Башня

* * * Запертая Башня * * * Гарри с недоверием смотрел на лежащий в его руках дневник, и никак не мог поверить, что он когда-то принадлежал самой Ровене Рэйвенкло. Это было просто невероятно. Несмотря на четыре года, проведенные парнем в магической Англии, он так и не смог до конца поверить в случающиеся вокруг него так небрежно чудеса. Поттер никогда не думал, что будет держать в руках подобную древность, способную раскрыть столько тайн Основателей! Его охватила дрожь. В этот миг Гарри вполне понимал Гермиону, впадающую при виде редкой книги в практически религиозный экстаз. Одна только подпись чего стоила! «В замужестве Слизерин»! Когда, приведя его в эту Башню, Лорд упомянул, что Салазар Слизерин запер в ней свою жену, Гарри не связал это с прозвучавшим чуть позже именем Ровены — и, как оказалось, напрасно. При воспоминании о Волдеморте снова заныли мышцы и так и не зажившее до конца раны на груди. Сейчас, успокоившись, он не понимал, с чего так взъярился на мужчину. Ведь, в общем-то, тот не сказал ничего такого, что могло вызвать подобную реакцию. Снейп, в свои лучшие дни, и не так оскорблял Поттера. Так что опыт у парня был...И ведь он обещал себе, что будет вести себя спокойно, рассудительно, по-взрослому! И при первом же случае — такой провал! Парень тяжело вздохнул — со своей несдержанностью ему предстояло долго и упорно бороться, если он не хочет часто попадать под горячую руку Волдеморта. К сожалению, и Гарри это прекрасно понимал, он мог сколько угодно говорить о том, что будет спокойным и не станет провоцировать своего тюремщика — но стоит только начаться их очередному разговору-спору, как он просто не может удержаться от оскорблений и безумной бравады. Словно пытаясь доказать сумасшедшему Лорду, что он все еще не сдался, он вновь и вновь будет нарываться на проклятья. Анализируя произошедшее, парень понял, что так он, скорее всего, уверяет самого себя, что не пойдет на уступки врагу, когда как та часть его, что все еще дрожит при виде разъяренного дяди, требует смириться и жить по правилам нового место пребывания. Гарри покачал головой — с этим надо что-то делать. Но вот только что, если при любом конфликте у него попросту сносит башню и он начинает действовать на автопилоте? — Ладно, подумаю об этом позже, — пробормотал парень, возвращаясь к дневнику. Мальчик восторженно гладил страницы, быстро перелистывая толстую тетрадку. На желтом пергаменте, сшитом в альбом темно-синими нитками, было множество рисунков, формул, расчетов...иногда встречались и личные записи, затерянные среди остального текста. Женщина, судя по всему, в отличие от Гермионы, любила «творческий беспорядок» в ведении исследований и планировании дел. Аккуратный, каллиграфический почерк Основательницы причудливой вязью струился по пергаменту, словно втекая в искусные рисунки, оставленные на полях. Здесь были виды Хогвартса, коридоры старого замка, виды болот, стелящихся под стенами Слизерин-мэнора, здешние интерьеры. Очень часто встречались изображения мужчины со змеиными чертами лица, очень сильно напоминавшего Поттеру Волдеморта и обнимавшей его женщины, в которой без труда узнавалась Ровена, увиденная им в зеркале. Все изображения, как и положено в волшебном мире, двигались — дрожало пламя свечей, качались ветки, а птицы весело перепрыгивали с карниза на карниз. А змееподобный мужчина практически радостно улыбался смеющейся Ровене и недовольно косился на подглядывающего за ними Гарри. А еще, на одном из разворотов он увидел четверых молодых людей, сидящих на лестнице замка. Судя по подписи, сделанной рукой Ровены, это были сами Основатели. «Друзья, семья и что-то больше. Я, Сал, Годри и Хель» Салазара и Ровену Гарри узнал сразу — несмотря на то, что на этом рисунке мужчина был вполне еще человеческого облика: высокие скулы и черные волосы не оставляли сомнений в его имени. Он, обнимая за талию прильнувшую к его боку Рэйвенкло, недовольно косился на Годрика, иногда показательно фыркая и выгибая тонкие брови. Справа от него, опираясь на меч, сидел Гриффиндор, одетый в кольчугу, видную из-под темно-коричневой с алым мантии. У него были длинные темно-рыжие волосы и короткая аккуратная бородка. В отличие от Салазара., убравшего длинные гладкие волосы в низкий хвост, Годрик оставил их пышной гривой падать на плечи. А его лице, четком, словно высеченном из камня, блуждала обаятельная улыбка. Иногда он откидывался назад и заливисто смеялся, смотря на стоящую позади Хельгу, с пышным венком в волосах. Девушка же просто улыбалась, махая полной небольшой ручкой. Тонкая вязь линий и нежные акварельные цвета только добавляли этой картине изысканности и изящности простоты. Гарри восторженно покачал головой, проводя по рисунку кончиками пальцев. Хельга захихикала, кинув в него небольшой букетик, Годрик ткнул палец мечом, а Сал и Ровена совершенно одинаково нахмурились, недовольно глядя на пришельца. Еще раз быстро пролистнув тетрадь, он нашел еще несколько подобных рисунков, но решил оставить их рассмотрение на потом. Вернувшись в начало, он принялся за чтение. * * * Дневник Ровены Рэйвенкло * * * Запись первая. Я начинаю вести этот дневник, когда за моим супругом закрывается дверь, запирая мою клетку. Отныне я живу здесь, в Запертой Башне Слизерин-мэнора. Меня зовут Ровена Рэйвенкло-Слизерин, и я считаюсь одной из самых сильных ведьм нашего времени, но даже я не представляю, как выбраться из этой Башни. Нет, я не собираюсь сдаваться и отказываться от борьбы — так или иначе, но я найду способ вновь обрести свободу, доказать Салу, что я равна ему по силе и уму. Что, даже будучи полностью свободной, я никогда не покину его, мою первую и единственною любовь. Мой подозрительный супруг... Я говорю ему это постоянно, но он не верит. Он говорит, что это все самообман, что я откажусь от него, встретив кого-то более красивого и доброго, что я не могу любить то чудовище, каким он стал от своих многочисленных экспериментов с темной запретной магией. Иногда мне кажется, что он недоволен тем, что случилось с тем красивым телом, каким он обладал в прошлом...Но иногда, в его взгляде на зеркало я вижу мрачное удовлетворение и триумф — он восхищен тем, насколько смог приблизится к облику и власти Великого Нага, Бога-змея, покровителя темной магии. Я его не понимаю. Но мне все равно. Моя любовь схожа с помешательством. В эти мгновения я как никогда ясно понимаю, что я все равно прежде всего женщина — не маг, не артефактор, не исследователь, а именно женщина, безраздельно любящая своего мужчину и готовая ради него на все. Когда, уйдя из Хогвартса вслед за Салом, я скиталась по землям Англии, Уэльса, Шотландии, Ирландии, по бесчисленным магическим островам и даже некоторым тайным рощам материка, я все ночи напролет вспоминала каждую черточку своего возлюбленного — его высокие скулы, тонкий подбородок, кривую ухмылку...И я, что до сих пор удивляет и меня саму, ничуть не ужаснулась его измененной, полузмеиной внешности, которую я увидела, найдя скрытый в болотах Слизерин-мэнор. Словно бы, приближаясь к цели, уже ожидала подобного. Он тоже не был удивлен моей настойчивости. Уж кто-кто, а он знал, что в упрямстве и целеустремленности я переплюну даже старину Годри. Только вот он не подумал, что я останусь с ним даже после того, как увижу его новую внешность. Какие мужчины, в сущности, дураки, считающие, что нам, любящим их женщинам, хоть немного важна внешность избранника! Я любила его властность, ум, силу и увлеченность, граничащую с фанатизмом, а уж то, как он выглядит, было совсем не важным для моего исстрадавшегося сердца. Да и, в принципе, он все равно был красив — по своему, красотой ядовитой змеи и острозаточенного клинка, обагренного свежей кровью, но мне было все равно. Я его любила. Люблю. Буду любить вечно. Я знаю, что и он любит меня — пусть он никогда не говорил об этом прямо, но в его темно-красных глазах это читается так легко, словно бы он был неразумным учеником, а не мастером в ментальных науках. Он не хотел, или не мог, скрыть это чувство от меня. И вот, боясь потерять меня, он запер меня в этой Башне, дав все, что нужно для роскошной жизни — и это, по моему мнению, лучшее доказательство его любви. Странной, но такой яркой и пламенной. Он впервые чувствует страх, мой черный король, страх, сводящий его с ума. И мне это тоже нравится. Возможно, я, как и он, схожу с ума, погружаясь все глубже и глубже в пучину темной страсти. Ненормальной, противоестественной...но мне все равно. Я счастлива. Но я все равно буду искать выход из Башни, даже если не собираюсь им пользоваться. Это вопрос чести. Я, Ровена Рэйвенкло-Слизерин, начинаю этот дневник, чтобы найти путь из самой крепкой в мире клетки, клетки, способной запереть в себе даже Бога, и я клянусь, что найду выход. Да будет Магия мне свидетелем! * * * Запертая Башня * * * Гарри пораженно читал аккуратные строки, выписанные четкой уверенной рукой женщины, умершей тысячу лет назад. Он все еще не мог поверить, что в его руках находится ключ к освобождению. Многочисленные формулы, рецепты, заклятия, рунные цепи — все, что было записано в этой тетради, несло в себе ключи к разгадке щитов, наложенных влюбленным Салазаром Слизерином на Башню. И Гарри найдет выход. Сам он, быть может, и не способен распутать такие сложные заклятья темной магии, что окружили это место, но вот вместе с Ровеной, оставившей ему в наследство свою тетрадь...В конце концов он всегда был на редкость удачлив! Поправив на переносице очки, принесенные в Башню невидимым домовиком, Поттер улыбнулся своим мыслям.А затем принялся сверять рунные цепочки на потолке комнаты с нарисованными в тетради Рэйвенкло, благодаря небеса за то, что всю эту неделю исправно изучал словари и справочники по Древним Рунам. * * * Площадь Гриммо, 12 * * * В полумраке не слишком хорошо убранной столовой за большим столом восседал Орден Феникса. Альбус Дамблдор, постукивая пальцем по столешнице, недовольно оглядывал пришедших на первое собрание в штабе людей. Сегодня их было совсем немного, собрались только те, кому директор полностью доверял: Аластор Грюм, супруги Уизли, Арабелла Фигг, Минерва МакГонагалл и Северус Снейп. В углу, уткнувшись носом в старую тетрадь, прихлебывал кофе оборотень — незваный гость собрания. Точнее его попросту не пригласили — чересчур умному Люпину Альбус начинал все меньше и меньше доверять — но, прибыв в особняк, обнаружили его в столовой. Понимающе улыбнувшись, так что у старика свело зубы, этот невозможный мужчина кротко спросил, пристально глядя на переносицу директора: — Вы забыли прислать мне приглашение? Альбусу оставалось только согласиться. И вот теперь они сидели здесь и ждали опаздывающего Сириуса. Альбус скрипнул зубами. Юный отлученный Блэк тоже начал думать своими мозгами, или, по крайней мере, прислушиваться не к его, Альбуса, советам, а к словам своего любовника — поганого оборотня, планомерно отдаляющего партнера от Ордена Феникса. Подумать только — Сириус не хотел пускать сюда орденцев! Когда он, плюнув на оборотня, похоже планомерно «забывающего» спросить любовника о новом месте штаба, и пошел к Сириусу сам, то был просто поражен отказом гриффиндорца. Директору понадобился не один час, чтобы убедить этого пса в том, что это на сегодняшний день единственный безопасный вариант расположения их штаба. — Привет,— радостно улыбаясь, в столовую ввалился Сириус, сжимая в руке какай-то небольшой сверток в цветах Блэков. Бродяга, что начало беспокоить директора, в последнее время вообще начал выглядеть как сын своей семьи. Нет, он и раньше был редкостным модником, но только вот всегда старался избегать классических мантий и цветов своего Рода, тогда как теперь не гнушался ни тем, ни другим. И это заставляло Альбуса недовольно качать головой. Ему очень не хотелось терять такого сильного мага с такими полными золотом сейфами...Орден надо содержать! Сириус, поздоровавшись с присутствующими, развалился на полу у кресла Ремуса, положив голову тому на колени. Молли смущенно, но радостно улыбнулась, остальные тоже не без радости посмотрели на примирение старых любовников, встречающихся еще со школы — еще несколько месяцев назад Сириус продолжал дуться на оборотня за то, что тот даже на миг мог подумать, что он сдал Джеймса с семьей. Только Альбус, несмотря на привычную сияющую улыбку, был совсем не рад такому всепрощению Блэка — его куда больше устраивал тот небольшой разлад, что царил в отношениях друзей недавно. Наконец, когда все успокоились, и Альбус начал говорить: — Здравствуйте. Благодарю, что все вы пришли на это собрание, несмотря на занятость. Так же я хочу поблагодарить Сириуса, предоставившего свой родовой особняк для наших встреч,— директор сияющее улыбнулся мужчине,— А теперь... — Не стоит благодарности,— хмыкнул Блэк.— вы ведь согласились, что это временно — до того, как вы найдете более безопасное место. Если вы забыли, то я выжжен с родового древа, а значит я здесь хозяин только потому, что других Блэков пока нет. — Сириус,— Молли в недоумении пожала плечами.— Так их не просто «пока», а «вообще» нет. Нарцисса замужем, и у нее с Малфоем есть сын, а Регулус мертв. — А Беллатриса? Или ты думаешь, что это психованная сука не прирежет своего благоверного, если ей прикажет обожаемый Лорд? А детей они так и не нажили, так что, овдовев, она полностью вернется в семью,— скривился Бродяга. Сидящий в углу Северус только хмыкнул с неприязнью и легким недоверием смотря на начавшего думать Блэка. — Мальчик мой, Волдеморту даже не придет в голову, что Орден Феникса может собираться здесь, тем более мы под Фиделиусом... -Фиделиус на чужом родовом особняке? Бэлла его даже не заметит, возвращаясь домой! А насчет Сами-Знаете-Кого...Может, про Орден он и не догадается, хотя половине наших «соратников» я и вилку из фамильного набора не доверю, тем более расположение штаба, но вот послать Красотку за некоторыми книгами и ценностями вполне может,— недовольно заявил Бродяга. — Только вот, Сириус,— сказал Артур, непонимающе глядя на мужчину. — Ты, кажется, забыл, что все семейство Лестрэйнджей в Азкабане. Пожизненно. — Ой, да ладно,— потянул Блэк, недоверчиво хмыкая.— Я полностью уверен, что скоро мы прочитаем про массовый побег из Азкабана, и во главе списка беглецов будет стоять эта сумасшедшая семейка, еще более безумная, чем раньше. Аластор согласно закивал, напоминая, что он ратовал за Поцелуй этим, да и всем остальным тоже, Пожирателям. — Хорошо-хорошо, — поднял руки Дамблдор, призывая всех к молчанию.— Мы приняли к сведению твои аргументы, Сириус, и обещаем подумать над тем, что тут можно сделать. А теперь начнем собрание. На повестке дня три вопроса. Первый из них — это возрождение Волдеморта и наши действия в связи с этим событием. Директор печальным взглядом осмотрел всех собравшихся, прежде чем остановиться на сидящем в углу зельеваре. — Северус, мальчик мой,— Дамблдор проигнорировал злой взгляд своего подчиненного и сдавленный смех Бродяги.— Что слышно о нем? — Ничего,— буркнул Северус, непроизвольно поглаживая левое предплечье.— Она даже побледнела, хоть и не вернулась к прежнему состоянию. — О, Мерлин,— всхлипнула Молли, прижимаясь к мужу.— А я так надеялась, что это все просто кошмар... — Фадж отказывается признавать возрождение Лорда,— добавил Аластор.— Как я не пытался его убедить, он упёрся, как громамонт, и грозится меня уволить,— старый аврор просто пожал плечами.— А уж учитывая, что я попался психованному Пожирателю и почти год провел на дне сундука...Мое положение очень шатко. Я, конечно, постараюсь найти в аврорском корпусе тех, кого можно принять в Орден, кроме Кингсли и Тонкс, но ничего не обещаю... — Спасибо, Аластор. Перейдем к следующему опросу, а именно, Гарри. Дамблдор обвел присутствующих тяжелым взглядом. Он уже собирался продолжить, когда раздался радостный голос Бродяги: — А вот тут я вам могу помочь! Сириус подошел к столу и выложил на грязную поверхность свой сверток. Как ни странно, но то место, на котором он только что сидел, было значительно чище, чем окружающий ковер. Директор отложил этот факт в своей памяти, чтобы подумать вечером. На столе, завернутый в темно-синюю ткань, вышитую звездами, мерно мерцал кристалл, храня в глубине сине-зеленый свет, изредка отсвечивающий багровым. — Это...то, что я думаю?— аккуратно спросил директор, все еще надеясь, что он ошибся. Ведь если это правда, то даже после возможного возвращения его героя, все сможет пойти совершенно не так, как было нужно хитрому старику. — Ну,— потянул мужчина, почесывая бородку.— Я не настолько хороший легилимент, чтобы знать, о чём вы подумали! Но это Камень Наследника! — Ты усыновил Гарри, Сириус?— радостно воскликнула Молли.— Это прекрасно! Я все ждала, когда же ты сделаешь это! Мальчику нужна семья! — Сириус, ты, мальчик мой, немного поторопился,— начал говорить Альбус, старательно подбирая слова, чтобы ненароком не выказать недовольства этим поступком бывшего ученика.— Гарри неизвестно где, ты в розыске...Да и Блэки — не то семейство, чтобы принимать в Род такого светлого мальчика как Гарри... — Ну, да ладно, Альбус.— махнул рукой Бродяга.— Все будет хорошо! Не имя делает человека, а человек имя! — Неужели ты выучил словарь крылатых фраз, песик?— протянул язвительно профессор зельеварения, показательно оглядывая противника сверху вниз, а затем покачал головой.— Не поможет — отсутствие мозгов не скроешь парой красивых фраз! — Спасибо за комплимент, Нюнчик! И, возвращаясь от немытых мерзавцев к моему крестнику — я не собираюсь афишировать его новое положение до того, как мое имя будет очищено. Так что об этом тоже не стоит переживать. Да и обряд,— Сириус пожал плечами.— Не может быть завершен без согласия Гарри, или же теперь, Озириса Блэка! — Озирис?— приподнял бровь Аластор.— Воскреснувший из мертвых? Мальчишке подходит! — Отличная шутка, да?— тут же рассмеялся Бродяга.— Но главное то, что, даже совершив неполный обряд, я смог сделать это! Пока он горит сине-зеленым — Гарри жив, здоров и в безопасности, багровые всполохи значат, что он ранен — меня это смущает, но, судя по тому, что искры затухают, его, в принципе, лечат, а вот если он почернеет... — Но, мальчик мой,— воскликнул Дамблдор.— Это темная магия! — Послушайте, директор,— зло выдохнул Блэк.— Мне плевать, что это — хоть белая, хоть черная, хоть буро-малиновая магия, если она поможет мне узнать хоть немного о состоянии моего, как я надеюсь, сына. — Но... — Никаких «но», директор! Разговор окончен. — Знаешь, Альбус,— улыбнулась миссис Уизли.— Я, как ни странно, согласна с Сириусом. Главное, не как мы узнали о состоянии Гарри, а то, что все-таки узнали... — Ладно,— недовольно пробурчал Дамблдор.— Я с вами согласен...Просто немного беспокоился за Сириуса...Ты изменился, мальчик мой... — Я, наконец-то повзрослел, директор. «Надо срочно убирать от него оборотня». — Перейдем к последнему вопросу — действия Ордена в министерстве... * * * Запертая Башня * * * Второй день подряд Гарри сверял рунные цепочки на стенах с зарисованными в тетради Ровены. Они практически полностью совпадали, за исключением тех мест, что имели связь с личностью Запирающего и Запираемого. Но это было и так понятно, хоть и несколько расстроило парня, осознавшего, что готового ответа он не получит. Пока он перерисовал только те цепочки, что были в спальне, гостиной и галерее пейзажей — остальные места имели слишком высокие потолки, чтобы он мог туда добраться и сверить их с записями Ровены. Нет, он, конечно, понимал, что, если перенесет лестницу из библиотеки, то, скорее всего, довольно четко увидит руны, но рисковать не спешил — ни разрезы на груди, ни мышечная боль от проклятья так и не прошли. Иногда, если он проводил слишком много времени за бумагами и справочниками, пытаясь вычленить частичный перевод рун, его руки и ноги буквально сводило от нестерпимой боли. Он не мог пошевелиться, пока она не проходила сама собой, оставляя после себя дрожь и слабость. Так что Гарри решил не рисковать, пока полностью не поправиться. Вычленив отличающиеся фрагменты, Гарри принялся за выделение тех, что относятся к его крови и магии. Вновь пролистав справочник, он обнаружил главу, посвященною личностным цепочкам рун-покровителей. Несколько символов в ней зависели от дня, месяца и года рождения и вычислялись арифмантической формулой, другие выяснялись только ритуалом. И если в вычислениях он, скорее всего, сможет разобраться, то проведение ритуала было все еще довольно сложным действием для него. Слава Мерлину, что там не требовалось палочки — только кровь и пара зелий, которые, кстати, еще предстоит сварить! Об этом мальчик старался и вовсе не думать. Время шло, он все больше и больше погружался в мир рун и сложных формул, высчитывая бесконечные варианты собственных рун, старясь соединить их в цепочку, подобную фрагменту со стен. Это оказалось на удивление интересно — и не известно почему, оттого ли, что это отвлекало его от тяжелых мыслей или просто потому, что к этому у парня лежала душа. А может, погружаясь в шуршащие листы древних фолиантов, он спасался от тишины, вновь сомкнувшейся над ним с уходом Лорда. Он даже пытался поговорить со змеями в садах Башни, но все было бесполезно — они или не хотели болтать с глупым двуногим не понимающим важности ежегодной линьки и создания хорошего гнезда для маленьких змеек, либо погружали его в быт и судьбу несчастной змеи, которой никто не помогает и запрягали мальчика носить им ветки для дома. Нет, первые пару часов это было даже забавно. Но когда Гарри осознал, что серьезно размышляет над тем тяжело ли высиживать яйца и получится ли это у него в будущем, понял, что сойти с ума можно и более традиционным способом. Так что он решил попробовать пообщаться с книгами. Еще раз пролистав тетрадь Ровены, он убедился, что готового решения на ее листах нет, а если и есть, то он его без длительной работы не найдет, так что с энтузиазмом вгрызся в книги. Выискивать в горе текста кусочки личных записей было глупо — проще медленно переходя от записей экспериментов к формулам и обратно, достичь спрятанных записей и читать их в хронологическом порядке. От постоянного чтения у него болела голова, в дополнение к мышечным болям. Настроение было отвратительным. А вот сегодня он проснулся в спальне необыкновенно счастливым. Сначала он не обратил внимания на иррациональность этого состояния — в последнее время он просыпался усталым, с ноющими тупой болью мышцами и ужасным настроением, так что ощущение легкости и безграничного счастья было настолько приятным, что искать его причины парню не хотелось. Но за завтраком, когда его настрой не испортило и обожженное горячим кофе запястье, и потом, полностью провалившийся эксперимент с рунами, он впервые задумался, что в нем было что-то не так. Во-первых, радостный настрой был каким-то отстраненным, словно приходящим извне, а во-вторых, он почему-то был направлен на довольство собой и своей внешностью, а Гарри раньше не замечал в себе подобных наклонностей — да и повода, пожалуй, не было... Вновь и вновь концентрируясь на этом странном ощущении, Гарри сам не заметил, как все вокруг изменилось, и вместо светлой комнаты его Башни он оказался в отделанном темным деревом кабинете. Его длинные бело-серебристые пальцы, покрытые чешуей и заканчивающиеся темно-серыми, практически черными когтями, перелистывали пожелтевшие страницы древнего фолианта, а его губы еле слышно проговаривали ингредиенты очередного зелья, описанного в книге. И, что совершенно неожиданно, он понимал каждое слово, каждое действие в сложнейших рецептах и ритуалах, сопутствующих им. В его сознании, или даже, скорее, вокруг его сознания, витали мысли о том, что он уже полностью восстановился и что пора уже начинать действия, пронеслась быстрая мысль о том, что Червехвоста пока не стоит беспокоить — все равно эта крыса полностью бесполезна, а завтрашний ритуал стоит отложить, до того времени, как он сможет достать свежие ингредиенты, чтобы не было осечек, а Фенрир со стаей уже стоит у самого болота, чуя запах древней магии, источаемой этим замком и мерную пульсацию метки... «Метка? Червехвост? Начинать действия?»— Гарри не понимал, почему в его сознании стали появляться эти, совеем не свойственные ему мысли, словно бы они были не его, чужие... Внезапная догадка заставила его сжаться той частью сознания, что точно была его. Он задрожал, пытаясь исчезнуть из этого странного места. «Волдеморт!»— раненной птицей билась в его сознании единственная связная мысль. Он настолько погрузился в себя, что высокий резкий голос, эхом прозвучавший вокруг него оказался полной неожиданностью: «Поттер?! Даже в собственной голове от тебя нет покоя?! Чем я это заслужил?!» «Тем, что убил огромную кучу народа?»— промелькнула мысль. Гарри чертыхнулся — сдерживать свои мысли было абсолютно невозможно. Но, как ни странно, Волдеморт совершенно не разозлился — видимо его отличное настроение ничто не могло испортить. Он просто вздохнул, по крайней мере, так показалось Поттеру, и сказал: «Возможно. Я давно догадался, что ты моя небесная кара, Гарри. Но в любом случае — иди вон из моей головы, иначе я буду вынужден выставить активные щиты и сделать тебе очень больно» «А я не знаю как» «Так же, как и влез» — ехидно выронил собеседник. «А я не знаю, как влез» — сказал Гарри, мысленно пожимая плечами. «Вот всегда так с тобой, Поттер» — мысли Лорда звучали как-то по-особенному задумчиво и печально.— «Все время во что-то влезаешь, причем это что-то всегда портит жизнь именно мне! Я запер тебя в Башню, а ты все равно умудрился найти способ портить мне настроение!» «Я не специально» — Гарри даже скривился, чувствуя насколько по-детски и жалко это прозвучало, хотя и не без некого злорадства. «И это самое худшее! Если бы ты хоть чуть-чуть продумывал свои действия — я бы мог тебя предсказать, а так...все бесполезно!» Гарри показалось, что Волдеморт даже махнул рукой в раздражении. « Ну да ладно! Сейчас я постараюсь вытолкнуть тебя из своей головы, а ты постарайся не залезать сюда вновь. В следующий раз я могу оказаться не в таком хорошем настроении...Что это с тобой, Гарри?» А Поттер почувствовал, как его тело пронзила очередная волна тупой боли, преследующей его со времен наложенного Волдемортом Круциатоса. Он постарался сосредоточиться на разговоре с Темным Лордом, чтобы хоть немного отвлечься от нее. «Это от Круцио» «У тебя все еще болят мышцы?»— удивился Волдеморт, в реальном мире, все еще не четко видимом гриффиндорцем, отложив книгу в сторону.— «Интересно почему, обычно такое проходит через сутки максимум...Мордред! Совершенно забыл! Сейчас буду, Гарри!» мужчина недовольно покачал головой «Общаясь с тобой, я все время забываю, что ты все еще ребенок...По крайней мере физически». И резко вытолкнул парня из головы. Это было достаточно больно, но Гарри, в принципе, и не ожидал от него аккуратности. Перед глазами мальчика вновь появилась светлая обивка дивана в гостиной Ровены и яркие вышитые подушки в арабском стиле. Его руки сжимали край дивана так сильно, что костяшки пальцев побелели, а обивка едва ли не рвалась под его ногтями. Он старался отвлечься от боли, надеясь пережить приступ как можно легче, но ничего не приходило в голову, ноющую от остаточной боли. И вдруг он услышал, как резко открылась дверь, и в комнату кто-то вошел. Ну как кто-то, Лорд Волдеморт, больше никто не мог войти в Запертую Башню... — Еще живой, Гарри?— непонятным тоном поинтересовался мужчина, толи довольный, толи разочарованный этим фактом и кинул на диван небольшой флакончик с небесно-голубым зельем.— Это исцеляющий бальзам, очень сильный. Пару капель на стакан воды. Затем, осмотрев парня, скривился, трансфигурировал небольшую подушку в бокал, наполнил его водой и капнул две капли зелья. После чего, оторвав руки Гарри от дивана, запрокинул ему голову и влил бледно-голубой раствор в рот мальчика. Гарри закашлялся, попытавшись выплюнуть горькое зелье, но Лорд ему не дал, заставив выпить все до последней капли. А потом, брезгливо отряхнув руки, мужчина встал с колен и стремительно двинулся к выходу, ехидно бросив на прощание: — Советую приберечь пузырек на будущее — учитывая твой характер, Гарри, тебе он еще не раз понадобиться. А Гарри лежал, чувствуя как медленно, но верно расслабляются мышцы, как уходят остатки боли, и не думал ни о чем. Его сознание все больше и больше туманилось, пока он, наконец, не заснул, сидя на полу и откинувшись на сидение золотистого дивана. Он так и не заметил вылетевшего из тетради и упавшего под диван листка, где рукой Ровены Рэйвенкло были изображены двое. Один, шагнувший, как и ее Салазар на тропу Нага, и другой, с лохматыми черными волосами и необыкновенно яркими изумрудными глазами, положивший голову ему на колени...