Туман в отражении

Как радуются подростки, впервые вырвавшиеся из-под опеки родителей и укатившие компанией на летние каникулы к морю или океану, так радовался и Дженсен, выходя из аэропорта и садясь в такси, которое по ранней договоренности должно было доставить его в Юго-Восточную Англию, в самый Саутгемптон – один из крупнейших портовых городов Великобритании. Там Дженсен планировал снять номер в гостинице и передохнуть, прежде чем продолжить путь к Бэйбридж-виллю. Тот путешественник – знакомый Зиргербера – расписал маршрут вполне подробно, однако Дженсен все равно нервничал, представляя, как будет добираться до городишки, который даже не был отмечен на карте. Но ничто не могло перекрыть незамутненное детское восхищение от предстоящего путешествия. Наверное, сложись жизнь иначе, и Дженсен тоже мог бы пойти в исследователи… или палеонтологи. Неизведанное привлекало его едва ли не больше, чем живопись, но он понимал, что раскопки и изучение давно исчезнувших видов животных и цивилизаций – скорее хобби, чем профессия. Впрочем, многие могли сказать то же самое и о марании холста красками. Растянувшись на кровати в одном из номеров саутгемптонской гостиницы, Дженсен с интересом размышлял о том, что, вероятнее всего, это последний раз за ближайшие три месяца, когда ему удается провести ночь в нормальной постели. Вымотанный дорогой и неугасающими эмоциями, Дженсен вырубился мгновенно. Когда он проснулся, часы показывали семь утра, а по окнам барабанил дождь. Дженсен тут же ощутил озноб и сильнее закутался в одеяла. Еще несколько часов назад он радовался тому, что душная Калифорния с разъедающей кожу пылью осталась далеко позади. Теперь же он замерзал и желал только одного – оказаться там, где тепло. Но не жарко! Должна же хоть где-то в мире быть гармония… После завтрака в прилегающем к гостинице кафе, Дженсен закутался в привезенную с собой куртку, погрузил немногочисленные вещи в багажник автомобиля и, указав водителю маршрут, принялся настраивать себя на долгий путь. Так и вышло – выехав рано утром по одной из неприметных дорог, ближайшего населенного пункта они достигли только к вечеру, где и остановились на ночлег. Дженсен выходил из машины, от постоянной тряски по неровной дороге ощущая себя ребенком, который только учится стоять на ногах. А вот Генри держался молодцом. Генри звали водителя. Это был мужчина, разменивающий четвертый десяток, с пугающей улыбкой в тридцать два золотых зуба, африканскими косичками, пышными бакенбардами и ростом под два метра. Он напоминал Дженсену пирата-головореза. В противовес должному опасению, Дженсена к этому человеку тянуло, как магнитом. Это и было то самое чувство, которого так не хватало в пропахшем машинным маслом и горелым асфальтом Лос-Анджелесе, та малость, что не давала представить Эл-Си городком двухсотлетней давности. Дженсен всеми силами сдерживал себя, чтобы не попросить у сопровождающего разрешения изобразить его на картине, в антураже окружающего их ливня. Но напоминал себе, что прибыл сюда с определенной целью, и старался не зацикливаться. Да и на самом деле не таким уж «пиратом» был Генри, однако Дженсену, как и любому художнику, не составляло труда видеть только то, что он хотел видеть, отбрасывая действительность. Место, в котором они остановились, было чем-то наподобие стоянки, где можно было передохнуть и перекусить. Такие устраивают на середине пути во время многодневных не соревновательных велопробегов. «Стоянка», до которой Генри довез Дженсена, не была результатом деятельности организаторов спорта, или еще каких, она появилась здесь абсолютно естественно, так же, как зарождаются другие деревни, позже превращающиеся в города. Жители говорили на английском с примесью местного диалекта, и некоторые фразы Дженсен понимал с трудом. Генри ориентировался лучше, и Дженсен старался держаться к нему поближе. - Так как, говоришь, называется место, в которое тебе надо попасть? – внезапно спросил тот после ужина, когда уставший Дженсен укладывался на выделенный ему матрас в одном из домиков. Однако вопрос заставил мигом забыть про сон. - Ты не знаешь, куда везешь меня? – выпалил он. Генри усмехнулся, устраиваясь прямо на полу, на расстеленном одеяле. - Знал, да забыл. Название уж больно необычное. К тому же, я только по твоей карте и ориентируюсь, даром, что местный. Дженсен длинно выдохнул, приказывая себе не злиться и не паниковать. Доводы Генри были вполне логичны. - Бэйбридж-вилл, - напомнил он. Название и правда было диковинным, но Дженсен запомнил его сразу. - Точно, Бэйбридж-вилл. Никогда раньше не слышал. - Как же я туда попаду? Генри пожал плечами. Он лежал на спине, глядя в темный потолок, и его рассыпавшиеся волосы напоминали огромную черную дырку в полу, и казалось, его голова находится на самом ее краю. Дженсена передернуло, возникло неконтролируемое желание встать и потрогать «дырку» пальцем, убедиться, что все это – лишь разыгравшееся воображение. Но тут Генри пошевелился, и наваждение спало само. - Дай-ка мне свою бумажку… Ага. Судя по твоему маршруту, практически до самого Бэйбридж-вилля идет неплохая дорога, - сказал он, разглядывая в тусклом свете ночника извлеченную из рюкзака карту. – Я по ней ездил как-то раз, припоминаю. Но вот последние десятки миль сворачивают куда-то влево, а дорога уходит вправо. Так что либо там успели положить асфальт, либо… - Он хмыкнул и развел руками, сообщая очевидное: - Либо дороги там нет. - Ты сказал «десятки миль»? – сипло повторил Дженсен. - Ну, тут трудно понять. Если на карте везде соблюдены пропорции, то да. Пока что расстояния совпадали… Придется топать дня два, не меньше, только вот я на это, сразу говорю, не подписывался. Спорить Дженсен не собирался – не тот характер был. Да и смысла в ссоре он сейчас не видел. Генри в самом деле наняли для того, чтобы он довез Дженсена до места. Довез. И никто не виноват, что дорогу к Бэйбридж-виллю не удосужились проложить. Хотя это и было понятно, иначе и сам городок, и замок (если он действительно существовал) давно бы прибрали к рукам власти… А, впрочем, ничто не мешало Дженсену винить Зиргербера, его чокнутого знакомого и самого себя – идиота, не подумавшего, что стоит поинтересоваться тем, что изображено на карте, а не слепо доверяться начальнику. Но, как говорится, кто же знал… Вроде как смысла не было и в том, чтобы анализировать произошедшее. - Отлично, - Дженсен отобрал у Генри маршрут, откинулся на спину и тоже уставился в потолок. – Еще не поздно повернуть назад… - Всегда пожалуйста, - отозвался Генри. – До аэропорта могу подкинуть, мы пока не так уж и далеко – сутки пути, если не спешить. Дженсен молчал, обдумывая ситуацию. В одиночестве идти непонятно куда, с тяжелым рюкзаком за плечами, понятия не имея, что ждет впереди, и лишь надеясь не заблудиться – не самая радужная перспектива. Единственное, в случае отказа от затеи Дженсен сильно обеднел бы – все расходы на поездку взял на себя Зиргербер, но пригрозил, что если ему не понравился то, что в итоге Дженсен привезет – заставит выплачивать с процентами. И это было плохо – с деловой хваткой Зиргербера сумма вышла бы немаленькая. Но жизнь Дженсен все же ценил больше, чем капитал. Только вот… Только вот тянуло, тянуло вперед с неукротимой силой, хотелось, наконец, получить ответы на вопросы, будет ли, почувствует ли Дженсен ту «мистику», ради которой все это и затевалось. Ведь, как-никак, уже настроился, а теперь нужно возвращать убежавшее далеко вперед ожидание, запихать его снова поглубже и забыть. Вернуться в Америку, заплатить Зиргерберу, нарисовать так, как получится, уволиться и переехать куда-нибудь подальше. В ту же самую Германию – узнать на собственном опыте, что заставило галерейщика в юности уехать в чужую страну и с ужасом вспоминать о проведенном на родине детстве. Дженсен нервно покусал нижнюю губу. Ладони его покрылись холодным потом. Он знал, стоит лишь сказать вслух, что все – передумал, возвращается, и волнение уйдет. Но держало что-то, словно кто-то невидимый протянул руку из самого желудка и крепко ухватился за голосовые связки – и звука не подать. - Ты подумай до утра, - послышался в тишине голос Генри. – А там решишь. - Угу, - отозвался Дженсен, на что Генри как-то совсем уж нетактично рассмеялся. - Сочувствую, Дороти, это в самом деле не Канзас… - сказал он, и тут Дженсен не на шутку рассердился. - Меня зовут Дженсен, - буркнул он. – И мы чертовски далеко от Канзаса. Генри, однако, не смутился. Крякнул только еще веселее в темноте и пробубнил уже совсем сонно: - Сочувствую, Дженсен, чувак, чувство юмора у тебя – отстой. Было бы над чем смеяться, в отчаянии сердился Дженсен. Было бы над чем. *** Поздним утром Дженсену казалось, что все еще ночь. Небо было заволочено тучами, они будто слипались друг с другом, образуя единое целое. В комнате Дженсен и вовсе передвигался с фонариком, не желая тратить электричество гостеприимных хозяев. Редкие раскаты грома разрывали шум дождя, и проходили минуты, прежде чем Дженсену снова удавалось сосредоточиться на мерном стуке капель по крыше. Ветра, однако, не было, и дождь лил непроглядной стеной, прозрачно-белой, напоминая то огромный, нескончаемый водопад, то непроглядный туман. Дженсен чувствовал себя запертым в доме, как в клетке, и задыхался от проникающей в окна свежести. Дергало внутри странным предчувствием чего-то нехорошего, опасного, но он списывал это на смертельное волнение, от которого сердце то истерично билось, то замирало, как перед инфарктом, а в горле стоял ком. И было это очень странно для человека, который ранее по собственной воле влезал и не в такие переделки. Что-то явно было не так, и стоило, наверное, послушать внутренний голос с замашками параноика, но Дженсен только представлял себе возвращение домой, и сразу сковывало огорчением, унынием и ощущением надвигающейся депрессии. Черт бы побрал эту тонкую натуру художника! Дверь распахнулась настежь, и Дженсен увидел стену – огромную дождевую стену, такую плотную, словно кто-то сверху поливал дверной проем из ведра. Стена даже не колыхалась, она обрушивалась вниз, подобно глыбе бетона, проламывала землю и исчезала, а ее место тут же занимала другая. Внезапно, прямо из этого каменного куска выскочил Генри, словно спустился с воздуха, - так высоко он прыгнул, преодолевая порог и спасаясь от дождя. - Итак? – чуть задыхаясь, спросил он. Его одежда и волосы были насквозь мокрыми, но Генри улыбался. Его язык беспрестанно облизывал мокрый рот, ловил стекающие по коже капли. – Куда едем? - Ты предлагаешь ехать прямо сейчас? – изумился Дженсен. Генри отжал длинные волосы прямо на ковер и кивнул. - Ждать, пока перестанет лить – не вариант. Можем и неделю проторчать тут. А так – лучше двигаться медленно, но двигаться. Да не парься ты, на скорости 20 миль в час ничего с нами не случится, да и не ездит никто больше по этим дорогам. Дженсен припомнил, что за все время пути им и правда не встретилось ни одной машины, да и дальше, скорее всего, не встретится. Это если они поедут дальше. - Я понятия не имею, как лучше поступить, - Дженсен опустился на матрас и вытянул перед собой ноги. От пола тянуло холодом. – Умом понимаю, что один не доберусь, но… - Хочется, да? – хмыкнул Генри, и когда Дженсен посмотрел на него, неожиданно ударил тыльной стороной руки о ладонь и воскликнул: - Слушай, дальше по дороге есть еще одна деревня – поцивильнее этой. У меня там знакомый, он может знать, как тебе добраться до Бэйбридж-вилля. Вдруг, и проводит, если заплатишь. У тебя деньги-то с собой есть? Дженсен уставился подозрительно, и Генри расхохотался. - Наш человек, - заявил он, отсмеявшись, - уважаю. В общем, мне можешь не говорить – ему скажешь, если договоритесь. А если нет – ну, мне и оттуда не тяжело тебя отвезти обратно… Так что надумал – отправляемся? Дженсен перевел взгляд на залитое дождем окно и вздохнул, смиряясь. - Отправляемся. Ответ потонул в очередном раскате грома, и сверкнувшая молния высветила улыбающееся лицо Генри, иссиня-бледное от холода, покрытое капельками воды. *** Они выехали днем, понимая, что определенно не успеют добраться до места засветло, но и не видя причин, чтобы остаться. Тянуть время Дженсен не мог, полузаброшенные пустынные дороги, на его взгляд, не представляли опасности, а Генри не был любителем лихой езды, что в такую непогоду было им только на руку. Впрочем, ближе к вечеру немного распогодилось, хилые лучи солнца начали пробиваться сквозь плотные тучи, освещая узкую, убегающую вперед дорогу. По обеим ее сторонам высился лес, такой огромный, будто рос здесь с начала веков, а земля под колесами пестрела рытвинами, от чего машину то и дело заваливало вбок, и Дженсена оглушал грохот сотрясающегося железа. Радио здесь, естественно, не работало, но Генри упорно пытался поймать волну, и Дженсен помимо воли вслушивался в помехи, похожие то на завывания ветра, то на старческий смех, то на неясный хриплый шепот. Звуки завораживали и пугали одновременно, но Дженсен больше не просил выключить радио: в теле поселилась приятная слабость, было лень не то что двигаться – говорить, и только сердце в противовес всему бухало в груди громко и ритмично, выдавая волнение. Где-то на середине пути Дженсену удалось задремать, и вот уже Генри тряс его за плечо, сообщая, что они приехали. Дженсен выпрямился на сидении, морщась от боли в затекших ногах, и глянул на часы – полночь. - Хэй, а мы успели к началу суток, - сказал он. Генри тоже скосил глаза на циферблат и, склонившись, постучал по нему пальцем. - Уже почти четыре утра, у тебя часы встали. Дженсен с недоумением поднес запястье ближе к лицу, включая подсветку. Все три стрелки идеально ровно замерли на цифре «двенадцать». - Они швейцарские! – воскликнул Дженсен и потряс рукой, словно от этого сломавшийся механизм мог бы исправиться сам собой. - Ха, - только сказал Генри и отошел от машины куда-то в темноту. *** Они подождали около въезда до раннего утра, - единогласно решили, что пугать жителей ночным визитом не стоит. Это была вторая на пути небольшая деревушка, - не намного цивилизованнее, как ни утверждал Генри. Скорее, она просто появилась здесь позже, потому еще не успела приобрести запустелый вид. Знакомым Генри оказался старик по имени Эванс, и был он настолько дряхлым, что ни у одного здравомыслящего человека и мысли не возникло бы попросить его стать проводником. Но Генри отчего-то был уверен, что Эванс вполне способен выдержать неблизкий путь до Бэйбридж-вилля. Мнения самого Эванса Дженсен еще не знал, так как видел его лишь издали, шаркающей походкой входящего в один из одноэтажных домиков. Однако немощный старик настолько не соответствовал надеждам Дженсена, что тот уже почти уверился в правильности отказа от путешествия. Поспешное решение Зиргербера отправить своего лучшего художника неизвестно куда, непродуманный маршрут, чудаковатый нанятый водитель, на середине пути отказавшийся от работы, жуткая непогода, а теперь еще и старик Эванс – все это воспринималось Дженсеном, как насмешка. Да и люди тут были странные, почти что дикие; смотрели пристально, прямо в лицо, как звери перед нападением, но в то же время немного пугливо и настороженно, еще не изучившие добычу настолько, чтобы быть уверенными в собственной безопасности. А стоило ответить на взгляд, отворачивались. Одеты были в какие-то огромные теплые накидки, спасающие от промозглого последождевого воздуха, обутыми в высокие сапоги ногами они проваливались в глубокие лужи на каждом шагу, от чего вся деревушка была наполнена отвратительными грязевыми звуками чавканья. Выдираемые из земли куски разлетались во все стороны, и Дженсен с Генри продвигались к домику, в котором скрылся старик Эванс, танцуя – лавируя между людьми и летящей от них грязью. Продрогший, вымазанный землей с ног до головы и с тонной жидкого месива в ботинках Дженсен чувствовал себя героем какого-то дешевого приключенческого фильма, и Генри только подливал масла в огонь, не замечая хмурых лиц вокруг и бурно радуясь тому, что застал Эванса на месте – якобы тот редко бывал в деревне. Буквально втащив по лестнице чудом не застрявшего в грязевой яме Дженсена, Генри прямиком направился вглубь дома, откуда доносилось позвякивание посуды. - Эй, Эванс! – крикнул он и отдернул штору, за которой находилась кухня. Ну, или ее некое подобие. Старик Эванс стоял к Генри спиной, и ему потребовалось не меньше минуты только на то, чтобы обернуться. Затея с проводником казалась Дженсену все более безумной: если когда-то Эванс и был человеком не низким, то теперь он едва доходил Генри до пупка, скрюченный от времени. И пальцы у него были такими же – длинными и загнутыми, словно как-то раз Эванс сжал их в кулаки, а после ему не хватило сил их разогнуть. Лицо у него было бледное, не знавшее солнца, а тонкие короткие волосы такими белыми, что казались прозрачными. Только один черный вихор гордо торчал на макушке, со скрытым вызовом привлекая к себе взгляд. Эванс стоял к Генри боком, и видимо ему было лень поворачиваться дальше, потому все его внимание сосредоточилось на замершем у входа Дженсене. Старик пугающе поджал губы и чавкнул полубеззубым ртом – как ногу из грязи вытащил. На миг у Дженсена мелькнула шальная мысль, что Эванс не прочь сожрать его на обед, таким голодным был его взгляд, но тут Генри снова заговорил. - Это Дженсен, - произнес он с непонятной радостью. – И ему надо попасть в… эээ… - Бэйбридж-вилл, - подсказал тот. - Да, именно, - согласился Генри. – Ты ведь знаешь туда дорогу? Дженсену не помешал бы проводник. Он хорошо заплатит! Старик Эванс продолжал хранить гробовое молчание, и Дженсен решил, что пора вмешиваться. Он шагнул вперед, тут же измазав коврик у двери грязью, и выставил вперед руку с раскрытой ладонью. - Послушайте, это какой-то абсурд. Я понимаю, что вы не в состоянии никуда идти и… - Чего это он не в состоянии? – перебил Генри и воззрился на Эванса с недоумением. - Генри, это не представляется возможным, - упрямо возразил Дженсен. – Я не стану просить о такой огромной услуге человека, который едва держится на ногах! – И тоже посмотрел на Эванса, ожидая ответа. Старик не шевелился, даже грудь его почти не вздымалась под старым тряпьем, а глаза все так же были устремлены на Дженсена – огромные даже на этом старческом лице, сверкающие карим так ярко, что могли бы стать предметом зависти многих знаменитых особ из Эл-Эй. Эванс тяжело поднял руку и положил ее – почти уронил – на свой подбородок, парадоксально гладкий, выбритый, и задумчиво погладил его указательным пальцем с посеревшим ногтем. А затем открыл рот, и из него вырвался какой-то неясный хрипящий звук, схожий с теми помехами, что издавало неработающее радио на пути к этой деревушке. Дженсен вздрогнул, спину прошиб холодный пот, и захотелось немедленно оказаться от Эванса как можно дальше. Уж больно тот был… старым, почти омерзительным. Эванс внезапно скосил глаза на Генри, и Дженсену показалось, он увидел в мимолетном взгляде недовольное осуждение, но тут старик убрал руку с подбородка и резко кивнул. У опешившего Дженсена приоткрылся рот, а Генри любимым жестом хлопнул тыльной стороной руки о ладонь и испустил короткий торжествующий клич. А затем быстрым шагом направился к Дженсену, схватил его за плечи и развернул лицом к двери. - Ну, здорово же? – спросил он, сталкивая Дженсена по ступенькам прямо в очередную лужу. – И планы менять не придется, и мне тащиться до Саутгемптона! Дженсен в последний момент ухватился за перила, что и спасло его от падения, и развернулся к Генри, ткнул его пальцем в грудь, останавливая. - Да ты с ума сошел?! Как ты себе представляешь это путешествие?! - Но ведь Эванс согласился, значит, он может отвести тебя, - запротестовал Генри. - Ты давно его знаешь? Я даже не уверен, что он понял твою просьбу! Генри вздохнул – видно было, что не хочется ему спорить, - и пожал плечами. - Не мне тебя уговаривать. Ты волен выбирать – пройти остаток пути и достичь цели или повернуть прямо сейчас и забыть о том, как поступился своими желаниями из-за трудностей. - Берешь меня на слабо? – подозрительно прищурился Дженсен. В свете пасмурного утра золотозубая улыбка Генри была не так ослепительна, как на солнце. Но оттого она не становилась менее хитрой. - Как знать, приятель. Решение-то все равно за тобой. Впервые с момента знакомства, «пиратская» внешность Генри внушала Дженсену необоснованные опасения. Но он отбрасывал их, настраивая себя на то, что Генри пытается помочь, пусть и таким странным, извращенным способом. И возможно все эти непредвиденные преграды стоили конечного результата. Но в этом «возможно» и была загвоздка, ведь, как известно, пока не узнаешь – не поймешь.