Бог ничего не подскажет — ему самому непонятно, из-за чего сыр-бор. © Стив Айлетт. Шаманский космос
Когда ведьма завела её в избушку, то рассказала о цене за излечение от странной болезни. Флемет прямо сказала, что знания Амелии об этом мире могут сильно повредить Тедасу. Их можно сравнить с камнями, кинутыми на спокойную гладь воды. Она объяснила, что Тень не воспринимает Амелию как часть этого мира, а потому стремится уничтожить. Помимо плохого самочувствия, это сокращает длительность жизни. Единственным вариантом обойти данную проблему — сделать так, чтобы сущность Амелии воспринималась, как часть этого мира. Флемет может заменить утраченную жизненную энергию своей. Но взамен, когда придет время, девушка добровольно отдаст Флемет свое тело. Это будет интересный эксперимент. Тело обычного человека, как правило, не выдерживало нагрузки при поселении души. Вместо того, чтобы перемещать все силу сразу, можно попробовать это делать постепенно. Для самой Амелии ситуация не сильно менялась по сути. Или она умерла бы через пару месяцев или через пару лет. Все зависело от желания ведьмы. Мало приятного. Кроме всего прочего, Флемет упомянула о некоторых последствиях замены жизненной энергии, но не уточнила, о каких именно последствиях идёт речь. Ночью Амелия спала урывками. Голова раскалывалась на части, а картинка перед глазами плыла. Все, о чем она могла сейчас думать: дом. Невольно вспомнилось детство, празднование Нового Года в кругу семьи. Вспомнила, как Ленка из параллельного класса украла из тарелки котлету в школьной столовой. Амелия не стерпела такой несправедливости и забрала её тут же обратно. Имело ли теперь смысл злиться на отца? Ведь несмотря на все разногласия и ссоры, он был её отцом. А она так и не смогла ему сказать самых важных и простых вещей. Извиниться за собственную глупость и сказать, что прощает и любит. Но при всем этом, Амелия пообещала себе, что не будет жить, как он. Даже глупый старший брат сейчас казался не таким уж и глупым. Жаль, что они так и не смогли поладить. Любая беседа заканчивалась перебрасыванием колкостями и остротами. А что же будет с мамой? Об этом даже думать не хотелось. После всего, что случилось, это единственный человек, который оставался на стороне девушки. Амелия жалела о слишком многом. Чувство вины огромным валуном давило на грудь и не позволяло привести мысли в порядок. Одна ночь показалась ей целой вечностью. Заснуть получилось только, когда солнечные лучи стали заглядывать в комнату. Страх уступил место усталости. Снов не было, только абсолютная темнота.***
Увидев её на своем пороге снова, Ирлен сперва немного растерялся. Когда Амелия не пришла домой ночевать, он понял, что их дружба оказалась для него куда ценнее, чем он думал сначала. А дружба ли это была? Он странно себя чувствовал рядом с ней. Мысли не путались, не было волнения, как при общении с Мерриль. Ему не хотелось откровенно с ней заигрывать, ведь как он уже понял, Амелия просто игнорирует подобное поведение. И сестрой он назвать её не мог. Да, раньше он думал, что это сработали «братские» инстинкты, но теперь это трансформировалось во что-то другое. Оставленная записка была краткой, хотя чувствовалось, что в ней она написала не все, что хотела. Слова были подобраны странно, написаны криво. Соседка явно волновалась, когда выводила буквы. Ты доволен? Разве не этого ты хотел? Такие вопросы мелькали у него в голове, пока эльф пытался разжечь огонь. Амелия так отчаянно стремилась попасть домой, что порою не замечала ничего вокруг. И теперь она цеплялась за соседа, как за последний лучик света. Ирлен прекрасно это осознавал. Когда Амелия переоделась, Ирлен уже поставил кипятиться чайник. В отличие от неё, эльф сам ушёл из клана. Сбежал, если точнее. Детство Ирлена вполне можно было назвать счастливым, не смотря на все трудности. У них была большая и дружная семья. Природное обаяние мальчика позволяло ему быстро завоевывать друзей и поддерживать хорошие отношения с сёстрами. Девочки росли озорными. А Ирлен стал всеобщим любимчиком. Отличное пополнение в рядах охотников клана. А потом все начало рушиться. Кирпич за кирпичиком. Капля за каплей. Мать постепенно начала закрываться в себе. Все меньше уделять время семье, все больше углублялась в старые книги хранительницы. Её речь становилась странной, иногда бессвязной. Отец пытался вытащить любимую из этого состояния, но это мало помогало. Сколько бы времени и любви семья не вкладывала в неё, мама все равно еще сильнее уходила в себя. Единственным выходом стало оградить её от книг и держать под постоянным надзором. С ней постоянно рядом кто-то был: соклановцы, муж, дети. Она почти не говорила, мало ела и постоянно смотрела куда-то в пустоту. Состояние женщины стало плохо сказываться на всей семье. Отец стал ходить хмурым, а дети были обеспокоены и напуганы. Единственное, что возвращало иногда то самое тепло, которое, когда у них было — музыка и песни Ирлена. Мать хоть ненадолго, но приходила в себя, отец начинал снова улыбаться, а девочки танцевать. И казалось, что все начинало постепенно вновь налаживаться… В один вечер мама не выдержала и напала на Мию — самую младшую девочку. Ирлен оказался рядом и смог вытащить сестру. Смотря на свою обезумевшую мать, он не мог ничего сделать. Когда женщина поняла, что ей снова не дали сделать то, что она хочет, то взяв отцовский кинжал, покончила с собой на глазах детей. Вспоров себе живот и отбросив оружие, женщина упала на землю, так ничего и не сказав. Ирлен на всю жизнь запомнил выражение лица матери в этот момент: совершенно пустой, стеклянный взгляд, но при этом на её губах застыла улыбка. Та жуткая картина ещё долго преследовала мальчика в кошмарах, в то время как Мия совершенно не помнит того страшного дня. Мальчик стал винить себя в смерти мамы. Он был рядом, но не мог даже пошевелиться. Ирлен вечерами сидел и думал о том, как можно было бы все исправить. Рассматривал сотню разных вариантов, просчитывал каждый шаг в собственных мыслях. После того вечера он не мог играть на лютне и петь. Взрослые его не винили, только кидали жалостливые взгляды. А это только раздражало и делало еще хуже. Потребовалось много времени, чтобы Ирлен оправился. Повседневные заботы, помощь отцу и клану выдергивали его из этих мыслей, а возвращение к музыке вновь открыло душу миру. А теперь он видел точно такой же пустой взгляд у своей соседки. Это его не на шутку напугало. На следующий день она не выходила из своей комнаты и ничего не ела. Когда же эльф заглянул к ней, чтобы позвать поесть, то увидел, что она лежит в гамаке, отвернувшись к стене. Нет, оставлять её одну сейчас точно нельзя. Что ж, последние вылазки сказались на его здоровье далеко не самым положительным образом, поэтому он все равно не сможет выйти на задания. Когда Атенриль услышала, что эльф умудрился сломать себе ребро, когда еще прошлые раны до конца не зажили, то Ирлен подумал, что она прямо на месте его убьет. Хорошо, что обошлось. Эльфу пришлось изрядно потратиться на исцеляющие зелья и припарки. Ведь нужно вернуться в строй как можно скорее, ведь теперь денег опять не было. Запасов еды на долго не хватит, а снова голодать не хочется. За это время надо помочь Амелии прийти в себя. Следующие пару дней она только спала. «Клевала» немного из тарелки и снова отправлялась к себе. Ирлену стоило больших трудов уговорить её выйти из дома. На улице уже начинало холодать, так им пришлось купить девушке достаточно дешевую, но теплую кофту и плащ на случай холодов. Продавец был одним из клиентов Атенриль, так что когда он узнал в покупателе того, кто поставляет ему товар, то сделал небольшую скидку. — Знаешь, у меня дома полгода идет зима, а другие полгода что-то между осенью и весной, — произнесла девушка, осматривая обновку. Кофта была сделана из грубой и толстой ткани противного горчичного цвета. Можно, конечно, посмотреть что-нибудь другое, да вот только денег у них на это нет. — Если ты привыкла к холодам, то местная зима тебе будет не страшна, — подметил парень. На обратной дороге эльф пытался вызвать на лице подруги хотя бы мимолетную улыбку. Но ни комплименты, ни шутки не работали. Проходя мимо пекарни, Ирлен попросил девушку идти дальше одной, а он её догонит, только хлеба купит домой.***
Она не понимала, зачем нужно было вытаскивать её на улицу. Ирлен, конечно, все еще не до конца оправился, но уже подозрительно бодро двигался. Свернув к трущобам, девушка увидела, что путь преградил незнакомый эльф. Темноволосый с короткой стрижкой. На его одежде было полно заплаток. А аккуратное ровно лицо смотрело с неодобрением. Он оперся о стену и сложил руки на груди. Ничего хорошего от него точно можно не ждать. — Я думал, ты уже не вернешься, шем. — Мне тоже так казалось, — на выдохе ответила девушка, отведя взгляд. После этого она вновь обратилась к незнакомцу: — Что вам надо? Эльф подошел ближе. Вид у него был достаточно агрессивный и злобный. — Человеку не место в эльфинаже. Ты доставляешь неприятности своим присутствием не только остальным эльфам, но и ему в том числе. Он говорил спокойно, но серьезно. Хорошо, что нападать не планировал. Хотя все может измениться в любой момент. Сказанная им фраза заставила девушку напрячься. — О чем вы говорите? — Неужели ты думаешь, что мы примем тебя? Из-за того, что Ирлен позволил тебе жить в своем доме, многие от него отвернулись. Более того, как я понял, ты теперь еще и не работаешь. Села ему на шею. Очень хорошо устроилась. — Пожалуйста, хватит. Если бы я могла вернуться домой, то я бы уже давно это сделала. — А что тебе мешает, шемлен? У тебя вроде как обе ноги есть. Ты можешь ходить и бегать. Так в чем проблема? Проваливай туда! Он начинал терять терпение. Последнюю фразу он чуть ли не выкрикнул. Девушке нечего на это ответить, и она стояла молча, стиснув в руках мешок. — А может это ты пойдешь куда подальше, а? Ирлен вышел из маленькой улочки сбоку. Видимо, пытался сократить дорогу. Он встал между Амелией и эльфом, закрыв собой девушку. Заведя руку за спину, он раскрыл ладонь, показывая, что она может взяться за неё. Его рука, большая и теплая, аккуратно сжала ладонь девушки. — Как ты не понимаешь, что она разрушит все, что мы… ты сделал?! — Единственное, что разрушает Амелия — мужские сердца. Слишком хороша для любого в этом городе. — Дурак, — тихо буркнула девушка сзади, заставив парня улыбнуться. Ей показалось, что ответ Ирлена в данной ситуации был неподходящим. Контрабандист поставил собеседника в тупик. Он удивленно уставился на Ирлена в попытке что-либо сказать, но в итоге махнул рукой и пошел прочь. Мол, что с этим неразумным разговаривать. Когда незнакомец скрылся из виду, Ирлен отпустил руку Амелии и повернулся к ней. — Не слушай его. Он часто всякий бред несет и часто его роняет на чужие головы. Ты как? - Ты не говорил, что с тобой перестали разговаривать. — А, — эльф махнул рукой. — Мы никогда толком и не общались. Я жил по большей части сам по себе. Ну… до недавних пор. А он еще её обвиняет в том, что она от него что-то скрывает. А сам-то?! Где достал амулет не рассказал, почему ушел из клана — тоже. О том, что другие эльфы изменили к нему свое отношение, умолчал. — Скажи честно, я тебе мешаю? — Что?! Нет, точно нет. Говорю же, не обращай на его слова внимание. Хоть Ирлен и сказал, что можно не переживать, но слова того незнакомца сильно её задели. Она знала, что местные её не любят, но не предполагала, что это так сильно скажется на её соседе. Он её приютил у себя, кормит, вот даже одежду к зиме купил. А Амелия никак толком не может его отблагодарить. Даже не знает, как толком раны обрабатывать. Только и делает, что уничтожает продукты и тратит его время. Ирлен — хороший парень и заслуживал совсем другого отношения к себе со стороны окружающих. В голове крутилось слишком много мыслей: о Флемет, о доме, Киркволле и его будущем, Ирлене и эльфинаже. И все эти мысли никак не способствовали улучшению настроения. Чувство вины, собственной глупости и беспомощности накатывали волной и не давали вздохнуть. Ночью ей приснился странный сон. Амелия находилась в длинном и широком светлом коридоре, на стенах которого висели разные картины. Эдакая картинная галерея. Она не сразу осознала, что на них изображены её родные и друзья. Картины были нарисованы грубыми и резкими мазками, из-за чего лица казались угловатыми. И под каждой картиной находилась надпись с именем. Одногруппники, друзья детства, родственники, коллеги. Все они были тут. Постепенно двигаясь дальше, Амелия иногда слышала отдалённый звон колокольчиков. Постепенно картины стали искажаться. По ним пошли трещины, как по стеклу, а через мгновенье они буквально взорвались, оглушив девушку. Амелия зажала уши руками и, закрыв глаза и не оглядываясь, побежала дальше. Осколки картин трещали под ногами, а звон колокольчиков постепенно усиливался. В самом конце коридора она увидела еще одну картину. Свой собственный портрет. Девушка с кудрявыми русыми волосами, белой кожей, которую многие называли «аристократичной бледностью», и зелеными глазами. Она смотрела куда-то в пустоту. Подняв на него глаза, Амелия поняла, что звон прекратился, а остальные картины исчезли. Теперь она находилась в полностью пустом коридоре со всего лишь одной картиной. Под портретом надпись со старым, уже полузабытым после всего произошедшего, именем. Вновь посмотрев на картину, вместо нормального изображения, она увидела, как от шеи к щекам стали проявляться темные вены, а глаза пожелтели и обрели вертикальный зрачок. На фоне проявился странный кристалл цвета свежей крови. Звон снова появился. Он звучал отовсюду, напоминая странную искаженную песню. Вновь закрыв уши руками, Амелия села на корточки, не зная, куда можно деться от этого ужасного звука. Когда же звон стал совсем невыносимым, то она упала в темноту. Девушка проснулась со слезами на глазах и тяжело дыша. Сердце бешено колотилось, а в ушах по-прежнему стоял этот ужасный звон. Ей и раньше снились странные сны, но то, что она увидела сегодня было явным перебором. Будить соседа она не решилась, только выпила воды на кухне. Происходящее с ней казалось страшным сном наяву. А зная будущее, этот кошмар стал бы еще ужаснее. И что теперь делать? Сидеть и ждать, пока кунари попытаются захватить город, а маги крови устроят бесовщину? Рано утром раздался стук в дверь. Это был мальчик, одетый в одни лохмотья. Протянув девушке завернутое письмо, он кивнул и убежал, не попрощавшись. Сказал только, что это для Ирлена. Когда эльф проснулся и прочел послание, то нахмурился. В письме босс требовала, чтобы он срочно отправился на задание. Естественно никаких деталей миссии указано не было. Ирлен начал ворчать, что у Атенриль нет никакого чувства такта, выдергивает больного буквально из постели, непонятно зачем, непонятно куда. Сосед обеспокоенно посмотрел на девушку и спросил: — Ты будешь в порядке? Ей стоило больших усилий, чтобы сделать уверенный вид и естественно улыбнуться. Она не может позволить себе еще сильнее мешать ему. — Да. Наверное, прогуляюсь до "Висельника". Всё будет хорошо, не переживай. В какой-то миг она и, правда, поверила в собственные слова. Подумалось, что во время сессии, находясь на грани отчисления, ощущения были схожими. Полный крах, безнадега. А потом оказывалось, что все не так страшно, и вполне себе можно жить дальше. — На заданиях, можно часто найти всякие интересные штуки. Я могу тебе попробовать что-нибудь принести. Что скажешь? Эльф начал наспех собираться, ходил по комнате, складывая в подсумок разные предметы. Он слишком за неё переживал. Эта теплота отозвалась в душе Амелии, разлилась по телу, а затем тонкой иглой кольнула в сердце. — Принеси себя. В целости и сохранности. Этого будет достаточно. Ирлен украдкой улыбнулся и, попрощавшись, вышел из дома. Только минут через пять, Амелия поняла, что нужно было попросить купить домой яблок, чтобы запечь их с медом. Наверное, надо навестить Мерриль и Гаррета. Разговор с друзьями должен помочь. Не важно, о чем они будут говорить: о погоде, слухах, политике. Главное - просто поговорить. Однако дома эльфийки не оказалось, как и на рынке. Зайдя в таверну, девушка осмотрела помещение в поисках знакомых лиц. Ни Хоука, ни Мерриль, ни Варрика. Амелии удалось окликнуть Нору и расспросить её видела ли она кого-то из них. Официантка сказала, что гном вместе с Гарретом ушел куда-то еще вчера днем, и с тех пор от них ни слуху, ни духу. Без них сидеть в «Висельнике» не было смысла. Среди всех этих эльфов, гномов и людей, она чувствовала себя лишней. Ненужным кусочком мозаики, который случайно угодил в коробку. Уходя из таверны, Амелия услышала, как её кто-то позвал, но не обратила на это внимание и поспешила скорее покинуть помещение. Бродя по улицам, девушка обратила внимание, что в Нижнем Городе совершенно нет никакой зелени. Даже маленьких островков с деревцами или кустиками. Одна сплошная грязь и нищета. В родном городе тоже очень грязно, люди совершенно не умели беречь то, что имели. Но всю ситуацию спасали высаженные аллеи и скверы. Рядом с домом у них находилось кладбище — самое старое в городе. Там уже давно никого не хоронили, только ритуалы проводили в местной церкви на Пасху и прочие церковные праздники, а еще там было приятно гулять. Всегда тихо, слышно только чириканье птиц и шелест листвы. Ей нравилось ходить по узеньким протоптанным дорожкам и разглядывать старые памятники. Странное место для школьницы, но оно было единственным, где она знала, что могла побыть в полном одиночестве. Теперь она не сможет туда вернуться. Вместо того чтобы поднять настроение, прогулка окончательно его испортила. В один момент, Амелия поняла, что совершенно не следит за дорогой. Чтобы не заблудиться, она решила вернуться в дом. Не хотелось вляпаться в очередные неприятности. Проходя по улицам эльфинажа, она старалась не смотреть в лица прохожих. И так знала, что ничего кроме осуждения в них не увидит. А дома Амелия попыталась занять себя чтением книги. По иронии судьбы, это была Песнь Света, детское издание, где на каждой странице находилась небольшая иллюстрация. На некоторых картинках можно разглядеть смешные каракули. Видимо Ирлен постарался во время чтения. Интересно, зачем ему эта книга, ведь у долийцев совершенно другая вера? Священное писание, которое состоит из песнопений. Именно оно лежит в основе местной религии людей. Что-то вроде Библии. Если не полениться и начать копаться в ЛОРе игры, можно много интересного про Тедас узнать, но многие игроки обходились игровыми диалогами.«Се чернеет Золотой Город С каждым шагом вашим в Чертоге моём. Дивитесь же совершенству, ибо оно уходит. Вы принесли на Небеса Грех, А в мир — проклятье.»
Когда Амелия прочитала эти строки, резкая боль прошлась волной по её телу. Неужели дурацкая болезнь решила вернуться? Пытаясь сосредоточиться на буквах, она поняла, что картинка перед глазами как будто стала четче, а цвета ярче. Она слышит, как под полом бегают мыши. А еще появилось ощущение, что рядом есть некая пелена, которая незримой тканью окутывает все пространство и пронизывает его. Где-то толще, где-то тоньше. По нитям этой ткани струилась энергия. Её потоки проходили сквозь предметы. Они ощущались почти инстинктивно. И что самое странное, она реагировала на присутствие живого человека. Натягивалась и изгибалась, словно живое существо. Проведя рукой по воздуху, пытаясь уловить ощущение этой энергии, Амелия почувствовала, как очередная игла больно кольнула сердце, а внутри стал нарастать вулкан эмоций. Ощущения настолько острые, а воздух вокруг будто накален до предела, что даже дышать стало трудно. Возбуждение и растерянность. Ни с чем подобным ей не приходилось иметь дело. Мир будто повернулся под другим углом. Показалось, что даже время на секунду остановилось. Замерло, как если бы кто-то повелел ему это сделать. Почти физически ощущалось то, насколько густым стал воздух от этой скопившейся энергии. И в следующий миг бумага под пальцами неожиданно вспыхнула. Огонь моментально охватил книгу, и девушка едва успела бросить её на пол. Амелию обдало жаром и запахом дыма, от которого глаза начали слезиться. А кончики пальцев начали болеть от ожогов. Нет-нет-нет! Как это случилось?! Почему?! Всё тело охватил ужас и паника, парализовав на месте. Очередной кошмар наяву. В голове промелькнула мысль, что это всего лишь сон, но нет. Перед ней лежала книга, которая загорелась непонятно от чего. Потребовалось огромное усилие воли, чтобы заставить тело снова слушаться. Начав топтать горящую книгу, Амелия старалась следить за тем, чтобы не загореться самой. Резко схватив кувшин с водой со стола, она вылила все его содержимое на пол. Пламя резко потухло, но дым уже успел заполнить помещение. Девушка открыла все окна и дверь, чтобы проветрить дом. Только когда она села обратно на стул перед сгоревшей книгой до неё дошло, что только что случилось. Магический дар. Это определенно была магия. Та самая, из-за которой магов держат под строгим надзором в Кругах. Из-за которой маги являются таким лакомым куском для демонов. Страх одержимости заставил людей запереть всех обладателей магического дара, а при малейшей опасности - убивать или усмирять. Девушка уткнулась лицом в колени и зарыдала. А что еще она ожидала, принимая часть силы Флемет? Вот о каких последствиях её предупреждала ведьма. Вот чего стоило опасаться, соглашаясь на сделку с ней. И что теперь? Идти в Круг? Исключено. Еще не хватало оказаться в Казематах в качестве пленницы. Зная о царивших там порядках, проще сразу перерезать себе глотку. Но если туда не пойти, то можно легко стать одержимой демоном и умереть, заставив людей вокруг страдать.***
Эльф быстрым шагом приближался к дому. Ему едва удалось вырваться с работы, скинув часть работы на товарищей. Они и без него управятся, а Ирлен ко всему прочему умудрился оставить дома один из кинжалов. Его беспокойство было заметно, и коллеги быстро догадались, что дело отнюдь не в ранах или миссии. — Ты слишком много о ней думаешь, — подметила Атенриль. Да, спасибо. А то так догадаться невозможно. Он не позволит этой трагедии в его жизни повториться вновь. Детские воспоминания только придавали ему скорости. Говорят, что со временем память притупляется и ослабевают ощущения. Но из всякого правила есть исключения. Ирлен ярко помнил, как вырвал сестру из цепких объятий обезумевшей матери. Помнит, как она, не сводя глаз с детей и не меняя выражение лица, вонзила в себя лезвие кинжала. А за прошедшее время, Амелия стала для него по-настоящему близким человеком. И он просто не мог допустить, чтобы с ней что-то случилось. А то, что произошло в лесу, её сломало буквально пополам. Если раньше даже при плохом самочувствии, она улыбалась и боролась, то теперь даже не пыталась этого сделать. Уже смеркалось, когда он добрался до места. Огонь в камине не горел, а на столе стоял пустой кувшин. Не сразу, но Ирлен заметил, что на полу разлита вода. А в большой луже лежала почерневшая книга. — Амелия? Ты дома? — спросил эльф с тревогой в голосе. Ответа не последовало. Ирлен подошел к книге и взял её в руку, отряхивая от воды. Подгоревшие страницы намокли и разбухли так сильно, что текста почти не разобрать. Либо его соседка испытала острый приступ ненависти к религиозным текстам, либо что-то случилось. Соседка бы ни за что не оставила все как есть, а привела бы комнату в порядок. Эльф крепко ругнулся на эльфийском и зашел к себе, чтобы взять забытый кинжал и отправиться на её поиски. Амелии придется вытерпеть все его нотации и ворчание. Вот только обыскав комнату вдоль и поперек, Ирлен понял: кинжал пропал.