***
Утро четверга началось волнительно, даже Генри, которого не посвящали во все подробности, чувствовал напряженную атмосферу за завтраком и, хоть и рад отправиться в школу, все равно был немного встревоженным. — Генри, милый, возьми какао и посмотри немного телевизор, пока я помогу твоей маме одеться, хорошо? — Реджина ласково потрепала мальчика по волосам и мягко направила в гостиную. Вернувшись, обратилась к Эмме, — А теперь пойдём переоденем тебя, ты должна сегодня предстать перед судом, а не подцепить на спор подружку в баре. Девушка придирчиво осмотрела себя, но так и не нашла изъяна, к которому можно было прицепиться. На улице уже началась майская жара, майка на ней была хоть и открытой, но чистой, обычные светлые джинсы, да, немного с прорезями, но жарко ведь, тем не менее, все вполне опрятно и такие придирки были возмутительны. — Я надела самую хорошую, чистую одежду, что не так? — Я знаю, что жалость это унизительно, но именно её ты и должна вызвать на этом слушании, — тихо и хмуро произнесла Реджина, — Поэтому нужно надеть что-то максимально закрытое и… В общем, пойдём. Разумеется, у Эммы не было подходящей одежды, у неё даже не было обычных чёрных брюк, поэтому решено было подобрать что-то из мэрского гардероба, в котором по большей части были вещи, кричащие «я всего лишь блузка, но стою больше, чем ваш дом», «в этих брюках твоя задница выглядит как восьмое чудо света» и «засунь руки под это платье немедленно», хотя, возможно, в последнем случае разыгралась фантазия Эммы, ставшая неуёмной в эти дни. Жаль, что не оставалось хотя бы свободных тридцати минут, это бы здорово помогло справиться с волнением. Но вместо этого она натягивала неудобные серые брюки со стрелками и застегивала на все пуговицы белую рубашку. Да, вариант для жаркого дня не самый удобный, но она действительно выглядела гораздо более презентабельно. — Теперь давай я тебя расчешу и немного подкрашу, — безапелляционно заявила Реджина, усаживая блондинку на пуф, — Соберём волосы в хвост, самую светлую пудру на лицо и ты будешь готова. — Не надо меня мазюкать, я потом покроюсь прыщами как подросток, — Эмма хоть и понимала, что эффект будет хорошим, но её отношение к косметике в тёплое время года было резко негативным. — Сиди и не дёргайся, ты думаешь это пудра с блошиного рынка или ебэя? Она стоит столько, что даже когда ты её смоешь, ты всё ещё будешь выглядеть лучше, чем до её использования, — ответила женщина, орудуя кистью, — Всё, ты готова. Спускаемся? — Ага, — не слишком уверенно выдохнула девушка. — Хэй, иди ко мне, — Реджина обняла её и Эмма уткнулась лицом в сгиб шеи, вдыхая такой уже родной запах сладких духов вперемешку с собственным горьковатым запахом кожи, — Всё будет хорошо, верь мне, — она ласково гладила светлые волосы, — У нас отличный адвокат, хорошие показания свидетелей, максимум, что тебе светит — превышение самообороны и мы добьёмся условного срока. Ещё неделя-две и ты сможешь уехать отсюда. Если сегодня мы узнаем дату окончательного слушания, мы начнём собирать вещи, готовить дом к продаже, представляешь, какое замечательное чемоданное настроение у нас будет? Так что давай, отстреляемся сегодня и впереди только хорошее, выше нос, — она легонько чмокнула Эмму в кончик носа и ослепительно улыбнулась. Блондинка больше не сомневалась, что всё, что пришлось здесь пережить того стоило. Всё что угодно стоило бы того, что уже есть у неё сейчас. Генри был передан лично в руки обрадовавшейся Мэри-Маргарет, путём долгих споров Эмма отстояла своё решение ехать на жуке, хоть и весь путь приходилось слушать недовольное бурчание, уверенности было больше, эта машина прошла с ней огонь, воду и медные трубы, было бы несправедливо пренебречь ей сейчас. Следом ехали шериф, а также трое свидетелей — медсестры и лаборант, тот самый, что делал анализ ДНК для Реджины и Генри. Адвокат был в городе уже с вечера и ждал их на месте. Сомнения отступали, сторона защиты была действительно подготовленной и что вообще могло пойти не так? В зале суда было немноголюдно, Эмма заняла своё место рядом с адвокатом, Реджина села позади вместе с Дэвидом и остальными свидетелями. Судья, женщина в годах, зачитала обвинение и допрашивала поочередно присутствующих. Было очень стыдно признавать, но ей крупно повезло, что у Грэма не было родных, никто не настаивал на её вине в этом деле. Ну и благодаря вмешательству мэра вообще не было свидетелей обвинения, наверняка Руби бы вызвалась давать показания, будь у неё такая возможность, но, к счастью для Эммы, её здесь не было, поэтому всё прошло гладко. Дело было квалифицировано как применение допустимой самообороны, смерть Грэма расценивалась как несчастный случай, поэтому обвинение не настаивало даже на условном сроке. Было понятно, что Реджина действительно приложила все свои имеющиеся связи для урегулирования. Окончательный суд должен был состояться ровно через неделю и тогда её подписка о невыезде будет признана оконченной и они все вместе вернутся в Бостон. Она заберёт своего сына из города, который ещё немного и окончательно его травмирует, и заберёт Реджину из места, где она была несчастна столько лет, туда, где они будут вместе строить своё собственное жилище, свой быт, свою семью. Обратная дорога проходила легко, они заехали перекусить в придорожную закусочную, Эмма испачкала сырным соусом рубашку, которая была на ней, но принадлежала Реджине, за что тут же получила смачный щелбан, но не переставала радостно смеяться от осознания того, что всё это происходит именно с ней. Вернулись в Сторибрук они в разгар вечера, Эмма решила не тратить время на переодевание, а сразу забрать сына у Мэри-Маргарет, но Реджина вызвалась заехать за Генри сама, потому что подозревала, если поедет Эмма, это будет очень надолго, а они хотели отпраздновать решение суда. Переодевшись в свою привычную одежду, блондинка плюхнулась на диван в гостиной, включив телек и прихватив бутылку холодного пива. После жаркого тяжелого дня это было именно то, что нужно. Она сама не заметила, как после нескольких глотков задремала, усталость взяла своё, а когда проснулась, было уже глубоко за полночь. Впопыхах осмотрев дом, она поняла: ни Реджины, ни Генри здесь не было.18.
2 декабря 2018 г. в 18:57
Эйфория предыдущей ночи не растворилась даже к полудню, всё это время Эмма находилась в настолько хорошем настроении, насколько это вообще было возможно. Даже Генри, видя как мама излучает неподдельную радость, кажется, плюнул на то, что должен был обижаться и уже за совместным завтраком был одинаково дружелюбен с обеими женщинами. Неизвестно, замечал ли он, как они то и дело переглядывались с довольными улыбками, но хорошее настроение в доме передалось и ему тоже.
После завтрака был запланирован осмотр у врачей, который длился почти три часа, а как только он завершился, Эмма, напевая под нос какую-то глупую мелодию, посадила сына в машину, которая определенно не умела и половины того, что делала прошлой ночью её конкурентка, и поехала через пекарскую лавку, возле которой должно было состояться ограбление века. Даже если что-то пойдёт не так, Генри будет сидеть в машине и наблюдать только чистый героизм матери, не замечая, хихиканья Белль и Майка.
Примечательный желтый жук едва показался из-за угла, а Майк в плотной маске, совсем как в кино, уже вцепился в сумку проходящей мимо девушки, которая тщетно пыталась отстоять своё имущество. Эмма притормозила у места проишествия, закрыла машину с прилипшим к окну Генри и быстро отвоевала сумку, отдала владелице, заломила руку грабителю и повела в сторону мэрии, находящейся в паре кварталов, постоянно извиняясь за возникшие неудобства в виде болезненных ощущений и отпустила, едва они скрылись из видимости остальных участников перформанса.
Когда она вернулась, Белль уже стояла рядом с машиной с коробкой свежей выпечки, Генри восхищенно хлопал в ладоши и как только Эмма открыла машину, он бросился на шею матери, громко радуясь её поступку.
— Это вам, — смущенно улыбнулась Белль, протягивая угощение, — Спасибо вам большое, в этой сумочке вся моя жизнь, я бы не пережила её потерю.
— Не стоило, мисс, — Эмма чуть было не проболталась, — Меня зовут Эмма Свон, это мой сын Генри, — она кивнула на улыбающегося мальчика, — А как зовут вас?
— Белль Голд, — она все же отдала коробку Генри и обратилась к нему, — Твоя мама настоящий герой, ты должен ей гордится!
— Спасибо вам ещё раз, мисс Голд, — действительно искренне произнесла Эмма, — Может быть тогда выпьем кофе или какао вместе?
— Отличная идея, куда направимся, к «Бабушке»?
— Нет, туда мне нельзя, — начала было блондинка, но вовремя спохватилась, — Туда не пускают со своей едой, — объяснила она уже для Генри.
— Может быть устроим пикник?
— А знаешь, у меня есть идея получше! Реджина говорила, что вы старые друзья, ратуша недалеко, давайте все вместе устроим поздний завтрак в мэрии, что скажете? — предложила Эмма, довольно улыбаясь. Идея всем однозначно пришлась по душе.
Генри разрывало от желания поедать один круассан с шоколадом за другим и в сотый раз пересказывать свой восторг от поступка Эммы. Реджина сдержанно улыбалась, игриво сверкая глазами в адрес блондинки, сидевшей со смущенной улыбкой и раскрасневшимися щеками, Белль то и дело поддакивала мальчику, а в моменты, когда он жевал, а не говорил, расспрашивала Реджину о новостях из жизни и работы.
Звонок телефона прервал всеобщую идиллию и Эмма тихонько шмыгнула за дверь. Звонила Мэри-Маргарет. Да, действительно, давно они с ней не виделись.
— Эмма, дорогая, привет! — послышался голос учительницы, — Как у вас дела? Как ты? Как Генри?
— Все хорошо, спасибо, как поживаешь ты?
— Тоже все отлично, — тепло ответила она, — У меня для тебя отличная новость, в этот четверг предварительное слушание по твоему делу, Дэвид, наверное, ещё не успел сообщить, поэтому я говорю первая.
— О, это шикарно, — искренне обрадовалась Эмма, — А когда суд, ещё неизвестно?
— Скорее всего его назначат на следующую неделю, максимум — ещё неделей позже. Что собираетесь делать после? Останетесь?
— Нет, что ты, — девушка удивилась такому предположению, — Сразу же отчалим домой.
— Бедная Реджина, — в трубке послышался глубокий вздох, — Она наверное так к вам привязалась.
— Мы с ней связь не потеряем, — беззаботно рассмеялась Эмма, чутьё подсказывало, что раз Реджину здесь не то чтобы очень любят, лучше о планах помалкивать.
— Если не с кем будет оставить Генри, привози его ко мне, мы с ним в школу снова сходим, вам обеим ведь нужно будет уехать на целый день.
— Спасибо большое, — а вот это не могло не обрадовать, не тащить же в четверг пацана в суд, который, тем более, находится в трёх часах езды, — Я позвоню тебе на днях.
Отключив телефон, Эмма вернулась к столу, за которым Генри с набитым ртом снова рассказывал как ловко его мама скрутила преступника. Всё не просто налаживалось, а даже становилось чуть ли не идеальным. Если жизнь полосатая, то после всего кошмара первых недель в Сторибруке и первых лет жизни в целом, она действительно заслужила всё это счастье, одно из которых крошит булки на ковёр, а у второго в идеально подведённых карих глазах пляшут чертики и, возможно, сегодня они снова уснут неприлично поздно.
После того как уже в особняке Генри подошёл, крепко обнял свою маму и, черт возьми, даже извинился за своё поведение, Эмма не смогла сдержать слёз и ровно в этот момент её жизнь вполне можно было назвать абсолютно счастливой. Сейчас она чётко понимала одно — она способна абсолютно на всё, чтобы это счастье продолжалось. Сын, любовь, какой-никакой, а дом. Даже скорее не этот дом, а квартира в Бостоне, которая ждала назад своих жильцов, в том числе новых. К особняку тёплого отношения она не испытывала, как ни пыталась. Это просто место, где чаще всего бывает Реджина. Она любила Реджину, где бы она ни находилась, будь то раздолбанный сарай или этот шикарный дом. Тем более Эмма знала, что этот особняк принадлежал ещё Леопольду, это не прибавляло в ней любви к этим стенам. Удивительно, как Реджина не сошла с ума от внутренних демонов, находясь до сих пор здесь. А как она себя чувствовала, когда жила в полном одиночестве? Чем больше Эмма задумывалась об этом, тем больше понимала, откуда брались эти стервозные порывы в начале знакомства. Тут любой бы очерствел, сначала жить в плену у старого психопата, который считал, что ему позволено всё, потом в плену собственных мыслей и воспоминаний и всё это время испытывать бесконечную боль, которая сменялась лишь новой болью, и так раз за разом… Нет, эти круги ада скоро закончатся. Да, она предлагает рай лишь в шалаше, но почему-то была уверена, что непосредственно сейчас, последние недели, Реджина счастливее, чем когда-либо в жизни, а уж когда они уедут подальше от старой жизни и плохих воспоминаний, она надеялась, строгая мадам мэр окончательно скинет с себя эту наработанную маску и будет той, кого она демонстрирует только ей одной и то под покровом темноты в откровениях словесных и не только.
Эмма жутко скучала по работе. Не именно по своей, не по будням залогового поручителя, а по занятости. Она чувствовала себя не в своей тарелке, когда Реджина по утрам отправлялась в мэрию, а сама она либо везла Генри в больницу, либо бесцельно шаталась по особняку, пытаясь найти себе хоть какое-то занятие. Омрачало эти мысли то, что она понимала, что вне зависимости от решения суда, этот инцидент может сильно испортить дальнейший карьерный рост.
На случай неблагоприятного исхода судебного заседания она уже договорилась с Реджиной о будущем. Та пообещала, что если вдруг Эмму отправят в тюрьму, она заберёт Генри, оформит над ним опекунство и они уедут в Бостон сами. Адвокат уверяет, что вероятность реального срока ничтожно мала, но, зная свою удачливость, девушка не могла не перестраховаться.