Башня

* * * Кабинет министра * * * Корнелиус Фадж смотрел из магического окна министерского кабинета на ночной Лондон, утопающий в теплых огнях фонарей. Все шло просто прекрасно. Он уже и не надеялся, что Судьба предоставит ему такой прекрасный шанс вновь заработать очки в глазах общественности. Дамблдор и Поттер слишком важные фигуры, чтобы их игнорировать, особенно пока последний играет на поле директора. Сначала министр думал, что, повесив убийство этого хаффлпаффца на Поттера, он сможет подвинуть обоих с политической арены, но потом к нему пришла совсем другая идея. Нет, пустить в газетах пару слухов о том, что и такая версия рассматривалась авроратом стоит, но вот самому министру лучше в это не влезать. Куда больше пунктов он заработает, если посокрушается на тему пропажи мальчишки и обвинит Дамблдора в пренебрежении обязанностями директора. Может, если вытащить историю с окаменениями учеников на втором курсе парня, поднять вопрос о законности его участие в Турнире, правильно преподнести его исчезновение, то можно будет подвинуть старика с должностей в МКМ и Визенгамоте? Фадж задумался. Затем, покачал головой. Нет, не стоит раньше времени гнать лошадей — Альбус Дамблдор куда лучше его подкован в закулисной борьбе и, открыто выступая против него, не долго и самому оказаться в дураках и предателях. Нет, он будет говорить только то, что слегка намекает на некомпетентность директора Хогвартса, а в основном направлено на создание нужного имиджа Фаджа. Корнелиус всегда стремился к власти, поэтому, используя все свои связи и всю изворотливость, упорно шел к министерскому креслу. Но, оказавшись на вожделенной должности, обнаружил, что его власть далеко не абсолютна. Три фигуры в магическом мире стояли выше него, по-настоящему решая судьбу магической Англии — Дамблдор, Сами-Знаете-Кто и мальчишка Поттер, имеющий слишком большое влияние на массы. Пока последний не пришел в школу, его можно было не считать за важную фигуру, Темный лорд сгинул, так что из противников министра оставался только Дамблдор — победитель Гриндевальда, ставший оплотом сопротивления в Первой Войне и, как лидер Света, слишком популярный и непогрешимый, чтобы что-нибудь сделать. Но сейчас...Лорд вернулся — Фадж это прекрасно понимал, в аврорате и Отделе Тайн уже провели анализ остатков зелья воскрешения — Поттер пропал, а Дамблдору уже не так слепо верят. Он постарался, чтобы все старички, преданные директору, тихо-мирно ушли на заслуженную пенсию, а молодежь помнит уже не великого Дамблдора, а слегка ненормального старичка-директора, так что не так уж сильно ему доверяют. Да и многие темные успели вернуть свои связи, а вновь служить Лорду не желают... И у Корнелиуса Фаджа появляется шанс выиграть в этой войне. А подставить мальчишку они всегда успеют. Но сделают это только тогда, когда под одним из их гроссмейстеров закачается стул. * * * Слизерин-мэнор * * * На небольшом огне медленно закипал котел, до краев наполненный источающей пряный запах жидкостью. Нежно-голубое, покрытое тонкой золотистой пленкой, Высшее Исцеляющее Зелье было одним из немногих способных помочь слиянию души и тела. Вот уже целую неделю Лорд Волдеморт не мог позволить себе отойти от этого котла, в котором кипела его единственная надежда на скорое исцеление. Несмотря на то, что ритуал воскрешения был завершен более чем удачно, последствия долгого пребывания вне тела уже давали о себе знать. Бесконечные головные боли, постоянно ноющие суставы и кости, непослушные мышцы — это были лишь часть проблем Темного Лорд. И самая страшное — это то, что новое тело попросту не желало удерживать душу, ослабленную бесконечными скитаниями по эфиру. Уже не раз только сильная воля Волдеморта и несколько сильных заклятий удерживали его в этом теле. И это все больше и больше беспокоило мужчину. Настолько сильно, что он даже решился на варку этого безумно сложного состава, способного при любой ошибке вновь отправить его в небытие. И вот сейчас оно, наконец-то, было практически готово. Добавив последний ингредиент — толченые зубы ливийского огнехвоста — он закрыл медный котел тяжелой крышкой, погасил огонь и оставил зелье в полной темноте кладовки — настаиваться. Если он не совершил ошибки, то через двое суток получит прозрачно-голубую мазь, способную полностью вылечить тело и привязать к нему стремящуюся в небытие душу. Но, к несчастью, проверить это можно было лишь после окончания процесса настаивания. Выйдя из темной лаборатории, Волдеморт отправился в гостиную, где его ожидала недочитанная книга из библиотеки его предка, выбранная пару дней назад. Налив себе полную чашку крепкого черного чая, и плеснув туда старого коньяка, принесенного эльфом, он принялся за чтение. Но Темный Лорд никак не мог сосредоточиться на чтении. Все его мысли вились вокруг пленника. Сейчас Темный Лорд не мог понять, что же заставило его тогда отправить мальчишку в старую Башню Ровены, вместо того, чтобы запереть в подземельях, но, как ни странно, эта идея себя вполне оправдала. Он не желал смерти мальчишке — а как клетка, Запертая Башня оказалась идеальным решением. Просмотрев записи предка о наложенных щитах Башни, Волдеморт понял, что более идеальной темницы придумать попросту невозможно! Салазар Слизерин был настоящим гением! Все было предельно просто — и от этого только еще более впечатляюще! Замкнуть пространство так, чтобы выход стал абсолютно невозможен и привязать ключ к определенному типу крови и магии! И все это усилено сочетанием десяти разных составов запирающих зелий, маскирующих проведенный ритуал. Просто и действенно. Даже Ровена Рэйвенкло ничего не смогла сделать с этой гениальной схемой. А герою Гриффиндора и мечтать не стоит разгадать загадку Башни... — Кстати о гриффиндорцах,— протянул Лорд, со скрипом потягиваясь и захлопывая так и не дочитанную книгу.— Что-то мне скучно...Не пора ли проверить «заточенную принцессу»? И мрачно рассмеялся, запахивая атласную мантию. * * * Запертая Башня * * * Достав из кармана карандаш, Гарри аккуратно отметил двенадцатый день в плену, оставив на стене спальни очередную черточку. Хотя он не мог быть до конца уверенным, что смена дня и ночи — не просто игра этого запертого пространства, он упорно отмечал прошедшие дни, только этим не позволяя себе сдаться. С того дня, как его привели сюда, он больше никого не видел — еда на столе в трапезной или гостиной появлялась сама собой, а Лорд и не думал навещать пленника, видимо, занятый продумыванием планов о мировом господстве. Иногда, задумавшись о целях Волдеморта, Гарри не мог не удивляться такой маниакальной мечте о нескончаемом геморрое в виде мира, за которым нужно постоянно следить. Это к слову о том, что парень был уже готов даже выслушивать пафосные речи Темного Лорда, лишь бы не оставаться в жуткой тишине Башни. Гарри плавал в бассейне, ходил гулять в сад, рассматривал на предпоследнем этаже живые пейзажи,, похожие скорее на окна в другие страны. Он даже начал читать книги, но многие из них оказались на неизвестных языках, а некоторые, хоть и были на английском, были не лучше иностранных из-за огромного количества незнакомых и непонятных терминов и определений. Он пока нашел только две книги по защитной магии да пару рунических словарей, способных скрасить его досуг — в остальном он не мог пока разобраться без посторонней помощи. Хотя, возможно, если он так и останется в одиночестве, то начнет изучать и их — где-то наверху он видел словарь магических терминов... Еще несколько неприятных минут доставила ему необходимость найти замену своей одежды в женской гардеробной, так как то, что осталось от турнирной мантии героя годилось только на выброс. Истерически похихикав над тем, чтобы, надев вечернее платье леди Рэйвенкло, встретить Волдеморта фразой «Добро пожаловать домой, милый», он, слегка успокоившись, отбросил безумную идею прочь. Во-первых, несмотря ни на что, лишенным инстинкта самосохранения он не был, поэтому не хотел бы испытывать границы терпения Темного Лорда, а во-вторых, неизвестно, когда вернется Лорд, а таскаться в платье постоянно было противно уже самому парню. Так что он, перерыв огромные запасы одежды на все случаи жизни, нашел таки несколько вещей, способных условно сойти за мужские. Например, множество простых, почти не украшенных вышивкой мантий. Он все равно за всю недолгую жизнь в магическом мире так и не смог научится различать какие для кого — балахон он везде балахон! Так что сейчас он спускался в гостиную в достаточно приличной одежде, хоть и слегка не по размеру. Но к этому парню было не привыкать — слава Мерлину, формы Ровены Рэйвенкло были далеки от Дадлиных. Только вот женщина была ощутимо выше гриффиндорца, так что для того, чтобы полы темно-синей мантии не волочились по полу, они были неровно подрезаны найденными в мастерской ножницами. Черные узкие брюки он заправил в аккуратные сапожки с мягкой подошвой, так что их излишняя длина не так бросалась в глаза, а белая рубашка практически идеально подошла — видимо, Основательница имела не слишком пышные формы. На столике у окна уже стоял ароматный омлет с сыром, чайник с горячим черным чаем и блюдо с медовыми круассанами. В первые дни Поттер показательно игнорировал расставляемые повсюду тарелки с едой, твердо решив, что не станет потакать убийце, запершим его в этой чертовой Башне, но уже через три дня сдался — аромат был великолепным, а желание жить по-прежнему стойким. Так что он без особых сомнений расположился за столиком, начиная завтракать. Судя по всему, в этом замке были домовые эльфы — иначе кто же убирался и готовил еду, но им явно было приказано не показываться на глаза пленнику. Откусывая сладкий круассан, он лениво переворачивал страницы рунического словаря, чувствуя, как медленно увлекается сочетанием рун и созданием сложных рунных цепочек и простейших артефактов. Он уже начал жалеть, что не выбрал для изучения в Хогвартсе Древние Руны — всяко это было бы полезнее Прорицаний. Вспомнив про Хогвартс, он вспомнил и про друзей, крестного, директора, оставленных там. Интересно, они его все еще ищут или уже махнули рукой на пленника Волдеморта? После этого года он не мог быть до конца уверенным их любви и преданности, как бы ни печально это не звучало. Гарри вздохнул, откладывая недоеденный круассан на тут же исчезнувшую тарелку. Единственное, что пока было плюсом в его нынешнем положении — это то, что он вряд ли вернется к Дурслям. Только вот не будет ли здесь еще хуже — открытый вопрос. Он вернулся к чтению, оставляя закладку на не очень понятном моменте, чтобы, взяв справочник, разобраться чуть позже. И тут краем глаза он увидел, как что-то странное мелькнуло в мутной поверхности старого зеркала, стоящего у стены. Но когда он внимательно вгляделся в его глубину, то увидел только кривое отражение себя и комнаты. Помотав головой, он вновь продолжил чтение. И вновь краем глаза заметил движение поверхности. Теперь уже, осторожно, он стал смотреть в его глубину боковым зрением, вспоминая, что некоторые артефакты можно использовать только таким образом. Он вглядывался в книгу, краем глаза стараясь сфокусироваться на зеркале. И вот тогда Поттер действительно увидел, как в мутной поверхности отражается высокая светловолосая женщина в роскошном темно-синем платье. Она сидела у самого зеркала, расположившись на нескольких подушках, и писала в толстой кожаной тетради. Затем, поставив точку, она хитро взглянула через зеркало назад, туда, где все еще отражался Поттер, и подмигнула ему. А потом положила тетрадь за раму и, грустно улыбнувшись, исчезла. Гарри помотал головой, не понимая, что за странное видение это было, но все-таки решил проверить, не привиделась ли ему от одиночества эта симпатичная галлюцинация, и подошел к зеркалу. Осторожно отодвинув раму, Гарри с недоумением и страхом уставился на ту самую тетрадь, разве что немного более пыльную, что оставила леди из Зазеркалья. Он уже собирался открыть ее, когда сзади послышался звук раздвигаемых шкафов, и шипящий голос его тюремщика: — Как дела Гарри? Не скучаешь? Так что парень быстро сунул дневник обратно, почему-то не желая, чтобы его похититель знал о нем, и обернулся. — Да как-то не особо... * * * Площадь Гриммо, 12 * * * Ремус Люпин поднимался по старой лестнице особняка, стараясь не разбудить дремлющую миссис Блэк. Старуха же тихонько посапывала, впервые не разразившись истошными воплями при приближении оборотня. Дамблдор, у которого только что был Люпин, просил его повлиять на друга и все-таки уговорить сделать из дома Блэков штаб Ордена Феникса. Но Люпин не был уверен, что стоит раскрывать секрет даже Дамблдору — чего уж говорить о прочей швали, вроде вора Флетчера, тоже каким-то образом затесавшегося в Орден. Нет, он, конечно, сообщит Сириусу о повторной просьбе директора, но особо настаивать не будет. В конце концов, он почему-то стал сомневаться во всемогуществе и доброте длиннобородого старика. Первые ростки сомнений появились, когда Сириуса без суда и следствия посадили в Азкабан, но тогда, после войны и смерти друзей, Ремус не обратил на это внимания — он, в отличие от остальных Мародеров, знал, что как раз в то время Бродяга практически помирился с семьей... И поэтому его предательство было вполне объяснимо для Люпина, особенно на тот отрезок времени. Но потом Ремус начал сомневаться в том, что такой верный пес, как Сириус, мог предать лучшего друга и его семью. Он пытался даже получить пропуск в Азкабан, чтобы лично переговорить с Сириусом, но ему тут же отказали. Отказ был, что интересно, за подписью Альбуса Дамблдора. Когда же оборотень пришел к директору, чтобы получить объяснения, то услышал только то, что Сириус не в себе и опасен для окружающих. И это в тюрьме полной дементоров, где узники едва могут двигаться от слабости! Следующий звоночек прозвенел, когда он, придя преподавать, услышал о приключениях Гарри. Во всех этих событиях чувствовалась умелая рука режиссера, а в пределах досягаемости из фигур способных на такие махинации был только Дамблдор. Внезапная невиновность Сириуса только подлила масла во все больше и больше разгорающуюся недоверчивость Люпина к Главе Ордена. И вот теперь исчез Гарри. Исчез в конце Турнира, куда его втянул лже-Грюм, Пожиратель Смерти под оборотным зельем! Именно сейчас оборотень окончательно потерял доверие к всемогущему Альбусу, ибо не мог понять, как тот мог не узнать своего старого друга. Либо Альбус уже слишком стар и делает одну непростительную ошибку за другой, либо он играет в какую-то лишь ему известную игру. И Люпин все больше и больше склонялся к последнему. Судя по всему, Дамблдор стал о чем-то догадываться — иначе с чего бы он так настойчиво намекал ему на необходимость пообщаться со стаей, ведь директор не может не понимать, что посещение оборотней более чем лояльных к Волдеморту, просто самоубийственная затея для такого явного сторонника Света в целом и Альбуса в частности. Все больше и больше вопросов возникало у Люпина к Дамблдору, все больше и больше сомнений, что тот видел в окружающих его людях личности, не просто пешки... — Бууу, Лунатик,— внезапно прошептали ему на ухо, резко сжав плечи. Оборотень вздрогнул. Он настолько сильно задумался, что даже не заметил, как к нему кто-то подошел — непростительная невнимательность для оборотня.. Обернувшись, он увидел сияющего Сириуса, смущенно поправляющего темно-синюю мантию. Он выглядел намного лучше, чем раньше, возможно, даже лучше, чем в школе. Ремус удивленно покачал головой. Аккуратно подстриженные волосы мягкими волнами спускались ниже плеч, а еще недавно неровная борода была приведена в порядок и, великолепно подходя к его все еще слегка болезненной бледности, создавала облик истинного аристократа из Древнейшего и Благороднейшего Дома Блэков. Да и мантия, накинутая поверх простого костюма, была новой и явно не из дешевых. — Сири, ты...необычно выглядишь,— пораженно выдохнул оборотень, в восхищении качая головой. — Как настоящий аристократ. — Ну, — засмущался Бродяга, одергивая мантию.— После этих отвратительных азкабанских рубищ мне было не приятно носить всякие обноски, так что я написал в Гринготтс...Вот и... Сириус слегка замялся, но быстро пришел в себя, и продолжил: — Да и,— в этом месте он задорно усмехнулся.— Это заткнуло на пару минут мою дражайшую матушку! Ремус рассмеялся. — Да уж...Жаль, что я этого не видел! — Ну, а тебе как, ничего?— чересчур равнодушно, чтобы это было правдой, спросил Бродяга, не смотря в золотистые глаза Лунатика. Оборотень снова рассмеялся и, резко притянув к себе более высокого мужчину, страстно его поцеловал. Губы его возлюбленного ничуть не изменили свой вкус — такие же пряно-острые как раньше, они жадно отвечали на порыв оборотня, борясь за первенство. Жесткие укусы чередовались с невесомыми касаниями, а руки любовников переплелись в объятьях. Тишину старого особняка нарушало только их прерывистое дыхание да скрип половиц под невесомыми шагами домовика, в полголоса ругающегося на новых бесстыдных хозяев.... Ремус тихо застонал, почувствовав прижавшийся к своему бедру возбужденный член Сириуса, и слегка прикусил его ухо, вдыхая пряный аромат волос любовника. — Похоже, разговоры надо отложить на потом,— приглушенно прошептал оборотень, подталкивая Сириуса к двери ближайшей спальни. — Полностью с тобой согласен,— выдохнул Сириус. * * * Запертая Башня * * * — О, руны,— проговорил Лорд, медленно подойдя к столу и мельком проглядывая оставленный там справочник.— Достаточно удивительный выбор для тебя... Гарри продолжал молчать, напряженно глядя на врага, спокойно проходящего по его комнате. Еще пару минут назад он думал, что будет совсем не прочь поговорить и с ним, но сейчас предпочитал отмалчиваться, вспомнив, что он практически слизеринец. Лорду же, казалось, было попросту наплевать на молчаливость пленника. Он продолжал говорить, проходя мимо шкафов, гладя старинные книги по корешкам и иногда просматривая заинтересовавшие его экземпляры: — Знаешь, Гарри, мне всегда было интересно — а понимаешь ли ты истинные причины той войны? Не пустые слоганы лидеров и пафосные речи, а реальную ситуацию в магическом мире? Вряд ли, вряд ли...И, хотя ты уже должен был увидеть несправедливость магического мира, вряд ли заметил одну закономерность...Почему некоторых магов называют «темными», почему практически все иные расы приравнены к «существам», тоже кстати, темным? Никогда не задумывался? Он слегка обернулся, глядя через плечо на замершего парня. Его алые глаза, немигающее смотрели на Гарри, лишь иногда мелькала полупрозрачная пленка третьего века. Гарри никак не мог понять, зачем Лорд все это говорит ему? — Этому нет объективных причин,— тем временем продолжал Волдеморт.— Кроме как страха грязнокровок перед отличающимся от них. И если светлую и нейтральную магию они еще могут принять, то темная магия, ритуалистика и магия крови попросту пугает их. Не способные на магию такого уровня, требующую накопительной силы, они начинают придумывать, что для этого требуется, что-то вроде «внутренней тьмы» и «ненависти». Глупцы! Кстати, можешь почитать об этом здесь,— он аккуратно, очень напомнив этим Гермиону, положил один из снятых им томов на стол.— Вампиры же, как и оборотни, в их глазах всегда являются чудовищами. А ведь ты уже знаешь, что это совсем не так — вспомни своего Люпина. Поверь, он не один такой. «Темные существа» не могут найти работу, вынуждены жить впроголодь, лишь бы только наши милые грязнокровочки чувствовали себя комфортно и в безопасности! Лорд злился — это было видно по ощутимо сузившимся глазам и дрожащим от ненависти и презрения бледным губам. Гарри все еще молчал, понимая, что любая его фраза может еще больше взбесить Волдеморта. — Я и мои соратники, прежде всего, хотим вернуть наш мир в свое первозданное состояние! Никогда не мог понять, почему мы должны приспосабливаться к магглам и их отродьям, а не они к нам! В конце концов, это они приходят в наш мир, а не наоборот! Гарри пристально наблюдал за Волдемортом, за его плавными движениями и горделивой осанкой, за сверкающими алыми глазами, необыкновенно гармонично смотрящимися на фоне серой чешуйчатой кожи. Сейчас Лорд выглядел по-настоящему величественным, несмотря на излишнюю худобу и темные мешки под змеиными глазами. Черная мантия развивалась в такт его шагам, а длинные тонкие пальцы непрерывно двигались, словно бы танцуя странный танец под звуки высокого и сильного голоса Темного Лорда. В этот миг Гарри понял, почему за ним пошло столько народа — его сила и харизма изумляли зрителя, лишая его выбора. — Ты, наверное, удивляешься, зачем я тебе это говорю?— наконец-то повернулся к нему Лорд.— Я просто считаю, что убивать такого сильного волшебника и прерывать старинный род глупо и бесполезно... — Неужели ты надеешься, что я встану на твою сторону?— засмеялся мальчик, так и не сдвинувшись с места. Он не смог удержаться. Глаза гриффиндорца сверкали от сдерживаемой внутри ярости. — Ты думаешь, что я присоединюсь к маньяку, убившему моих родителей и еще кучу народа? Или будешь говорить, что это все не ты? — Была война, Поттер, я убивал, мои соратники убивали... Авроры тоже не веселящими чарами в нас бросались. Но я, в отличие от последних, не собираюсь отрицать, что убийства и пытки доставляют мне некое удовольствие. А отвечая на твой вопрос — да, я думаю, что, подумав хорошенько и осознав, что у тебя, в принципе, нет никакого выбора, ты встанешь на мою сторону, если не хочешь остаться здесь навечно... Лорд подошел практически вплотную к парню, пристально глядя на него, словно пытаясь прочитать его мысли. — Да пошел ты,— Гарри с радостью плюнул в ненавистное лицо. — Круцио,— взмахнул палочкой Волдеморт, с грустной улыбкой наблюдая, как корчится его пленник. Он не хотел, чтобы их разговор закончился именно так, но и спускать с рук дерзость был не намерен. В этот раз ничто не удерживало парня, и тот едва не катался по полу от боли, до крови прокусив только-только зажившую губу.— Никогда не смей говорить со мной в подобном тоне. Подержав мальчика под Непростительным еще несколько секунд, Лорд отменил его. Гарри медленно поднимался на ноги, держась за стену и слегка покачиваясь от пережитой боли. — Ты понял, мальчишка?— прошипел Волдеморт, опуская палочку. — А мне по фиг, чешуйчатая тварь,— медленно, срывающимся на хрип голосом, проговорил Гарри, с ненавистью глядя на мучителя. Тот мрачно рассмеялся, вновь направляя палочку на зеленоглазого мальчика, гордо стоящего у старого зеркала. Его смелость заслуживала уважения, но Лорду не было до этого дела — он вновь наложил на парня Круцио и после того, как снял пыточное, сразу же кинул в сведенные болью грудные мышцы два Секо. Парень еле слышно застонал, сдерживая рвущийся наружу крик закушенным кулаком. Он чувствовал, как его тело пронзают тысячи игл, а на груди горели две тонкие полосы, практически лишая руки движения. А Лорд с мрачным удовлетворением смотрел, как набухает кровью белоснежная рубашка мальчишки. Он вполне контролировал свои силы, так что знал, что раны только выглядят страшно — на самом деле они не только не смертельны, но и попросту не опасны для жизни. Убивать Поттера раньше времени он не собирался. Нелепые оскорбления мальчишки ничуть не тронули его — но и оставить подобные высказывания без наказания он не мог. Чем раньше Гарри усвоит правила этого места, тем быстрее они найдут общий язык. Подойдя к мальчику, он приподнял белоснежными и по-змеиному холодными пальцами подбородок Гарри и, глядя прямо в глубину его невозможно зеленых глаз, похожих на свет его любимого проклятия, произнес тихо и шипяще: — Это было последнее предупреждение, милый. В следующий раз я отправлю тебя в подземелья — поверь, я прекрасно знаю, как ломать гордость таких вот недоумков! — Уб...юдок... Резкий удар по губам заткнул мальчишку. Кровь с новой силой заструилась из прокушенной губы. Но парень не сдался: — У...бийца... — Не отрицаю,— покачал головой Лорд, восхищаясь стойкостью ребенка. Нет, он и раньше понимал, что Поттер более достойный соперник, чем многие более взрослые соперники, но это...Вызывало уважение. Но не давало повода к тому, чтобы спускать с рук наглость. — Ничтожес...ство. — Круцио,— недовольно рыкнул Лорд.— Кажется, ты ничего не понимаешь, Гарри. Это не Хогвартс, а я не Дамблдор, мой мальчик,— Лорд весьма похоже изобразил старого директора.— Я не намерен терпеть твое хамство. Судя по всему, ты понимаешь только язык действий, так что привыкай, что за каждую твою дерзость последует наказание. Лорд криво усмехнулся, глядя на бессильно хватающего воздух мальчика. Хоть он уже и отменил свое проклятье, боль никуда не делась, просто превратившись из нестерпимой в слегка ноющую. А вот два пореза от Секо выглядели куда хуже. Видимо Непростительное разбередило их, и парень вполне мог истечь кровью, что вовсе не входило в планы Темного Лорда. Недовольно поморщившись, он щелкнул пальцами, призывая домовика, и приказал тому принести заживляющее и кроветворное зелье. Когда же два стеклянных фиала появились у него в руках, Лорд небрежно швырнул их на ковер у ног Гарри, протянув: — Пусть это послужит тебе уроком, Гарри. Пока не знаю как, но я найду способ заставить тебя встать на мою сторону. — Никогда, тварь,— прошипел парень. Если бы не плачевное состояние парня, Лорд бы послал в наглеца еще одним Круциатосом, но сейчас это проклятие вполне могло убить или серьезно покалечить непривычного к такой боли мальчишку. Так что он ограничился тем, что сильно пнул его под ребра, снова возвращая на пол. — Прикуси язык, Поттер.— прошипел на парселтанге Волдеморт, склоняясь к самому лицу парня.— Если не хочешь, чтобы я его отрезал. Поднявшись, он стремительно прошел к разошедшимся в стороны шкафами, не оборачиваясь на скрючившегося у окна пленника. Если бы он остался здесь хоть на минуту дольше, то точно бы убил непокорного щенка. Гарри снова остался один. Полежав еще несколько минут и переждав приступ острой боли, мальчик привстал, опираясь на стену. Заметив у ног два подписанных флакончика, он аккуратно поднял их. Он понимал, что такая доброта Темного Лорда более чем подозрительна, но кровь продолжала течь, и он решил рискнуть — вряд ли будет еще хуже, чем сейчас. Выпив кроветворное, он принялся обрабатывать раны на груди, сняв рубашку до того, как ткань присохнет к ранам. Зелья, как ни странно, действовали. Кровь перестала течь, края резаных ран сошлись, хоть и не зажив до конца, исчезло головокружение и тошнота. Гарри не мог понять, зачем Темный Лорд оставил ему эти лекарства и зачем старается привлечь на свою сторону. Ведь не мог же тот серьезно надеяться, что из-за пары спорных фраз, брошенных Его Темнейшеством, Гарри забудет о смерти родителей, их принципах, ради которых они погибли? Смешно! Гарри устало покачал головой. Нет, он не собирается думать о Волдеморте, его речах и оставленной на столе книге, уж лучше он почитает тот спрятанный за зеркалом дневник. Доковыляв до зеркала, он аккуратно достал тетрадь и, плюхнувшись на невысокий диванчик, открыл ее. На первой странице находился небольшой рисунок тушью — выполненные необыкновенно искусно сплетающиеся змей и ворон. А под ними шла изящная надпись. Гарри не раз перечитал ее, прежде чем осознал и поверил тому, кем оказалась та прекрасная женщина из отражения старого зеркала. Надпись гласила: «собственность Ровены Рэйвенкло», а под ней была небольшая приписка немного другими чернилами, но тем же каллиграфическим почерком: «в замужестве Слизерин».