Умирающий лебедь

Вот и настал тот момент. Пустая палата, и только на койке лежит человек, больной человек. Мысли Эммы и ее же чувства метались с такой скоростью, что любой реактивный самолет позавидовал бы. Но самыми тяжелыми были чувства. Особенно то чувство, которое с тобой с рождения. Которое зудит, пробирается под кожу, которое преследует тебя всю жизнь, но сейчас оно подобралось неимоверно близко: только руку протяни и ты достанешь до него. Вот оно — одиночество. Когда ты один лежишь тут, и совсем никто к тебе не идет. Ни твоя подружка, ни твой бывший паренёк, которого ты, кстати, и видеть-то не желаешь. Если бы он пришел, она бы все равно его выгнала. Она бы выгнала, пожалуй, всех, и осталась в одиночестве страдать. Страдать от потери привычного режима дня, без утренней и вечерней пробежек, без тренировок. Все хотят все изменить, вернуть тот момент, когда они решились на то или иное действие в последствии чего стали ТАКИМИ. Но не Эмма. « — Я справлюсь,» — твердила Свон, — «я поднимусь на ноги, я буду ходить,» — обещала себе она. Она покажет этому миру, что способна на это. Но сейчас… Сейчас Эмма закричала, закричала, что есть сил. Закричала так, что начало першить в горле. Так, что сжались легкие. Кричала от бессилия. Все, кто слышал этот крик понимали, что там, за дверью в палату, происходит что-то ужасное. Там ломается человек. На крик прибежали медсестры. За ними последовал и сам доктор: — Тащите успокоительное, — отдал указание он. Буквально через несколько секунд ворвались еще медсестры, которые уже были с наполненными лекарством ампулами. — Зачем это еще мне? — закрыла лицо руками Эмма, — со мной все хорошо. Все прекрасно. — Да, Эмма, у тебя все хорошо, — согласился Вэйл, но успокоительное все равно ввел и вместе со всем ворвавшимся сюда персоналом покинул пациентку. И вот, доказывая себе, что у нее все в порядке, она упала в бездну успокоительного сна. *** Военные учения. Кодовое название UFG. США и Южная Корея. КНДР восприняли наши учения как заговор, возможно, отчасти они и правы, но никто не знает. Даже мы сами не знали, зачем нас тут собрали. Кажется, снова будет атака. Либо наша, либо на нас. Опять. Видимо, Свон обладала неплохой интуицией, если не отличной. Через считанные минуты раздался взрыв. Видимо, первыми все же нас. Не прошло и пары секунд, как раздался еще один взрыв. Кучи камней и обломков посыпались градом. Взрывы гремели там и тут. Все, кто присутствовал здесь, побежали в разные стороны, бежали за автоматами, снаряжением. Ошарашенные солдаты были безоружны, кроме мельчайших исключений в виде старших по званию. Сама Эмма была вооружена. И звание у нее было не маленькое, но она никогда не убивала. Она всегда только ранила, как будто ей было жалко людей. Но жалости здесь не место. Ведь после всех тех взрывов, что прогремели, прилетели вертолеты. С них вниз по сброшенным верёвкам спускались непрошенные гости. Кого-то успели подстрелить, после чего раненый летел вниз и не очень, по правде говоря, мягко приземлялся всем телом на землю. И все равно оставались живы, и продолжали обстрел лежа, или перекатывались в ближайшее место, из которого их не было видно. Сидели там, а может и обстреливали оттуда. Чертова слепая зона. И ведь все бы ничего, но никто не заметил снаряд, летящий в небе. Последний, решающий. Кажется, это была бомба, которая подорвала часть базы, оставив дымящиеся руины. С того момента Эмма не жалела людей. *** Ее разбудил хлопок двери. Но глаз она не открыла. Она размеренно дышала, несмотря на воспоминания, к которым она уже успела привыкнуть. «Сколько же я проспала?» — мучил ее вопрос. Но он оставался в голове блондинки недолго: помешали тяжёлые мужские шаги. Притвориться спящей — самый оптимальный вариант, который она и выбрала. Никто не ушел, зато, кажется, пошатываясь, приблизился к больничной койке. Эмма чувствовала, как кто-то склонился над ее лицом. Но на то она и боец, чтобы, не дрогнув ни одним мускулом, оставаться неподвижной. Этот запах казался знакомым, когда-то такой родной, а на данный момент — далекий, лишний, который хочется забыть. Он подошел совсем близко, от него снова несло перегаром, он наклонился, чтобы поцеловать девушку в лоб, но так и не решился. И в этот момент Эмма перестала притворяться, она уперлась руками в грудь Джонса и оттолкнула с такой силой, что он приземлился своей великолепной задницей на пол. — Зачем? — спросила Эмма у Киллиана, — зачем ты пришел? — Ну мне позвнили, скзали шт ты тттут, ну вооттт и я ттут, а нельзззя??? — пытаясь встать, разглагольствовал Джонс, но, потерпев пару раз неудачу, так и остался сидеть, облокотившись о стену. — Господи, убирайся, Киллиан, убирааайся! — повысила голос Эмма, — уходи, пока я не выпнула тебя отсюда, — отчеканила блондинка. И кажется, именно тут она и зависла. Она же беспомощна, как она его выпнет, если она даже встать не может. — Но тыы... жы не можышшшь, — слабо соображая, что говорит, надавил на самое больное Джонс. — Она не может, но зато Я могу, — произнес женский голос. Обе головы повернулось в сторону дверного проема.