***
Инко вздрагивает, заслышав дверной звонок и спешно идёт в прихожую. После её последнего разговора с дочерью прошло четыре дня. Тодороки-сан сказал, что Изуку вернулась, но она простыла, да и ни с кем не хочет говорить. Это походило на правду. Последние слова её дочери были резкими. И Мидория не могла винить дочь. У неё было столько возможностей рассказать Изуку правду, но не хватило сил. Как признаться ей в подобном? Мидория приоткрыла дверь, замерев, как громом поражённая и тут же поспешила её закрыть. — Инко, стой, — мужская рука придержала дверь, не давая ей закрыться. Женщина тяжко выдохнула, проходя внутрь коридора и больше не пытаясь удерживать дверь. Они не виделись целую жизнь. И Инко не хотела видеться бы с ним снова. Не была готова. Слишком неожиданным был его визит. — Будешь чай? — она спешно идёт в направлении кухни, понимая, что чай тут явно лишний, да и ей просто нужно занять руки. Пока она возится с кружками и горячим напитком, в кухню проходит мужчина. — Изуку была у меня, — от этого её плечи просто поникают и Мидория поворачивается, смотря на гостя болезненно. — Значит, ты теперь знаешь. На мгновение между ними возникает тяжёлая тишина. — Ты могла бы сказать мне и раньше, — Тошинори устало выдыхает и опускается на стул. — Я не знал, что у меня есть ещё один ребёнок. — Я не думала, что она твоя, — нервно облизывает губы Инко, ставя перед гостем чай и угощения. — Я правда надеялась и верила, что Хисаши её отец. То что было тогда… это была слабость, я поняла. Но это было единственный раз, когда я оступилась. И эта слабость стоила мне семьи и доверия дочери. — Если бы ты этого не сделала, то Изуку бы не родилась, — говорит Яги и Инко вздрагивает. Это правда, без него, без их короткого и бурного романа, у них не было бы её маленькой девочки. За всю свою жизнь Инко не удалось забеременеть от мужа. Она понимала это только сейчас. Поэтому со вторым ребёнком не вышло. У них не могло быть детей с Хисаши. А Тошинори подарил ей девочку, её смысл жизни и самое большое счастье на свете. — Её с детства тянуло к тебе, — Инко опускается на стул, глупо улыбаясь, а по щекам уже текут слёзы. — Преданнее фаната у тебя не было. Она пересматривала твои видео часами, мечтала походить на тебя. Сначала меня это напугало, очень. Но потом стало греть душу изнутри. — Она красивая, — Тошинори крутит в руках кружку. — Вся в тебя. Инко смущается, машет рукой, понимая, что уже не так молода и красива, как раньше. Но дочь у неё красавица. — Как так получилось, что она вышла замуж? — немного резко спрашивает Яги. Мидория молчит некоторое время. Она не хочет говорить, но придётся. — Тодороки-сан, не знаю каким образом, но он узнал о нашей старой связи. Он сделал тест на отцовство и показал его Хисаши. Я не могла соврать, я не могла поверить в то, что она твоя… Это сильно ранило Хисаши, а тут ещё Тодороки-сан давил на него. У него власть и деньги. Я была против, я не хотела этого для своей Изуку, но тогда Энджи-сан сказал, что сделает эту информацию официальной. Это бы пошатнуло твою репутацию, репутацию самой Изуку. Она бы всё равно не смогла бы окончить полицейскую академию, а тебя все знают. Кто не знает Всемогущего? И тогда бы её знали, как внебрачного ребёнка. Мне безразлично от того, что говорили бы про меня, но моя девочка… СМИ ведь способны втоптать человека в грязь, а что могут проплаченные СМИ? Тодороки-сан страшный человек. Инко вздрогнула, спрятав лицо в ладонях и тихо всхлипнула. — Почему ты не обратилась ко мне? — осторожно спросил Яги. — Ты бы... — Думаешь, я не пыталась? — Мидория отняла руки от лица и с болью посмотрела на него. — Хисаши следил за мной и не позволял мне ничего предпринимать. Тодороки-сан пригрозил, что если Изуку узнает правду раньше свадьбы, то ей придётся очень тяжело в браке. Он не хотел, чтобы она знала. А я никак не решалась ей рассказать. А потом была эта свадьба. Они сдвинули дату, чтобы ни я, ни Изуку не успели ничего предпринять. А потом... какой смысл уже было что-то делать? Изуку была у него дома и моё неверное действие могло отразиться на ней. Я всё пыталась осмелиться рассказать ей правду, но не могла. Всемогущий с печалью наблюдал за Инко, чувствуя в душе растущий ком вины. Его никогда не было рядом с его второй дочкой. Он не был хорошим отцом, не смотря на то, что Тогата всегда была светлым и доброжелательным ребёнком. Имей он возможность принимать участие в жизни младшей дочери, мог бы он ей что-нибудь дать? И не позволить случившемуся произойти? — Я отвратительная мать, — устало выдохнула Мидория. — Это не правда, — Яги был готов спорить. Он знал Инко, знал её любящее сердце, какой она бывает заботливой и оберегающей. Она не могла быть плохой матерью. Только не она. Мидория слабо улыбнулась и кивнула. — Я надеюсь, что она меня когда-нибудь простит, — женщина прикрыла глаза. — Обязательно простит, — тут же участливо отозвался Тошинори. Мидория только отрицательно покачала головой. — Ты не понимаешь. Она жила в семье, где её любили. Брак для Изуку не пустой звук. Она слишком его превозносит. Я была такой же, пока не встретила тебя. Даже не смотря на то, что ты предпочёл посвятить себя людям и борьбе со злом, что ты не оставил места для личной жизни и отказался почти от всего самого дорогого, я так и не ушла от Хисаши, хоть и собиралась. Я была беременна, одной с ребёнком было бы трудно. К тому же, я не была уверена в том, кто именно отец Изуку. Он любил меня, правда очень сильно любил, но новость о том, что Изуку не его дочь, раздавила его. Я не могу его винить… я виновата и перед ним. — Инко... — Я не прошу у тебя помощи. Когда-то ты ушёл из моей жизни, сказав, что собираешься стать настоящим героем и что ты не хочешь подвергать меня опасности. Я приняла твой выбор. Но Яги, пожалуйста, поговори с Тодороки-саном. Ты, конечно, мало что сможешь в этой ситуации, но я должна знать, что с моей девочкой всё хорошо.***
Его просто резко хватают за локоть, разворачивая. — Алый Рассвет, — глаза у героини серьёзные и сосредоточенные. Редко увидишь её такой. Рэйден лишь устало выдыхает, скользя взглядом вниз, по облегающему костюму, так идеально очерчивающему её фигурку. На нём красно-жёлтый комбинезон и он не обтягивает, а сидит свободно. Тодороки не понимает этой любви к узким вещам. Но ей идёт. — Лемиллион, — тянет он уголок губ, — соскучилась по мне? Он на патруле, точнее, уже его заканчивал и никак не рассчитывал встретиться с ней. Он вообще не планировал в ближайшее время пересекаться с блондинкой. — Что с Изуку? — она вцепилась в него намертво, не позволяя отстраниться. — Заболела, — нехотя отвечает Рэйден, понимая, что просто так его не отпустят. — Её телефон недоступен, я никак не могу с ней связаться, — девушка приближается почти вплотную, она хоть и высокая, но её макушка еле достигает его подбородка. — Я беспокоюсь за неё. — Слушай, — он нервно сглатывает, желая отстраниться, потому что чувствует, как к нему прижимается женская грудь и он знает, что у Мирио ни одной задней мысли в голове, но у него-то вагон и маленькая тележка! Что она к нему так жмётся-то? Провоцирует, что ли? Хотя, эта не провоцирует. Вряд ли вообще понимает, как можно пользоваться своим женским преимуществом. — Я хочу с ней встретиться, — она словно вжимается в него сильнее. И Рэйден не выдерживает, его свободная рука осторожно ложится ей на талию, прячась под плащом и невесомо оглаживают спину. — Тодороки, — её глаза недобро сощуриваются, — руку убрал. Рэйден лишь раздражённо выдыхает, закатывая глаза и послушно убирает руку. — А я уж подумал, что ты со мной флиртуешь, домой ко мне напрашиваешься, подружку свою как предлог используешь. — Тодороки, — рассерженно шипит Мирио, сильнее стискивает его руку. Но Рэйден только ухмыляется, наблюдая за лёгким, почти незаметным румянцем на её щеках. Надо же, какие мы стеснительные. А вот так прижиматься к нему нормально? — Милая моя, — он накручивает на палец прядь её длинных волос, — с какой стати я должен что-то для тебя делать просто так? Тогата раздражённо скрипит зубами, но оба вздрагивают от неожиданного перешёптывания. — Это ведь Алый Рассвет, да? — Вместе с Лемиллионом? — Они что, встречаются? — Фотай-фотай! Надо будет выложить в твиттер! — И инстаграм! Боже, это же новость! Наша новая звёздная парочка! — Я слышал, что у Старателя и Всемогущего отношения не очень, а они ведь из разных агентств. — Прям как Ромео и Джульета! Я уже запостил! Кто-то пишет, что у них роман ещё с ЮЭй. Они оба краснеют одновременно, резко отстраняясь друг от друга. — Дай свой телефон, — Рэйден протягивает руку. — Зачем? — спрашивает Тогата, но телефон даёт. Тодороки лишь хмурится, вбивая ей свои данные. — Наберёшь мне после девяти, там поговорим, — он возвращает ей её мобильник. Мирио не успевает ничего сказать, так как Рэйден разворачивается и резко уходит. А за её спиной назревает новая сенсация.***
Энджи прожигает его огненным взглядом. Он предполагал, что они встретятся в ближайшее время, только не рассчитывал, что встреча произойдёт в его кабинете. — Не думал, что ты сам ко мне придёшь, — хмурится Старатель. — Ты не оставил мне выбора, — Всемогущий закрыл за собой дверь, проходя в кабинет и усаживаясь в кресло напротив. Они пару минут смотрят друг на друга, в комнате так и чувствуется напряжение. — Моя жена уже навещала тебя? — довольный оскал застывает на лице Тодороки. — В какой момент своей жизни ты стал таким? — Тошинори стискивает руки в кулаки. — Она ещё совсем ребёнок, как ты можешь?! — Изуку больше не ребёнок, — хмыкает Энджи, откидываясь в кресло и скрещивая руки на груди. — Перестала им быть после первой брачной ночи. Он видит ярость в глазах его врага и это как бальзам на душу. — Что с ней? Никто не может с ней связаться. — Изуку просто никого не хочет видеть, — хмыкает Тодороки. — В её жизни произошло слишком много потрясений. Оставьте мою жену уже в покое. — Что ты с ней делаешь? — Всемогущий распрямляется. — То, что муж делает с женой, — довольно тянет Энджи, выводя героя из себя. — Отпусти её, — Тошинори склоняется через стол, уперев руки в деревянную столешницу, говоря твёрдо. — Дай ей вернуться к прежней жизни. Не калечь её так же, как свою первую жену. Энджи вспыхивает пламенем, но удерживает себя с большим трудом. — Это невозможно, — холодно отвечает он. — И ты чужой для неё человек. Не вмешивайся в её жизнь. — Ты... — Я её муж и я несу за неё ответственность, — отрезает Старатель. — Ты сказал Инко, что Изуку заболела, — Всемогущий и сам пытается держать себя в руках. — Что с ней? — Простуда, — выплёвывает Энджи. — Скоро ей станет лучше. Матери она позвонит в воскресенье, если конечно, захочет с ней говорить. — Если я узнаю, что ты издеваешься над ней... — Ты ничего не можешь, — Тодороки резко встаёт. — Ты ей никто, а если хочешь вмешаться, придётся раскрыть правду перед общественностью. Возможно, тебя и простят, но в неё будут тыкать пальцами. В неё и её мать. Ты хочешь этого? Я тебе это устрою. А сейчас выметайся из моего кабинета! — ...я сверну тебе шею, — заканчивает Яги. — Если это единственный способ спасти мою дочь от тебя. И я убью тебя, Энджи.***
Шото нервно выдыхает. Он устал, мышцы напряжены до предела. Но лёд в последнее время всё хуже поддаётся его контролю. Его прожигает огненная часть, но Тодороки продолжает от неё отказываться. Нет, он справится собственными силами. Он смотрит на подрагивающие пальцы и ему кажется, что он вновь может почувствовать её огненную кожу в своих руках. Это было пыткой. Он позволил себе невероятное. Он потерял голову. Шото стискивает зубы и кулаки, до побелевших костяшек, а внутри всё ходит ходуном. Она стонала под ним и выгибалась. Она сама хотела быть с ним. Господи, он не мог этого забыть, не мог выкинуть из головы. Изуку оказалась очень лёгкой, когда он подхватил её на руки и сама жалась к нему теснее, цеплялась за него. И-зу-ку. Он мысленно стал произносить её имя. Но оно всё ещё было чужим. Сердце заходилось в бешеном темпе и Шото пускал лёд по руке, но вся левая сторона покалывала и горела! Чёрт! Тодороки зажмурился на мгновение. Он не видел её несколько дней и подозревал худшее. Потому что отец не мог не разозлиться на её выходку. Шото подумывал вломиться в родительскую комнату и узнать, что там и как. Увидеть её, увидеть живой. Краснеющей, смущающей, стонущей, шептавшей его имя… Он хотел, чтобы она думала о нём так же, как и он о ней! И что будет, когда они увидятся вновь? Не сорвётся ли? Прижать к себе, поцеловать. В этот раз она точно ответит. Она тоже хотела этого! Ей нравилась близость с ним. Но был отец. Он касался её, он брал её и она принадлежала ему. Это поднимало волну ярости в нём. Шото никогда в своей жизни так не ненавидел своего отца. Ещё никогда прежде он не желал его сокрушить. Тодороки волновался об Изуку. Шото переживал и ждал, когда они увидятся вновь. Тогда он прижмёт её к стене и заставит признаться в собственных чувствах. Он должен знать, что это взаимно. И что не он один сходит с ума.***
— Я же говорила, что ты сам ко мне придёшь, — от её интонации и голоса, которым она это говорит, у Яги всегда мурашки по телу. — Ты это видела, да? — он проходит к мягкому диванчику и устало в него опускается. Как же давно он не был в этом кабинете. На него сверкают строгим взглядом из-под приспущенных очков. — Ты уже познакомился со своей второй дочерью, так? Тошинори просто разводит руки в стороны. Он бы выпил. Но вот только он никогда не пил. Женщина поднимается из-за стола. Высокая, статная. Её белый костюм сидит на её фигуре идеально, очёрчивая стройные бёдра и выделяя пышную грудь. Болотно-зелёные, с яркими жёлтыми прядями в чёлке, волосы собраны в аккуратный пучок. Он бы пошутил, чтобы увидеть на её лице лёгкий румянец, мягкую улыбку и искристый смех. Она всегда преображалась при его шутках. Но сейчас она смотрела строго, больше сурово. Как учительница на нашкодившего подростка. — Почему ты мне не рассказала об Изуку? — Тошинори смотрит на героиню. — Ты должен забыть о девчонке, — Ночноглаз подходит к окну, скрестив руки на груди и смотрит в темноту ночи. Она всегда заглядывала за грань. — Она моя дочь, — Яги резко поднимается. — Она твоя погибель, — героиня поворачивается, смотря на него с болью и тоской. — Ты умрёшь из-за неё, Тошинори.