Ненависть...

— Черт возьми, Гарри, мы должны что-нибудь предпринять!— кричал взбешенный Рон, расхаживая из угла в угол по небольшой кухне дома, принадлежавшего его старшему брату Биллу и его жене Флер. — Что? Сунуться в логово Волдеморта и героически спасти Гермиону?— убитым голосом произнес Поттер, опуская голову на сцепленные на столе руки.— И, Рон, ты же помнишь, мы договорились об этом еще в самом начале? Мы не будем спасать ее сейчас. — О да, это все меняет,— с сарказмом ответил Уизли. — Пойми, мы просто не сможем, не выберемся оттуда живыми. Гермиона понимает это лучше нас. Она знает, что пока мы не найдем все...— тут Гарри замялся.— Она сама просила. — Но мне от этого ни капли не легче,— вскакивая на ноги, воскликнул Рон.— Из-за нашей ошибки она может быть уже мертва… — Нет,— твердо прервал его Гарри.— Если бы она была мертва, я бы знал. — Она жива,— на удивление спокойно произнес Рон, пытаясь убедить в этом толи себя, толи Гарри.— Она жива, и мы спасем ее. — Конечно, спасем,— подтвердил вошедший в помещение Билл.— Если вы вдвоем расскажете, откуда трансгрессировал в таком ужасном состоянии и где бросили свою подругу. Да и вообще, как докатились до жизни такой!? Друзья переглянулись и синхронно пожали плечами, давая понять, что не могут честно ответить ни на один из вопросов, а врать, не намерены. В то же самое время на их лицах было написано невероятное удивление. Как? Как Билл может шутить в такое страшное для всех волшебников время? Как может так открыто и по-доброму улыбаться, когда жив самый сильный темный волшебник? Но ответов как на эти, так и на многие другие вопросы они просто не знали, да и в какой-то мере не хотели знать. — Так, что же будем делать, Гарри?— прерывая молчание, спросил Рон, с надеждой вглядываясь в лицо друга, надеясь на то, что друг передумает и все же рискнет спасти Гермиону, не смотря ни на какую опасность. И услышал ответ, которым знаменитый Гарри Поттер забил последний гвоздь в крышку его гроба. — Абсолютно ничего! * * * * * * * * * * * * * * — Мисс? Мисс?— в дверях комнаты появилась эльфийка держащая в руках поднос с едой.— Мисс… Гермиона, словно нехотя оторвалась от столь привычного занятия – рассматривания парка за окном — и взглянула на эльфийку. Та обрадованная, что на нее, наконец, обратили внимания, несмело двинулась в сторону небольшого столика расположенного в средине комнаты. — Стой,— неожиданно воскликнула девушка и тут же взволнованно спросила.— Что там? Что ты принесла? — Мисс, не ругайте Тинли. Это всего лишь бульон и хлеб, мисс,— испуганно прижимая уши, пробормотала эльфийка. — Унеси,— приказным тоном велела Гермиона. — Мисс, прошу вас. Если мисс не поест, Тинли накажут, Тинли сильно накажут,— огромными глазами смотрела на нее эльфийка, видимо, готовая бежать наказывать себя. — Я, правда, не хочу,— словно оправдываясь, пробормотала девушка. Хотя, есть хотелось неимоверно, но принимать пишу в этом доме, она не просто боялась, сама мысль об этом вызывала в ней настоящий животный ужас. Но и эти четыре дня давали о себе знать: порез на шее мало того, что не прошел, так еще и сильно воспалился; от голода сводило внутренности, но ничего кроме воды за все дни в Малфой-мэноре ее организм не видел. — Мисс,— сделала еще одну попытку эльфийка. — Нет!— сдерживая подступающую истерику, выкрикнула Гермиона и отвернулась. Ей не хотелось никого видеть, абсолютно никого.— Уходи немедленно, все уходите.