Башня

* * * Лонгботтом-мэнор * * * Северус Снейп с опаской входил в гостеприимно открытый хозяйкой камин, все еще сомневаясь в том, что делает. Но вот отказать себе в решении очередной загадки, подкинутой очень умной старухой, как и умерить свое любопытство не мог. В конце концов, что может случиться, если он проведет один вечер в компании предположительно крайне интересных личностей? В гостиной, куда его вынесла каминная сеть, было пустынно — только маленький эльф в белом накрахмаленном полотенце, скрепленном брошью с гербом Лонгботтомов, ждал его, согнувшись в вежливом полупоклоне: — Профессор Снейп, сэр?— вежливо уточнил он и, получив сдержанный кивок в ответ, продолжил.— Я Гилли — ваш эльф на этом вечере. Если вам будет что-то необходимо — позовите меня. Хозяйка и ее гости ждут вас в малой оливковой гостиной. Следуйте за мной. Идя за эльфом, Северус с интересом рассматривал родовой особняк этого необыкновенно старого рода. На бледно-кофейного оттенка стенах коридора, висели бесчисленные портреты, которые провожали мужчину молчаливо-настороженными взглядами. Маленькие треугольные окна под самым потолком давали достаточно света, чтобы не зажигать медные факелы, украшенные фарфоровыми накладками, так что в изогнутом коридоре царил уютный полумрак. Они прошли несколько небольших гостиных — голубую, зеленую, ало-золотую (при виде которой зельевар презрительно скривился — уж слишком сильно после приятных полутонов остальных она била по глазам, даже если позабыть о том, что это цвета ненавистного Гриффиндора), пока наконец не достигли дверей из светлого грушевого дерева, за которым слышалась нежная арфа и приглушенные голоса гостей Лонгботтом-мэнора. Эльф торжественно открыл дверь, произнеся громко и четко: — Профессор Северус Тобиас Снейп, Наследник Рода Принц! Мужчина поморщился от того внимания, что тут же обратилось в его сторону. В приятной гостиной ярко горел абсолютно немагический камин из малахита, над которым в мраморной нише отсвечивал серебром герб семьи, пуская по мягкому изумрудному ковру с геометрическим узором неясные отблески и тени. Темного дерева панели обшивали потолок и низ стен комнаты, а готического вида колонны из того же крашенного дуба окаймляли стены обитые оливкового цвета штофами. За массивным дубовым столом с ножками в виде лежащих гиппогрифов, сидели хорошо знакомые профессору личности. Во главе стола, не прикасаясь прямой как палка спиной к темному бархату спинки готического кресла, восседала хозяйка дома — Августа Лонгботтом, наконец-то снявшая свою ужасающую шляпу и уложившая седые волосы в слегка старомодную прическу, украшенную белоснежным жемчугом, перекликающимся с вышивкой на изумрудном платье. С двух сторон от нее сидели Грюм и МакГонагалл, поприветствовавшие новоприбывшего кивком (Минерва) и подозрительным взглядом (Аластор). Почти у самого входа расположились за шахматами (причем абсолютно обычными, маггловскими) Фламель, знакомый зельевару по колдографии в старом выпуске «Алхимии», в простом камзоле баклажанового оттенка и Флитвик, не изменивший цветам факультета. Оба только слегка покосились на зельевара, стараясь не отвлекаться от крайне интересной партии, медленно приближающейся к финалу. Рядом с ними — между МакГонагалл и Флитвиком сидел Слизнорт, радостно поприветствовавший бывшего ученика, и неизвестный Северусу старик в бело-серебристой мантии. — Я рада, что вы все-таки пришли, профессор Снейп,— произнесла Августа, указывая гостю на свободное место между Грюмом и Фламелем.— Как я полагаю, вы знакомы со всеми, кроме Лорда Делакура, не так ли? Северус кивнул, с новым интересом уставившись на старого друга Темного Лорда. Он слышал много слухов об этом европейском аристократе, порой крайне противоречивых, но все они сходились в одном — он был по-настоящему предан идеалам чистокровных и открыто поддерживал Волдеморта во всех его начинаниях. Что же он может делать в компании с МакГонагалл и Грюмом? Словно почувствовав его удивление, седой старик заговорил на чистом английском, без малейшего акцента: — Вы удивлены, коллега?— протянул он, покосившись на левую руку зельевара.— Но это вполне логично — здесь, профессор, собрались те, кто недоволен любым исходом предстоящей войны. Что победой «Света» во главе с первым вашим хозяином, что «Тьмы» со вторым. Хотя... Старик замолчал, задумавшись. Он оглядел всех гостей, собравшихся за столом, слегка постукивая по фарфоровой чашке длинным пальцем без следа морщин — наследие вейл, с которыми у рода Делакуров были особые отношения. — Я как раз хотел вам всем рассказать, что на последней встрече с моим старым другом, — он многозначительно приподнял брови, намекая, о каком из многочисленных друзей идет речь.— Я был приятно удивлен его вменяемости. — Ты смеешься над нами, аристократишка,— поморщился Грюм, отхлебывая отвратительное пойло из своей серебряной фляжки.— Вменяемый Волдеморт — это уже оксюморон, приятель. — Я вам не приятель, мистер Грюм,— скривился аристократ, с почти неприкрытой ненавистью смотря на собеседника.— Не после того, как ваши авроры убили мою сестру! Но нам обоим нужен мир. И не нужны друзья-магглы, убивающие всех, кто отличается от них...Так что прошу вас замолчать, пока я не вызвал вас на дуэль! — Успокойтесь,— подняла руки Августа.— В конце концов, мы все здесь — союзники. Грюм и Делакур только фыркнули, скривившись. — Так вот,— продолжил француз.— Пока меня не перебили, я хотел рассказать о том, что Томас изменился после возрождения, по крайней мере, по сравнению последним годом его существования — он снова стал тем лидером, что объединил темную аристократию и магические расы в единый фронт. — Значит, это не совсем крестражи,— пробормотал Слизнорт, постукивая полными пальцами по губам. — Он либо использовал другой метод, либо улучшил этот. — Крестражи?— вскинула бровь МакГонагалл, оглядывая присутствующих.— Я единственная не в курсе? Это что такое? Мне кто-нибудь объяснит? — Это, моя милая леди,— ответил Фламель.— Один из способов достичь бессмертия, даже более верный, чем философский камень. Хоть и намного более жуткий. Если мое творение только продлевает жизнь, не давая умереть естественной смертью, метод крестражей защитит и от насильственной. В оригинальном решении нужно рассечь душу и заключить ее осколок в какой-либо предмет, лучше всего древний и немагический. Это очень древний, кровавый и безумно опасный ритуал, так что мало кто решался его провести... — Но мало кто знает, что душа тесно переплетена с магической мощью, разумом и памятью — так что возродившийся из крестража маг будет слабее исходного ровно на столько, насколько частей он рассек свою душу. Да и, к тому же, он будет полностью безумен и лишен части воспоминаний,— добавил Слизнорт, практически не улыбаясь коллеге.— Я рассказал о них Тому на последнем курсе. И все последние годы был твердо уверен, что он провел именно этот ритуал...Но сейчас...Лорд Делакур, ваш...друг, все еще силен? Вменяем? — Он,— качая головой, сказал француз.— Возможно, он стал даже еще сильнее, чем прежде. Да и провалов в памяти, вроде бы, нет. — Тогда он что-то изменил в исходном ритуале. Том был очень и очень умен, я всегда это знал. Он был, есть и всегда будет лучшим моим студентом,— с восхищением протянул бывший декан Слизерина. -Что я делаю в Фан-клубе Темного Лорда,— процедил Грозный Глаз, оглядывая собеседников.— Лично мне куда важнее как мы сможем стравить наших пауков и разом избавиться от обоих! — Здесь помощи от меня не ждите,— четко произнес Делакур.— Пока Томас не обезумел, я буду поддерживать его, и как друг, и как Первый советник Людовика XXVI! — Я так и знал, пожирательская морда... — Аластор, успокойся,— положила свою сухую ладонь на плечо старого аврора миссис Лонгботтом.— Мы действительно не знаем, что будет делать Волдеморт. Возможно, он остановиться на отделении мира магов от магглов, вернется к старой программе — тогда нам не придется вмешиваться на прямую... — И ты думаешь присоединиться к этому маньяку-убийце, Августа,— стукнул кулаком по столу Грюм, бешено вращая своим глазом.— Такого я от тебя не ожидал! Неужели ты забыла о Фрэнке и Алисе? — Замолкни, Аластор! Я никогда не забуду о них — и, поверь мне, я собственными руками придушу бешеную суку Лестрейнж! Но я желаю мира для моего внука, мира, а не судьбу бедного Гарри! Я не хочу потерять еще и Невилла! Высокий голос старухи еще долго звенел в укромных уголках гостиной, блуждая эхом по темным коридорам старого особняка. Северус Снейп, предпочитавший не вмешиваться в этот поистине странный разговор, только покачал головой — пока они так собачатся друг с другом их идеи не выйдут за пределы посиделок в оливковой гостиной. Эти уже не молодые, хоть и очень влиятельные личности, ничего не смогут сделать Лорду и Альбусу, если не объединятся, забыв о разногласиях... Профессор зельеварения вытащил из нагрудного кармана покрытые патиной часы на тонкой серебряной цепочке. Уже давно треснувший циферблат показывал половину восьмого тридцатого июля — скоро в кабинете директора должно было начаться очередное собрание Ордена. Он слегка вскинул бровь, указывая Аластору на часы. Тот, скривившись, поднялся из-за стола: — Мы еще договорим, Августа. Но сейчас мне, и этому двуличному сукину сыну надо в Хогвартс. Старый паучище планирует вновь поиграть в войнушку. Он первым скользнул в коридор, видимо надеясь, что второй мужчина потеряется. — Минерва, а ты не пойдешь?— спросил коллегу зельевар, вызывая Гилли. — Я отпросилась,— пожала плечами профессор трансфигурации.— Так что иди один. — Пожалуй, я тоже откланяюсь — мне надо успеть во Францию до полуночи, а ваше Министерство закрывается уже в одиннадцать. Да и очереди за портключами на материк у вас просто до отвращения огромные,— поднялся со стула Лорд Делакур, накидывая на плечи широкий расписной шарф сине-зеленого оттенка.— Прощайте, господа и дамы, не уверен, что наша новая встреча будет скоро. Вновь по полумраку коридоров и гостиных Северус шел в сопровождении старого Лорда. Его спутник был на редкость молчалив, словно обдумывал какой-то очень важный вопрос. Наконец, у самого камина, он придержал спутника за плечо, не давая взять летучего пороха их фарфоровой вазы. — Профессор Снейп,— сказал он, пристально смотря своими белесыми глазами на зельевара.— Я знаю, что Томас призовет вас в самое ближайшее время — он говорил об этом...Даже несмотря на то, что знает о вашем желании усидеть на двух стульях. Так вот, у меня к вам просьба — присмотритесь к его окружению. Когда он два дня назад гостил у меня, я заметил крайне сильную связь — духовную, кровную и телесную, привязывающую Темного Лорда к другому человеку, скорее всего мужчине... — Но зачем?— удивился зельевар, не понимающей важности выяснения личности любовника Волдеморта. — Затем, профессор, что этот человек имеет большую власть над нашим Лордом, и, как мне кажется, может повлиять на его сознание. И если это кто-то подобный Леди Лестрэйндж, то он должен умереть — я не хочу, чтобы кто-то вновь превратил великого Лорда Волдеморта в безумного убийцу. * * * Запертая Башня * * * — Ты такой красивый,— шепчет мужчина, касаясь тонкими и слегка прохладными губами мочки уха юноши.— Мой, телом, откликающимся на каждое прикосновение, разумом, не способным не думать обо мне, душой, стремящейся только ко мне... Его длинные пальцы проводят по позвоночнику, сжимают ягодицы, проникают внутрь. Возбужденный член парня трется о шершавый живот... Гарри стонет, не в силах молчать от болезненного возбуждения, скрутившего его тело дрожью наслаждения. — Скажи мне, что ты мой,— говорит его любовник прямо в мягкие губы юноши.— Скажи, мой маленький пленник, скажи... Шепот мага заставляет парня изгибаться, желая большего, молча прося о прикосновении чужой ладони к трепещущей плоти. Но мужчина, словно издеваясь, только дальше отодвигается от него, не давая такой желанной разрядки. — Скажи мне... — Твой,— хрипит Поттер, обхватывая шею Волдеморта своими тонкими руками, прижимая мага к себе, обхватывая ногами тонкую талию любовника..— Твой... Только пара движений — и юноша кончает, с силой вонзая зубы в нижнюю губу, стараясь заглушить стон-имя. И...Просыпается. Раскинувшись на многочисленных подушках спальни Ровены (пару дней назад он вернулся в нее, понимая, что спать на диванах не так удобно, а воспоминания о насилии вызывают уже совсем не отвращение в искаженном странной жизнью последних месяцев сознании) Поттер с ненавистью смотрел на расписанный звездным небом потолок, чьи светила насмешливо подмигивали запутавшемуся парню Вот уже шесть дней как в Башню не входил Темный Лорд, и вот уже три дня как его тело подкидывает ему сюрпризы в виде многочисленных «мокрых» снов с участием темного мага. И сейчас, лежа на постели, он как никогда четко понимал, что не может больше ненавидеть Волдеморта — ни за смерть родителей, которых, как подсказывает его больное сознание, он никогда не знал, ни за все прошлые встречи, ни за убийства... Его разум почему-то даже начинает искать оправдания всем поступком Темного Лорда. Гарри даже не заметил, как прочитал оставленную серокожим мужчиной книгу — погружаясь в рассуждения современного мага о магглах и магах, о том, что последние уничтожают планету своими изобретениями, истребляя тысячи видов животных, как обычных, так и магических, он даже начал понимать его идеи. Лорд Нотт — судя по всему, дедушка Теодора, учащегося на одном курсе Гарри — утверждал, что еще буквально сто лет назад во многих океанах маггловского мира оставались поселения тритонов, а сейчас эта раса существует только в магической плоскости мира. Тысячи видов животных, раньше спокойно живших в лесах обычного мира, сейчас существуют только рядом с поселениями магов. И после этого не мог ненавидеть Лорд за идеи, в которых, мальчик прекрасно это понимал, было зерно истины. Он все еще не понимал желание Волдеморта уничтожить всех магглов, не принимал его методов — но чувствовал, что скоро уже будет готов смирится с ними...И это пугало его до дрожи. Он готов отринуть свои убеждения ради Темного Лорда — темного мага, насиловавшего его, пытавшегося убить, ненавидимого половиной Англии — и всеми друзьями Поттера? Гарри чувствовал, что это сумасшествие, но сделать ничего не мог — его тело стремилось в объятья волшебника, его разум искал покоя в сознании убийцы, его сердце билось сильней только при мысли о трепещущей магии мужчины с горящими алыми глазами. Иногда Гарри мог уговорить себя, что это все из-за того, что он не видит никого кроме Темного Лорда, и что как только он вернется в Хогвартс, к Рону, Гермионе, Сириусу, он тут же забудет все свои «ненормальные» мысли, и снова станет прежним Гарри. Но сейчас об этом не стоило и думать — он не смог преодолеть даже первый уровень защиты своей клетки, а впереди еще три, если верить Ровене Рэйвенкло. Зелья, чары и пространственная ловушка. И если чары и зелья гриффиндорец еще сможет создать, просчитав арифматические изменения, то вот что делать с последней преградой он попросту не представлял... А еще и этот черный демон, шепчущий на ухо о том, что он может освободить его из Башни, если Гарри только согласится помочь им проникнуть на Землю...И Лорда нет уже шесть дней...Нет, говорит себе Поттер, он ничуть не беспокоится и не скучает по жестокому магу, он просто...Что «просто» он так и не придумал. И вот сейчас Поттер сидел на широком подоконнике гостиной, слегка поглаживая зеленовато-серую чешую Нагини, уютно устроившеюся на его коленях. Он не отдавал себе отчета, что шершавая чешуя змеи напоминает ему ощущение от прикосновения к Темному Лорду — как текстурой, так и легким ароматом магии. Весь сегодняшний день Гарри чувствовал странное волнение, смешанное с предвкушением, он ясно чувствовал, как к Башне приближается хозяин мэнора, последний потомок Салазара Слизерина — Лорд Судеб Волдеморт. И вот, наконец, внизу показалась его высокая фигура, закутанная в черную струящуюся мантию. Гарри прикоснулся к плотному стеклу в том самом месте, где виднелся силуэт Лорда. И тот, словно бы ощутив чужой взгляд, резко понял голову. Лицо Лорда, словно через бинокль, приблизилось к нему, и мальчик утонул в алом мареве чужих глаз, не в силах отвернутся. * * * Хогвартс * * * Сибилла Трелони судорожно искала бутылку хереса, чувствуя, как освобождается из тумана алкогольных испарений ее сознание. Она уже начинала видеть огни проклятий, мелькающих на поле боя, слышать крики умирающих, голоса убийц...А так необходимая пророчице бутылка, способная хоть на миг притушить видения будущего, все никак не находилась... — Куда же я тебя положила?— бормочет она, смутно радуясь, что никто не видит ее в таком состоянии — под глазами черные круги, из носа медленно сочится кровь, падая на сиреневый хлопок нелепого сарафана. Перед ее глазами проносится мужчина с серебристо-серой кожей, чьи глаза сияют алым светом. Его окружают змеи — тысячи, миллионы змей. Вокруг него люди, твари, готовые сдохнуть во имя будущего, обещанного высоким магом, почти дошедшем до конца страшного пути, оставленного людям посланниками Шамбалы. Еще она видит рядом с ним юношу с глазами смерти, видит открытые им Печати Истинной Тьмы, слышит поступь Древнего как мир Черного Бога-Создателя, слышит крики голодных демонов...Ей страшно. Кричат вороны. Шипят змеи, гибнут люди... Где же ее херес?! Наконец она находит бутылку. Трясущимися руками она разбивает горлышко, боясь, что не сможет вытащить пробку, и вливает в горло кислую жидкость. Вино течет по ее лицу, льется на одежду. Но Сибилла этого не замечает, всей своей проклятой сущностью пророка чувствуя, как закрываются окна в будущее. Она в последний раз видит трещащий по швам мир... Уже через секунду из кабинета прорицаний, покачиваясь, выходит пьяная Трелони, вещая всем встречным — включая призраков— о их скорой и мучительной гибели.