Ему уже это нравится

Раньше он уже сталкивался с похожей ситуацией. Однажды после некоторых тяжёлых событий отец позвал Исака на кухню и сообщил, что мама серьёзно больна. Отец всё поправлял и поправлял свой воротник, пока говорил, будто тот душил его. Искорки пота блестели на его бледном лбу и висках. Исак догадался, что ему скажут что-то страшное. Сначала он даже подумал, что мама умерла, хотя этого не могло произойти − Исак лишь минуту назад видел её спящей в их с папой спальне. Он переживал одно и то же дважды. Исака так же усадили на кухне. Предложили чаю. В окно заползал утренний свет. Только Соня в отличие от его отца выглядела спокойной. Исаку казалось, он заранее понял, о чём пойдёт разговор. Соня словно бы тоже понимала это. Оба были готовы. Ещё на пороге она посмотрела на него так, будто узнала, хотя Исак мог поклясться, они никогда не встречались прежде. − Ты Исак, верно? — спросила она. Исак не ответил, решив просто дождаться объяснения. − Я узнала тебя, − подтвердила она его догадки. − Эвен хорошо умеет описывать людей. И его рисунки я тоже видела. Это точно ты. − Где он? Соня вывернула ручку шипящего радио, потерявшего волну. В кухне стало почти смертельно тихо. − Мне нужно тебе кое-что рассказать. Да, а Исаку было пора кое-что услышать. Он уже сбился со счёта, сколько раз представлял, как всё-всё наконец-то узнает. Соня заметила, что он притаился, точно пойманный в объятия змеи кролик. Поколебавшись, она моментально передумала заводить «большой длинный разговор», и просто выдала без всяких «прологов»: − Эвен биполярен. В голове Исака сразу всплыло множество воспоминаний. Он подумал о всех признаках, давно указывающих на что-то неладное с Эвеном. Обо всём, что могло бы раньше подсказать. Вдобавок он вспомнил все свои оскорбительные намёки в сторону Эвена и глупые подстёбы по этому поводу. Горечь отвратительно подкатила к его горлу. «Вряд ли я буду лечить психбольных». «Ты больной, что ли?». «Бэк Насхайм, ты нормальный вообще?» Чем больше в голове всплывало воспоминаний, тем больше Исаку становилось невыносимо. Соня поняла его молчание по-своему и начала пояснять: − Биполярное расстройство − это... − она тревожно осмотрела лицо Исака, ожидая хоть какой-то реакции. — Периодами он может страдать манией, а затем эпизод заканчивается, и наступает… − Я знаю, что такое биполярное расстройство, − перебил Исак, пытаясь не злиться на неё. Соня поджала губы вроде хотела рассмеяться, но сдержала свой неуместный порыв. Возможно, Исаку это и показалось. Затем она кивнула. − Да, точно. Он упоминал, что ты очень умный парень. Исак же чувствовал полную противоположность её словам. Нужно быть достаточно тупым, чтобы допустить абсолютно все ошибки из возможных, чтобы сбить каждый барьер на пути. − Почему ты мне об этом говоришь? Соня задумчиво погладила ниточки разноцветных браслетов, которыми были украшены её запястья. − Он так захотел. Она с искренней бережностью старалась успокоить Исака своим тёплым взглядом. − Ему уже лучше. Он поел, он разговаривает с нами. Он не нуждается в няньке, просто его мама уехала работать, а я, так, заглянула на пятнадцать минут. Я его старый друг, − Соня задумчиво нахмурилась, внимательно всматриваясь в Исака. — И, если уж совсем честно, бывшая девушка. Исак метнул в неё тяжёлым взглядом. − Очень-очень бывшая, − пояснила Соня, ухмыльнувшись. Она спокойно говорила о симптомах болезни, которые Исака приводили почти в ужас. «Депрессия? Что за херня? Это у меня будет депрессия, понял?» − вспомнил он. Чужая депрессия — никакая не «херня». Это не какое-то плохое настроение. Это боль, разрушающая, крошащая, заползающая в оставленные этим разрушением трещины. Если уж у Исака чуть крыша не поехала от тревоги в последние дни, то каково было Эвену справляться. Мягкий голос Сони успокаивал. Наверное, она действительно могла помочь Эвену, оказалась рядом в нужный момент, пока Исак бесполезно метался из стороны в сторону. Она из тех людей, которые умеют отвлечь. Которые на ходу придумывают всякие развлечения, чтобы поддержать и защитить нуждающегося от целой душевной катастрофы. Она не станет ломать, рушить. Она не думает в первую очередь о себе. − Когда его выпишут? − Эм… Он не в больнице, Исак. − Что? − На этой неделе мы лишь возили его на проверку. Обычно у Эвена депрессивная фаза идёт следом за маниакальной, но мании в этот раз не было. Мы подумали, эти перемены что-то значат. Но врач сказала, что волноваться не стоит. Депрессию просто могло что-то спровоцировать и без предшествующей ей мании. − Тогда где он сейчас? — Исак изо всех сил сопротивлялся эмоциям, которые вызвала у него последняя фраза Сони. − Дома. − Он здесь? — Исак невольно привстал со стула. − Да. Ты останешься? − Он не захочет меня видеть, − Исак опустил голову, уставившись на свои руки. − Почему? — искренне удивилась Соня. «Потому что я виноват в том, что он заболел». − Поверь, он будет рад тебя увидеть. − А если… − в груди ныло, но Исак высказал до конца своё предположение: −…всё это время он был не в себе? Но это даже к лучшему. Из-за меня у него одни проблемы. − Ты намекаешь, что ты для него — тоже часть эпизода? Исак не ожидал, что это прозвучит так жестоко. Соня тепло улыбнулась. − Давай я кое-что тебе покажу. На большом куске холста был целый план. Сначала Исак обратил внимание на знакомые части схемы. По таким они разрисовали с Эвеном стену. Но ни разу ещё он не видел этот чертёж полностью. Эвен ему не показывал. Части собирались в один большой портрет. Слишком узнаваемым образ: профиль молодого парня в красном снэпбэке. − Это я? — Исак судорожно втянул воздух, будто всхлипнул. − Врач ему давно советовала заняться чем-то таким, творческим, масштабным. Ещё пару лет назад Эвен придумал, что соберёт из фотографий раскрашенных стен картину. Но не хватало вдохновения. Это ведь долго. А потом он придумал это. Обычно в периоды депрессии он выбрасывает любую свою работу. Такой уж ритуал: сделать — выкинуть − опять сделать и вышвырнуть прочь. Я даже хотела ему помешать на этот раз. Ну жалко ведь, столько сил впустую. Но Эвен не стал его выкидывать. Он не мог просто забыть, эта работа лежала у него под носом. Он ничего не тронул. Думаю, это что-то значит. Пялясь на схему, Исак не мог поверить глазам. Всего лишь покрытая росчерками бумажка, но для кого-то она − целая вселенная. − Мне пора на работу, − Соня сняла с вешалки свою куртку. − Ты можешь остаться? − То есть, как? Ты уходишь? Ты бросаешь его? − Ему уже намного лучше. Всё в порядке. − Стой, − запаниковал Исак. − А вдруг ему что-то понадобится? — последнее прозвучало с отчаянием, призывающим на помощь. Исак растерянно смотрел на Соню, пока она спокойно надевала куртку. − Ты сможешь о нём позаботиться. Исак чувствовал себя жалким. Он ничего не сможет. Одно его присутствие способно всё разрушить. Почувствовав его сомнения, Соня подошла и по-дружески тронула плечо Исака. − Просто побудь рядом. Ничего особенного делать не нужно. Не бойся. − Я не боюсь! Но вдруг он не захочет меня видеть? Тем более сейчас. Мне просто уйти? Оставить его одного? Я не могу. Исак помнил, что дал себе обещание всё исправить. Но теперь куда больше его заботил комфорт Эвена. − Нет. Он захочет, чтобы ты остался. Закинув на плечо ремешок сумки, Соня ушла.

* * *

Стоило ему увидеть укутанную в постели фигуру, Исак больше не смог отвести глаз. Эвен лежал под одеялом на нижнем ярусе своей кровати. Ощущая, как сокращается от волнения желудок, Исак тихо подошёл ближе. Эвен не двигался и словно не дышал. Он казался очень маленьким, слишком неестественно маленьким. Веки его подрагивали во сне. Эвен уткнулся носом в подушку, которую обычно выбирал Исак. Лицо его выглядело спокойным, отрешённым, бледным, очень мягким, напоминающим лицо ребёнка. Из-под одеяла выглядывала коленка, обтянутая домашними брюками и стиснутые в кулак пальцы. От накатившей нежности к этому человеку сердце Исака сжалось. Стараясь не издавать лишнего звука, он взобрался на верхний ярус кровати. Устроившись на животе, Исак смотрел сверху вниз, сдавленно дыша, боясь спугнуть волшебство момента. Бортик кровати давил на грудь снаружи, а скопившееся в ней напряжение воздействовало изнутри. Это было больно, но Исак не шелохнулся. Эвен выглядел таким непривычно хрупким, что руки сами тянулись прижать его к себе. Исак понимал, что эта хрупкость обманчива, но желание всё равно не проходило. Он хотел обнять или даже поцеловать Эвена, но не знал, имеет ли право. Он чувствовал долгожданное спокойствие. От облегчения и нежности Исак был готов на всё. Всё, чего бы Эвен ни пожелал, он исполнил бы. Кроме одного: если Эвен попросит его уйти, Исак не сможет. Завозившись в постели, Эвен медленно поднял тяжёлые веки и сонно моргнул. Исак боялся дышать. Пару секунд Эвен смотрел в глубину комнаты, будто не узнавая её, а потом он, почувствовав чужое присутствие, взглянул на Исака ясным взглядом. Эвен не двигался, не говорил, весь сжавшись под толстым одеялом. Осторожно, стараясь не делать резких движений, Исак немного сдвинулся, свешиваясь корпусом с яруса. − Привет, − тихо проговорил он. Эвен тяжело сглотнул и снова моргнул. − Привет, − его голос хрипел. − Хочешь пить? Или есть? Эвен долго молчал, а затем снова разлепил немного запёкшиеся губы. − Соня тебе всё уже рассказала? − Да, − так же еле слышно ответил Исак. — Она сказала, что ты её об этом попросил. Уголки губ Эвена дёрнулись, но вовсе не так, когда они собирались улыбнуться. Это движение было грустным. − Что… скажешь? — выдавил Эвен, глядя пустым взглядом куда-то в сторону. − Скажу, я не ожидал, что ты из тех парней, которые дружат со своими бывшими. Исак одиноко хихикнул. − Извини, хотел показаться смешным. Шутка не очень вышла. Сдавленно вздохнув в ответ, Эвен устроился на боку, оставляя около себя немного места. − Можно мне лечь рядом? — попросил Исак, чувствуя, как в груди от волнения разгоняется сердце. Эвен подвинулся спиной к смежной стенке. На какое-то время он замер, точно боялся спугнуть решение Исака. Спустившись по скрипучей лесенке, Исак отогнул край одеяла и скользнул под него, осторожно занимая краешек постели. Но на узкой кровати им всё равно пришлось лежать близко друг к другу. Раньше Исака напугала бы подобная близость и разделённое на двоих пространство. Сейчас он лишь не хотел потревожить своей навязчивостью. Под одеялом оказалось тепло, уютно. Так комфортно, что хотелось остаться там навсегда. − Почему ты сам не рассказал? — прошептал Исак, уложив свою руку на талию Эвена. Эвен напрягся, прикрыл глаза и снова тяжело сглотнул. − Потому что я и так для тебя весь неправильный. Ещё и это… Он задышал часто, судорожно. И даже в такой ситуации Исак пьянел от разгорячённого воздуха на своей коже. − Хочешь, мы позже об этом поговорим? Эвен расстроенно осмотрел лицо напротив и кивнул. Исак тут же пожалел о собственных словах: Эвен мог подумать, будто Исак собрался уходить. А уйти − последнее, чего бы ему хотелось. − Мы обсудим что-нибудь другое, − заверил Исак, пропутешествовал ладонью от талии до плеч Эвена. − Например, как ты умудряешься оставаться таким горячим с полосами от подушки на щеке. Уголки губ Эвена слегка задрожали от пробивающейся улыбки. − Две недели назад, когда я тут последний раз лежал, ты говорил, что я тоже горяч, − продолжил Исак. − Может, дело в кровати? Не такая уж она и дурацкая. У нее есть свои тайны, наверняка. Обретя собственную волю, пальцы Исака зарылись в грязные пряди Эвена, погладили кончиками нежную кожу за его ушами. Исак разглядывал его, как какой-то неожиданный подарок, желая убедиться, что он настоящий. − Почему ты не в школе? — снова заговорил Эвен. Исак быстро решился на дерзость. − Какая хренова школа, когда мой бойфренд чувствует себя плохо? Я должен был ему помочь. − Твой − кто? − М, ты против?.. Да, хотел провести время со своим бойфрендом. Немного разрумянившееся лицо Эвена теперь выглядело намного лучше. В красиво распахнутых глазах мелькал интерес. − Чёрт, − в шутку проворчал он. — А что, так можно было? Исак засмеялся, подвигаясь ещё ближе. − А что делают бойфренды, лёжа в одной кровати? — спросил Исак, выждав паузу. Эвен прищурился. − Они целуются. Натянув до их подбородков толстое одеяло, Исак навис сверху над Эвеном. Чувствуя его ленивую податливость, он соединил их губы. Кожа на губах Эвена была немного шершавой, но Исаку понравилось. Он так скучал, что она показалась ему идеальной. Он поцеловал Эвена мягко, влажно, почувствовав, наконец, долгожданное чувство — как его сердце наполнилось спокойствием. Исак почти физически ощущал, как оно насыщается живым теплом, как его стенки согреваются, а холодная тревога отступает. − Ты не обязан присматривать за мной, − сказал Эвен, когда они снова просто смотрели друг на друга. Его зацелованные губы сжались. − Почему? − Потому что я не хочу, чтобы ты лежал тут и грустил. − Я ведь твой парень. Эвен горько прикрыл глаза. − Спасибо, что пытаешься меня развеселить. Но… − Исак не дал ему договорить. Он привлёк к себе немного напряжённого и одеревеневшего Эвена за плечи. Погладил его спину, слегка сведённые лопатки, провёл рукой по спутанным волосам, одними прикосновениями извиняясь, успокаивая, прося довериться. Отведя волосы за ухом Эвена, Исак принялся осыпать короткими поцелуями чувствительное местечко, висок, скулу, шею. Еле слышные постанывания рождали внизу живота сладкое томление. Исак давно забыл, каково это — испытывать удовольствие от того, что прикасался он, а не к нему. Эвен вздрогнул, когда Исак провёл кончиком носа и губами по раковине его уха. От щекотки плечи Эвена приподнялись, а подбородок опустился. Не готовый к близости, Эвен немного отстранился, но ровно настолько, чтобы не обидеть Исака отказом. Но Исак и не собирался вкладывать в свои прикосновения сексуальность. Он хотел выразить лишь нежность и то, как долго он скучал. Как сильно ему хотелось вернуться. − Прости, что был мудаком. Если бы ты только захотел дать мне ещё один шанс… − Я дал бы тебе тысячи шансов, − глаза Эвена испуганно округлились. — Но я больше не стану тебя заставлять. − Перестань так говорить. Ты меня ни к чему не принуждал. Я сам этого хотел. У меня никогда ничего с девушками не получалось, я просто был слабаком, чтобы признать очевидное. Слабаком и трусом. Эвен лишь грустно и непоколебимо смотрел на него, дожидаясь, пока Исак закончит говорить. − Просто ты меня жалеешь, − сказал он. — Тебе стало жаль меня, всего такого больного и сломленного… Ты очень хороший… − Нет! − Меня все либо жалеют, либо ненавидят. − Я не жалею тебя. Эвен нахмурился. − Нет, − запротестовал Исак, − погоди, это не значит, что я ненавижу тебя. Он гладил и гладил плечи Эвена, не желая отрываться. Они оба уставились в какую-то выбранную точку на одеяле и чувствовали единение в общем спокойствии. − Я не жалею тебя. Я здесь не потому, что жалею тебя. Эвен, − Исак осёкся, прежде чем сказать то, что давно бы сделало всё куда проще. — Я… устал. Эвен сдвинул голову на подушке, и только тогда Исак сообразил, как это прозвучало. − Я устал жить не своей жизнью, − от лёгкости ему захотелось рассмеяться. − Блядь, мы как в какой-то кинодраме. Как там было? У меня только одна жизнь − моя. Но иногда мне хочется чью-то ещё. − Так тебе всё-таки понравился «Далласский клуб покупателей»? Исак решил больше не говорить ни о чём серьёзном. Прежде чем принять решение дать ещё один шанс, Эвен должен поправиться. А пока Исак просто побудет рядом. Особенно, если это им обоим помогало. − Извини, что не отвечал тебе, − сказал Эвен. − Я мог начать писать то, о чём бы потом пожалел. − Нет, − Исак погладил его по щеке. — Это ты извини, что я так долго не отвечал.