Birth mother

Телефон Реджины был недоступен и удушливая волна паники накатывала всё сильнее. Что, черт побери, могло случиться? Эмма глянула на часы. 1:47. Это было однозначно поздно для любой не неблагоприятной идеи того, где они могли быть. Это было даже слишком поздно, чтобы звонить Мэри-Маргарет, но деваться было некуда, возможно, она сможет прояснить ситуацию. — Эмма? Слушаю тебя, — ответил после третьего гудка сонный голос учительницы. — Прости пожалуйста, что звоню среди ночи, но ты не знаешь, где могут быть Реджина и Генри? — Кто? А, прости, нет, не знаю, они ушли оба, давно, больше я ничего не знаю, — пробормотала она. — Они были в нормальном настроении? Ты не заметила ничего необычного? — девушка не оставляла попыток понять причину их отсутствия. — Ничего не знаю, все нормально, спокойной ночи, Эмма, — шумы в трубке прекратились и стало ясно, что Мэри-Маргарет отключилась. Поведение учительницы было странным, даже посреди ночи она, скорее всего, отреагировала бы совершенно иначе и проявила бы больше участия, сейчас же ей было совершенно наплевать и это было не похоже на сердобольную Мэри-Маргарет. Что делать в этой ситуации Эмма не представляла, попытавшись отследить планшет Генри она поняла, что старый был разбит, а к новому она не была подключена и это было тоже бесполезно. Что могло произойти такого, что Реджина даже не позвонила, даже не оставила никакого сообщения? Тем более, она не просто не брала трубку, её телефон был отключён, ей нельзя было отправить смс, доступна только голосовая почта, а когда же она её прослушает? Бегать среди ночи по городу было не самой лучшей идеей, но сидеть дома было выше всяких сил и Эмма вышла во двор, а затем на дорогу, беспокойно оглядываясь. Никаких следов её любимых людей не было и машины тоже. Чёрт! Реджина же поехала за Генри на её жуке. А что если не просто так были все эти разговоры про небезопасность и женщина просто не справилась с управлением. Мало кто в наше время умеет ездить на механике. Но даже если так, ей обязательно звонили бы из больницы, дело происходит в крошечном городе, она бы уже давно была в курсе аварии. Мелькнула абсурдная мысль что Реджина сбежала с Генри. Но это было бредом, потому что во-первых, Эмма ей всецело доверяла, во-вторых, какой был смысл отмазывать её от тюрьмы или лишения родительских прав во всей этой тяжбе с Грэмом, если в планах похищение ребёнка? Ну и в-третьих, мерседес Реджины стоял здесь, а на жуке бы она дальше дома Мэри-Маргарет точно не поехала. Через какое-то время метаний посреди улицы, Эмма увидела вдалеке в тусклом свете фонаря силуэт, похожий на Реджину, только он выглядел как-то странно по очертаниям, блондинка отчаянно побежала в сторону привидевшейся ей женщины и вскоре с облегчением поняла, что да, это её Реджина, держащая на руках Генри, укол паники в самое сердце её обездвижил и она осталась стоять на месте, не желая знать, почему мальчик безвольно лежит на руках, а не идёт сам. Руки тряслись, голова сама собой моталась из стороны в сторону, а сама она шепотом повторяла «нет, нет, нет», пока Реджина приближалась. — Он уснул, ты видела время? — прошептала брюнетка, едва оказавшись в зоне слышимости, — Я не хотела его мучить и заставлять идти самостоятельно, а твой жук заглох намертво, — гневно добавила она, тут же спокойно продолжив, — Сейчас придём домой и я всё тебе расскажу, потерпи немного. Даже в ночной темноте, в которой едва различались очертания, было уже видно, насколько измученной и заплаканной была Реджина. Эмма тут же забрала у неё спящего сына, чтобы хоть как-то облегчить оставшиеся метры до дома. Осторожно, чтобы не разбудить мальчика, блондинка почти на цыпочках зашла в дом, но она бы не была собой, если бы не снесла плечом вешалку, которая тут же с грохотом упала, Генри проснулся и забился в её руках с неистовой силой, разумеется, она опустила его на пол, он тоже был заплаканным как никогда. Сын с ужасом смотрел на неё, отойдя ближе к лестнице. — Никогда больше не трогай меня! — завопил он, — Ты не моя настоящая мама, ты мне врала, моя мама Джина! — с этими словами он скрылся наверху. — Ну, вкратце ситуацию он уже описал, — устало вздохнула Реджина, проходя в сторону ванной, — Дай мне пять минут умыться, а пока плесни бурбона, — попросила она, а затем добавила громче, уже скрывшись из поля зрения, — Двойного. Нет, тройного. Лёд во втором ящике сверху. Сказать, что Эмма чувствовала себя так, словно на неё вылили ведро ледяной воды, затем ведро кипятка, затем снова лёд и так раз за разом — не сказать ничего. Разумеется, откровенный разговор с сыном планировался, но тогда, когда он будет хотя бы немного старше, пять лет — рановато для таких открытий. Вот только он отошёл от осознания, что его мать — убийца, так ещё и ему рассказали, что это вовсе не его мать. И, боже, кто это мог ему сказать? У кого хватило бы жестокости так травмировать маленького мальчика? Эмма крутила в руках бокал с бурбоном, сидя на диване, невидящим взглядом буравя пространство перед собой. Она слегка вздрогнула, когда Реджина слишком тихо приблизилась и взяла второй стакан со столика. Её руки заметно дрожали, из-за чего янтарная жидкость едва не расплескалась по ковру и дивану. — Эй, тихо-тихо, — блондинка накрыла её руку своей и осторожно забрала стакан, — Успокойся немного, расскажешь как сможешь. — Нет, это не нервное, это двадцать килограмм живого веса на руках в течение двух часов, — Реджина даже попыталась улыбнуться, — Представляю, какой болью это обернётся завтра. — Хватит нам и душевной, иди сюда, — Эмма жестом пригласила её придвинуться ближе и начала аккуратно, начиная с кистей разминать руку, — Раз ты в порядке, расскажи как это вышло и что вообще происходило? Я уснула и проснулась с полчаса назад, вас нет, звонила Мэри-Маргарет, она разговаривала странно и, честно говоря, я здорово испугалась. — Ох, Мэри-Маргарет… — протянула брюнетка, — Она решила снова оказать мне услугу. — Это она рассказала ему? — ахнула Эмма, — Но зачем? И откуда она узнала? — Ты фигурант дела, у шерифа есть доступ к личной информации, дело было серьёзное, разумеется информации о тебе собрали предостаточно, — тихо начала Реджина, — Хоть и усыновление было тайным, я фигурировала как мать Генри и эта информация тоже была в твоём деле. Ты ведь была в курсе романа Дэвида и Мэри-Маргарет, — дождавшись кивка, она продолжила, — Твоя бывшая соседка из любопытства попросила его почитать о тебе, мало ли кого она пустила в свой дом. То, что она узнала её шокировало, она поняла, что это совпадение века и заодно замечательный шанс искупить старую вину передо мной воссоединив меня с сыном, — тяжело вздохнув, женщина чуть повысила голос, — Эта чертова благодетельница решила, что ты собираешься увезти от меня Генри, а она не должна позволить этому случиться, тем более ты так себе мать. Да, кстати, про убийство Грэма оповестила Генри именно она, но не специально, она не настолько бессердечная, она просто непроходимо тупая, она взболтнула и только потом поняла, что ребёнок был не в курсе, — голос Реджины становился чуть громче, чем нужно и Эмма успокаивающе погладила её по плечу, призывая говорить тише, — В общем, она рассказала это Генри за пару часов до моего прихода, — продолжила она уже спокойнее, — Боюсь представить, что бы было, если бы его забирала ты. Он был в панике, ревел не переставая, колотил меня, Мэри-Маргарет, потом, когда чуть отошёл, я еле усадила его в машину, но он наотрез отказывался ехать домой, мы почти приехали, но ты бы слышала, как он кричал, — женщина покачала головой, — Тогда я придумала единственный вариант, как его успокоить. Мы поехали на побережье, там есть старая детская площадка, я ребёнком часто туда сбегала, там никогда не было других посетителей, все горки были полуразрушены. Место успокаивало меня раньше и его тоже сумело. Мы долго разговаривали, он спрашивал, почему я его оставила, — в карих глазах навернулись слёзы, — Я, как могла, объяснила ему, я очень старалась доказать ему, что его мама — это ты, и ты не хотела его обманывать, ты хотела его защитить, и мне казалось, что он даже отчасти это понял, но вот последняя ситуация показала, что нет, не понял. — Перед сном он всегда забывает события последнего часа, — сквозь слёзы улыбнулась Эмма, вытирая лицо рукавом и продолжая разминать руку Реджины, — Как думаешь, он ведь простит меня? — Если ты будешь таким образом задавать вопрос, ничего хорошего из этого не выйдет, — нахмурилась брюнетка, — Твоей вины в этом нет и быть не может. Он не должен тебя прощать, он должен принять тот факт, что его мама его не родила. Ты его мать и этого ничто не изменит. Объясним ему, что это не ложь, это защита. — Я боюсь, что он теперь никогда меня не примет, — всхлипнула девушка. — Ещё как примет, — ободряла её Реджина, — Если будет нужно, я буду исполнять роль плохого полицейского, ему пять, он ещё пластилин, пойми, сейчас важно найти для него правильные слова и всё будет как прежде. — Я хотела сказать ему, тем более, мы с тобой планируем воспитывать его вместе, хотела… — Я понимаю, что рассказать должна была ты, но теперь уже ничего не изменить, что сделано, то сделано, — мрачно произнесла брюнетка, затем сделала несколько глотков и продолжила, — Некоторые люди думают, что вправе решать за нас и ломать наши жизни как им вздумается. Но мы с этим справимся, — она положила переставшую дрожать руку на плечо Эммы, — В прошлый раз я справилась, а теперь мы вместе и точно всё будет хорошо, поверь мне. — Откуда в ней столько жестокости… — пробормотала девушка, прижимаясь ближе. Может быть они с Генри и не кровные родственники, но что их объединяет точно — они оба ищут утешения на груди у Реджины. — О, дорогая, ей было у кого поучиться. Она похожа на своего отца больше, чем она сама может представить. Мэри-Маргарет абсолютно искренне считает с самого детства, что вправе лезть в чужие судьбы и всё коверкать на свой лад, думая, что только она знает как правильно. Хотя на самом деле она просто делает что хочет, не беря в расчёт чувства других. — Я не знаю, как продержаться здесь ещё неделю, честно, — произнесла Эмма растерянно, — Мало того, что постоянно происходит то, чего не может произойти, так ещё и я боюсь за свою реакцию, если я увижу Мэри-Маргарет. Ты же не сможешь помочь мне отвертеться в суде снова. — Я могу представить, что такое жажда крови, — нахмурилась Реджина, — Но не вступай на этот путь. Я сама чудом не поддалась подобному наваждению и тебе не позволю этого сделать. Нам осталось всего неделя здесь, мы будем очень заняты подготовкой и прочим. Давай продержится максимально стойко и начнём всё заново на новом месте, — она задумалась на секунду и добавила, — Ты же не передумала после того что случилось сегодня? Или… — Ни за что. Как ты вообще можешь до сих пор во мне сомневаться? Я не вижу больше свою жизнь без твоего в ней присутствия. И не только я, Генри уже тоже не сможет без тебя. Ситуация с ним разрешится, и всё пройдёт гораздо мягче, если рядом будешь ты, — Эмма уверенно сжала её руку, — Я очень хочу быть с тобой. Ты мне нужна. И я буду счастлива, если мои чувства взаимны. — Если… — начала Реджина и слёзы градом покатились из её глаз, хотя голос оставался ровным, — Если бы ты и Генри захотели остаться в Сторибруке, я бы никуда и никогда отсюда не уехала, всё оставалось бы проще. Захоти ты уехать на северный полюс, в Гонолулу или ещё куда-либо и предложи ты поехать с тобой, я бы поехала, потому что какой бы сильной я не старалась быть, но ощущение поддержки и участия даёт гораздо больше сил, чем всё остальное. Ты мне нужна. Я хочу быть с тобой. Я хочу быть рядом со своим сыном. Вы — это всё, что мне нужно. Поэтому давай сейчас пойдём спать, а завтра нам предстоит сложный разговор с Генри и неделя суматохи с переездом, договорились? В спальне Реджины было непроглядно темно, тихо и очень тепло. Хозяйка комнаты прижалась к Эмме спиной и мирно засыпала, наконец-то, спустя столько лет боли и страха, чувствуя себя в безопасности. Сама же Эмма, которой сон всё никак не шёл, думала, как же были правы создатели всех детских фильмов и книжек, которые так любил Генри. Только в самых проклятых местах можно отыскать самые драгоценные сокровища.