* * *
Больше всего Исак ненавидел возвращаться в школу после каникул. Либо он привыкал к ничегонеделанию, и школа поэтому виделась каким-то адом. Либо причиной оказывались проблемы. Обычно дело было не в трудностях по учёбе, а в выговорах из-за тех же драк, или, как на этот раз, в нежелании пересекаться с отдельными людьми. От съедающего изнутри стыда Исак казался себе маленьким, не мог распрямить плечи и спину, будто на них что-то надавливало. Он не хотел показаться на глаза Эвену. Но прятаться он тоже не мог. Исак планировал разрешить этот вопрос быстро, резко, нырнуть уже в ледяную воду и покончить с этим. Эвен не пришёл в понедельник в школу. У Исака появился шанс оттянуть сложный разговор, возможно даже как-то лучше к нему подготовиться. Но он не испытал должного облегчения. Все последние дни он жил с оглядкой на то, что ему придётся признаться себе и остальным. Он не имел никакого права втягивать в это испытание другого человека. Самого светлого, доброго, удивительного, которого он когда-либо встречал. Поэтому Исак и стыдился. Где-то в глубине души у него ещё теплилась надежда, что такая штука, как «судьба» на самом деле существует. Что для каждого человека на земле она заготовила что-то своё. И что должно, то обязательно случится, а что − нет, то никогда не произойдёт. И скоро придёт пора, и судьба раскроет карты, а если до сих пор ничего не произошло, значит, этому просто не время. Но Исак так сильно устал, что почти не осталось сил. Пусть эта «судьба» поскорее успокоит его, даст ему, наконец, хоть какой-то знак. Вроде «потерпи, ещё немного, я кое-что приготовила для тебя, осталось чуть-чуть подождать». Привет ещё раз. Насчёт того, что я написал сегодня. Конечно же, у тебя найдётся другая причина пропустить занятия, это всё не из-за меня, я слишком много на себя беру. Надеюсь, когда ты вернёшься, мы сможем поговорить. Эвен не отвечал. Наверное, Исаку стоило бы задать какой-то вопрос и хоть как-то побудить Эвена пойти с ним на контакт.* * *
Дождь лил уже второй день, свинцовые тучи, заволакивающие небо, навевали хандру и тоску. Воздух пах сырыми подгнившими листьями и казался тяжёлым, слишком обжигающим для глубокого вдоха. Махди, Магнус и Юнас снова сидели вместе с Элиасом, когда Исак вышел во двор. Он чувствовал, если не подышит на улице хотя бы минуту, то просто умрёт. Все перемены он тратил на то, чтобы прошерстить этажи и кабинеты школы. Он хотел натолкнуться на того, кого искал уже какой день. Хотел, чтобы сердце забилось от волнения, когда они, наконец-то, встретятся. Исак вглядывался в каждый уголок школы так пристально, что болели глаза. Но встречались лишь чужие «ненужные» лица. От бессилия он даже злился на всё вокруг. Ни в чём не провинившиеся стены, казалось, в отместку начали давить. К середине дня Исак почувствовал, что ему нужен воздух, открытое пространство. − Ты чего запыхался? — обратил внимание Махди на его отдышку. − Бежал по лестнице с третьего этажа. − У тебя нет уроков на третьем этаже сегодня, − заметил всегда внимательный Юнас. Элиас понимающе прищурился и гадко улыбнулся. − Искал своего нового дружка? Ты бы поаккуратнее с ним. Мой тебе совет. − Заткнись, − прошипел Исак так зло, что Магнус, Юнас и Махди с опаской покосились на него. «Только посмей обозвать его», − все исходящие от тела Исака импульсы буквально предупреждали Элиаса. Он хорошо его понимал, всегда, и был не таким смелым, каким мог показаться. Его дерзость проскальзывала исключительно по глупости, а не потому, что Элиас не боялся лезть на рожон. − Это ведь он раньше в Бакка учился, − сказал Элиас так, точно это должно было говорить само за себя. − И что? При чём тут хренов Эльвебаккен? Исак заткнул бы Элиасу пасть, обзови он Эвена так, как Исак сам ещё недавно называл его. Он бы нарочно спровоцировал, вынудил Элиаса произнести долбанное «пидор». И тогда Исак вмазал бы ему в нос и бил его, не жалея кулаков. До тех пор, пока не счесал бы себе все костяшки в кровь. Пока сам не наказал бы себя за свой поганый язык. Но Исак не набросился: он не хотел обсуждать эту тему при парнях. Чтобы те услышали какие-то грязные слухи про Эльвебаккен. Исак не верил в это, про него тоже говорили всякое. Но другим только дай повод. Эвен не заслуживал, чтобы о нём даже на секунду подумали плохо. Чтобы обсуждали его, вслух или в мыслях, смешивали с какими-то сплетнями, к которым этот самый лучший человек не имел никакого отношения.* * *
Привет. Тебя снова не было в школе, и я решил, что могло произойти что-то серьёзное. Ты бы мог мне сообщить, чтобы я не волновался. Надеюсь, ты скоро уладишь свои дела, и мы встретимся поговорить. Напиши мне, как сможешь.* * *
Исак разучился проводить свободное время. Он просто не знал, что делать с такой кучей лишних часов. Всё, чем он обычно занимался после школы — отдыхал телом и мыслями. Теперь же всё было испорчено чувством непонятного ожидания. Исак всё ждал и ждал, то вечера, то утра, то звонка телефона, то пятницы или выходных, то снова понедельника. Это эмоционально выматывало. Купив себе самую большую порцию кебаба, Исак принялся поглощать кажущуюся безвкусной еду на общей кухне. Учуяв знакомый запах, Эскильд скривился, пошевелив ноздрями, но ничего не сказал. Исак выковырял из картонной упаковки пару кусочков мяса и медленно сжевал. Во рту лишь осталось резиновое послевкусие. Отправив коробку в холодильник, Исак ушёл к себе. Через полчаса в его комнату постучались. Исак высунулся из-под одеяла, чтобы его могли расслышать. − Я сплю. Эскильд почему-то расценил это приглашением войти. − Я хотел поговорить с тобой. − Если ты снова напомнить мне об аренде, то я и так всё уяснил. И, вообще-то, я заплатил в этот раз без опозданий. Так что хватит меня каждый раз доставать. Исак действительно заплатил вовремя. Вскоре после их разговора отец перевёл ему деньги на карту. Он всегда так делал: сначала обижался, а затем помогал. Ведь деньги оставались единственным влиянием, которое он имел на сына. − Я не об этом хотел сказать. Исак снова упал спиной на кровать. − У меня нет настроения. − Ладно, − неожиданно просто согласился Эскильд. — Я готовлю домашнее тако. Хочешь присоединиться? − Нет. − Твой кебаб сегодня оказался не очень-то вкусным, да? Пойдём пообедаешь со мной, я угощаю. Извини, что последнее время был таким говнюком. Я хотел помириться. За это ты можешь есть мою еду весь месяц, Исси-киси. − Эскильд. Спасибо, но я сейчас ничего не хочу. − Ладно, тогда я оставлю заготовки в холодильнике. А лепёшки — в шкафчике. Потом приготовишь себе, когда захочешь есть. Это быстро и легко. − Ага. Эскильду ничего не оставалось, как просто уйти. У дверей он снова притормозил. − Я тут подумал… Сейчас вообще не сезон для Гоа. Поэтому я не сорвусь туда в ближайшие месяца три или даже четыре. И если у тебя снова возникнут проблемы с деньгами, или отец психанёт и заблокирует твою карту, то ты можешь обращаться ко мне. Исаку пришлось напрячь глаза, чтобы взглянуть на Эскильда не поворачивая головы. − Не смотри на меня так, я знаю, что раньше пилил тебя за это, − Эскильд досадно всплеснул руками. − Но я не могу видеть тебя таким грустным. Я скучаю по тебе настоящему, когда ты ведёшь себя, как последняя задница. Малышка, если это из-за меня, то извини. Ты мой друг, мы любим тебя. И Линн тоже сказала, что ты можешь брать её крекеры, или, я не знаю, её сушилку для обуви… − Это не из-за вас, не беспокойся. Но всё равно спасибо. − Это из-за того парня, да? — приободрённый Эскильд быстро скользнул на край кровати. — Я так и знал. Как его зовут? Который за тобой всё таскался… Ну просто скажи, как его звать, − увидев, как нахмурился Исак, Эскильд стал допытываться. − Эвен. − Эвен. Так это он во всём виноват, да? Он обидел тебя? − Нет. В том, что сейчас происходит, виноват только я. А теперь оставь меня в покое.* * *
Исак не расслышал имя человека, которого обсуждала парочка девушек. Но по их «ну тот хорошенький, новичок, третьекурсник» он понял, что речь идёт именно об Эвене. − Он сейчас в больнице, − сказала блондинка. Исак подскочил к ним так внезапно, что девушки, испуганно прижав руки к груди, во все глаза уставились на него. − Где? Где он? Что ты сейчас сказала, повтори! − Он? О ком ты? — первой пришла в себя блондинка. − О ком вы сейчас пиздели. Девушки растерянно переглянулись. Возможно, они просто сплетницы. Или те самые дуры, которые обычно любят выдумывать всякое, лишь бы точить свои злые языки. − Да не знаю я, − рассердилась блондинка, когда Исак на неё прикрикнул и вцепился в её запястье. − Я слышала, что один третьекурсник лежит в больнице, и всё. − Где? Где ты это услышала? − Эй, отвали от неё, Вальтерсен. Не знаем мы ничего, − осекла его вторая девушка, прежде чем они обе заметно оскорбились и ушли. «Какая ещё больница?» Да они издеваются? Тупицы! Жалкие курицы!» Это казалось воплотившимся в жизнь кошмаром. Исак предпочёл бы сам заболеть, только бы не быть виновным в болезни самого лучшего человека, которого он когда-либо встречал.* * *
Эвен, я немного волнуюсь. Тебя не было в школе целую неделю, и ты не берёшь трубку. Ты имеешь право злиться на меня, но, пожалуйста, дай хотя бы знать, что всё в порядке.* * *
Набравшись храбрости, Исак сходил к Эвену домой, но ему никто не открыл двери. Он никогда бы так не сделал, но он был в отчаянии. В тот же день он снова пришёл домой к Эвену, на этот раз вечером, а не днём. Может, он просто не застаёт никого дома. Может, Эвен уехал, его мама просто работает, а вечером должна вернуться домой. Исак провёл много времени на чужом пороге, но ему снова никто не открыл. Чем ближе подбирался вечер каждого дня, тем глубже просачивалась тревога. Скоро от постоянного нервного напряжения Исак перестал понимать, что происходит вокруг. Какие-то люди на улицах спрашивали у него дорогу. Несколько раз, разные люди, будто в городе нашествие туристов. Но когда Исаку задавали элементарные вопросы, он не мог вспомнить, где находилось то или иное место в Осло.* * *
Прости, что всё так вышло. Я бы очень хотел сказать это с глазу на глаз. Но я не могу с тобой связаться. Ты читаешь сообщения? Эвен, пожалуйста, может быть, мы встретимся и поговорим? Надеюсь, у тебя всё в порядке. Перезвони мне.* * *
Элиас часто проводил в гараже конец дня, ковырялся в каких-то тупых деталях своей развалюхи-тачки. Увидев Исака, он сначала приветственно отсалютовал ему какой-то «железякой». Заметив, что старый приятель не настроен на дружеские посиделки, Элиас машинально отступил вглубь гаража. Внутри Исака что-то дрожало: ярость, обида, слёзы, отчаяние. Словно должно что-то произойти, самое важное за всю неделю. От нарастающего волнения его душило собственное дыхание. − Что ты знаешь об Эвене? — прорычал Исак, схватившись за лацканы вымазанной куртки Элиаса. − Ты чего? — Элиас недоумённо вскинул брови. − Ты что-то знаешь. Эти твои намёки, что он что-то натворил в Эльвебаккене… Говори, блядь. Или, клянусь, размажу тебе лицо. И давай начистоту, без всяких фантазий и приукрашиваний, как ты любишь. Говори лишь то, что тебе доподлинно известно. И только попробуй оскорбить его. Немного отойдя от первого шока, Элиас попытался скинуть чужие руки и вырваться. − У Юнаса бы спросил, придурок, раз такой недоверчивый. Он бы тебе только правду-матку выложил. − Юнас знает? — Исак растерянно ослабил хватку и Элиас свободно расправил плечи. − Да об этом много кто знает, − заговорил он с жалкой обидой в голосе, напоминая маленького мальчика. − Слухи разные ходили о нём. Он что-то натворил в бывшей школе. А потом быстро это дело замяли, и он перевёлся в Ниссен. Но такие вещи не забываются, просто кто-то сильно постарался, чтобы о случившемся поменьше трепались. Какая-то мусульманская шайка к этому причастна. Они его бывшие друзья, но этого я точно не знаю. − Что он натворил? — еле слышно выдохнул Исак, чувствуя, как его сердце сходит с ума, вырываясь из рёбер. Он знал, что бы это ни было, оно уже произошло, этого уже не вернёшь. Но он так сильно переживал за Эвена, будто всё это дерьмо не в прошлом, а происходило прямо сейчас. И чем больше он выясняет, тем больше это всё становится реальным и осуществляется. − Он псих. И все об этом узнали. Ты не задумывался, чего это вдруг чувак на третьем курсе решил перевестись в другую школу? Нет, Исак об этом не задумывался. Кожа на спине покрылась липким потом, а в висках больно стучало от напряжение. − Если станешь трепаться…− предупредил Исак угрожающе, − если ты хоть слово о нём скажешь… − А тебе-то что? — усмехнулся Элиас, а затем понимающе прищурился: − Запал на пидорка этого?.. − Не смей его так называть, − закричал Исак и с силой толкнул Элиаса в грудь. Тот ударился спиной о старые полки. От столкновения коробка каких-то тяжёлых инструментов перевернулась, и всё содержимое со звонким лязгом вывалилось на пол. Элиас дёрнулся от резкого звука и боли, и, пошатнувшись, еле устоял на ногах. − Бля, ты чё, придурок, это ж я, − Элиас смотрел осуждающе. − Сука. Пошёл на хрен, Вальтерсен. Чтобы больше я тебя здесь не видел. Элиас был трусом. Исак всегда оказывался сильнее его, и Элиас это знал. В их парочке Исак был «кулаками». Элиас, по большему счёту, только выдумывал всякую хрень, как они вместе наваляли «Якудзам». − А ты не смей подходить ко мне. И пиздеть на Эвена — тоже. − Да вы мне на хрен не всрались. Иди в задницу, Вальтерсен, − огрызнулся Элиас и захлопнул перед ним дверь.* * *
Эвен. Я очень переживаю. Выйди на связь. Дай знать, что с тобой случилось. Пожалуйста, прошу тебя, я уже с ума схожу. Прости, что так вышло. Прости, что был таким мудаком. Прости, что обидел тебя. Нам не обязательно оставаться друзьями, но можно мне просто узнать, что с тобой всё в порядке? Пожалуйста. Умоляю. Просто дай мне знать.* * *
Исак не спал всю ночь. Его голова была переполнена всяким ужасом. Накануне днём он слушал плей-лист Саны, чтобы хоть как-то отвлечься. У его Санасоль — хороший музыкальный вкус. Рэп, хип-хоп девяностых, и ещё в плей-листе оказались восточные мотивы. Грузные, будто играющие на нервах мелодии, похожие на тянущую боль. Боль, напоминающая, что ты жив. Вся прослушанная музыка казалась саундтреками к мыслям Исака: от тяжёлых басов рэпа — его клокочущая тревога, до грустных, похожих на всхлипы и плач песен на арабском. Если бы его самые страшные мысли стали вдруг музыкой, они звучали бы как восточная мелодия. Всё это скапливалось под его черепной коробкой, смешивалось в жужжащий рой, всё громче и яснее нарастал этот кажущийся назойливый звук тревоги. Исак еле дождался утра. Он позвонил Юнасу в семь-ноль-ноль. − Чувак, я ещё целых полчаса мог спать… − сонно отнекивался Юнас. − Нам нужно поговорить. Это срочно. Они встретились в сквере парка на углу улицы. Оба − собранные в школу, так как у обоих через полчаса были уроки. − Это касается Эвена, − сразу начал Исак. − Что ты знаешь о нём? − Я… С чего ты взял, что я знаю?.. − Давай мы пропустим этот спор, представим, что прежде чем сдаться, ты по-честному долго упирался. Ты что-то знаешь, не ври, что это не так. Предлагаю сэкономить наше время, и ты мне просто всё расскажешь. Юнас задумчиво потёр шею. Этот жест всегда означал ложное сомнение: Юнаса уже уговорили. Просто на автомате он делал вид, что ещё сомневается. − Он сейчас лежит в больнице. Исак поражённо ахнул, услышав худшее из всевозможного. Его желудок сократился от спазма. − Откуда ты знаешь? − Ну, мама Магнуса тоже там сейчас. Магнус сказал, что видел Эвена издалека. Эвен разговаривал с какой-то женщиной, наверное, со своей мамой. Всё внутри Исака перевернулось от страха. Тошнота подкатывалась всё сильнее. − Он не просто так перевёлся из Бакка, − начал после паузы Юнас тихо, будто их мог кто-то услышать. − У него там возникли какие-то проблемы. − Какие? − Я не знаю. − Юнас, блядь, − повысил голос Исак. − Я правда не знаю. Я говорю тебе то, что мне точно известно. Он написал какую-то больную херотень по-норвежски и по-арабски на стене ревю в «Фейсбук». Это всё быстро удалили, но много кто успел увидеть. А потом и сам Эвен тоже удалился со всех соцсетей. − Юнас поднял осторожный взгляд и добавил: − Кажется, он чем-то болен… Исака качнуло из стороны в сторону. Он вцепился в свои волосы. До последнего он отодвигал эти догадки подальше, надеясь на лучшее, искренне желая, чтобы это всё оказалось неправдой. − Почему ты мне не сказал? — почти прошептал Исак, не смея говорить громко. Будто робость осела на его голосовые связки, и он боялся издавать звук. − Я не хотел, чтобы ты издевался над ним. Чтобы нашёл ещё больше поводов его ненавидеть. Ты ведь и так без дела его задираешь. Я всегда на твоей стороне, потому что мы знаем друг друга с детства, мы бро навеки. Но иногда… иногда ты просто без всяких на то причин относишься к людям, как к дерьму. Исака что-то резко привело в чувство. Хлёсткое, острое, болючее, как отрезвляющая пощечина. − Я никогда не стану его ненавидеть, − чётко произнёс он каждое слово. Юнас в защитном жесте кивнул и стыдливо опустил лицо. − Мне нужно идти. Спасибо, что рассказал. Я пропущу сегодня школу. − Подожди. − Я должен идти. Я всё исправлю. − Исак, куда ты? — крикнул в спину Юнас. Исак дал себе слово, что найдёт Эвена сегодня. Чего бы это ему ни стоило.* * *
Было утро, а утром Исак ещё не пробовал соваться к Эвену домой. Возможно в это время суток ему повезёт. Исак был готов встретиться с мамой Эвена. С этой милой невысокой женщиной с золотыми волосами, тёплой улыбкой и в одной из своих неизменных ярких футболок с чудаковатыми надписями или мордами мопсов. Исак заготовил речь, несколько речей на разные случаи. Он не знал, как она отреагирует на него. Но он твёрдо решил не сдвинуться с места, пока всё не исправит. Когда дверь открыла незнакомая девушка, Исак растерялся. Золотые волосы, яркая футболка… Но определённо другой человек. Если Исак не настолько сошёл с ума, что уже не узнаёт людей. Он пристально вглядывался в лицо девушки, будто оно могло волшебным образом измениться, и перед Исаком предстала бы та, кого он ожидал увидеть. − Вы кто? — выпалил он первое, что пришло на ум. Девушка мягко улыбнулась и немного закатила глаза на беспардонное приветствие. − Привет, − наконец заговорила она. — Я − Соня.