The Treaty(Договор)

Сегодня ночью доктор Генри Джекил сидел за столом и снова думал об этой формуле, которая могла бы прекратить все его мучения в один миг. Но намного проще сказать, чем создать. Сидя за уже осточертевшем доктору столом, Генри с трудом концентрировался на цифрах, смесях различных солей, порошков и жидкостей. Всё существо Джекила пыталось оставаться в сознании, но 5 бессонных ночей не могли пройти бесследно: озноб, постоянно закрывающиеся самостоятельно веки, запутанные мысли и невыносимая усталость вместе с ломотой всего тела. Последний симптом, думал Генри, означает скорое возвращение Хайда… При упоминании этого человека, у Джекила холодела кровь в жилах. Перед ним всплывал образ его мучителя, которого (это всё ещё трудно признать)он сам создал: глаза, большую часть времени находящиеся за очками с тёмными стёклами, леденящий душу смех, непредсказуемое, а потому и пугающее, поведение и нечеловеческая улыбка. Но самым страшным было то, что некоторые черты их внешности были очень похожи. Представив облик Эдварда, Генри показалось, что он стоит рядом с ним и молча испепеляет взглядом через чёрные, как и душа Хайда, линзы. В испуге закрыв лицо руками, доктор начал считать до 10, а потом медленно и спокойно дышать. Генри даже не заметил, как закрыл глаза и заснул, опустив голову на стол. Разум, воспользовавшись напряжённым и уставшим состоянием хозяина, дал телу команду спать непробудным сном, с целью восстановить силы. Открыв глаза во сне, Джекил не сразу понял, где он оказался: впереди стоял лес, в котором были вымершие и окаменевшие деревья почти чёрного цвета без листьев, под ногами-сухая и безжизненная почва, а над головой небо, окутанное грозовыми тучами и мраком. Генри встал с мёрзлой земли, отряхнулся от грязи и осторожно пошёл в лесную чащу. Стояла гробовая тишина, нарушаемся лишь дыханием и тяжёлой поступью доктора. Мужчина чувствовал, что он найдёт здесь что-то важное, а, возможно, вспомнит дорогу домой. В голове роились тысячи вопросов, Джекил ушёл в свои мысли и едва успел заметить странное явление. В этом царстве мрака, смерти и отчаяния, на непригодной для растений земле рос цветок. — Как он выжил без солнца, удобрений, воды? Что это за вид? -спросил себя вслух Генри и решил забрать растение в лабораторию для дальнейшего изучения. Сорвав невесомый цветок с красными лепестками, доктор достал платок, положил в него растение и спрятал в нагрудный карман.В то же мгновение он увидел, как многовековые деревья вместе с корнями наклоняются и вываливаются из почвы в одном направлении. А ветки начали ползти, как змеи, сплетались в клубки и начали выстраиваться в плетённый стул, чтобы вновь застыть. Генри охватило любопытство, он начал медленно подходить к стулу, хрустя отвалившимися ветками, и внезапно ощутил невыносимую боль. Такую агонию доктор ощущал только во время трансформации, когда приходил Эдвард Хайд и контролировал все действия Джекила. Зайдясь в истошном вопле, мужчина упал на землю и, чувствуя своё бессилие, зашептал: — Изыди, что тебе нужно от меня?! -сорвавшись на крик, доктор на мгновение умолк. Но потери контроля не произошло, доктор даже перестал слышать мерзкие мысли Эдварда и с облегчением подумал, что мучитель решил отступить. В это время Хайд просто покинул тело Генри, встал с земли и присел в кресло, глядя на дрожащего от ужаса и теряющего рассудок доктора. Мужчина вытащил из-под плаща бутылку красного вина вместе с бокалом и откупорил. Наливая изысканный напиток, он вспомнил о своих манерах и поздоровался со сновидцем: — Здравствуй, Джекил, — произнёс томным голосом Хайд и расплылся в улыбке, увидев такой жалкий вид единственного человека, который мог бы остановить кровожадного убийцу. — Где я? Чего ты от меня хочешь? -звук переливающейся жидкости немного успокоил доктора, напомнив ему о самых первых испытаниях в его когда-то любимой лаборатории. Мужчина пригубил алкоголь: — Ты спишь, Генри, я пришёл сюда, чтобы с тобой поговорить, — ответил Эдвард, обводя длинными пальцами гладкую поверхность прозрачного бокала. — О чём? — доктор начал злиться, ему совершенно не нравится то, что Хайд может прийти к нему в сон. — Я знаю, что ты жаждешь покоя и избавления от меня, — Эдвард разглядывал выражение лица Джекила сквозь линзы очков.-Что ж, я могу дать тебе отдых на 2 дня. Генри был поражён столь щедрым предложением, но чувствовал подвох. От секундной радости и мысли о покое на его лице постепенно разгладились морщины, лёгкая полуулыбка скользнула по тонким губам. Он ждал следующей фразы существа, что сидит напротив. — Хм, не знал, что ты умеешь слушать, — глаза Хайда были не видны из-за тёмных линз на очках, но Джекил почувствовал в них искру насмешки и сарказма. — Я не уверен, что ты сделаешь что-нибудь просто так, тем более для меня, — Генри не собирался соглашаться, не узнав в чём заключается его долг за этот дар. Эдвард продолжал наблюдать за доктором сквозь стеклянный бокал с вином: — В этом ты прав, Джекил, с тебя потребуется небольшая плата: ты выполнишь в сегодняшнем сне всё, что я скажу, -Хайд осушил бокал и кинул его в случайном направлении.Он разбился о дерево, а вместе с рассыпавшимися везде осколками и звуком разбитого стекла, раздался такой же пронзительный и жестокий смех. — Но я должен знать что именно я обязан сделать! — воскликнул Генри, поднявшись с земли. Мужчина подошёл к своему кошмару ближе. — У тебя нет выбора, Джекил, -уверенным и ледяным голосом сказал Эдвард. -Ты же не хочешь, чтобы умер кто-то ещё? Например, Люси, такая невинная девушка, не имеющая возможности вырваться из этого грешного мира. Что скажешь, отправим её к другим ангелам? -устрашающий оскал убавил гнев доктора не меньше, чем его угроза. — Действительно, -подумал Генри, -что может случиться со мной во сне? А за два спокойных дня я наконец-то придумаю сыворотку, способную избавить меня от Хайда, чтобы уже никто не смог пострадать! — По рукам! Я согласен на твоё предложение, -доктор согласился на любой исход событий, чувствовал, что сам может погибнуть в этой борьбе, но он был обязан попытаться. — Прекрасно, -донёсся самодовольный голос. Встав, Эдвард направился ближе к Джекилу, заставив того насторожиться. Он нашёл в заднем кармане шёлковую ленту и, подойдя к Генри, пояснил: — Я завяжу тебе глаза, Джекил, -Хайд, не теряя ни секунды, выполнил своё обещание и решил приступить к делу. Подступив ещё ближе к мужчине, Эдвард властно поцеловал в губы Генри. Доктор не ожидал такого поступка от самого, как ему казалось, жестокого и мерзкого человека. Но зачем? Этого он не мог понять. У Хайда, сейчас изучающего языком манящую глубину рта Джекила, были все причины, чтобы ненавидеть доктора: его ежедневные проклятия, обещания о скорой расправе, нежелание слушать, сопротивление и грубое обращение с собственным же созданием должны были сказаться на его отношении к создателю. Но не таким образом. ≪Лишившись зрения«, Генри слышит, чувствует всё иначе: на вид сухие и обветренные губы Эдварда оказываются мягкими и приятными на ощупь, касания рук, которые жестоко избили до смерти человека, приносят лишь желание получить ещё больше прикосновений. Даже голос Хайда не кажется Джекилу мерзким, отталкивающим или грубым. Ему хочется довериться и позволить совершать любые вольности. С тёмного неба на высушенную почву упали первые капли дождя, разбиваясь о землю в такт мыслей доктора. — Но…почему ты это делаешь?..- Он набрался смелости задать Эдварду вопрос, едва смог сделать вдох. Генри почувствовал горячее дыхание мужчины над ухом: — Я хочу, чтобы ты наконец-то услышал меня, Джекил, — Хайд неторопливо касается уха доктора губами, растягивая этот момент. Руки Эдварда прогуливались по рубашке Генри, когда доктор услышал звучание стали. Хайд достал давно спрятанный им нож и дотронулся его кончиком до белой кожи Джекила, слушая его учащённое сердцебиение. Замахнувшись, он сделал несколько резких движений по верхнему предмету одежды. Сняв с Генри то, что осталось от рубашки, Эдвард снова спрятал нож, избавил себя от плаща и другой одежды. Хайд начал подталкивать Джекила к ближайшему дереву со страстью кусая его шею. Подойдя ближе к мощному стволу дуба, мужчина увидел, что всё вокруг стало зеленеть и расти: возникла изумрудная трава, выросли неизвестные науке цветы и аппетитные ягоды. Он немного пожалел о том, что доктор не увидит этой красоты, но, вспомнив, что сейчас есть дела и по-важнее, шагнул к своей жертве ближе. Генри обхватил руками широкую спину Эдварда и с силой притянул к себе.В эту минуту желаний Джекила относительно Хайда становилось только больше: помимо мечты об уничтожении, появились грёзы об их греховном соитии. А больше всего Генри хотелось говорить с Эдвардом: спросить, услышать что-то и изучить его поведение. В конце концов, он не выдержал и сказал: — Могу я спросить? Почему ты поступил так с тем стариком? Зачем ты его избил? — сквозь повязку доктор не увидит этого печального выражения на лице Хайда. Но немного дрогнувший голос всё же выдал его: — Джекил…помнишь день, когда ты пришёл к совету, в котором состоял тот старик, спросить разрешение на проведение опытов в лаборатории и подбора людей для научных опытов? Помнишь их отказ? Ты выбрал себя для испытаний, тебе не кажется, что ты страдаешь из-за решения совета? У меня не было выбора, я должен был избавиться от этих тиранов. — Но почему ты не обсудил это со мной? — с удивлением спросил Генри. — Я пытался, но ты не слушал меня, Джекил. Доктор, осознав, что совсем не знает Эдварда, решил больше не говорить на эту тему. Во-первых, тяжело говорить и думать, когда твой мозг взрывается от серотонина. Во-вторых, Хайд не доверит ему свои секреты, потому что, считал Генри, всё происходящее ничего не значит для этого человека. Но людям свойственно ошибаться или сомневаться. В данный момент Эдвард не понимал своих чувств к доктору, потому что он не знал что такое любовь. У него не было детства, родителей, он просто сразу появился на свет в теле взрослого мужчины, которое, к тому же, было занято другим человеком. На Хайда свалилось слишком много прав, обязанностей и свободы. Он не мечтал стать убийцей, но Эдвард чувствовал себя очень одиноким, а Джекил, единственный близкий Хайду человек, отвернулся от него. Доброта не появится в человеке просто так, она взращивается заботой родителей или других людей. Но ненависть, жестокость и зависть рождаются там, где нет доброты. Впервые Эдвард ощутил зависть, узрев, как Генри говорит с портретом своего отца. Именно тогда он стал ненавидеть, но и любить доктора. Только по двум причинам Хайд мог любить Джекила: Генри создал Эдварда, даже если не желал этого. И только он мог помочь Хайду жить обычной жизнью. Надежда на последнее рушилась каждый день, но любовь, которая постепенно росла где-то внутри него, восстанавливала её. Когда Эдвард впервые пришёл в ≪Красную крысу» к Люси и принимал её услуги, он представлял, что делает всё это не с ней, а с Джекилом. Мужчина мечтал о равенстве между ним и доктором. Так что, если Генри не собирается помогать Эдварду подняться выше всех человеческих низостей и стать личностью, то Хайд сведёт Джекила с ума и превратит в убийцу. Да, он хорошо помнит тот звук ломающихся костей одного из членов совета: с каждым ударом жизнь, мечты и надежды доктора Генри Джекила рушились с треском и болезненными стонами. Но, в данный момент, проводя дорожку из поцелуев от мочки уха и стремясь всё ниже, Эдвард понял, что любит Генри, и он стремится доказать ему это именно таким способом. Сейчас ему не терпится понять, что чувствовал Джекил, имея власть над приходами Хайда: теперь доктор беспомощно ждёт дальнейших действий Эдварда, а Хайд может делать всё, что придёт ему в голову.Нащупав рукой пуговицы на кюлотах, Генри пытался расстегнуть их, чтобы ускорить процесс.Но Эдвард не позволил ему это сделать, вовремя перехватив руку доктора. Хайд сквозь одежду прикоснулся к уже твёрдому достоинству Джекила, вырвав из него удовлетворённый стон. Задумавшись о том, что бы он чувствовал на месте доктора, Эдвард расстегнул штаны на Генри, и избавился от мешающего получению удовольствия предмета вместе с нательным бельём. Перед получением абсолютного контроля над Джекилом, Хайд собирается немного ≪унизиться«, впервые поддавшись своему создателю. Наклонившись к самому заветному и нежному месту Генри, Эдвард обдал его своим прохладным дыханием, вызвав сильную дрожь и усилив возбуждение доктора. Через несколько секунд Джекил услышал, как Хайд, медленно облизнувшись, стремительно вобрал его полностью внутрь своего горячего рта. Язык, увлажняя набухшие вены на органе, только обжигал доктора, распаляя адское пламя желания и разврата в низу живота. Пейзаж, не привлекая внимания занятых друг другом людей, постепенно озеленялся. Зелень появилась не только под ногами мужчин, но и на деревьях: листья стремились к небу, являя миру все возможные оттенки зелёного. Генри ощущал, как его горло рвалось от стонов и как близка желанная разрядка. Эдвард со всем усердием сосал, доставляя доктору немыслимое до этого момента наслаждение.Хайд почувствовал, как Джекил вцепляется в его волосы, стоны становятся ещё громче, а дрожь Генри усиливается. Но Эдвард не позволил мужчине кончить, потому что у него были другие планы: отстранившись и вызвав недовольное ≪Хм? ≫ у доктора, он схватил Джекила за плечи и положил на мягкую траву. Генри был мысленно благодарен за это Хайду: ещё чуть-чуть, и он мог бы упасть. Приятно щекочущая трава только раззадорила Джекила, он был готов к большему. Эдвард, не прекращая наблюдать за эмоциями Генри, достал из своего бездонного и отброшенного в сторону плаща любимую трость, которая с кровью и звучанием ломающихся костей, уничтожила всё спокойствие его создателя. Она и привела его сюда, поэтому Хайд нашёл этому аксессуару ≪достойное» применение. Плюнув на наконечник трости, Эдвард резко вставил часть её ствола в доктора. Джекил, ощутив инородный предмет, пытающийся проникнуть в тело, изо всех сил сжался, даже не думая о расслаблении. Но Хайд не собирался так просто сдаваться: приложив некоторые усилия, он проник тростью глубже, задев чувствительную точку внутри Генри. Джекила охватили смешанные чувства сжирающей внутренней боли и ещё большего удовольствия, изнутри него пытались вырваться стоны, сотканные из страдания и полные страсти, но Генри кусал губы, сдерживая их. Так продолжалось, пока Эдвард не дотронулся до его рта, предупреждая: — Я хочу слышать каждый твой стон, Джекил. Это условия нашего договора, неужели ты хочешь его расторгнуть? -игриво спросил Хайд, вертя трость и проникая ей дальше в каком-то бешеном ритме. Генри с облегчением перестал сопротивляться, прижался к Эдварду как можно ближе, уже не сдерживая стонов. Доктор не начал больше доверять своему созданию, но ему не терпелось скорее достичь наивысшей точки наслаждения, а от тепла тела Хайда Джекил мог с лёгкостью это сделать. В последний момент Эдвард вырвал вновь окровавленную трость, слушая желанные мольбы и некоторые ругательства Генри. Наконец-то подготовив Джекила, Хайд вошёл в него сначала медленно, тяжело дыша в шею мужчины, а затем стремительно погружаясь в жаркую впадину. Генри окончательно ушёл с головой в омут безумия, отдавшись своей тёмной стороне без остатка. Величественное небо, недавно затянутое грозовыми тучами, стало безоблачным, беззаботно освещённым ярко пылающим солнцем. Вздрагивая от обжигающих лучей солнца или рассматривая чистую синеву небосвода, Джекил и Хайд мечтали, чтобы их будущее было таким же светлым и тёплым. Генри, изгибаясь под умелыми руками и сильным телом Эдварда, сквозь крики шептал: — Хайд… Хайд… Я думаю, что люблю тебя, - Повязка не помешала доктору дотянуться губами до губ мужчины, слившись с ним в долгом поцелуе. Эдвард, немного усмирив поток бессмысленных рассуждений, с тяжестью в голосе признался: — Я тоже люблю тебя, Джекил… Сглотнув, он продолжил: — Но я не хотел тебе это говорить, -загадочно произнёс Хайд. — А почему же сказал? - любопытство в глазах доктора просачивалось даже сквозь шёлковую повязку. — Проснувшись, ты забудешь весь наш разговор…- печально ответил Эдвард, прикусив шею Генри и лаская низ его живота. — Раз этого не избежать…- задумчиво сказал Джекил, тут же отзываясь на прикосновения и вбиваясь в руку любовнику. Но в эту минуту Генри понял, что если он не запомнит всего, что произошло здесь, то доктор больше никогда не сможет довериться Хайду. Оставалось лишь надеяться, что Эдвард сам проявит инициативу и снова придёт в его сон… Собравшись с мыслями и, боясь потерять голос, мужчина воскликнул от переизбытка чувств: — Если я всё равно забуду всё это, Хайд, прошу тебя, дай мне взглянуть в твои глаза!..- К концу фразы голос Джекила ослаб, но Генри понял, что донёс главный смысл до Эдварда, чувствуя, как с него снимают шёлковую ленту. Он впервые увидел обнажённого Хайда и поцеловал уголки его губ с открытыми глазами. Эдвард, один раз издав непонятный всхлип, в первый раз снял очки перед Джекилом. Глаза-это зеркало души, лишь они не умеют скрывать эмоции, они всегда видят и безмолвно говорят правду. Что увидел Генри в очах Хайда? На первый взгляд, ничего особенного: почти такие же, как у Джекила глаза, выражающие лишь похотливую страсть и силу, благодаря которой Эдвард всё ещё не сломался. Но радужная оболочка его глаз резко сменила цвет с карего на алый, а из очей лились струйки крови, так похожие на слёзы. Знакомая безумная улыбка, истекающие кровью яркие глаза и сносящий все мысли ритм их порочного занятия в одном сочетании заставили Генри Джекила затрясться в эйфории и кончить на живот Хайду. Спустя пару движений, Эдвард излился в своего создателя. Ещё несколько минут они разговаривали о самых бессмысленных вещах на свете, которые отвлекли их от больной темы: неизбежной борьбы между ними. Но Генри не смог долго продержаться и заснул во сне, чтобы очнуться наяву, лежа головой на своём рабочем столе в лаборатории…