Чем мы являемся

Брюс спал. Наконец-то. Кларк сидел в кресле пилота, откинув голову на спинку сиденья, плащ с маской лежали у него на коленях. Перед ним заостренный нос корабля прорезал путь сквозь плотные комья облаков, двигатели тихо мурлыкали, а автопилот нес их покорно вперед. А позади на раскладной койке лежал Брюс, без сознания и в течке. Супермен неотрывно смотрел вперед и старался не обращать внимания на новый всплеск болезненного возбуждения, которое росло с каждым вдохом. Пытался бороться с тем, на какой шаг толкает его концентрация омега-феромонов в воздухе, притвориться, что он один и не заперт в замкнутом пространстве вместе с омегой в течке. Но, боги, это был Брюс. Он душил своим запахом сильнее, чем любой другой омега из всех, кого знал Кларк. Брюс наполнил воздух опьяняющим обещанием. Брюс бессознательно рекламировал свою готовность к случке. Брюс. Его рот наполнился слюной, в которой концентрация альфа-феромонов била все границы, руки чесались сжать податливую плоть, а теснота в паху почти приносила боль. Кларк закрыл глаза и, тяжело сглотнув, сжал в кулаках ручки кресла. Бэтмен. Это был Бэтмен. Тот человек, который держал в страхе весь Готэм. Тот самый человек, который сражался вместе с самыми могущественными существами на планете с достаточным мастерством и желанием уделать их. И тот же человек, который вырос, чтобы стать одним из лидеров Лиги Справедливости. Бэтмен. Непомеченная омега, распростертая на койке, чье тело работало на пределе возможностей из-за сильных приступов, вызванных гормонами. Это не имело смысла. Кларк не хотел, чтобы это имело смысл. Он всеми силами цеплялся за мысль, что это все недоразумение, что Брюс является бетой и ни разу ему не лгал, никогда не скрывал от него ничего, никогда не смотрел на него, как на злейшего врага, и не называл его альфой, как будто это было оскорбление. Словно это самое худшее, как можно назвать кого угодно. Словно он ненавидел его только за то, что Кларк альфа. Еще один вдох. Еще одна калечащая дрожь возбуждения. Брюс был другом Кларка, лучшим другом, и совершенно не хотелось верить глазам. Несмотря на все, что они пережили вместе, несмотря на то, что он признался Брюсу, тот видел его не более чем отдельные части, вместе взятые. И этих частей не хватало. Никогда, за все годы, что они знали друг друга, Брюс не доверял ему достаточно сильно, чтобы поделиться этим с ним. Брюс никогда не чувствовал себя в безопасности рядом с ним. Никогда он не видел в Кларке большее, чем кобеля, унюхавшего суку. И, несмотря на жалкое чувство, в паху все еще было тяжело. Со стоном Кларк задержал дыхание, приложил свой плащ к лицу и попытался проигнорировать неприличную выпуклость между ног. Ему нужно было подрочить. Просто чтобы избавиться от излишка альфа-гормонов; он чувствовал, как кровь пульсирует в члене и как сухо становится во рту. Кларк зажмурился и закусил губу с такой силой, что легко мог прокусить броненосец. Он не хотел, потому что боялся, что подумает о Брюсе, когда будет делать это, подумает обо всех вещах, которые он может сделать с ним прямо сейчас и, что вероятно, Брюс не сможет возразить в своем нынешнем состоянии. Кларк думал о вещах, которые после будут непростительны. И если бы он подумал об этом, коснувшись себя, — если бы он приступил к фантазии изнасилования своего лучшего друга — он бы подтвердил, что Брюс прав, доказал, что он просто член с узлом. Альфа, как думал мужчина, когда использовал это слово как оскорбление. Кларк пытался сказать себе, что это глупо. Глупо, потому что он уже думал о Брюсе, пока мастурбировал. Глупо, потому что он давно мечтал о другом мужчине и ни разу не сделал этого намеренно. Глупо, потому что он знал, что не является безмозглым животным, он знал, что был лучше, и не должен был это доказывать. Но он все равно продолжал об этом думать. Джавелин преодолел короткую зону турбулентности, и Кларк воспользовался этой возможностью, чтобы добраться до панели управления с целью активировать стабилизаторы полета. Действо отвлекло его на минуту, но он был благодарен за это. Все, что можно было съесть в то время, которое он провел на корабле с Брюсом, было благословением. Это было не долго. Если Кларк сможет продержаться еще час, то они уже прибудут в Готэм. За это время Брюс мог даже не проснуться. Еще один час. Кларк придерживался этой мысли и знал, что то, что он делает, было правильно. Он спасал Брюса. Вытащил его из опасной ситуации, невольно заставив открыться. Кларк хранил тайну другого человека, его достоинство и доверчиво молился, что тот, кого он спасал, был другом, которого он знал, а не кем-то еще, что эта маска была снята. Супермен думал, что Брюс — бета. Он думал, что тот доверял ему. Он думал, что знает его. Но теперь он не был так уверен. Кларк открыл глаза и посмотрел на человека, спящего лицом вниз. Рука в черной перчатке свисала с края матраца, обутые ноги были широко разведены, лицо было открыто и неспокойно на подушке из свернутого плаща. Брюс всегда был далеким. Кларк подумал, что это просто потому, что мужчина любил космос. Он никогда не думал, что Брюс может скрывать от него какую-либо свою сторону. Скрывать, чем он был, главный факт того, кем он был, в животе Бэтмена. И теперь, столкнувшись с доказательствами обмана, Кларку пришлось встретиться и с возможностью того, что Брюс прятал и другие свои стороны от него. Может, его друг — просто еще одна маска, которую Бэтмен сделал, чтобы обезопасить себя и сохранить тайну? Развивать эту мысль было больно, но это ослабило возбуждение, которое все еще было отчетливо видно между ног. Кларк принял его несчастно. Принял информацию, которая могла быть не всей правдой, что Брюс скрывал от него, не доверял ему, несмотря на годы дружбы, которые, как он думал, они разделили. Кларк подумал, что он знает не так много омег. Пит Росс был в школе, где учился Кларк, на него часто нападали хулиганы. Кларк заступался за него, и они стали друзьями. Он был любящим, внимательным и невероятно склонным к лести. Он являлся одним из семи омег в классе, где было почти сто учащихся. И Пит женился на Лане Лэнг после того, как она ушла от Кларка. Сама Лана на свадьбе выставила напоказ фиолетовый укус, который подчеркивался низким воротом рубашки. Неужели Брюс такой же? Домашний, ласковый и счастливый, смиренно принимающий себя, как главный приз для любого альфы? Кларк пытался игнорировать отвратительную неправильность мысли. Пытался игнорировать отчаянную часть своего мозга, которая хотела поверить, что Брюс, которого он знал, был настоящим Брюсом, несмотря ни на что. Но правда была в том, что Кларк никогда не знал никаких омег, которые даже отдаленно были похожи на Брюса. Первая девушка, с которой он делил гон, была покорной, эмоционально сосредоточенной и мягко принявшей их расставание с почти математической болью, прежде чем пассивно впала в связь с другим альфой. Два года спустя Кларк разделил постель с женщиной, которая была игривой, дразнящей и похожей на кошку в получении удовольствия. В этом была вся ее наглая непрактичная натура, которая в итоге оставила ее без альфы и в одиночестве. В прошлом году перед отношениями с Лоис Кларк спал со своей первой омегой. Это была не течка, но их альфа-омега-динамика побеждала в постели, несмотря ни на что. Он скулил, щупал и лизал Кларка, как омеги в порнографии. Это было привлекательно в первозданном виде, но по-хорошему, то, что он принял все, что бы Кларк с ним не сделал, обескураживало. Таким был Брюс? Покорным, непрактичным и пассивным? Неужели он мог настолько отличаться от друга, которого знал Кларк? Он посмотрел на лицо спящего мужчины и подумал, как тот отреагирует — когда проснется — на то, что все его маски слетели, и открылся скрывавшийся за ними секрет. Кларк вздохнул и сразу пожалел об этом. Богатый аромат Брюса врезался в него с новой силой, подавляющий мысли, убаюкивающий запах свободного омеги в течке. На самом пике. Брюс должен был находиться на пике. Еще никогда он не пах как омега так сильно. Кларк кашлянул, прижал свой плащ к носу и попытался сосредоточиться на слабом запахе своего тела, смешанным с выхлопом самолета, который он спас вчера, и холодным запахом стерильного корабля. Кларк пытался игнорировать распухшую омега-железу, расположенную чуть выше места, где прощупывается пульс, приоткрытые губы и большое гостеприимное пространство между случайно раздвинутых ног Брюса. Пытался притвориться, что не стал дышать реже, просто чтобы насладиться воздухом и представить, что он сопровождается неизвестным ароматом кожи Брюса, представить себе, что он хотел бы надавить и удержать в руках прекрасный источник этого опьяняющего запаха. Представить, как прижмется носом к этой шее и погрузит зубы в чистую, ни кем не помеченную… Это не сработало. Ему нужно было подрочить. Нужно было выпустить хотя бы немного гормонов, вырабатываемых телом в ответ на запах Брюса, прежде чем он сделает что-то непростительное и бесповоротное. Прежде чем он обидит своего лучшего друга. Течка мужчины поразила его всерьез уже через полчаса после их отбытия из Сторожевой Башни. Все, что Брюс использовал для ослабления, длилось дольше, чем его супрессанты, и еще несколько минут он корчился в тишине. Затем, сразу, Кларк почувствовал его запах. Это стало похоже на проклятие. Сначала было терпимо, но он часами сидел, вдыхая этот запах, и его состояние только ухудшалось. Кларк должен был что-то сделать. Теперь они прошли через атмосферу, но он не хотел рисковать, приближаясь к Брюсу, чтобы лететь рядом с ним и… Брюс пошевелился. Кларк застыл. Он знал из своего опыта, что когда омега спал, во время своих приступов он был похож на мертвого. Брюс не спал уже давно, но тоже был на супрессивных средствах, и, вероятно, учитывая, как быстро он заснул, его тело снова пробудилось во время одной из нижних точек течки, в период, когда он обычно спит. То, что Брюс двигался, означало скорое пробуждение. И если он был в нижней точке, то в скором времени должен был оказаться в самом разгаре течки. Пик течки означал более сильный запах. Боже, это вообще возможно? Кларк мгновенно пожалел, что пренебрег осторожностью и не ушел в ванную на час раньше. Слишком поздно. Он смахнул волосы назад, вытер пот с лица и обернул плащ вокруг себя в попытке скрыть палатку в штанах. Он лихорадочно надеялся, что его щеки не красные, а зрачки не расширены, Кларк достал большую бутылку воды и набор продуктов, которые обычно предназначались для дальних космических перелетов, и стал держать их перед собой, как предложение мирного договора. Брюс моргнул и сонно осмотрелся по углам. Он хмуро посмотрел на свою руку в перчатке и перевернулся на спину, перетекая в сидячее положение, с сонной растерянностью поднимая голову, чтобы просканировать помещение медленно возвращающимся осознанием. При повторном осмотре Брюс увидел Кларка, и его лицо застыло. С душераздирающей медлительностью он поднял руку, чтобы проверить шею, чтобы убедиться, что все еще не помечен. — Я не… — Кларк почти задохнулся от угнетающего запаха, наполнявшего воздух, сглотнул и попытался снова. — Я бы никогда не сделал с тобой подобного, Брюс. — Он заставил себя произнести это. Заставил себя поверить, что это правда. — Никогда. Обещаю. Рука медленно упала. Взгляд неотрывно следил за Кларком, смотря на него, как жертва на хищника. — Я… эм… Хочешь воды или еды? — На его губах заиграла неуверенная улыбка. Не так. Брюс не ел, по крайней мере, полдня. Будучи альфой, Кларк должен был не спрашивать омегу в течке, хочет ли он что-то, что потерял во время последнего приступа, а мягко, но уверенно убеждать его. Омеги часто теряли чувство голода и жажды в такое время, а иногда даже позже остальных предупреждающих знаков. Это было одной из причин, почему для омеги было опасно проводить течку без присмотра — они могли не есть и не пить, пока тело, истощенное недостатком веществ, не слабело настолько, что они не могли отыскать то, что им было нужно. Брюс указал на пол между ними. — Оставь там. Кларк почувствовал, как у него перехватило в животе. Брюс не доверял ему даже приблизиться к себе. Он не… Нет. Речь шла не о доверии. Брюс был омегой, который в течку застрял на корабле с альфой. С очень сильным альфой. Для Брюса было разумным решением быть осторожным. Ошеломленный Кларк повиновался. Сделав шаг вперед, он поставил еду и воду на пол и вернулся в исходное положение. Как только он уперся в стену, Брюс оттолкнулся от кровати, вздрогнув, когда выпрямился, и медленно подошел к еде. Подойдя к запасам, он собрал их и вернулся обратно. Брюс выпил огромную бутылку воды в три глотка и ел с невообразимой голодной жадностью. Но он не сводил взгляда с Кларка. Кларк оперся на стенку и продемонстрировал вид, что ему плевать и он просто проверяет обстановку корабля. Когда Брюс закончил, он молча встал и пошел в ванную комнату, которая находилась в задней части корабля. Его кожа уже покрылась алыми пятнами, дыхание затруднилось, и его обычно текучие движения стали ломаными, широкими и неуклюжими. Кларк мрачно подумал о следующих часах, которые он проведет с Брюсом в течке в маленьком замкнутом пространстве. Его неожиданно поразила тупая, леденящая боль. Он вздрогнул и потер грудь от ужасно знакомого ощущения. Криптонит. Брюс проверял наличие криптонита на своем поясе. Это был небольшой и последний гвоздь в крышке гроба их доверия*, и это ранило сильнее любой криптонитовой радиации. Больно сильнее, чем должно было быть. Брюс не доверял ему свое истинное «я». Он не доверял Кларку достаточно, чтобы сказать ему, что он омега, несмотря на годы дружбы, которые они делили. Теперь он не верил тому, что Кларк сдержит свое слово. Что не причинит боль. Не изнасилует его. Кларк посмотрел сквозь стену, чтобы увидеть, как Брюс бросил осколок зеленого цвета на ладонь, прежде чем убрать его обратно в кармашек на своем поясе. Пришлось напомнить себе, что Брюс просто беспокоится о своей безопасности. Он никогда не находился в течке рядом с ним, не говоря уже о том, чтобы оказаться в одном помещении. И он, Брюс, не знал, насколько хорошо Кларк справится… если вообще… Брюс был прав в своей осторожности. Эрекция Кларка все еще была горячей и тяжелой, слюна — горькой от концентрации альфа-гормона, и легкие были пустыми, так как дышать было невозможно. Кларк был угрозой. Как бы он не отрицал этого, сколько бы не боролся, чтобы доказать обратное, он знал, что был самым опасным человеком, с которым сейчас столкнулся Брюс. Раздался звук слива, но Брюс не выходил. Кларк, нахмурившись, посмотрел через стенку, чтобы увидеть, как Брюс включает душ, явно ледяной, и встает под него прямо в одежде. Кларк отвернулся. Ждал. Когда Брюс появился, его костюм и кожа были мокрыми, сапоги оставляли лужи с каждым сделанным шагом, а бежавшие по плащу капли напоминали перья водоплавающих птиц. Он прислонился к дальней стене и скатился вниз, на пол, обнимая колени, молча пережидая первые судороги. Душ снизил его температуру, и вода смогла сбавить резкость запаха, но все это было лишь временно. Лишь две вещи могли сбить его жар — это время и альфа-гормон. Кларк проглотил вязкую и концентрированную слюну и отвел взгляд, когда Брюс сжался и низко опустил голову между колен. Альфа-гормон мог довести Кларка до того, что он кончит, и не было никакого несексуального способа безопасно передать этот избыток Брюсу. Кусать его в железу было немыслимо, и никто не сможет потом доказать, что Кларк просто передал гормоны, необходимые омеге для борьбы с жаром, а не пометил его. Кларк вновь оглянулся на мужчину, наблюдая, как тот стиснул зубы и заставил себя дышать медленно и размеренно. Когда Кларк впервые привел его сюда, он лежал в приступе течки, которая напрочь отключила мозг. Куда легче было контролировать себя до того, как Брюс очнулся, и хорошо, что Кларк поставил автопилот и сделал все возможное, чтобы игнорировать черную фигуру на кровати. Несмотря на это, когда Брюс, наконец, забылся измученным сном, он испытал облегчение. Но даже во сне Брюс все еще был в течке и молча кричал о своем статусе на всю маленькую кабинку. Теперь, спустя несколько часов, было намного сложнее. Сложнее думать… сложнее… А Брюсу еще не было по-настоящему плохо. Еще нет. Возможно, он не хотел заходить так далеко. Возможно, он был не готов делиться с Кларком, чтобы как можно скорее пережить эту течку. Без укусов, без сцепки, без связи. Просто облегчение. Для обоих. Он должен был спросить. Кларк должен был спросить, пока Брюс все еще достаточно находился в сознании, чтобы дать ответ. Спросить, как ему дышать. Кларк собрался с силами, тихо отсчитал и сделал один глоток воздуха. Запах другого человека напал на него так же жестоко, как и прежде. Душ помог, ослабил аромат Брюса. Но новый поток феромонов распространялся, поднимался как грибное облако атомного взрыва. — Б… Брюс, — пробормотал он. Холодные, словно сталь, голубые глаза открылись. — Я… я… Ты хочешь… Эти глаза уставились на него с невыразимой властью, несмотря на бисеринки пота и румянец на щеках. — Я имею в виду, я… Если ты хочешь… Я помогал омегам в течке и раньше, и я никогда ни с кем не связывался. Я… я бы не… я пообещал. Если ты хочешь, чтобы я… просто… разобрался с этим. Это было не самое элегантное предложение, которое Кларк когда-либо делал. Брюс рассматривал его мгновение, прежде чем медленно покачать головой. — Я… я понимаю. — Кларк сжался, словно его ударили. — Нет, — голос Брюса был низким, напряженным, — ты этого не сделаешь. У меня никогда никого не было. Кларк почувствовал что-то внутри. Словно оторвалось от грубой боли в голосе Брюса. Чтобы ответить на невысказанные неопределенности на неподтвержденную потребность в помощи и на больное допущение неопытности. Чтобы ответить… как альфа омеге. — Все нормально. Я позабочусь об этом. Я не сделаю ничего, что ты бы не захотел. — Кларк медленно двинулся вперед, словно приближался к пугливому животному. Брюс нахмурился. — Я не укушу, — заверил его Кларк. — И не поцелую тебя. — Нет. Ты… не понимаешь… Я не… ах… — Брюс закрыл глаза, губы освободились от стиснутых зубов, и все тело выгнулось вперед, будто ему было тесно, — принимаю… — мучительный вздох, — противозачаточные. Кларк остановился. — Нет? — У меня нет партнера… Я… — У тебя нет плана на случай каких-то чрезвычайных ситуаций? — Это было так не похоже на Брюса — быть неподготовленным. Не говоря уже о таком важном. — Был… в крыле «Б». Крыло «Б». Часть Сторожевой Башни, разрушенная при атаке пришельцев. Кларк понял, что это значит. — Обещай мне, — сказал Брюс сквозь стиснутые зубы. — Неважно, что я сделаю. Что я скажу. — Я не трону тебя, — пообещал Кларк. — Нет. Другого выбора не было. Он должен был выдержать это. Он должен был, потому что даже если бы Брюс был готов, даже если бы мужчина принял его предложение, он не стал бы рисковать, не рискнул бы допустить нежелательную беременность кого бы то ни было. Брюс не принимал противозачаточные, и для их цели презерватив не сработает — он только остановит нужную дозу гормонов, которые были необходимы для подавления избытка омега-гормона. Брюс лишь будет истерзан близостью с альфой и невозможностью получения облегчения. Заведенный, но неудовлетворенный. Известно, что в таких обстоятельствах омеги сходили с ума. Брюс лег на бок и свернулся в позу эмбриона, прижал кулаки ко лбу и затрясся всем телом. Его дыхание было по-прежнему невероятно спокойным. Практичным. Отрешенным. Он работал над этим. Проходя через все это. Отыскивая другие способы. Если Брюс мог это сделать, Кларк тоже справится. Он должен был. Кларк подбежал к пульту управления, включил бортовой компьютер и быстро запросил все доступные источники в базе данных Лиги Справедливости и в интернете, которые были связаны с течными омегами. Поток информации был фрагментарным, широким, и поисковая система с интересом спросила, хочет ли он уточнить запрос. Кларк не хотел. Чем больше информации найдется, тем больше времени ему потребуется, чтобы все прочитать. Тем дольше он будет отвлечен. Несколько мгновений спустя Кларк, проштрудировавший не меньше тысяч страниц, передумал. Слишком многие из этих сайтов оказались неинформативными, омегафобными или того хуже, полными рекламы омега-порнухи. Мужчины и женщины с опухшими шеями, покрасневшими пятнами на коже яростно дрожащих тел. Практически идентичные человеку на полу позади них. Кларк закрыл поиск, собрал несколько сотен романов и одновременно открыл две сотни игр-симуляторов. Сделав это, он занялся организацией и распознаванием всего в камерах хранения вещей, очистив все за переделами ближайшего окружения Брюса и тщательно измерив, сколько воды и пищи он может дать Брюсу в следующий раз. Это помогло больше, чем компьютер. Работа альфы. Она должна была высвободить немного гормонов… или вроде того. Боже, он хотел изучить этот вопрос получше. Кларк никогда не интересовался сексуальными кастами с научной точки зрения, как и большинство его одноклассников в средней школе. В этом возрасте его больше волновали проснувшиеся сверхсилы. Кларк знал основы, но не знал точных механизмов и прочего. Тем не менее, выявление заставило его проверить любую поверхность на корабле, все перепроверить, чтобы убедиться, что все двери заперты, и организовать еду и питье, что у них были. Как только он закончил, то вернулся к управлению кораблем, чтобы перепроверять их местоположение. Казалось, что стоит пройти облака и маленькую красную точку, чтобы, наконец, заскользить по небу ночного Готэма. Его облегчение было недолгим. — Альфа. Это был вызов, сердитый, агрессивный и переплетенный с явным сексуальным намерением. Говорил с тем же бесспорным авторитетом, который Брюс показывал, когда управлял Лигой Справедливости. Кларк обернулся и посмотрел на Брюса, прислонившегося к стене и смотрящего на него, глядящего, как если бы он был слишком глуп, чтобы понять, что он должен делать прямо сейчас. — Брюс? — Сюда. — Брюс, мы… — Живо. Кларк никогда не слышал, чтобы омега так говорил раньше. Брюс говорил с властью, несмотря на позицию, в которой он был. Говорил, как будто ждал, что ему повинуются. — Тебе это не нужно, — неуверенно напомнил ему Кларк и посмотрел на время, показанное на приборной панели корабля. — Я доставлю тебя в поместье через несколько минут, Брюс. Еще несколько минут. Предупреждающее рычание. — Я должен снова пристегнуть тебя, — медленно. — Не встану на колени, — прорычал Брюс, — никогда. Преклонение колен было одним из самых искренних поз подчинения и обычно принималось омегами, когда они предлагали себя альфам. — Я не прошу тебя, — сказал Кларк, встречаясь взглядами. — Я никогда не попрошу. Брюс нахмурился, посмотрел вниз и обнял себя. — Брюс? Ответа не последовало. Кларк вдохнул немного воздуха, задержал дыхание и бросился вперед, чтобы схватить Брюса на огромной скорости. Его рука с жадностью схватила другого человека, с желанием, чтобы стащить одежду, член пульсировал. Не тот альфа, сказал Кларк себе. Он не был тем альфой. Он отвел омегу на койку, уложил и пристегнул ремень. Это было странное неуклюжее эхо действий, которые он совершил, прежде чем они покинули Сторожевую Башню. Когда Кларк сделал это, Брюс с рычанием уклонился от прикосновений. На этот раз он выгнулся ему навстречу, запутался пальцами в его плаще и двинулся, чтобы соединить их губы. Кларк отпрыгнул назад, оставив свой плащ, который слетел с его плеч, чтобы остаться на коленях мужчины. Осознание того, что означало это движение, поразило его мгновение спустя. Брюс попытался поцеловать его. Он пытался… — Я… я сожалею, — безнадежно пробормотал он. — Я… пожалуйста, просто лежи на месте, хорошо? Брюс сверкнул зубами и уткнулся носом в красную ткань плаща Кларка. Движение не было согласием, но он оставался на месте… пока. Брюс все еще смотрел на него, но его взгляд уже не был похож на тот взор хищника. Скорее, теперь это было похоже, что он умоляет. Назад. Брюс смотрел на него, как альфа смотрит на омегу, и этот взгляд был таким неправильным, а также являлся самой отвратительной эротикой, которую Кларк только видел. Он отвернулся, отчаянно проглатывая свежую порцию слюны, что наполнила рот, и попытался сосредоточиться на том, как посадить корабль на землю. Кларк чувствовал взгляд, направленный на него, когда он спустил космический корабль через путаницу деревьев и низкий вход бэт-пещеры. Это была тяжелая посадка корабля рядом с растягивающимися крыльями летучей мыши, но Кларк справился с этим и теперь возился с кнопками, которые откроют дверь и позволят выйти им из замкнутого пространства. Готово. Он сделал это. Он спас его. Кларк должен был чувствовать облегчение, радоваться…, но все, о чем он мог думать, так только о том, как он смотрел в глаза другого человека, и том, как Брюс пытался его поцеловать. Брюс пытался поцеловать его. Он… Боже. Это был просто инстинкт омеги, лихорадочно напомнил себе Кларк, когда, ошеломленный, выключил двигатели, Брюс просто хотел ощутить во рту гормоны альфы. Ничего личного. Абсолютно. Это ничего не значило. Что-то происходило рядом с кораблем. Люди обнимали Брюса. Заботились о нем. Через мгновение Кларк понял, что с ним тоже разговаривают. Мужчина. Бета. Молодой, достаточно, чтобы быть одним из Робинов, Кларк знал, что иногда они оставались. —… нужны гормоны омеги? Дозы омега-гормонов должны были снизить уровень альфа-гормонов у него. — Не поможет, — пробормотал Кларк. — Игла не проколет мою кожу. — Он моргнул. — Брюс в порядке? — Кларк обернулся, чтобы посмотреть на него. Брюс стоял перед Альфредом, покачиваясь на ногах, и скреб щеку под маской. Он все еще держал плащ Кларка в кулаке. — Он в порядке, — сказал мужчина и поймал его взгляд. — Мы позаботимся о нем. — Я позаботился о нем, — сказал себе Кларк. — Каким образом? — Глаза парня сузились. — Я… я не трогал его. — Тогда откуда он взял твой плащ? — Он… — «попытался поцеловать меня». Брюс пытался поцеловать его. — Он схватил его, — сказал Кларк вместо этого. Позади него Альфред начал отводить Брюса. Омега пошатнулся, зарычал и оглянулся на него. Парень — Найтвинг, вспомнил Кларк — бросил взгляд на них, а затем снова на Кларка. — Думаю, тебе уже пора. Брюс смотрел на него так, будто ожидал и хотел, чтобы Кларк остался. Как будто даже не понимал, что он сейчас уйдет. Кларку было трудно убедить себя, что он может. Но сделал это. Он сделал это, потому что это было правильно, потому что независимо от того, насколько сильно он этого хотел, когда Брюс смотрел на него, как будто он ничего не делал, кроме как вернул на землю, он не стал бы… не мог бы причинить ему боль. Кларк был не тем альфой. Он не мог себе позволить быть таким. Неважно, которая часть его хотела этого. В тот момент, когда Кларк вышел из корабля, он чувствовал себя и лучше, и хуже. Его тело было тяжелым и больным, дыхание перехватило, конечности окоченели, и на животе выступил пот. Он хотел поверить, что это было результатом нагрузки, перенесенной при отбивании инопланетной атаки, или из-за истощения после нескольких дней без солнечных ванн. Но дело было в другом. Половой гормон альфы повышался при наличии течного омеги. Если альфа оставался около омеги и не спаривался с ним, их гормоны, в конечном итоге, достигали пика. Это, смешанное с сухим вкусом долгой лжи Брюса, оставило после себя чувство пустоты. Пустоты, использованности, потерянности. Обманутости. Альфа, который отказался от омеги в течке. Нет. Он не мог так думать. Не мог… — Блять. — Он провел руками по волосам, когда взлетал. — Блять. А внизу раздавались пронзительные вопли сирен.