find my way back

      "У нас одинаковые носы", Малия это подмечает сразу, стоит Лидии с гордой улыбкой отпустить его руку, "выпустить, наконец, в свет" — бурчит Стайлз с таким недовольным лицом, что Малия хмурится было тоже, но носы временно на первом месте, интересы полярно переменились; Скотт фыркает, хлопает этого парня чуть сильнее положенного, но его привела _Лидия_, а Лидия не косячит, у Малии это уже на подкорке высечено.       он — Джексон, улыбка, достойная Голливуда, потертые джинсы и любовь к мальчикам, Малия узнает это в первые тринадцать минут — с ней, Малией, не знакомится: Лидия давно все рассказала, кидала фотки из инсты и была такой, блин, Лидией, что Малия, кажется, единственная, кто вообще его не знает, даже малютка Лиам ведет себя так, будто под стол ходили вместе, да и не пешком, а на лимузине как минимум.       — Это кто вообще?       Малия спрашивает у всех, но отвечает лишь Стайлз, в сторону Джексона он старается не смотреть, хотя получается из рук вон плохо, Лидия сияет как на красной ковровой, к Джексону ближе держится, и вообще она по нему так ску-у-учала, это любому понятно, энергия ее из космоса заметна; история Джексона смакуется, тянется, Стайлз старается как может, и ведь не горечь в голосе его, нечто иное, но Малия не улавливает, ее интересуют, мать их налево, чертовы н о с ы.       и Джексона, как ни странно, носы интригуют тоже.       — Я бы спросил, не являешься ли ты моей сестрой, но я был единственным ребенком, да и крови Хейлов во мне точно нет. — И руками разводит, будто это нормально совершенно, просто с небес посмеялся кто-то, на складе при спуске на землю перепутал; Малия лишь губы поджимает: ситуация… глупая, хотя и интригующая, но вариантов нет, и дороги все ведут к одному только Питеру, вот только если сам он из пожара мертвым упорхнул, какова вероятность того, что память целей алмаза осталась?       Питер, что предсказуемо, много шутит и язвит, от предположений Малии отмахивается, будто глупее и не слышал ничего, но в зрачках — Малия поклясться готова — если не паника, то ужас точно плещется, шестеренки крутятся, и он весь несчастный такой, брошенный и понурый, что Малия едва не рычит: с такими успехами ей таро разложить быстрее, чем правду из Питера выцепить, пусть даже щипцами горячими.       Питер обещает подумать, навести справки и как она, вообще, могла подумать о его неверности самой Коринн; Малия хмыкает, Питера в щеку клюет и домой плетется нарочито медленно, солнце не в зените, луна царствовать не начала, у нее впереди все время мира и, если честно, они тут днях Бикон Хиллс защитили, им бы развлекаться, а не правду искать, иногда ей лучше под шестью футами земли оставаться.       Звон в пять двадцать подбрасывает в кровати, Малия щурится и ногой по будильнику бьет: что за трель отвратная, она вроде не собиралась никуда, но шум не прекращается, глаза разлепить приходится, физиономия Питера в пространство личное влезает резко слишком, он пару десятков раз звонил, и Малия присвистывает — если он не нашел ей брата, то явно лишится чего-то важного, того, что способно очередного наследника заделать.       Питер говорит быстро, пару раз пропускает слоги и, Малия уверена, билеты в сторону Аляски им точно куплены, обратный путь не запланирован, исчез со всех карт, а навигаторы в Биконе и так с ума постоянно сходят; Джексон не седьмая вода, а самая что ни есть родная, и любить его завещано, да и в Лондон не пускать — Малия отрубается в центре тирады, где-то между "как она могла" и "что делать теперь?", и ничего не теряет: Питеру собеседники давно уж не нужны, сопение тихое за согласие вполне способно сойти.       Лидия хохочет так сильно, что Стайлз почти вызывает ей медиков, Скотт куда угодно смотрит, только не на них, но в зрачках его и смешинки, и издевки, и такая гамма чувств, что Малии самой смешно становится: нос чешется, и если им воссоединение семейное не отметить, что Лидия точно без чувств падет, она уже, вроде, заваливаться начала; Джексон шагает, к себе прижимает небрежно, в волосы куда-то бросает отрывисто, что порше своей он ей точно завещать не будет, и это плотину в очередной прорывает, Лидия от смеха едва не плачет, у Скотта на плече рубашка от пальцев ее едва ли не в клочья — Малия фыркает: ей на порше до лампочки, на своих четверых быстрее гораздо.       они за ночь выпивают половину бара;       и как они все в Лондоне-то очутились?