Тодороки.

Изуку с трудом открывает глаза. Она не чувствует своего тела совсем, в голове туман. Что с ней? Всё вокруг такое белое и яркое, что глаза начинают слезиться. Тодороки попыталась повернуть голову, но не смогла этого сделать. Она хотела скосить глаза в сторону, но стало ещё хуже. Она закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов и снова открыла их. Что произошло? Где все? Ей было больно, очень больно, до этого Изуку не испытывала и половины того, что сейчас чувствовала. Она поняла, что не слышит ничего. Полная тишина. И это напугало её. Почему так невыносимо тихо? Словно в каком-то вакууме, от этого паника стала подниматься в ней. Изуку больше не может слышать? Что не так? Тодороки попыталась пошевелить пальцами, но ничего не почувствовала. Она парализована? Кто-нибудь, хоть кто-нибудь… Почему она одна? Изуку почувствовала прикосновение, кто-то дотронулся до её руки и Тодороки испытала облегчение. Она чувствует, способна ощутить кожей чужое тепло, значит, не парализована. Изуку попыталась посмотреть в ту сторону, с которой было прикосновение и через минуту перед ней оказалось лицо незнакомой женщины. Она что-то говорила, открывала рот, но Тодороки не слышала ни звука. Женщина посветила в глаза ей маленьким фонариком, сделала несколько движений рукой, явно наблюдая за реакцией Изуку. На некоторое время она исчезла из её поле зрения, а затем вернулась с табличкой, на которой написала. «Меня зовут Окада, я ваш лечащий врач» После она стерла, что написала и стала писать по новой. «С вами всё в порядке, организм приходит в норму. Вы, наконец, очнулись» врач внимательно следила за тем, как взгляд Изуку бегает по строчкам. После она написала ещё «Не волнуйтесь, с вашим ребёнком всё хорошо, он не пострадал». Изуку просто уставилась на эту запись. Ребёнок? У неё… она… Неужели она и вправду беременна? Изуку испытала страх. Она сама доигралась, сама всё это начала и сама попала в эту ситуацию. Тодороки открыла рот, но так и не поняла, смогла ли она издать хоть какой-то звук. Врач, явно поняв это как-то по своему, написала следующую запись «Мы уже сообщили вашему мужу, что вы пришли в себя. Он скоро будет». Изуку хотела покачать головой. Нет, она не хотела видеть Энджи. Только не он… Захотелось к маме. Она поймёт, она поддержит. Господи, каких же дров она наломала. Что с ней вообще и вернётся ли её состояние в норму? Врач сделала ещё несколько записей о каких-то процедурах и анализах, что придётся сдать. Написала, что потеря слуха временная и что скоро Изуку начнёт слышать, что удалось избежать серьёзных внутренних повреждений. И всё. Она ушла, вколов ей снотворное. Если Энджи и приедет, то она будет спать. Это к лучшему, Тодороки не хотела его видеть сейчас. Она не знала, о чём им говорить. И что сказать ему, когда он спросит об отце ребёнка. Сказать правду или соврать? К моменту следующего пробуждения, Изуку уже начала слышать, но будто через плотную стену. Она не разбирала слов, только некоторые громкие звуки. В теле чувствовалась боль, Тодороки смогла повернуть голову в стороны и поднять руку, чтобы увидеть, что она полностью забинтована. Что-то не так с её кожей? Её обожгло огнём, какой степени ожог она получила? Ей вкалывали снотворное и не давали подолгу быть в сознании. К пятому пробуждению слух вернулся, хотя, чтобы Изуку могла чётко расслышать собеседника, ему приходилось говорить громко. Так же Тодороки стала ощущать боль в теле. — Шестьдесят процентов вашей кожи повреждены, — говорила Изуку её лечащий врач. — Боюсь, что некоторые участки вашей кожи не смогут восстановиться. Меньше всего Тодороки волновала её кожа. Внутри неё росла новая жизнь и девушка не знала, как относиться к этому ребёнку. Она боялась его. Потому что оказалась полностью не готова. — Ваш муж настаивает на встрече, — Окада внимательно посмотрела на Тодороки. — Даже если у вас некоторый конфликт с супругом… я не могу больше оттягивать вашу встречу. — Да, хорошо, — сухо соглашается Изуку. — Вы многое для меня сделали, спасибо. Женщина только кивает. Она сожалеет, что не может сделать больше. — Я сообщу вашему мужу сегодня. Мы не будем вкалывать вам снотворное, тело должно привыкать. Изуку только кивает. После того, как врач уходит, Тодороки ждёт около двух часов, успев за это время обдумать очень многое и сделать выбор. Нужно было брать на себя ответственность за всё то, что она сделала. Когда дверь в палату открывается, Изуку скользит равнодушным взглядом по мужу. Она его не боится. И не уважает. Он стал для неё безликим и пустым. Ей абсолютно всё равно. Энджи не выглядит грозно или устрашающе. Его взгляд взволнованный и это удивляет Изуку. Это что-то необычное и поверить в то, что её муж волновался за неё, а не за свою репутацию, довольно сложно. Этот взгляд может говорить об абсолютно других вещах. Старатель проходит в палату и опускается на стул рядом с кроватью жены. Тело Изуку перетянуто бинтами и под ними, Энджи знает, страшные ожоги. — Я спала с твоим сыном, — Тодороки говорит это безразлично, будто не она это делала, а кто-то другой, будто это пустяк, словно перейти улицу на красный свет. Ты вроде бы нарушаешь, а вроде и ничего серьёзного. — И я люблю его. Энджи молчит, сцепляет руки в замок и опускает голову ниже. Что ж, похоже, он даёт ей возможность сказать всё, что она хочет. — Мне было хорошо с ним, — Изуку чувствует внутри пустоту и боль. И хочет поделиться этим со своим мужем. — Он показал мне, что такое наслаждение и нежность. Он действительно любил и заботился обо мне. Старатель продолжает молчать, выслушивая все её слова. — Я хотела бы быть с ним, а не с тобой. Если бы у меня был шанс или право выбора. Я бы выбрала его, а не тебя. Потому что он любил меня, а не использовал в своих целях, — Изуку закрывает глаза, хрипло выдыхая. — Ты ведь уже знаешь, что я беременна, так? Тебе ведь не терпится узнать от кого, верно? Энджи поднимает на неё тяжёлый взгляд, пламя опасно скользит по его рукам, плечам и лицу. Но он продолжает хранить молчание. — Это ребёнок Шото, — Изуку смотрит ему прямо в глаза. — Думаю, ты больше не можешь иметь детей. И между ними возникает тяжёлая тишина, а пламя Энджи тухнет. Взгляд Старателя становиться стеклянным, он словно смотрит сквозь Изуку. А ей всё равно, больно ли ему от её слов или нет. Способен ли он вообще хоть что-то чувствовать? Есть у него сердце или его нет? — Я не дам тебе развод, как бы ты не вымаливала, — холодно говорит Старатель. Изуку поджимает губы и нервно сжимает одеяло, она смотрит на свои руки и не может потушить этой горечи в груди. — Я знала, — просто говорит она. — Не знаю почему, но я знала, что ты не отпустишь меня. — Ты больше не увидишься с Шото, я… — Энджи, — мягко перебивает Изуку и поднимает на него взгляд полный слёз, — пожалуйста, дай мне поговорить с ним в последний раз. Это не просто прихоть, это необходимо. Ей нужно поговорить с ним тоже. То, что произошло в той комнате – это всё послужило одним большим ответом на то, что она должна делать. — Нет, — твёрдо говорит Старатель. — Я хочу с ним проститься, — шепчет Изуку. — Дай мне с ним объясниться. Я ведь всё равно останусь твоей женой… Энджи тяжело встаёт со стула, молча смотрит на жену, но Тодороки больше не говорит ни слова, она ждёт его ответа. Старатель только качает головой и выходит. Изуку непонимающе смотрит в закрытую дверь. Почему он ушёл сейчас? Разве им больше не о чем было поговорить? А как же их будущее, ребёнок… что с этим со всем? Почему он ушёл? Следующие пять часов Изуку проводит в горьких раздумьях, за окном уже темно, но мысли такие назойливые, что от них просто не избавиться. Дверь открывается и Тодороки вздрагивает, слыша это взволнованное: — Изуку… Она не может поверить своим глазам, смотря на вошедшего Тодороки. Он всё же позволил этой встрече состояться? — Шото, — хрипло отзывается Изуку. Ей хочется потянуться к нему, оказаться в его объятиях, почувствовать поцелуй. Он подходит ближе, садится на край кровати, тянет к ней руку, но Изуку отворачивается, не давай ему себя коснуться. Нет, так неправильно. — Не надо, — просит она, смотря в стену. — Я этого не хочу… Она врёт и обманывает саму себя, потому что больше всего на свете Изуку жаждет этих прикосновений. И Шото не касается её, убирает руку. Чувствует ли он вину за то, что произошло с ней? Это его огонь и огонь Энджи повредил её. На руках Изуку, груди, шее, спине, животе, там останутся уродливые шрамы. — Я не думал, что отец даст нам встретиться, я… — Это в последний раз, Шото, — Тодороки решительно смотрит ему в глаза. — Нам уже давно пора заканчивать наши отношения. — Что? — в его взгляде растерянность и боль. Он явно не был к этому готов. — Я беременна, — говорит Изуку. — Это ребёнок твоего отца. — Что? Но… — Я его жена, я жду от него ребёнка, так правильно. Я останусь с ним. А ты станешь отличным героем. Они бы всё равно не смогли быть вместе. Из Шото выйдет отличный герой, самый лучший. Он нужен этой стране. Нужен и Изуку, но она не имеет никаких прав претендовать на него. Сейчас она делает выбор сама. Не под давлением Энджи, не из страха. Она сама так решила. Можно было бы сбежать в другую страну с отцом, но тогда она лишит себя хоть какой-то возможности видеть и слышать его, чувствовать рядом. Изуку не сможет отказаться от Шото навсегда, ей нужно его нечастое, но присутствие. К тому же ребёнок, у неё будет ребёнок и она имеет много обязанностей перед ним. — Не смей, — со злобой и болью восклицает Тодороки. — Я хочу сохранить свою семью. А ты всего лишь любовник. Шото встаёт, качает головой, а в глазах его слёзы. — Ты любишь меня… — Но остаюсь с твоим отцом. Я так выбрала.