Башня

* * * Хогвартс, Оранжереи * * * — Гарри, ты не хочешь со мной разговаривать? Изменчивый голос Ньярлатхотепа, раздавшийся позади, заставил юношу вздрогнуть. Сейчас Поттеру совсем не хотелось общаться с этим демоном. Как, в общем, и всегда. — Не вижу смысла. — А разве тебе не печально, что ты ни с кем не можешь обсудить такие животрепещущие вопросы?— вкрадчиво поинтересовался Посланник, обнимая юношу за грудь, накручивая на палец пряди его волос.— Поговорить об одном страстном шамбалийце... — Перестань! Я все равно тебе не верю,— отшвыривает руки Черного Человека Поттер. "Уж лучше бы приступ собственничества накрыл Лорда сейчас, хоть какая-то польза была",— мрачно подумал Гарри, идя в сторону выхода из оранжереи, где он надеялся подумать в одиночестве. Как показывала практика, Ньярлатхотеп предпочитал общаться с ним наедине, не показываясь толпе, так что единственный способ гарантированно от него избавиться — вернуться в школу. — Куда ты так торопишься, Гарри Поттер,— голос демона приобрел вкрадчивые нотки знакомого голоса и, если бы Гарри не знал, что его за спиной фигура лэнгской твари, шоггота, то мог бы подумать, что здесь появился его извечный мучитель — лорд Волдеморт.— Неужели так хочешь вздеть на себя новые цепи? Тебе понравилось быть запертым? Это попахивает чем-то весьма... извращенным... При этих словах, сказанных Гарри на ухо, тело юноши пробила дрожь. Поттеру даже думать не хотелось, что имел в виду демон. — Перестань, — шептал Поттер, стараясь не думать почему он, с той самой злополучной прогулки, еще ни разу не ощутил присутствия мужчины рядом. Только изредка перед взором его сознания появлялись алые глаза, да и то Гарри не мог быть уверен, что это не игры его воображения. — Если все действительно так, то почему ты просто не вернешься к своему Волдеморту? Ты же хочешь его, Гарри, так чего стесняться своих чувств,— продолжал Ньярлатхотеп. Его фигура, постепенно сгущаясь, приняла полностью антропоморфную форму, и пышные кудрявые пряди, путаясь в ветвях кустов, таяли с негромким звоном.— Все очень просто! Главное, Гарри, быть честным. — От кого я это слышу?— все же не выдержал Поттер и резко развернулся на каблуках, пристально посмотрев на хитрого Посланника.— От лживого демона не менее лживого Лэнга! И вообще... Гарри нахмурился. — Какое тебе дело до моих с Волдемортом отношений?!— Поттер слегка поморщился при слове "отношения". — Я беспокоюсь за тебя?— спросил наивным и звонким детским голосочком Ньярлатхотеп. — Ха!— Гарри скрестил руки на груди.— Не смеши меня! Я не настолько наивен! У тебя какие-то причины сводить меня с Волдемортом, не так ли? Может, раскроешь карты? Зачем тебе все это? — Все-таки общение с этим... Марволо не пошло тебе на пользу, мой мальчик,— пророкотал голосом директора Дамблдора Посланник. И прибавил жеманным женским сопрано.— Ты мне совсем не веришь! А я хочу тебе только добра. — Три раза — "ха",— вскинул бровь Поттер, прислоняясь к косяку двери. Уже начался обед, так что в дальнем углу сада Помоны Спраут, где обосновался парень, было тихо и пустынно.— Скорее уж я поверю, что вы сговорились. Я устал от недомолвок и обмана, Ньярлатхотеп! Объясни мне какая польза тебе и твоим хозяевам от того, что я встану на его сторону? — До ваших политических дрязг нам нет дела,— наконец-то серьезно, без недомолвок и кривляний, сказал Посланник. Его тело медленно меняло формы, теряя человеческие очертания, превращаясь во что-то мерзкое, ползучее, заставляющее магические гибриды Спраут распластываться по стенам, прятать за листьями нежные бутоны цветов.— Нам все равно — кричишь ты, Гарри, о триумфе Света или восхваляешь Тьму. Нам от тебя нужна помощь, твоя сила, возможность, воспользовавшись Основой Основ, открыть нам путь в другие миры. Возможно... Темная дымка с запахом гнили, заполняющая всю оранжерею, была настолько плотной, что Гарри было тяжело дышать, но он не спешил уходить — больше всего на свете хотелось поставить в своих с демоном разговорах хотя бы многоточие вместо знака вопроса. — Возможно, мы даже сможем договориться,— шептал демон на ухо Поттеру.— И Мой Владыка, Йог-Сототх, пообещает не трогать твой мир. Вокруг так много измерений, наполненных вкусной пищей. — Причем здесь Волдеморт?— процедил парень, поворачиваясь и смотря прямо в глаза Ньярлатхотепу. Он был не намерен слушать очередные бредни демона, думающего, что сможет его убедить в необходимости открыть Печати.— Не отходи от темы. Посланник скривился и начал медленно таять. — Эй, не смей так исчезать, мерзкий демон!— крикнул Поттер, призывая печати Мардука, тут же засветившиеся на голубоватых стеклах оранжереи. Но это, похоже, было абсолютно бесполезно — нити черного дыма свободно проходили сквозь рунные круги. Но исчезающий демон все-таки ответил: — Ты не поверишь, но в этом нет никаких интриг. Просто быть рядом с шамбалийцем для тебя не только безопаснее, но и спокойнее. Да и тьма, малыш... Гарри вздрогнул, когда из черного дыма сформировалось лицо Лорда. — Тьма тебе к лицу. Поттер выскочил из оранжереи, громко хлопнув дверью, и не заметил как, пошатываясь, поднимается с земли Драко Малфой. Слизеринец был уже совсем не рад, что решил этим вечером проследить, куда уходит после пар Поттер. Теперь Драко понимал, почему отец попросил его присмотреться к нему, но знание это не прибавило ему покоя. — И что мне теперь делать?— вздохнул он, плотнее закутываясь в мантию. * * * Франция, маггловский паб * * * — Привет, мама. — Билл,— в глазах женщины такая бездна, такая любовь и такая боль, что наследнику Делакуров страшно. Куда более страшно, чем от реакции деда Флер, если он узнает об этой встрече.— Как я рада тебя видеть! Ты хорошо выглядишь... А сережку так и не снял... — Для этого надо что-то посерьезнее,— грустно усмехнулся Билл, обхватывая маленькую круглую ладошку матери.— А как вы? — Близнецы по-прежнему что-то взрывают, Джинни в порядке, а Рон... Рону плохо,— отвернулась Молли. Она не обвиняет его, но Билл и сам все понимает — для Рона он был всем: недостижимым идеалом, кумиром, и предательство старшего брата он переживал куда как тяжелее. А миссис Уизли тем временем продолжила.— Ах, да. Гарри вернулся. — Я знаю,— грустно роняет Билл, вспоминая, как лорд Андре уводил в кабинет трясущегося от ярости Темного Лорда. Он не знает как относиться к происходящему, он даже не знает — можно ли сказать матери о том, что Поттер — любовник Лорда? И нужно ли... — Я знаю,— повторил Билл. Мать так и не спросила сына откуда. Она знает, слишком хорошо это знает. — Не ввязывайтесь в войну, пожалуйста,— прошептал он, запуская ладони в яркие рыжие пряди.— Пожалуйста... — Билл, как ты не понимаешь... — Не понимаю! — Просто... — Милый, нам пора!— раздался звонкий голос, прервавший разговор.— Скоро вернется дедушка! Флер, появившаяся через камин в этом отдельном кабинете, едва заметно кивнула свекрови. Молли на это лишь отвела глаза в сторону — эта красивая девушка отняла у нее сына, и вряд ли миссис Уизли сможет простить это так быстро. Вообще когда-нибудь. — Мама, заклинаю тебя — не ввязывайся!— произнес Билл, исчезая в изумрудном пламени камина. А Молли Уизли, оставшись одна, просто опустила лицо в ладони и, сглатывая соленые слезы, повторила: — Как ты не понимаешь... У нас нет выбора. * * * Хогвартс, Кабинет Рунической магии * * * — Ну что ж, начнем,— произнесла профессор Баббет, хлопнув в ладоши. В классе тут же зажглись все свечи, давая достаточно света для работы. Гарри Поттер, изрядно перенервничавший перед экзаменом, глубоко вздохнул, успокаиваясь и настраиваясь на работу. "Мерлин, это далеко не самое страшное в твоей жизни",— повторил он сам себе, обращая неуверенную улыбку в сторону преподавательского стола.— "Соберись!" — Итак, первый теоретический вопрос — история возникновения письменности в общем, и рунического письма в частности. Этот вопрос был ожидаем, так что Гарри тут начал отвечать. Бесконечная зубрежка дала свои плоды. Тщательно заученные слова лились свободно, что давало ему возможность рассмотреть комиссию. Принимать экзамен у внезапно решившего сменить один из дополнительных предметов Поттера, пришли четверо магов — сама профессор Баббет, Саймон Грин — ее аспирант и предполагаемый репетитор Гарри, профессор МакГонагалл и, что изрядно удивило и даже насторожило юношу — профессор Пибоди. Почему сдачу экзамена решила проконтролировать его декан — понятно, но какое дело наставнику по практической Защите до каких-то рун — весьма загадочный вопрос. Поттер подозревал, что причиной этого был он сам, но это только еще больше напрягало парня. — Спасибо, прекрасный ответ,— улыбнулась профессор Рун, останавливая Гарри на середине.— Теорию вы, похоже, знаете на весьма приличном уровне, так что перейдем уже к практике. Сначала задание на перевод. Вот... Женщина взмахнула палочкой и перед ее столом появилась полупрозрачная иллюзия древней стеллы. Судя по узорам в верхней части каменной плиты и паре особенных засечек, руны принадлежали к группе кельтских, которые Поттер выучил не так уж давно. Гарри бы предпочел что-нибудь из семитской группы, но его никто не спрашивал. Нахмурившись, парень принялся сосредоточенно выискивать те слова и знаки, в которых был полностью уверен. Постепенно текст начал складываться, причем, судя по вполне одобрительному взгляду Грина, подошедшего к нему, Поттер был близок к правде. Конечно, часть послания Кухуина к потомкам так и осталась для него неизведанной, но для профессора Баббет и это оказалось достаточным, для того, чтобы дать добро на второе практическое задание. — Ну а на последний вопрос — практическое использование рун в магии, и в нем мы даем вам полную свободу действий,— улыбнулась Баббет, хлопая в ладоши и стирая иллюзию стеллы.— Бытовые, защитные, атакующие, шуточные — все ограничено только временем и вашей фантазией! — Я могу использовать руны любой группы?— Спросил Гарри, так как самым простым и логичным было показать шумерские эмблемы и клинопись. Только вот он был совсем не уверен, что это возможно. Судя по рассказам Гермионы на занятиях по Рунам, в основном, изучались скандинавские и кельтские знаки, а прочих они касались только теоретически. — Конечно,— кивнула профессор.— Можете использовать любые руны, это, по сути, творческое задание. Так что — дерзайте, мистер Поттер! — Спасибо! Ну что ж, начнем! Поттер вытянул руки в стороны, раскрыв ладони к миру и, резко крутанувшись на пятках, пропел: — Дыхание Нуна создай стену,— И тут же Поттер вызывал эмблему, так что через секунду вокруг него возникает полупрозрачная стена мутно-белого пара. Не обращая внимания на слегка удивленные взгляды экзаменаторов — эта техника не использовалась в северных краях, здесь чаще писали на льду или камне, Гарри продолжил работать. Послушный воле мага, пар уплотнялся и уплотнялся, превращаясь в тонкую пленку, на которой клинопись было писать намного удобнее, чем на мягкой пористой поверхности обжигающего пара. Гарри, сосредоточившись — все-таки времени было не так уж много, начал наносить засечки рун. Волшебная палочка, зажатая в пальцах и выполняющая роль тростникового пера, вычерчивала части большого атакующего плетения. Долгая, тщательная работа, требующая изрядного напряжения. Наконец, все было закончено. Гарри, немного успокоившись, резко опустил ладонь вниз, сотрясая воздух: — Глас Эну!— Поттер снова призвал эмблему, резким движением пальцев раскалывая уплотнившийся воздух на части. Выписанные на этих осколках цепочки из клинописи, засветились мягким голубоватым огнем, и, когда острые сколы этих частиц развернулись к преподавательскому столу как к предполагаемому противнику, то вокруг них начали сворачиваться маленькие вихри из воздуха, готовые в любой миг развернуться полноценными боевыми плетениями школы Воздуха. — Поразительно!— воскликнула профессор Баббет, бесстрашно влезая в самое переплетенье магических потоков.— Это просто невероятно! Гарри, уже приготовившийся удерживать возмущения магии, был удивлен не менее, чем женщина. Судя по всем учебникам и вычислениям Ровены, проникновение в сферу атаки этого плетения должно вызывать у него ответную реакцию, но почему-то на профессора Баббет это общее правило не распространялось. Она проходила на стыке атакующих контуров, касалась пластин из сжатого мутного пара, едва ли не поправляла написание засечек — а создание Поттера на это не обращало внимания! — Прекрасная работа,— согласно кивнул Грин, предусмотрительно подходя сбоку от линии атаки, правильно высчитав его "слепое пятно".— Это ведь ваша модификация? Уж простите, но чересчур сложно для клинописных заклинаний. Я бы сказал— неоправданно сложно. Но все равно — прекрасно! Неплохая заявка на ученичество. — Но, мистер Поттер, откуда вы узнали клинопись?— вступила в диалог МакГонагалл, напряженно вглядываясь в черты лица своего студента.— Это ведь потерянный язык, да и основы составления весьма отличаются от доступных что в Хогвартской, что в любой другой библиотеке... Минерва догадывалась откуда, а точнее от кого Гарри мог узнать шумерскую магию — Том Риддл даже по ее памяти был крайне увлечен древними искусствами — но все же надеялась на иное объяснение произошедшего. Думать о Поттере, как об ученике Темного лорда было весьма неприятно. Сразу поднимали голову все сомнения и страхи, витавшие в Оливковой гостиной Лонгботтом-мэнора. — Да и клинопись, почему-то, вместе с нечеловеческими и древними школами причисляют к Темным,— печально вздохнула профессор Баббет, отходя от ученика, показывавшего ей наиболее удачную связку.— Совершеннейший бред! Как письменность может быть злом?! Ну да это было не важно, ведь не было ни одного расшифрованного текста, способного стать словарем. Но вы... Теперь и на лице профессора Рун появилось странное выражения мучавших ее сомнений. — Но вы, мистер Поттер, продемонстрировали весьма неплохое владение лексикой этого мертвого языка, да и построением предложений... Откуда? Гарри замялся. Он даже и не представлял, что с шумерскими письменами могут возникнуть такие проблемы. И теперь не знал, как выкрутиться из возникшей ситуации. Правду не сказать — последствия подобного заявления просто не предсказать, а что-то связное соврать невероятно сложно... — Ну, я,— начал было Гарри, когда его перебил бархатный голос Пибоди: — Простите меня, коллега,— лицо американца выражало вселенскую скорбь и печаль, лишь глаза оставались холодными и равнодушными, словно боюдца горных озер.— Это я дал мистеру Поттеру дневники прадеда. Он много путешествовал, увлекался Ассирией и Вавилоном, вот и насобирал за свою жизнь немало материала по клинописи, рассортировал его и перевел на английский. Я и не знал, мои дорогие, что в Англии они под запретом... Теофил обаятельно улыбнулся и развел руками: — Вы не представляете как трудно со всеми вашими законами! Я по пять раз переделываю планы занятий, обложившись бумагами как какой-то законник! Так что моя ошибка ненамеренная. Поверьте, если бы я знал,— продолжил он, покосившись на замершего в удивлении Поттера краем глаза.— Что это может доставить мистеру Поттеру неприятности! Но он так старался, учил, что я не мог не помочь... — Да ничего страшного,— махнула рукой профессор Баббет, переглянувшись с Минервой.— Все-таки сейчас не министерская проверка! Но я бы, мистер Пибоди, не отказалась бы от возможности тоже заглянуть в дневник вашего деда! — Для столь прекрасной леди,— Теофил галантно поцеловал ручку Мастерице Рун.— Все что угодно! На этом экзамен и закончился — теперь Поттер вполне мог ходить на сами занятия по Рунам. И Гарри, весьма перенервничавший, кстати, ждал мистера Пибоди чуть вдали от класса, почти у самой лестницы. Это место было никак не обойти, так что парень мог быть уверен, что не пропустит этого странного темного мага. Бесконечные недомолвки и недоговоренности раздражали Поттера. И сегодняшняя помощь только плеснула масла в огонь. А Пибоди, словно бы зная, что Гарри желает с ним поговорить, не торопился. Поттер успел попрощаться с Грином, договориться об изменении расписания с профессором МакГонагалл и согласиться прийти на собрание клуба рунистов, а Теофила все еще не было. Но и ждать оставалось не долго. Буквально через две минуты Пибоди появился в поле зрения мага. Но первым в коридоре показался все-таки не сам маг, а его кот-демон. Блеснув жуткими глазами, Балог протяжно мяукнул и растворился в тенях. И Гарри, увлеченный этим зрелищем, едва не пропустил тот миг, когда на сцене появился его хозяин. — Профессор Пибоди, можно с вами поговорить?— спросил гриффиндорец, приноравливаясь к шагу волшебника. Теофил насмешливо покосился на Гарри, но согласно кивнул. — Почему вы мне помогли? Вы же знаете, где я изучал клинопись... Что вам от меня нужно? — Ох, сколько вопросов, сколько вопросов!— рассмеялся Пибоди, открывая дверь своего кабинета и пропуская Поттера вперед, прямо вслед за тенью Балога.— И, хоть я и не понимаю твоего возмущения, но все равно отвечу. Почему помог? Не хотел скандала с твоим именем. Мне не выгоден тот вариант, когда тебя выкинут из школы. А что мне нужно? Это сложный вопрос... Теофил развалился на кресле и вытянул ноги. Огромная туша кота тут же на них упала, растягиваясь от колен и до самых стоп. — Наверное, чтобы ты стал слегка потемнее,— улыбка американца настолько выверенная, что кажется издевательской. — Зачем? Злость в голосе Гарри можно черпать ложкой. Поттера буквально трясло от любого упоминания о том, что кому-то что-то от него было нужно. Почему все хотят сделать из него что-то свое? Почему его просто не оставят в покое? — Какой ты настырный, Поттер,— уже ощутимо недовольно морщится маг.— Что тебя так беспокоит? Вроде бы все к твоей пользе завершилось? — Я устал, что всем вокруг что-то от меня надо,— ответил Гарри, сжимая пальцы на краешке парты.— Вам, демонам, магам вокруг... — А что в этом плохого?— пожимает плечами Пибоди.— Так у всех! Надо просто найти то, что ты можешь использовать во благо даже тогда, когда используют тебя! Думаешь, я сам, осознанно, выбрал путь черного мага, дьяволопоклонника и убийцы младенцев? Нет, Гарри! Я даже не осознал, как подписал Договор с Дьяволом, как расписался кровью в Черной Книге... Я был магглом, Гарри Поттер, и я считал все произошедшее сном. Пока не увидел, как обрастает плотью перевернутый труп моего деда. Я сжег его, и занял место хозяина Балога... Рука Теофила опустилась на загривок демона, аккуратно поглаживая упругую шерсть. — Хотя кто из нас чей хозяин — я не скажу и сейчас. Так что в любой ситуации надо найти пользу для себя, мистер Поттер. Вот и вы, подумайте,— продолжил маг.— Что вам плохого от моей помощи? Моего присутствия? Гарри поджал губы. Речь колдуна была логичной, но почему-то абсолютно ему не нравилась. — Кстати, я слышал, вы собираетесь провести Ритуал Привязки? Послушайте совет — если уж решились, то возьмите заранее полный текст ритуала и принесите мне. Я проверю все... — Как будто я буду доверять дьяволопоклоннику!— фыркнул Поттер. — Мне кажется,— тем же тоном ответил ему Пибоди.— Что это мне скорее плюс в этом вопросе. Я со столькими демонами знаком, что в хитросплетенье слов мгновенно найду ловушки. Так что, Поттер, подумайте... Гарри прикусил щеку, до боли, до крови. — Почему вы мне помогаете?! — Ни мне, ни моему Владыке, ни Лэнгу не нужен ты в роли марионетки света, так что... Делай выводы. И... Он подмигнул парню: — Ищи выгоды! * * * Лэнг, храм Древних * * * — Носящий-Желтую-Маску,— склонился к полу Ньярлатхотеп. — Все идет по вашему плану. Мальчик растерян... — Люди такие торопливые,— усмехается бездна в прорезях маски.— Они почему-то считают, что планы имеют максимум десять ходов в глубину... Это мы, дети миров С'нъяка, привыкли мерить жизнь тысячелетиями... — Вы как всегда правы... — Прочь, Посланник! Помни свое задание! Нам нужен Гарри Поттер настолько погруженный во тьму, что из его ауры исчезнет даже намек на искорку света... * * * Слизерин-мэнор * * * — Круцио!— зло выкрикнул Волдеморт, кидая в сгорбленную фигуру болгарина красный луч.— Повтори сейчас же! — Я не буду вмешивать Гермивону в война,— упрямо выдохнул Виктор, вцепившись в каменные плиты пальцами с содранными до крови ногтями.— Она не ваш слуга. — Наглец,— прошипел Лорд, снимая заклинание. Дурмстанговец ничем не выдал своего облегчения, разве что едва дернулись, расслабляясь, сведенные судорогой мышцы спины.— Но ты мне нравишься, Крам. Я прощу тебе непослушание, но это будет в первый и последний раз. Если ты еще раз откажешься выполнять мои требования... Волдеморту даже не пришлось договаривать фразу до конца — Виктор, склонившись к полу, поцеловал край мантии темного мага и сказал: — Да, мой Лорд, я сделаю все, что вы попросите. Только оставьте ее в покое! — Как же тебя корежит из-за этой грязнокровки,— медленно произнес Лорд, сходя с трона. Он медленно обошел Крама, рассматривая, как чудное насекомое, а затем добавил, подцепив подбородок Виктор когтистыми пальцами: — Это и есть — любовь? Отвечай немедленно! Когти темного мага вонзились в мягкую плоть под подбородком Крама. — Да, мой Лорд, это любовь. — Страх и глупость? Боль?— хмыкает Волдеморт, возвращаясь на черный трон.— Это и есть ваша всеми воспеваемая любовь? Он с недовольством вспомнил момент собственной слабости, момент, когда он увидел поцелуй Гарри и той рыжей девчонки, что нашла его дневник. Лорд до сих пор чувствовал в груди отголоски той боли. Он всегда знал, что светлые врут о бесконечном счастье, даруемом любовью, но реальность была намного хуже. Любовь — это слабость, слабость и боль. Посмотрите на Виктора Крама, едва не погибшего от желания защитить свою грязнокровную женушку от него. И это ведь Волдеморт ничего не говорил о принятии Метки или даже просто службе ему! Крам был готов умереть на плитах его замка ради призрака покоя своей женщины? И это та сила, которой вечно ему угрожал Дамблдор? Мерзость, разрушительная мерзость. Слабость, на которую Владыка Кельтики не имеет права. — Не только, мой Лорд,— поднял лицо Крам, и на его окровавленных губах появилась нежная улыбка.— Еще это... Как сказать... тепло. — Прочь,— процедил маг, едва сдерживая желание кинуть в Виктора Авадой. Чтобы тот замолчал. Навечно замолчал. Что ж, это лишний повод для Волдеморта еще раз убедиться в собственной правоте. Любовь — это только слабость, страх и ревность. Любовь — это боль и бесконечное ожидание неизбежного предательства. Но Волдеморт, дождавшись ухода Крама, все равно слегка приподнимает щиты сознания, чтобы погрузиться в сонные мысли Гарри. Его Гарри. И в этот миг его холодной истерзанной душе тепло.