***
Генри уже давно проснулся, был осмотрен, перевязан и с удовольствием уплетал больничный завтрак, когда Эмма наконец вошла в палату. — Доброе утро, пацан, — весело поздоровалась она, зная, что настраивать ребёнка на то, что он болен и всё плохо — не лучшая идея. Он должен думать, что всё в порядке и его нахождение в больнице — всего лишь приключение, — Как спалось? — Привет, мама! Мне снился конь, — сообщил он. — Ух ты, прям настоящий? Как мы с тобой видели в зоопарке? — Да, коричневый, но с синими глазами, — рассказывал он, — Мы с ним гуляли по городу, не здесь, а в Бостоне. — Вот это да, — засмеялась девушка, присаживаясь на краешке кровати, — Он такой большой и ты не испугался с ним гулять? — Он был добрый и я не трусишка, — улыбнулся мальчик, затем прошептал, — У меня на животе есть повязка, под ней трещина. Я слышал, как доктор сказал, что останется шрам, я не знаю, что это. Я спросил у девушки в сиреневом, что это, она сказала, что шрамы это отметины и они украшают мужчин. Мама, я так и не понял! — Смотри, ребёнок, — Эмма закатала рукав кофты и показала пальцем на толстую белую полоску выше локтя, — В детстве я упала на забор, почти как ты, и у меня тоже была повязка, а теперь осталось это. И у тебя будет такая же полоска на боку. — Я думал, это будет что-то интересное, как татуировки, — разочарованно протянул он. Потрясающе. Её сын знал, что такое татуировки и не знал, что такое шрам. Ох уж эти дети 21 века. Они проболтали о всякой ерунде практически до обеда. Немного не дождались, конечно, потому что мальчик уснул и Эмма вышла из палаты, с мыслями, что нужно немного размяться и перекусить самой. В коридоре она столкнулась с молодым человеком, который явно куда-то спешил. Черт, судя по значку, это и есть шериф. — Вы меня искали, если я не ошибаюсь? — Эмма Свон? Да, я вас ищу второй день. — Так вот она я, в чем проблема? — Вчера по вашей вине произошёл несчастный случай, я составил протокол и необходима подпись об ознакомлении… — Стоп, стоп, стоп. Какой ещё протокол? — Пожалуйста, ознакомьтесь, — шериф протянул ей тонкую стопку бумаг. — Так, сейчас, — девушка пробежалась глазами, — Подождите, вы хотите передать это для лишения меня родительских прав, вы серьёзно? — Абсолютно. — Подождите, сейчас, — Эмма открыла первую попавшуюся дверь, это оказалась смотровая, но внутри было пусто, — Давайте сядем, прочтём это вместе и разберёмся с сутью обвинений. — Хорошо, только давайте быстрее, у меня ещё много дел, — ответил он, проходя. Конечно, много дел, думала Эмма, листая протокол, наверное не перевелись ещё преступники, рисующие на асфальте, или кого он там недавно задержал. «Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего», «Оставление в ситуации, заведомо опасной для малолетнего», «Прошу принять меры для изъятия несовершеннолетнего и передачи в отдел опеки». Что блять? Он с ума сошёл? «Выдать судебный запрет на приближение к Генри Свон». Нет, это ни в какие рамки не лезет. Для чего ему это? Если только не… Реджина. Боже. Это могло быть с её подачи. Вот только не кажется ли ей, что Генри её возненавидит? В любом случае, нельзя допустить, чтобы этот протокол был куда-либо отправлен, вот просто нельзя. — Шериф… Грэм, послушайте. Ситуация не настолько трагична как вы описали здесь. Он через пару месяцев пойдёт в школу и был вполне самостоятелен до этого случая. Это была просто нелепость, несчастный случай. — Возможно, но вы оставили его одного, чтобы этот несчастный случай произошёл. — Он самостоятельный, я повторяю, он знает, что такое окна и что к ним нельзя подходить, он оставался и раньше и всё было в порядке, я не понимаю… — И раньше, говорите? — он поднял бровь, и собрал бумаги, взяв их в руки — Мисс Свон, пусть разбираются ответственные инстанции, моё дело — передать. До решения суда вы не можете приближаться к Генри ближе, чем на сто метров, а так же разговаривать посредством телефона или иной аппаратуры. Вам это понятно? — Нет, подождите, это какая-то ошибка… — Всего доброго, мисс Свон, — он поднялся с кушетки, на которой сидел всё это время и направился к выходу, но Эмма дёрнула его за рукав, — Что вы себе позволяете? — Вы не передадите это дело никуда, — яростно произнесла она, — Вы не посмеете это сделать. — К вашему сожалению, я это сделаю. И так же предоставлю диктофонную запись этого разговора как необходимое подтверждение, что вы были ознакомлены, — он вырвал руку из захвата и подошёл вплотную к двери. Если она отпустит его сейчас, произойдёт непоправимое и этого допустить нельзя. Кровь хлынула в голову и она сделала единственное, что, ей казалось, могла — взяла со стола тяжелую каменную статуэтку и запустила в его голову. Удар был точным и он рухнул на пол, а она так и стояла возле стола. Руки тряслись, сердце бешено колотилось и она понятия не имела, что делать дальше. Но она знала одно, этим поступком она только ухудшила своё положение, потому что теперь ей и вовсе грозит статья. А нападение на шерифа — это очень плохая статья. А тем более… Там что, кровь? Эмма осторожно подошла к лежащему неподвижно Грэму и осторожно приподняла голову. Черт побери. Она угодила ему в висок. Крови становилось всё больше и она кинулась к шкафчику, доставая оттуда бинты. Понятия не имея, зачем, она вытирала пол и голову шерифа, будто это могло помочь. С огромной опаской она взяла его руку и положила два пальца ему на запястье. Пульса не было. Она шумно села на пол рядом с ним и уставилась на него невидящим взглядом. Ей конец. Этот протокол можно было обжаловать и всё было бы хорошо. Но с убийцей шерифа сына не оставят. В коридоре послышались голоса и она узнала голос Реджины. Мерзавка теперь будет довольна. Не обошлось без жертв, но теперь она с лёгкостью заберёт Генри. Сбудется желание. Черт побери, дверь ведь не закрыта. Эмма тут же потянулась и повернула защелку. Разумеется, это было слышно в коридоре. Господи, она когда-нибудь перестанет быть такой идиоткой? — Эмма, ты здесь? — Реджина подошла к двери, — Открой, пожалуйста, я хотела с тобой поговорить. — О чем? — тяжело бросила девушка, пытаясь оттащить тело шерифа хотя бы в угол за ширму. Не стоит его показывать сразу же. — Только спросить, могу ли я купить для Генри новый планшет, старый ведь разбился, ему здесь лежать ещё долго и будет скучно. — Покупай что хочешь, ты теперь всё сможешь и моё разрешение тебе нахрен не сдалось. — Ты о чем? — удивилась она, — Что произошло? Открой пожалуйста, объясни, что происходит. — Пожалуйста, проходи, — Эмма распахнула дверь, уставшая и запыхавшаяся, и кажется, на ней осталось немного крови, она злобно смотрела на Реджину, пока та заходила в смотровую, снова закрывая дверь на замок. — Что происходит? — нахмурившись спросила она. — Не делай вид, что ты не в курсе! — Эмма потрясла бумагами, на которых тоже была кровь, — Ты устроила это? Молодец, добилась своего. — Успокойся, наконец, я вообще ничего пока не понимаю, — Реджина выхватила бумаги, начала читать, всё больше мрачнея, — Вот мерзавец. Выслуживается на пустяках, а настоящие… Ох, к черту. Я поговорю с ним. Я настою, чтобы никаких дел не заводилось и в крайнем случае, я выступлю в суде в твою пользу. — Не поговоришь, — упавшим голосом ответила Эмма. Женщина и правда была не в курсе и не была к этому причастна. Какого черта она опять подумала, что во всем виновата Реджина? Почему в каждой плохой ситуации последней недели, она винит мэра. И что делать теперь? — Почему? Что… — в карих глазах отразился ужас, — Это его кровь? — Я убила его, — Эмма разрыдалась. Жутко стыдно за этот выплеск эмоций перед этой женщиной, несмотря на то, что их связывал сын, были знакомы они недавно, а стоять в слезах, признаваясь в убийстве человека — дерьмовое начало. — Ты… Боже, где он? — спросила Реджина и тут же поднялась с места, следуя за Эммой по направлению к ширме, — Что именно ты сделала? — Запустила в него этим каменным шаром. — Это глобус. — Это важно? — девушка грустно улыбнулась, сквозь слезы. — Ну, у нас два пути. Либо расчленить и спрятать тело, — брюнетка говорила настолько серьёзно, что Эмма не сразу поняла, что это шутка. Или не шутка? — Либо это была самооборона. Что выбираем? Вызываем столичных копов и даём показания? — Пожалуй, да, — Эмма все ещё сидела на корточках, держа в руках чертов каменный глобус. Какой идиот вообще придумал делать глобус из камня? На этот вопрос было проще ответить, чем на тот, почему Реджина ей помогает. — Давай тогда вытрем слезы и лишнюю кровь, идёт? — брюнетка взяла бинт из открытого шкафчика и аккуратно начала вытирать лицо Эммы. — Почему ты мне помогаешь? Почему ты не злишься, что я убила его, вы ведь дружили? Где подвох? — напрямую спросила девушка, внимательно наблюдая за лицом Реджины. — Во-первых, если тебя посадят в тюрьму, это разобьёт сердце Генри. Мне бы не хотелось, чтобы он рос с сильнейшей психологической травмой, — она говорила ровным, спокойным тоном и Эмма сама понемногу успокаивалась, — Во-вторых, все мы совершаем импульсивные поступки. Ты защищала сына. Ты знала, что без тебя ему будет плохо. К тому же ты ведь не хотела его убивать? Или хотела? — нахмурила брови женщина. — Нет, я хотела его остановить, может быть пригрозить, я даже не знала, что мной двигало, я хотела не дать ему уйти и передать куда-либо это дело, поэтому кинула в него этот сраный глобус, он же размером с кулак, я совершенно точно не хотела его убить, — расстроенно ответила блондинка, подставляя руку, чтобы Реджина её вытерла. Она могла сделать это сама, но почему-то решила воспользоваться ситуацией. Прикосновения этой женщины успокаивали. Её голос успокаивал. Её присутствие, её слова, её действия. Это было совершенно ново и неожиданно, но это, черт возьми, было. — Наверняка о нашей с ним былой дружбе тебе рассказала мисс Бланшар, и, догадываясь, что она ещё могла рассказать, отвечу прямо — когда мне нужна была помощь шерифа и я в своей непростой ситуации с явными физическими повреждениями к нему обратилась, он не захотел пойти против мэра и зафиксировал только синяк на лице, который списал на самооборону. То есть фактически виноватой оставалась я, — Реджина говорила об этом так же спокойно, но по спине Эммы побежали мурашки от услышанного, — Жаль, что Грэм не выжил, месть удалась бы в большей степени, если бы он остался инвалидом. Виновным инвалидом, — подытожила она, заканчивая и с руками Эммы, — Ну что, сможешь сыграть роль оскорбленной невинности? — У меня нет выхода, — невесело усмехнулась девушка, — Но, думаю, справлюсь. — Тогда уничтожь бумаги здесь, я поеду в участок, удалю все файлы, связанные с тобой, и уже оттуда вызову полицию. — Есть ещё диктофонная запись, её я тоже удалю. — Вот и чудесно, — она потянулась к сумочке, доставая какой-то большой прямоугольный свёрток, — Передашь сама планшет для Генри? — Конечно, — рассеянно улыбнулась Эмма. Неужели, всё обойдётся? Она так доверилась этой женщине, о которой знает только противоречащие друг другу факты, а это означало, что-либо она получит свою прежнюю жизнь с малышом Генри и приобретёт потрясающую подругу и настоящую, черт возьми, родственницу для сына, либо она проведёт остаток жизни за решёткой, проклиная своё решение поехать в Сторибрук. — Я оповещу доктора о происшествии, он засвидетельствует факт нападения и нанесённые тебе травмы, приготовься — Реджина встала, — Увидимся. Держись, — она направилась к двери. — Спасибо тебе, — тихо произнесла Эмма.9.
12 сентября 2017 г. в 08:55
Эмма сильно удивилась, что Мэри-Маргарет до сих пор не спала. Учительница сидела на кухне с чашкой чая и как только девушка вошла в квартиру, начала расспрашивать о состоянии Генри и её самой.
— Таким образом, я вынуждена попросить тебя продлить срок проживания ещё на несколько недель, — подытожила Эмма, в подробностях рассказав все события сегодняшнего дня, умолчав лишь о всех взаимодействиях с Реджиной.
— Конечно, оставайтесь, сколько будет нужно, — поспешила сказать Мэри-Маргарет, — Главное, чтобы всё хорошо закончилось и Генри скорее поправился.
— Он должен, — устало улыбнулась девушка.
— Несколько часов назад заходил шериф, искал тебя, я ему сказала, что ты, должно быть, в больнице, вы не пересекались?
— Нет, — конечно, не пересекались, она же была у Реджины, — Он говорил, зачем?
— Нет, просто искал тебя.
— Странно. Ну что ж, надеюсь завтра мы с ним увидимся.
— Ложись спать, Эмма, сегодня был ужасный день, — ласково посоветовала Мэри-Маргарет.
— Да, пожалуй, пора. И тебе бы стоило не засиживаться. Ты ждала меня?
— Я бы не заснула, если бы не узнала о состоянии Генри, — вздохнула учительница, — Но теперь и правда пора ложиться. Спокойной ночи, дорогая.
Несмотря на то, что усталость ощущалась каждой клеточкой, ворочалась Эмма ещё долго. Она могла пересчитать по пальцам те ночи, когда они с Генри спали не в одной квартире. И каждый раз она не могла найти себе места. И вся эта ситуация с Реджиной… девушка немного сомневалась, правильно ли поступила, согласившись на присутствие в жизни её сына его биологической матери. Подумав ещё раз, она так и не нашла ничего плохого в этом решении. Насколько она знала от знакомых, и от Генри, когда он рассказывал о семьях друзей, у многих детей были многочисленные тёти, дяди, бабушки, дедушки… Они иногда гуляли с малышами, приезжали на праздники и дни рождения. Разумеется, у Генри не было никого, кроме Эммы. И разве плохо, что у него появится Реджина, которая с радостью будет проводить с ним время, тем более, очевидно, что он сам проникся к ней, раз уж сбежал вчера, ещё и умудрился соврать им обеим.
Несомненно, мадам мэр была непростым человеком и, возможно, будут возникать сложности в общении с ней, но теперь казалось, что это вполне преодолимо. Эта женщина вполне заслуживает шанса на доверие. Как ни парадоксально, больше, чем кто-либо в этом городе. Да и вообще, впервые поговорив с ней спокойно, она увидела перед собой далеко не заносчивую стерву, какой она казалась изначально и какой её видели остальные. Эмма неплохо научилась разбираться в людях и Реджина была не такой уж злодейкой. А значит, ситуация не так ужасна, какой могла бы стать.