Архистратиг

      — Мы прямо как атланты, Джек!       Кто-то ободряюще подтолкнул Джека в самый бок. Мальчик нахмурился. Глухонемое состояние, в которое он погрузился после выходки Роджера и в котором пребывал уже около часа, было нарушено. Он недовольно покосился на Мориса, плюхнувшегося возле него.       — Какие ещё атланты?       — Какие-какие! Те самые! — Морис всплеснул руками от переполнявших его чувств. — Атланты, которые затонули вместе со своей Атлантидой.       Джек задумался на минуту.       — Разве же мы затонули? — Так и не найдя разумного объяснения заявлению Мориса, он повернулся к мальчишке и слегка щипнул его за щеку. Тот засмеялся, пытаясь увернуться от следующего щипка.       — Смотри, живой ведь!       На последок Джек дал Морису шутливый щелбан и, улыбаясь, приготовился слушать дальше. Взгляд Джека выражал неподдельную участливость, и в целом он казался сейчас таким благосклонно расположенным — это было как-то по-взрослому, — что Морис от непривычки даже растерялся. Наконец, он смог придать своему лицу самый серьёзный вид и продолжил:       — Джек, а что, если она, ну, Атлантида, пала из-за того же, что разрушило и наш остров?       — А что, по-твоему, его разрушило?       — Мы?       Джек откинулся на спинку стула, глаза его устремились куда-то вверх, будто бы сквозь палубу и ещё выше. Снова подумав, немного помолчав, он перевёл взгляд на Мориса. Тот всё так же глядел на него.       — Тебе, Морис, надо было убедить родителей отдать тебя не в церковный хор, а, знаешь, в философскую школу.       — А такие есть?       — Ну, не знаю... Для тебя бы открыли, — снова улыбнулся Джек, и в этой улыбке Морис узнал старого доброго Джека, когда тот ещё и старостой не был, а только-только присоединился к хору. Он всем сердцем симпатизировал такому Джеку. За такого Джека он прошёл бы и огонь, и воду, и медные трубы. Впрочем, не он один, ведь то был выбор всех хористов: сделать старостой новичка.       — Так что там с твоими атлантами?       — Я к тому говорю, — Морис, на мгновение потерявший мысль, вновь подбирал слова. — А что, если атланты стали такими же, как и мы? Только мы на острове, а они на Атлантиде. Это ведь нас спасли взрослые… А что, если их уже просто некому было спасать?       Морис посмотрел на заусенец, безжалостно содранный им во время выступления Ральфа. Он расковырял ранку, и та снова начала кровоточить. — А вдруг наша Англия когда-нибудь тоже…       Не договорил. Но Джек его понял. Он всем сердцем проникся словами Мориса. Воображение рисовало целые сцены: вот англичане падают замертво и встают, обратившиеся в нечто такое, что привиделось Джеку на берегу этим утром, вот горит любимый Гластонбери, и люди с копьями колют, терзают, протыкают сердца людей с лицом Саймона; Джек не на шутку перепугался. По спине пробежал холодок, а по рукам - мурашки.       — Ну тебя, Морис!       Джек встряхнул головой, но даже так не получилось избавиться от этой животрепещущей картины хаоса, застывшей перед глазами.       — Сэр, зачем же основывали государства, если в итоге их всё равно разрушат? Сами люди разрушат! — Едва не вскрикнул Джек, задыхаясь. Голос его был настолько встревожен, что казалось, не ответь офицер на его вопрос в ту же секунду, Джек бы выбежал из каюты и кинулся в бушующие волны океана.       Офицер отложил книгу. Он не совсем понимал, отчего у мальчика его возраста мог возникнуть подобный вопрос, не у каждого взрослого человека возникает. Вероятно, пришел к выводу, что беспокойство Джека было навеяно войной, из-за которой их вырвали из родной Англии, насильно лишили материнской заботы и вот сейчас возвращали обратно, в тронутый военным ужасом дом.       — Джек, основывали как раз для того, чтобы в дальнейшем не позволять другим государствам их разрушить.       Судя по виду Джека, ответ его мало устроил.       — Но мы, — и взмахом руки он окинул всех сидящих мальчиков, — мы же сами и разрушим! Не другие, так мы... Будем разрушать и убивать. А жить-то как потом, сэр?!       За такие провокационные заявления ему в воинской части могли бы быстро заткнуть рот, да так, чтобы в будущем подобных вопросов не возникало. Ишь нашёл повод откосить от воинского долга! Сказано: защищать — будешь защищать, и от других, и от своих, и от всяких; сказано: убивать — будешь убивать, любыми методами убивать будешь, пока сам не издохнешь.       — Ох, Джек, — только сейчас офицер обнаружил, с каким вопрошающим вниманием смотрел на него каждый в этой комнате. Он до сих пор не мог понять, чем так зацепила мальчика с почтенной фамилией и, видимо, всех, кто здесь был, эта мысль, как она родилась в их головах, для чего? Впрочем, он и сам не знал правильного ответа на вопрос, которым едва ли задавался он или кто бы то ни было из его окружения хоть раз в жизни. Офицер чувствовал, насколько велика ответственность за то, что он сейчас скажет этим мальчикам.       — Видел кто-нибудь из вас атлантов, держащих на своих плечах своды соборов? Так вот, послушайте меня. Вы такие же Атланты для Англии, ну, разве что не из камня. Подрастая, вы берёте на себя эту роль взамен уходящему поколению.       Морис чуть не подпрыгнул на месте, услышав об этих новых атлантах. Он уставился на Джека — немыслимо! — его распирало какое-то вспенивающее кровь чувство, хотелось возразить офицеру, но он ещё даже не понимал до конца, в чём конкретно мог ошибиться этот взрослый человек и ошибся ли он вообще.       Но Джек никак не отреагировал на возбуждение Мориса. Ещё не окончил офицер свою речь, как к мальчику вернулось его былое самозабвенное состояние, в котором ему было не до чего, что происходило вокруг. Джек думал о том, как хорошо было бы родиться простым камнем, быть камнем всё своё каменное существование и исчезнуть, когда вода сточит его до последней крупинки. И тут в голове всплыли какие-то строчки-призраки, принадлежавшие какому-то призраку древности, до имени которого Джеку никогда особого дела не было. Строчки, которые его заставляли зубрить в школе и зубрить которые он так не хотел.       Отрадно спать — отрадней камнем быть.       О, в этот век — преступный и постыдный —       Не жить, не чувствовать — удел завидный…       Прошу: молчи — не смей меня будить.       — Молчи — не смей меня будить, — слетело с губ Джека, и Морис, удивлённый такой странной реакции на слова офицера, решил больше не докучать старосте. Пошёл рассказывать про атлантов заскучавшему Роберту.