* * *
В последнюю пятницу перед каникулами Исак уже намеренно бродил по школе, шерстил все коридоры. Он давно не видел Эвена, словно тот нарочно прятался от него. Первые несколько дней после их стычки во дворе Исак и сам не хотел с ним пересекаться, но затем он начал искать встречи. Конечно, он мог отослать ему смс, но Исак не знал, что именно должен написать. Завести непринуждённый разговор с глазу на глаз было в разы проще, но Исак за всю неделю так и не встретился с Эвеном в школе, а идти к нему домой без приглашения он посчитал невежливым. Поэтому ему оставалось только выглядывать его у дверей школы, в столовой, коридорах. Он осторожно интересовался, не видел ли кто-нибудь Бэк Насхайма на уроках. Все третьекурсники, у которых он спрашивал, утверждали, что Эвен посещает занятия. Но Исак никак не мог его встретить, словно Эвен теперь носил плащ-невидимку.* * *
На каникулах не произошло ничего интересного. Разве что в субботу перед этим состоялась вечеринка у одного богатого чувака в его большом помпезном доме. Исак впервые за долгое время выбрался на пати, лелея дохлую надежду пересечься с Эвеном. Но тот не появился там. Исак проверил все общие комнаты и спальни, даже поинтересовался у некоторых, не видели ли они новенького с третьего курса. Но никто Эвена не видел. Однажды на каникулах Исак решил прогуляться по улицам, надеясь на случайную встречу. Наверное, ему давно следовало поговорить с Эвеном, попытаться объясниться или даже извиниться. Можно было бы позвонить, но куда лучший исход их разговор имел бы не по телефону, а при личной встрече. Потому что, Исак знал, Эвен часто поддавался какому-то импульсу, очарованию, воздействию Исака на него, и мог бы просто забыть все обиды. Исак тосковал, ожидание неизвестного его по-настоящему выматывало. Он потерял что-то слишком важное для него, и горькое чувство съедало его изнутри. Словно у Исака выхватили какое-то сокровище из рук, а в ладонях осталось лишь зудящее ощущение пустоты. Целыми днями валяясь в своей постели, Исак смотрел «Нарко» и играл в видеоигры. В среду ему позвонил Юнас и предложил зависнуть вместе. Сначала Исак нашёл в себе силы вылезти из четырёх стен своей комнаты хоть в какое-либо общество. Но в последний момент он отменил встречу.* * *
На воскресной вечеринке оказалось мало народа. Исак сам не понял, зачем вообще поплёлся на неё. Он уже привык отказываться от посещения любого пати. К тому же, это ведь воскресенье, а значит, завтра утром снова начиналась школа. Не самое лучшее время для вечеринок, но Исак всё равно зачем-то решил сходить. Он растерялся, когда увидел Эвена. Он ждал встречи с ним почти две недели, но теперь он совсем не знал, что должен сделать. Эвен сидел на чужой кухне и болтал с каким-то парнем. Исаку было известно, кто это, у него даже имелся номер этого второкурсника. Не осмеливаясь потревожить их, Исак ждал за дверью. Когда парню кто-то позвонил и он вышел из кухни, Исак проскользнул в комнату и прикрыл за собою дверь. − Привет, − решился первым поздороваться он, заметив, как Эвен едва вздрогнул. − Привет. Эвен повернулся спиной, найдя вдруг интересным содержимое подоконника. Такое отношение говорило о его полном равнодушии, либо о нервном напряжении. Исака не устраивало ни то, ни другое. Он опасливо подошёл ближе, качаясь с пяток на носки. Эвен не заговорил. Обычно он трещал без умолку в присутствии Исака, стесняясь показаться скучным, желая произвести впечатление, вызвать интерес, или ещё что-то. Исак почувствовал себя до жути неуютно. Обида подкатывала к самому горлу удушающим спазмом. − Ты злишься на меня? — слова оказались непростыми для Исака. Не из его лексикона. Они сами по себе сорвались с языка. − Нет. Нет — значит нет. Чудно. Исак пожал плечами и решил от неловкости занять руки. Он принялся переставлять пустые, выстроенные у раковины пивные бутылки с места на место. − Сюда могут войти в любой момент, и нас увидят вместе, − нахмурившись, заметил Эвен. — Имей в виду. Его глаза выглядели потухшими, как будто кто-то внутри этого человека выключил даже не лампочку — целое солнце. − Ты всё-таки злишься, − Исак беззащитно мотнул головой, делая шаг к Эвену. − Извини, что нагрубил тебе перед всеми. Что ему сделать, чтобы Эвен посмотрел на него? Что сделать, чтобы притягательная улыбка снова вернулась на его лицо. Исаку была противна мысль, что Эвен его ненавидит. Плевать, сколько в жизни он сталкивался с ненавистью к себе. В этот раз всё было по-другому. «Прошу, не делай мне больно». Исаку хотелось всё исправить, как прежде переплести свои пальцы с пальцами Эвена, попробовать мягкость его губ. Он так отчаянно этого хотел, что почти забывал, где они находятся. − Твоя грубость меня не обидела. Ты и раньше мне грубил, − заговорил Эвен, не поднимая глаз. «Какие у него выразительные ресницы». − Забудь, − добавил он, отмахнувшись. Исак был так растерян нетипичностью поведения Эвена, что не сразу понял, что именно должен забыть. Он пристально вглядывался в лицо напротив, будто хотел силой мысли зажечь этот погасший внутри Эвена свет. Веки Эвена дрогнули, и он поднял пронизывающий взгляд. Казалось, в его голове происходил какой-то бой. Эта нерешительность почти пугала. − Значит, ты злишься, что я никому не рассказал о нас, − сказал Исак. − Но я и правда не могу пока признаться. Ты понимаешь, как это нелегко? И я, наверное, ещё не разобрался в себе до конца. Мне нужно сначала разобраться самому, прежде чем кто-то узнает. В мыслях эти слова были понятны, разумны, естественны. Но стоило Исаку озвучить их, как он ужаснулся произнесённой чуши. − Не разобрался? — Эвен издевательски выгнул бровь. — Ты имеешь право сам решать, когда и кому рассказать, но хотя бы себе уже давно пора признаться! Исак почувствовал себя почти беспомощно в этой уничтожающей ситуации. Он знал, он, чёрт возьми, всё знал о себе и почти решился, но защитная реакция всегда выигрывала. Слишком уж неприятным оказались все эти исповеди, будто его грубо выпихивали из собственной шкуры. Выпихивали из шкафа — что для Исака было почти одно и то же. − Ты сказал, что мы можем быть теми, кем хотим быть… − попытался он вызвать у Эвена нежные чувства к условным кодам, которые знали только они. − Именно, − перебил его Эвен. — Но это не может так и дальше продолжаться. Потому что я тоже хочу быть тем, кем хочу. Я не могу притворяться, что у меня нет чувств. А ты больше не можешь делать вид, что это просто физиология. Извини, что так вышло, но я родился с членом, который реагирует на близость, что каждый раз так тебя шокирует. Да, я − мальчик, и ты больше не можешь это игнорировать, ты больше не можешь меня в этом обвинять. Для тебя всё так неправильно, ни мои чувства, ни твои чувства, ни даже твоя гребаная физиология. Ты готов и дальше отрицать свою симпатию или даже делать вид, что я не парень вовсе, только лишь бы не называться «геем». На самом деле всё неправильное сидит только в твоей голове. Выпалив это, Эвен будто потух снова. − Извини, я просто… — взгляд Эвена тревожно забегал. − Возможно, я ошибся, и тебе действительно всё это не нравится. «Нет. НетНетНетНет». − Что ты несёшь? Я... Мне не нравится?.. Я ведь... — доказывать совершенно противоположное тому, от чего он бегал раньше, оказалось Исаку непросто. − Ты не можешь себя переделать, а я тебя − тем более. Это природное. Исак дёрнулся, чувствуя, как его царапают эти слова. − Нет, подожди. Ты хочешь, чтобы я признался себе? — Исак хотел отвязаться от этого дерьма поскорее, сбросить с себя всё это барахло, которое раньше почему-то имело большой смысл таскать на своих плечах. − Я хотел того, что делал. Я просто пока не знаю, почему. − Потому что ты не такой. − Заткнись. Если бы не почти осязаемая уязвимость Эвена, которого Исак боялся ранить ещё больше, Исак бы пришёл в ярость. Раньше бы он грубо доказал свою точку зрения. Теперь ему было важно не потерять чужое доверие. Не погасить тот слабый огонёк, который — ему показалось — ещё не умер. Сердце Исака заклокотало так быстро, когда он протянул руку к Эвену. Мягко тронув его запястье, Эвен отстранил ладонь Исака. − Исак, ты сам сказал: «я не такой». Я не могу это изменить. Я ошибся. Извини. Будто все нити, все последние проводки, связывающие их, обрывались. Ещё чуть-чуть, и Исак вернётся к началу, а остаток жизни будет похож на последние две недели. Исак качнулся, сам не зная, хочет ли он вцепиться в Эвена или же обнять. Почти теряя равновесие, он напирал, обрушивался, заключая Эвена между своим телом и стеной позади. Ему бы совсем немного смелости, но Исак слишком боялся быть отвергнутым. Наверное, он выглядел жалко, но ему было всё равно. − Ну ладно, я такой. Такой! − почти взмолился Исак. Он почувствовал растерянность и — неожиданно − лёгкость. Внезапно его сомнения и тревога исчезли, точно прозвучавшее признание — наконец-то подействовавшая таблетка от боли. Такая нужная после двух невыносимых недель. − Теперь всё? Ты перестанешь нести чушь? — спросил Исак отчаянно. — Я такой, и ты всегда это знал. В глубине соседней комнаты кто-то засмеялся, а затем раздался звук хлопнувшей двери. Исак рефлекторно дёрнулся и чуть-чуть отскочил в сторону. Заметив это, Эвен посмотрел иронично, понимающе. Исак огорчённо простонал. − Не мучай себя сейчас. Если я тебе не нравлюсь, потому что у меня «неподходящие половые органы», то тут ничего не поделаешь. Я поступил нечестно. Я не имел права заставлять тебя, а я заставлял. − Это не так, − Исак в бессильном жесте провёл руками по лицу. − Я очень хочу быть таким, как ты. Таким же свободным, и делать всё, что хочу, не зависеть от чужого мнения. Я, честно, стараюсь. Это нелегко, но я делаю это. Каждое следующее слово он произносил тише: Эвен выглядел разбитым, а Исаку казалось, что его жалкие оправдания только всё усугубляют. Эвен расстроенно покачал головой, и Исак, наконец, замолчал. − Не нужно быть таким как я, ты — совершенен, − сказал Эвен, погладив его пальцы своими. Так быстро, нежно, Исак едва заметил. У него вспыхнуло лицо. − Что ты такое говоришь? Эвен протиснулся мимо него, отчего Исак поражённо замер. Он совсем не привык к бегству Эвена. Сбегать − было привычкой Исака. С каждой секундой на Исака обваливались ужасное чувство вины и сожаления о том, что уже не исправить. Исак хотел вернуться на две недели назад, быть там, где он был, тем, кем он был. Чтобы Эвен стал прежним, открыто его соблазнял, а Исак мог бы вести себя, как эгоист. «Нет, не то. Это теперь не подходит». В груди ныло, Исак мучительно пытался подобрать правильные слова. Хотя бы правильные мысли. Для него уже не имело значения, чем именно это обернётся. Важным оставалось лишь удержать Эвена рядом. Хотя бы на этой чёртовой кухне. «Не бросай меня. Ты ведь сказал, что я не одинок». − Прости меня, ладно? — сказал Эвен с каким-то облегчением. У Исака разрывалось сердце. Какого гребаного дерьма? Он не заслужил никаких извинений, будь он хоть трижды самовлюблённым и оскорблённым. − Перестань извиняться! Эвен медленно повернул голову и посмотрел на него, но совсем не так, как делал обычно. От отчаяния Исаку захотелось сесть на пол и подтянуть колени к груди. Ему нужен огонёк внутри этого человека, даже если этот огонёк больше ему не принадлежал. Будто почувствовав, что Исак нуждается в помощи, Эвен обвёл его успокаивающим взглядом. − Всё в порядке. Возможно он ждал чего-то. Возможно он хотел, чтобы Исак что-то сказал. Даже глупость. Разочарованно отступив, он направился к двери. − Подожди, − окликнул Исак. − Мы увидимся завтра в школе? − Нет, − Эвен на секунду задумался, а затем произнёс, как робот: − Скорее всего у меня будет депрессия. − Что? — почти пискнул Исак. Над ним издеваются? − Что за херня? — на язык просились самые отборные маты. Напряжение в нём достигло критической точки. − Это у меня будет депрессия, понял? Эвен что-то там для себя понял, по его лицу пробежала тень. Исак ещё минуту пробыл один на кухне, пытаясь успокоиться. Когда он вернулся обратно на вечеринку, Эвена уже нигде не было.