принцесска

Дима не двигался, смотря на Богомола, мерившего туалет шагами. Сам брюнет же забился в угол, скрестив руки на груди, и выглядел очень даже спокойно, если упустить тот момент, что внутри всё бушевало, взрывалось и паниковало. Макс сейчас из-за него ударил человека. В лицо. Коленкой. Из-за него. Выдох. Дима опустил голову, но не взгляд, а сердце билось очень сильно, сжимаясь периодически. Черт, какого хуя? Не на одного человека сердце так быстро не стучало, в подготовке выпрыгнуть нахуй и ускакать в далёкие края. Ладони мокрые от непонятного волнения. Голышев что-то быстро болтал, как скороговорку, но в ушах Фадеева точно вата, он просто следит за парнем, чьи голубые глаза то расширялись, то наоборот, прищуривались, а на лице было кучу разных эмоций, руками он при этом постоянно махал. -… Фадеев, ты хоть когда-нибудь можешь не попадать во всякую хуету? Почему тебя какие-то пидорасы прижимают, а ты не можешь даже в ебалетку дать, м? — остановился, тяжело дыша, смотря в глаза, а по спине Димы дрожь от этого взгляда. Он не видел его таким… взволнованным? — Неужели я должен блять, как ебаный ангел-хранитель бегать за тобой постоянно? Быть рядом, то есть? Кхм… Дима опустил взгляд, поджимая губы. Он зол, честно говоря. Но не только… буря эмоций захлестнула душу, и он не может понять, что именно должен чувствовать. Фадеев прокручивает этот момент в голове, когда Максим его ударил, и пытается сосредоточится на своих эмоциях, но не может… их слишком много. Слишком разные. Но он понял кое-что одно: это привлекло. Понравилось, что ли. Он не знает, как описать это, но… сука. Разве многие бы так поступили?! Встали на его защиту? Где были те же Конченков и Лавров? Рядом, когда надо, всегда Максим. — Ну и? Будем молчать? Или мне уже уроки по самообороне давать тебе? Может так мы будем ещё больше проводить времени вместе? Сука, заткнись, а то опять будешь краснеть, как баба. — Тебе не стоило его бить, — буркнул под нос. А может стоило?.. — Что прости? Голышев вдруг сделал шаг вперёд к Диме, и тот так же резко поднял взгляд, а ноги сами двинулись назад, только вот там стена. Русоволосый взглянул с недоверием, нахмурив брови. Молодец, теперь он думает, что ты его боишься. — Аа, — протянул, отходя, и как-то… внизу живота что-то оборвалось, что ли. Парень повёл подбородком, облизнув губы, но глаз не спускал, внутри что-то непривычно заныло, — Хорошо, окей, — поднял ладони на уровне лица, — Как скажешь. Пусть к тебе и дальше лезут всякие мрази. Похуй, — пожал плечами, и развернулся, схватив рюкзак, пошёл к выходу. На этот раз Дима среагировал быстро, а не как всегда, и двинулся вперёд широким шагом. схватив парня за локоть, развернул к себе, на что тот в шоке поднял брови. Обнял. Обнял, потому что не переживёт ещё один тоскливый вечер. Как-то эгоистично получается. Кажется, они стали слишком часто прижиматься друг к другу, но… Фадеев закрыл глаза, когда рука друга обняла его. Всё хорошо. Ураган внутри стал тише, но с ним Дима разберётся позже, такое ведь не бывает просто так, да?.. — Спасибо, — шепнул на уровне уха, а после почувствовал кивок. — В следующий раз пизди их всех. Иначе это сделаю я. Сделай. Фадеев коротко посмеялся, и наконец отошёл, взглянув в голубые глаза. Кажется, он там сейчас утонет.

***

Богомол проверил магазин пистолета, после засунул пушку обратно в чехол, и посмотрел хладнокровно на Ясика, сидящего в кресле, старающегося держаться уверенно, но Макс заметил, как дрожат от волнения его пальцы, вцепившиеся в подлокотники кресла. — Богомол, там Ромыч, мы… — Не пускать его, — ответил тут же. — Меня?! В комнату ворвался Рома, нагло отодвинув двух пацанов, стоящих у входа. и Голышев на мгновенье закрыл глаза, выдыхая. Спокойно. Вдох, семь секунд, выдох, помнишь? — Ты охуел, Макс? — Бля, сядь и заткнись, — кто-то не в настроении, — Пожалуйста, — взглянул в глаза друга, как можно убедительнее, и тот лишь недовольно поджал губы, садясь рядом на диван. Взглянул на Ясика, глаза которого набегали по Новожилову. — Ну, Ясик, — Голышев сел на корточки, прищурив глаза, и приподнял брови, — Что нам сегодня расскажешь? — смотрел точно в глаза. Безжалостно. В душу, заставляя ту вздрогнуть, загнаться в угол и трепетать. Новожилов заерзал на месте, сдерживаясь не сказать другу, мол, полегче братан, он ребёнок, но прекрасно знал, что именно из-за этого Голышев не хотел его пускать сюда. Да и к тому же, Богомол всегда слабее, когда друг рядом. Это банда. Тут нет религии, пола, возраста. Тут все одинаковы, все одинаково дороги друг другу, все братья и сёстры. — Пока ничего нового. Всё…- голос парня чуть дрожал, и тот громко сглотнул, после добавил увереннее: — Всё по старому плану. Он хочет убить тебя, Богомол. Максим опустил брови, но больше не показал ни одной эмоции, точно ему пофиг вообще. Люди же, а если точнее все четыре парня. которые находились в комнате. с некой тревожностью взглянули на парня. Все ждали ответа, решений. — Макс? — неуверенно шепнул Рома, пытаясь поймать взгляд друга., но тот уставился стеклянными глазами в никуда, решая что-то в голове. — Вы должны были подумать перед тем, как связываться с ним, — вдруг заговорил пацанёнок, а по лицу пробежалась капелька пота, у него губы дрожали, и Роме уж совсем стало его жалко. Богомол поднял убийственный взгляд. — А ты должен был подумать перед тем, как убить человека! Его человека! — голос сорвался на крик, и русоволосый вскочил, понимая, как сейчас слаб перед всеми, ибо показывает эмоции. Руки дрожали. Сегодня всё ни к чёрту. Ясик вздрогнул, а глаза уже стояли на мокром месте. — Я не хотел его убивать! — набрал в лёгкие уверенность. — А я хотел лишь, чтобы вы все, — вскинул руку в сторону своих парней, в которой каким-то чудом оказался пистолет, — Получили то, что заслуживаете! Только вот они меня всегда слушали, — кивнул на ребят, сохранявших спокойствие, пускай на них сейчас и наведён пистолет. Но все знают: Богомол не тронет своего без причины. Ещё один факт того, что он действительно подходит под их «вожака», — А ты, — повёл челюстью, направив пистолет на дрожащего, как осиновый лист, парня, у которого глаза сейчас на лоб полезут, — Ты нет, — уголок губ дёрнулся. — Хватит! С места вскочил Рома. схватив друга за руку. и тут же выхватил пистолет. — Ты с ума сошёл, блять! Успокойся! И тот взглянул в глаза… Его ресницы быстро моргали, а в потемневших голубых глазах теперь видно какое-то сумасшествие. Что же с ним натворило всё это дело, связанное с Графом и его мафией. Рома не узнавал своего друга. — А может и сошёл…- прошептал, после облизнул губу и вырвался из захвата друга. Кинул злой взгляд на Ясика, и вышел из душной комнаты, направляясь на улицу. Нужно покурить. Блять, всё идёт в пизду. Весь его самоконтроль. Вдох выдох. Парень выходит на улицу, глотая свежий воздух. Раздражение постепенно уходит… Холод мурашками пробирается под футболку, и парень ёжится, делая затяжку. Выдыхает дым. Как он хочет сейчас быть на крыше, слушать музыку, смотреть в каре-зелёные глаза, а не вот это всё. Но он заварил кашу, ему и расхлёбывать, как говорится. Если кто и умрёт в последствие, то только он. Никто из ребят, об этом он позаботится. Максим случайно кусает губу до крови, после видит алое пятнышко на белом фильтре, и тяжело вздыхает. Голова начинает болеть, надо бы ехать домой, два часа ночи. С губ слетает стон, как он заебался, господи. Телефон вибрирует, и Максим, набрав воздуха в лёгкие, достаёт его и кармана. Катюша Голышева. 21:38. Ты будешь сегодня дома? Я не одна. Макс Голышев. 21:39. душой не ебу. С кем? Катюша Голышева. 21:41. С Димой. Макс Голышев. 21:41. Ничего не обещаю. Максим довольно улыбается, и уже начинает строить свои планы, как чья-та тяжелая рука падает на его плечо, и тот невольно вздрагивает. — Спокойно, это я, — голос лучшего друга. Голышев выкидывает сигарету. — Чё пугать-то так? — Успокоился? — смотрит в глаза, после опускает голову, ища в карманах сигареты. — Завтра поговорим, ок? — выдавил улыбку, и тупо хлопает по плечу, уходя домой, и чувствуя камень, упавший на душу.

***

— Дим, проблема в том, что я и не садилась учить. Эта дура меня закопает, — рассказывает что-то Катя, вертясь по комнате, как юла. Что-то ищет, — И она говорит сегодня: «Те, кто не расскажут, ставлю сразу два, и меня не волнует», бля, да я даже не знала. Никто не знал. Она тупая, отвечаю. Ты слушаешь меня? Нет, Дима слушает стук своего сердца, ведь несколько минут назад дверь в соседнюю комнату хлопнула. Они опять в одной квартире. Но все же хорошо, к чему такое волнение? — Димааа, — протягивает девушка, и Фадеев поднимает обескураженный взгляд. Он сидит в одной позе уже минут десять. На кресле, руки сложены на груди, голова опущена, — Уснул? — У меня день рождение послезавтра, — как-то грустно признаётся. Он и сам забыл об этом. Фадеев горячо любит этот день, вот прям очень, но столько всего произошло, что и не такое забудешь. Глаза девушки расширяются, а губы растягиваются в широкой улыбке. Она сдерживается не захлопать в ладоши — Это же круто! Почему только сейчас сказал? — повышает радостный тон, сверкая зелёными глазами, и плюхается рядом, улыбаясь. Парень жмёт плечами, а на лице ни грамма радости. Тошно как-то внутри, сам не знает почему. Наверное, причина была в том, что он сам не понимает, что сейчас чувствует вообще. Он думал над тем, что ощутил, когда Богомол ударил того пацана. Он вообще слишком много думает о Максиме. и просто хочет биться головой об стену, лишь бы не думать об одном человеке 24/7. Ведь… ведь это ненормально, да? К Кате больше вообще не тянет, есть и спать не хочется, он перестал учиться, мысли только об одном человеке. тошно уже, честно. И как-то больно. Кажется он… нет, это не возможно. Лавров вроде не кусал… — Дим, — произносит с чувством, хмурит брови, пытаясь заглянуть в глаза, и тянется вперёд, — Что-то случилось? Голышева умеет заглядывать в душу, знает, что ему тошно. Знает, что что-то не так. Как с их отношениями, так и с парнем в общем. — Я не знаю. Просто нет настроения, — и кладёт руку на талию девушки, тянется, целует губы, только вот теперь не ощущает вообще ничего. Пустота. Это как ходить на работу, которая тебе совсем не нравится. Лишь надоедает с каждым днём, но ты обязан. Голышева вновь улыбается, вскакивая с места, поправляет лямки джинсового комбинезона. Она была миленькой в нём. Это было что-то вроде шорт, и ей шло с её стройными ногами. Нельзя было сказать, что девушка худая. Средняя, но до пиздеца милая. Это Фадеев не имел право отрицать, она красивая, понимающая, добрая, но он не может полюбить её, как девушку. И нахуй тогда это всё? — Итак, — хлопает в ладоши, после чего сцепляет пальцы, — Как собираешься отметить? Набухаюсь в одиночку и усну под мостом, и буду думать о твоём брате — Хз,- выдохнул парень, взглянув уж очень обречённо. — Можно сходить в кафе, — начала девушка загибать пальцы, — Побухать, съездить в клуб, можно посидеть дома и посмотреть фильм, или же возьмём Игоря и Стаса и сходим куда-нибудь… А можно просто на крыше? Там где хорошо, где свежо… -…Потом можно устроить тусу, у тебя есть свободная хата? Дима отрицательно мотает головой, откидываясь на спинку кресла, и тут из соседней комнаты вдруг заиграла громкая музыка, а губы невольно дрогнули в улыбке. Это была песня «Пьяное солнце», поэтому Дима и улыбнулся, немного удившись, ведь Максим и такая музы- В этот момент заиграла «Yanix — цепь на цепь» -ка. Во-о-т, теперь больше похоже на Богомола. — Сделай тише! — крикнула Катя, нахмурив брови, а руки легли на талию, согнувшись в локтях. Музыка стала ещё громче, а Фадеев еле сдержался не заржать, увидев недовольство на лице подруги, а внизу живота вдруг запорхали бабочки. Имеет же Богомол настроение поднять. — Макс! И тут и сам Голышев начал подпевать треку, дабы ещё громче было, и Дима согнулся в животе, поддаваясь хохоту, а от голоса друга дрожь прошлась по рукам. — Ничего смешного, -буркнула, и направилась к выходу из комнаты. Новый бимер это стимул, Сплю и вижу Ламборгини. Мое имя хочет стиля от Ламбино до Москвина. Яни-яни — растафари, с автопати на препати, Валим валим. Музыка вдруг затихла, а после послышался шум, будто что-то упало, и Диме стало страшно за жизнь Макса, он вскочил с места, направляясь к нему в комнату, куда убежала Катя. Когда парень появился в дверном проёме, то увидел картину. после которой заржал, точно конь. Голышева сидела сверху Богомола, припечатав его к полу, а после тот скинул, оказавшись сверху. Оба улыбались, и как бы «дружески дрались». Фадеев успел мельком осмотреть комнату брата своей девушки. Вряд ли она являлась какой-то особенной , самая обычная подростковая комната, с обоями в стиле кирпичей, точно настоящие, одна стена была тёмно-синей, и стены были уже чуть затасканные жизнью. Самая простая кровать, рядом тумбочка, у стены стоял письменный стол, заваленный бумажками, колонками и прочей хернёй, рядом со столом стояли большие колонки, которыми, кажется, можно было бы оглушить весь дом. Плакаты на стене известных иностранных рок-звёзд, шкаф из чёрного дерева, так же ноутбук лежал на тумбочке. Комната Фадеева была другой, более светлой, с новой дорогой мебелью, расставленный в изысканном вкусе матери. Дима опять перевёл взгляд на брата с сестрой, которые теперь просто ржали, встав на ноги, и брюнет тоже улыбнулся. — Чё лыбишься? — подняла брови Катя. — Ща тоже отхватишь, -добавил Макс, после чего трое заржали. Напомните, как его угораздило связаться с семейством Голышевых? Дима взглянул в голубые глаза, обладатель который после «поиграл» бровями, и отвернулся, подходя к своему столу, на котором лежали всякие диджейские приборы для музыки, а у Димы глаза на лоб полезли, и он вихрем рванул к парню, с изумлением разглядывая приборы, на что Макс изогнул бровь, сделав шаг назад, но улыбка растянулась на губах. — Это Pioneer DDJ-SR? — спросил с восхищением, смотря то на парня, то на контроллер DJ. — Он самый, — довольно улыбнулся, даже как-то пафосно, и сложил руки на груди. — Таак, — протянула Катя, закатывая глаза, — Дима тут мой гость. — Охуенно, — Фадеев провёл пальцами по контроллеру, закусывая губу. — Хочешь попробовать? — В следующий раз, — тут же подошла Катя, неловко улыбнулась, и за руку вытащила Диму из комнаты.

***

— У тебя, блять, завтра днюха, а ты не сказал нам?! — возмущался Игорь, садясь за столик в школьной столовой, — Ты головой ударился? — Да я сам… забыл, — плюхнулся Дима рядом, и пожал плечами. Принялся за свой обед. Конченков лишь посмеивался рядом, пряча лицо в свой шарф, так же сел рядом за круглый столик, держа в руках остывший чай. — Сними ты этот пидорский шарф, — у кого-то сегодня явно нет настроения. Лавров был весь какой-то помятый и недовольный сегодня. — Отвали, — уже не смеётся Стас, но и ноток обиды в голосе не слышно, — У меня горло болит, — буркнул под нос, и Дима заржал от своих шуток в голове. чуть ли не выплюнув чай обратно, после чего получил несколько вопросительных взглядов в его сторону. — Горло болит? Я смотрю у вас весёлая ночь была, — и опять ржёт. — Ой, завали. Тоже мне, шутник нашёлся, — закатил глаза Игорь, приступив к своей булочке с творогом. Конченков не ответил, но слегка улыбнулся. Честно сказать. он вообще был в шоке, когда Игорь сказал ему, что теперь Фадей всё знает, ведь парни полгода держали отношения в тайне. Фадеев счастливо улыбается, подперев кулаком подбородок, и дальше пьёт свой чай. И всё бы ничего, как мимо вдруг проходит Максим, смеющийся со своим… другом. Голышев кидает быстрый взгляд в сторону Фадеева и опять смотрит на Рому, продолжая что-то обсуждать, а Дима почувствовав сначала щекотку внизу живота, после слегка взгрустнул. На него и секунды не посмотрели. Он всю ночь думал о том, почему такие эмоции испытывает в одному человеку, и пришёл к некому выводу, но отрицал его всеми силами. — Ты чего взгрустнул? — спросил Конченков, морщась из-за холодного и невкусного чая, отложил в сторону стакан. — Да так, — повёл плечом, ещё раз взглянув в сторону Макса, который сел в расслабленной позе на другом конце столовой, после посмотрел в карие глаза друга, — Просто… Бля, — опустил голову, накрыв лицо ладонями, а друзья синхронно нахмурились, — В общем, я, кажется, это… — Влюбился? — подтолкнул Стас, после чего в него врезались взгляды друзей, но тот был спокоен. Лавров перевёл заинтересованный взгляд на брюнета, а ватрушка оставалась во рту не прожёванная. — Да неет, — протянул, откидываясь назад, — Не знаю я, — опустил взгляд, пальмами вцепившись в пуговицу рубашки, выдохнул. — Влюбился, — просто пожал плечами Лавров, доедая ватрушку. Фадеев не стал это отрицать. Может оно так и есть? Может уже не стоит бегать от себя? Просто сдаться? Влюбился. Что за слово такое… — И в кого? — наконец улыбнулся Игорь, поддавшись чуть вперёд. — А как же Катя? — изогнул бровь Стас. Дима вновь жмёт плечами, а что ещё остаётся? Влюбился то он явно не в Голышеву. — Не знаю я… как же Катя… Она не нравится мне, как девушка, — посмотрел с чувством, и друзья поняли, что тут всё запущено. Стас поджал и без того тонкие губы, задумался. — Послушай, если ты совсем… холоден к ней, — нанялся психологом Лавров, — То лучше вам расстаться. Позже только хуже будет. Конченков поднял взгляд на парня, опустив брови, а после сочувственно так же и опустил взгляд карих глаз. Кажется, кого-то сейчас задели, и мысли его далеко не о Кате. Брюнет же сцепляет пальцы, и переводил медленно взгляд в сторону Макса, встречается с голубыми глазами и сердце замирает. Сука, слабость в коленках, а дышать невозможно. Ну и как это ещё объяснить? — Это Голышев что ли? Дима тут же резко, предательски переводит взгляд на Игоря, поднявшего брови. Блять. — С чего ты это взял? То, что я сейчас посмотрел на него, это…- заговорил шёпотом скороговоркой, и Лавров тут же заржал, после чего парень замолчал, — Что тут ржёшь тут, а? Тот уже задыхался от смеха, ведь Фадеев густо покраснел, пнув ногой по ноге друга под столом. — Ничего смешного. — Серьёзно Богомол? — изогнул бровь кареглазый. — Да-да, я знаю, что у вас там всё хуево и так далее, но…- и опять чувство меланхолии между рёбрами. Сука, какое противное чувство. Влюблённость. То грустно, то хоть летай на радостях. Стас всё равно как-то тепло улыбнулся, а Игорь наконец закончил свою истерику. Важно положил руку на плечо друга, взглянув как-то… глубоко. — Объявляю вас мужем и… мужем, — пожал плечами, а уголки губ потянулись вниз, и парень вновь ржёт, давясь воздухом. Дима же надувает щёки, смотря убийственно. — Ничего смешного, — повторяется. Сам Стас уже ржёт, и оба друга привлекают слишком много внимания. Дима изо всех сил старался не взглянуть в сторону Богомола, и физически чувствовал на себе взгляд голубых глаз. Или это уже паранойя… — Ладно, позже поговорим, у нас сейчас информатика, — встаёт с места Игорь, хватая рюкзак, и друзья просто кивают.

***

Богомол сидел на привычном подоконнике, хмуро смотря в окно. Как в клипе, епт. В руках он вертел зажигалку синего цвета, и придумывал казнь для Димы Фадеева. Видите ли ему сейчас сообщили, что завтра у парня день рождения, и какого, простите, хуя, он сам ему это не сказал? — Ой, да расслабься ты, — попытался поддержать Ромыч, стоящий рядом. Максим кидает на него хмурый взгляд, и тот лишь поджимает губы. На самом деле друг прав, если стоит расслабиться, ведь и без всяких брюнетов с каре-зелёными глазами полно проблем. Но, блин, чувство обиды и даже злости, положило руки на его плечи, теперь и давит. Он должен что-нибудь придумать, как-нибудь отомстить, чтобы после неповадно было. И почему его вообще это задело? Подумаешь, не сказал. Подумаешь, день рождение. Подумаешь, Дима Фадеев. Вдох, семь секунд, выдох. Уф. — Чё делать будешь? — смотрит в глаза Новожилов, и Максим вздыхает, касаясь пальцами холодного стекла. — Он охуел. Надо проучить его. Парень, стоящий рядом, смеётся, но ведь Максим не шутит и спрыгивает с подоконника, когда идея ударяет в голову. Богомол идёт по коридорам школы, в поисках Фадеева, и находит его в зале на третьем этаже. У него сейчас английский, и брюнет с друзьями ждёт урок, сидя на скамье возле окна, где рядом так же стояли горшки с цветами. Голышев как-то победно улыбается, пускай ещё ничего и не произошло, и ловит взгляд каре-зелёных глаз. Рядом с Димой сидела Катя, и та, как раз, только что встала и ушла в туалет. Лавров так же, как и Фадеев, поднимает взгляд, смотря на лукаво улыбающегося русоволосого, полный непонимания, и Максим идёт вперёд, оставляя за собой Рому, застывшего возле стенки. Фадеев перестаёт дышать, расширенными глазами смотря на Голышева, идущего к нему, и сердце вдруг начинает стучать яростнее. — Чего ему? — шепчет Конченков, закинувший ногу на ногу, сидящий с Игорем чуть дальше от брюнета. — Ну приветик, принцесса, — почти что мяукает русоволосый, смотря в глаза, а Дима уже чувствует что сейчас будет пиздец. Максим вдруг смело подходит впритык, а после… После садится на колени Фадеева, замеревшего в напряжении, а сердце падет вниз, как с обрыва. Он не двигается, пока парень прижимается всем телом, заставляя мурашки идти по коже, а ком встать в горле. На них тут же все обратили внимание, застав в… шоке? Некоторые тут уже и смехом давились, видя шокированное бледное лицо Димы, как жаль, что сейчас его не видит сам Богомол, поддавшись головой чуть вперёд. — Ну что, принцесса, — шепчет на ухо, а пальцы вцепляются в талию, сжимая, и одновременно ожигая, пускай и через рубашку, — Долго думал о днюхе молчать? Дима сглотнул ком в пересохшем горле, закрывая пересохшие глаза, и понимая, что это наказание за молчание. А ведь он серьёзно не хотел говорить, сам не зная, почему. Максим ожидая ответа, чуть трётся об брюнета, так, чтобы заметил только он, и тот почувствовал… сука, как же жарко, голова уже кружится, и брюнет, кажется, чувствует, как сильно бьётся сердце о стенки грудной клетки. — Надеюсь, такого больше не повторится, — с нотками угрозы шепчет на ухо, а после вдруг резко встаёт на ноги, победно улыбаясь. Ему-то похуй, что подумают ребята в школе, только вот не Диме, и тот начинает краснеть, опуская взгляд, пальцы при этом вцепляются в джинсы, — До встречи, принцесса, — посылает воздушный поцелуй, и разворачивается, уходя, а принцессу трясёт не по-детски. Брюнет всё ещё не может дышать, ощущая сердце, яростно бьющееся, где-то в спине. Он убьёт его. Убьёт за все эти проделки. Парень поднимает взгляд, убийственно смотря вслед друга, а тот идёт летящей походкой, и срать он хотел на мнение других. Мало что он сейчас заставил Диму морально помереть от взрывных чувств внутри, так что теперь ещё и другие думать будут? — Оооо, — протягивает Лавров, откидываясь на спинку сиденья, — Теперь всё ясно, что же такое натворил, старик? — Он совсем охуел, — хмуро говорит Стас, находясь в шоке. — Не сказал ему про день рождения…- говорит отстранёно. Игорь улыбается, Стас — нет. Фадеев же всё ещё тяжело дышит, ловя на себе косые взгляды учеников. Конечно, никто и слова не скажет, ведь Богомол недавно чётко сказал, о том, что будет, если кто осмелится. Проходит уже несколько часов, но Дима всё ещё не понимает толком, что произошло. В голове туман, и лишь после что-то щекочет в животе, при чётких воспоминаниях о случившимся, и чёрт, ему это нравится, он начинает, как дурак, улыбаться без причины, вспоминая этот момент. Редко кто заставлял Диму ощущать такие бурные эмоции, чтобы прям пиздец; кожа, которую, пускай и через ткань, но коснулся парень, всё ещё горит, а в животе расцветают сладко пахнущие цветы.

***

Дима просыпается с улыбкой, ощущая лучики осеннего солнца, падающие на лицо, проникающие в грудь, осветляющие сердце. Сегодня ему семнадцать, и утро начинается хорошо. Он, чувствуя такую детскую радость внизу живота, протягивает руку к телефону. лежащему на столике, и смотрит сколько время. 6:50. До будильника ещё десть минут, и он заранее выключает его, после заходит в ВК, где тут же видит сообщений шесть с поздравлениями. От Конченкова, Лаврова, Кати и нескольких друзей из Питера. Внизу что-то обрывается, когда брюнет не находит сообщение… Максима. Кажется, этот человек умеет сделать так, чтобы в одну секунду можно было плясать от радости, а в другую уже сидеть, рыдая. Дима огорчился, не найдя сообщения о поздравлении, но после постарался выкинуть дурные мысли и быстро ответил на сообщения друзей. Подумаешь, день только начинается, поздравит ещё… Из кухни с раннего утра тянет вкусным запахом, и Фадеев, натянув домашние спортивки, футболку, выходит из комнаты, улыбаясь, и потягивая руки вверх. Он проходит коридор, слышит шуршание в комнате родителей, и говорит: «Доброе утро, мам!», идёт на кухню, где и застывает, ощущая, как сердце пропускает удар. На кухне, спокойно, как ни в чём не бывало, попивает чай его отец. — С днём рождения, сынок! — отец улыбается, а Дима моргает несколько раз. Может он всё ещё спит? Тогда ему ничего не будет, если он сейчас разобьёт мордашку отца об стол. Только вот это Дима. Хорошо воспитанный Фадеев. — Какого хрена? Кого ебёт как он воспитан?! — Прости? — Какого хрена ты тут забыл?! — рычит, сдерживаясь не взять что-нибудь и не тюкнуть его, за то, что сделал с матерью. Он ведь сейчас должен быть в тюрьме, а не тут! Не на его кухне, спокойно попивать чай! Неужели уже был суд? Или же мать забрала заявление? Но этого не может быть… С днём рождения, сынок.