глазах Лидии тонуть можно только по вторникам, когда она после занятий гимнастикой возвращается — если ты говоришь, что это легко, то я просто обязана научиться, тсс! — на кровать заваливается и рассказывает о поворотах, оборотах, прыжках и растяжках; Эллисон счастливо смеется, каждый третий термин Лидия неправильно произносит, вот тебе и синдром отличницы-перфекционистки.       — как насчет кофе?       — о боже, детка, кто учил тебя играть в правда или действие?       на последнее Рождество в их маленькой комнатке (Лидия на курс старше, Лидия у м н а я), Лидия целует губами, измазанными вишневой помадой, куда-то в район виска и шепчет тихо-тихо, чтобы эта тайна с ними умерла, чтобы за пределы их маленькой — саморазрушаемой? — вселенной не смела упорхнуть; "когда влюбляешься, лучше сразу признаться, поверь, лучше ошибиться и ушибиться, чем жить с ненавистью к себе самой" — Лидия смотрит грустно, пальцами по коже ведет невесомо, Эллисон в ответ старается не смотреть, она ожогами покрывается и плавится, плавится, плавится.       и горит.       Эллисон Арджент горит на костре любви Лидии Мартин, и делает это с       у л ы б к о й.