Туман в отражении

Желание проникнуть в замок достигло апогея на следующее утро, после того, как Дженсен провел ночь, не в силах заснуть, наблюдая за тем самым мигающим огоньком в далеком окне. К восходу все тело ныло, а голова была чугунной – то ли от раздумий, то ли от постели, переставшей казаться удобной. Напряженное ожидание мучительно зудело, как комариный укус под лопаткой – чешется адски, а не достать, и пытаешься прислониться к любой поверхности, потереться об нее. Или героически терпишь. Но чем больше времени проходит, тем зудит сильнее – до воя. София была хмурой и неразговорчивой, видимо, все еще злилась из-за отказа продать картину. Но это было Дженсену только на руку, не пришлось объяснять хозяйке, куда он отправляется ни свет, ни заря, когда весь город еще спит. Дженсен решил идти налегке, прихватив с собой только небольшой перочинный нож, так, на всякий случай. Натянув выделенные Робертом сапоги вместо напрочь испорченных ботинок, он вышел за городские ворота. Этот недалекий путь прошел без происшествий, предрассветный полумрак надежно скрывал Дженсена от любого любопытного глаза. Из-за нежелания выспрашивать у Софии путь к замку и тем самым нарушать покой в ее душе, Дженсену пришлось изрядно попотеть, пока он под моросящим дождем взбирался по крутому склону вверх, на небольшое открытое пространство, где кончался лес. Добравшись до места, откуда он всего несколько дней назад впервые увидел Бэйбридж-вилл, Дженсен огляделся. В очередной раз он подивился тому, что городок был расположен в самой низине, напоминающей огромную прореху в земле. Сделай жители навес, и это место можно было бы смело назвать пещерой. Замок же высился над ней, и оставалось только догадываться, почему его никто до сих пор не обнаружил. Почему за столько лет сюда еще не нагрянули исследователи, репортеры и правительство, вожделеющее дать этим местам доступ к цивилизации. Впрочем, вряд ли люди часто забредали в лес, окруживший Бэйбридж-вилл плотным коконом. Приглядевшись, Дженсен заметил дорогу, о которой говорила София. Полузаросшая, она была едва очерчена среди высоких деревьев. Должно быть хозяева действительно бывали здесь нечасто. Массивные ворота замка, сцепляющие друг с другом железные прутья ограды, были наглухо закрыты, но еще одна дорожка прямо от них, сужаясь, вела в сторону Бэйбридж-вилля. Она тоже была сплошь покрыта травой и уходила вниз по крутому склону – противоположному тому, на котором находился Дженсен. Он решил, что там должна быть лестница, но подножия ее у стен Бэйбридж-вилля так и не разглядел, как ни пытался. Дождь усиливался, небо начинало темнеть, еще не успев посветлеть после ночи, и Дженсен понял, что стоит поторопиться. Ему пришлось довольно долго двигаться по кромке леса, огибая Бэйбридж-вилл по периметру, чтобы добраться до той дороги, которую София назвала Северной. Тишина окутывала Дженсена со всех сторон, когда он ступил на старую песчаную насыпь. Из окна комнаты казалось, что замок совсем близко, теперь же Дженсен на собственном опыте убедился в ошибочности своего предположения. Когда он добрался до ворот, то дышал так, словно бежал несколько миль, не останавливаясь. Дженсен обхватил рукой один из прутьев решетки и прислонился к нему лбом, ожидая, когда успокоится сердце. Но этому не суждено было сбыться: стоило поднять взгляд, и Дженсен едва подавил в себе желание отступить назад. Даже с такого расстояния казалось, что замок падает, падает прямо вперед, закрывая своей тенью дневной свет, и вот-вот обрушится, как прорвавшая плотина. Он нависал над Дженсеном, как монстр из самого страшного ночного кошмара, глядящий безмолвными распахнутыми глазами. *** Дженсен тряхнул головой. Чертово наваждение никак не проходило, преследовало его вот уже который день, не оставляя даже во сне. Преодолевая внезапно сковавший его страх, Дженсен на пробу толкнул решетку вперед. Кажущиеся такими массивными и неповоротливыми ворота открылись медленно и со скрипом – совсем на крохотную щелочку, но Дженсену хватило, чтобы пролезть. В тишине было отчетливо слышно, как дождь стучит по гладкому камню, бьет по разросшейся листве, стекает в глубокие выемки по краям подъездной дороги, отточенные водой за столько лет. Ветер вокруг Дженсена беззвучно поднимал в воздух траву и сорвавшиеся с деревьев листья, словно в танце кружа их все выше и выше, унося к самым кронам и острым кольям башен. Что-то шуршало по вымоченному песку, упавшие на землю ветки тянулись следом за Дженсеном, подчиняясь гонению ветра. Но Дженсен упрямо не оборачивался, не прибавлял шаг, будто стоило ему сделать это, и все мерещащиеся ужасы мгновенно стали бы явью. Со скованными от напряжения мышцами он подошел к парадному входу, поднялся по лестнице и замер перед дверями, зачарованно глядя на большое железное кольцо. Происходящее казалось ожившей страшилкой, но, несмотря на волнение, Дженсену не терпелось окунуться в нее с головой. Он глубоко вздохнул и, крепко сжав кольцо, трижды ударил им об дверь. Звук, раздавшийся при этом, мог заглушить гудок подплывающего к берегу огромного пассажирского лайнера. Дженсен даже зажал ладонями уши, и потому не услышал, как отпирают засов. Он успел только инстинктивно отскочить назад, когда дверь резко распахнулась, и на пороге возник мужчина далеко за пятьдесят, в строгом черном костюме. Кожа у него была сухой и морщинистой, сам он – худым почти до костлявости, черные волосы были зализаны назад гелем, открывая высокий лоб с залысинами. - Чем могу помочь? – осведомился мужчина, не тратя время на игры в гляделки. Дженсен невольно отступил назад, наполовину обрадованный, наполовину испуганный. - Простите, эээ, здравствуйте, - быстро проговорил он. – Мое имя Дженсен. Я путешествую, и недавно остановился в Бэйбридж-вилле – том городке, что вниз по склону, знаете? Дженсен замолчал, ожидая ответа, но мужчина только моргнул и медленно вскинул густую черную бровь. - Эм, хм, так вот, понимаете, я художник… рисую… картины, да, - сбивчиво затараторил Дженсен, на ходу пытаясь придумать объективную причину для своего внезапного появления. Фраза «мне было любопытно, и поэтому я тут, не пустите поглазеть?» прозвучала бы несколько неучтиво. Только вот другого объяснении у Дженсена не было. - Так чем я могу вам помочь? – терпеливо повторил мужчина. Дженсен глубоко вздохнул и сказал уже спокойнее: - Я приехал сюда, потому что мне нужны были определенные условия для работы. И это место, ваш замок, - Дженсен махнул раскрытой ладонью в пространство за спиной мужчины, - идеально подходят… Я был бы очень признателен, если бы позволили мне… осмотреться. Судя по тому, что выражение лица мужчины не сменилось, доводы Дженсен привел неубедительные. Но только мужчина раскрыл рот, чтобы отказать – Дженсен в этом не сомневался – его перебил другой голос. - Элкинс! Чего ты там застыл? Немедленно прекрати смущать гостей. Дженсен вытянул шею, пытаясь разглядеть высокого молодого человека, спускавшегося по парадной лестнице посреди холла, но свет факелов, расставленных по стенам, только играл на его скрытом в полутьме лице. Тем временем, тот, кого назвали Элкинсом, вздрогнул от раскатистого окрика и поморщился, но взгляд, которым он продолжал испепелять Дженсена, не смягчился. - Для вас – мистер Элкинс, - хмуро сообщил он Дженсену и посторонился одним слитным движением. Дженсен зачарованно шагнул вперед, переступая порог, и оказался в огромной парадной комнате: несколько дверей вели из нее в другие смежные помещения, а широкая лестница взмывала к самому потолку, где разветвлялась, уходя вправо и влево, разделяя замок на два крыла. Дженсен мотнул головой, сбрасывая наваждение, и почти испугался, когда перед ним бесшумно возник тот самый молодой человек, что пустил его в замок. Дженсен задрал подбородок, вглядываясь в лицо, и тут же ощутил, как его сковывает оцепенением. Этот молодой, темноволосый мужчина оказался идеальным воплощением всего, чего когда-либо желал Дженсен. Произведением искусства, ради которого мастеру не приходилось брать в руки краски – это искусство было создано природой, его не нужно было оживлять, вкладывая талант в каждый мазок – оно уже дышало, как колышущееся на ветру полотно, и было самым прекрасным, что Дженсен видел в жизни. Небольшие ореховые глаза, казалось, заглядывали в самую душу, а бронзовая кожа сверкала золотом в приглушенном свете, от чего казалась нереальной, нечеловеческой. Тонкие губы растянулись в широкой улыбке прямо на глазах у Дженсена, и тот услышал, словно издалека, тихий звук, похожий то ли на писк, то ли на вздох, не осознавая, что издал его сам. Дженсен хотел – жаждал – нарисовать этот рот, белоснежные зубы, щеки с проявившимися ямочками, гладкий подбородок, чуть вздернувшийся нос в тот момент, когда его обладатель испустил короткий смешок… и Дженсен вышел из ступора, понимая, что глупо пялится во все глаза, раскрыв рот. - Простите, - хрипло произнес он, моргая и старательно отворачиваясь. – Не знаю, что я… Это было очень невоспитанно… Но не разглядывать было невозможно. Даже не желая этого, Дженсен заметил, что одет незнакомец был по-домашнему: в теплые черные штаны и просторную белую рубашку – видно, запачкаться не боялся. И тут же с ужасом и внутренним трепетом Дженсен осознал, что перед ним никто иной, как нынешний хозяин замка. Дженсен прокашлялся, пытаясь вернуть голосу прежнее звучание, но тут заговорил возникший рядом Элкинс, про которого Дженсен уже успел забыть. - Сэр, раз этот молодой человек остается, полагаю, ему необходимо переодеться во что-то сухое, - и повернулся к Дженсену. – Вы, должно быть, замерзли, пока добирались, погода не самая удачная для таких прогулок. Он вновь смерил Дженсена недовольным взглядом. И тут молчавший до этого хозяин замка ожил и согласно заговорил: - Разумеется, разумеется, как я сам не подумал! И прикажи затопить все камины в столовой и гостиной… Он еще не успел закончить фразу, а Элкинс уже поклонился и поспешил к одной из дверей. Когда он скрылся за ней, Дженсену даже показалось, что дышать стало легче. Он с детства не был человеком стыдливым или неуверенным, но робел перед людьми старшего возраста, которые относились к нему не особо дружелюбно. Хотя он и не мог взять в толк, чем так не угодил Элкинсу с первого же взгляда. - Прошу прощения за поведение моего дворецкого, - подал голос хозяин замка, и только тут Дженсен понял, что снова по-наглому не сводит с него глаз. Впрочем, его в ответ разглядывали столь же пристально и откровенно. - Ничего страшного, - встряхнувшись, ответил Дженсен, но улыбка вышла немного скованной, и он не удержался от легкой иронии. – Возможно, подумав, я даже смогу понять, почему его не обрадовало мое появление… - Не берите в голову. Элкинс просто старый ворчун и не любит незнакомых людей. Его неприязнь быстро пройдет, поверьте. Дженсен кивнул. Не то, чтобы ему было все равно, но он еще не чувствовал себя достаточно уютно, чтобы поспорить. - А вы… - начал он, изо всех сил стараясь встречать взглядом взгляд, - вы принадлежите к роду Падалеки, не так ли? - Да, именно. Мои предки построили этот замок, и с тех пор он служил только членам моей семьи. - В таком случае, мистер Падалеки… - Джаред, - перебил Дженсена тот и поспешно добавил: - Это так некрасиво с моей стороны – забыть представиться. - Не страшно, - Дженсен дернулся было пожать руку, но что-то удержало его в последний момент, не готов он был так быстро коснуться человека, только что произведшего на него настолько сильное впечатление. Он нервно засунул руки в карманы куртки и поморщился – до сих пор он не замечал, что одежда промокла под дождем, но теперь контраст сухого воздуха помещенья и влажной ткани был неприятен. Джаред это заметил и засуетился, приглашая Дженсена пройти в гостиную, говоря, что там уже наверняка разожгли камины. - А вы Дженсен, не так ли? Вроде бы так вы сказали, я слышал с лестницы, – поинтересовался Джаред, когда они уже переступали порог большой светлой комнаты. Вся мебель в ней была обита темно-розовым бархатом, а несколько огромных окон темнели на стенах, залитые потоками усилившегося дождя. Три камина, расположенные четким треугольником в стенах, согревали лучше, чем самое теплое пуховое одеяло, которое выделили Дженсену в доме Софии. Высокие стены были увешаны картинами – в основном портретами – и на какой-то миг Дженсен прикипел к ним взглядом, потому ответил с запинкой, не сразу уловив смысл вопроса. - Простите. Да, вы верно услышали, да еще и с самого верха лестницы, поразительно! - В этом доме можно услышать крик средней громкости из одного крыла, находясь в другом, - с усмешкой пожал плечами Джаред и присел на диван перед одним из каминов. От этих слов озноб окатил Дженсена с новой силой. Помявшись, он все же опустился рядом с Джаредом. Из неприметной двери в углу помещения показалась молодая светловолосая девушка в коричневом платье и с нелепым чепцом на голове. В руках у нее был большой серебряный поднос, а через плечо висела длинная тяжелая накидка, по виду напоминавшая плед, но выполненный из какого-то неизвестного Дженсену, лоснящегося материала. Приблизившись, девушка почтительно присела и смущенно улыбнулась Дженсену. В глазах ее мелькнуло что-то, похожее на радость, но эта мимолетная искра пропала так же быстро, как и появилась. Девушка поставила поднос на небольшой столик по правую руку от Джареда, а затем обогнула диван и совершенно неожиданно для Дженсена накинула плед ему на плечи. Но когда он обернулся ее поблагодарить, девушки в комнате уже не было. За столь короткое время Дженсен видел в этом доме только двух слуг, но и Элкинс, и эта служанка определенно были хорошо обучены своему делу – выполняли указания четко и быстро, двигались бесшумно и исчезали незаметно, чтобы лишний раз не попасться хозяину на глаза. Дженсену казалось, он очутился в одном из тех готических романов, что восхвалял Зиргербер сразу после того, как раздал художникам задания. Дженсен не удивился бы, узнав, что рассказ именно об этом замке сформировал в голове галерейщика безумную мысль о теме выставки. Он понятия не имел, как реагировать на происходящее. Сидеть на этом диване, чувствуя приятное покалывание в кончиках согревающихся пальцев и следить за тем, как тенями двигаются вокруг слуги, повинующиеся каждому приказу, было… абсолютно нормально. И даже несколько привычно. В том плане, что Дженсен прекрасно знал, как была устроена жизнь в таких замках, мог предугадать, что он увидит, зайдя в следующую комнату, что услышит, если заговорит со слугами… Только вот Дженсен думал, что жилых замков с таким укладом уже не осталось. Но все же, принять, что где-то внутри цивилизованного, современно мира, еще осталось место, хранящее память прошедших веков, оказалось, на удивление, очень просто. Будто так оно и должно было быть. - Могу я поинтересоваться, откуда вы знали, что это мой родовой замок? – внезапно спросил Джаред, протягивая Дженсену блюдце и стоящую на нем чашку, до краев наполненную какой-то темной, приятно пахнущей жидкостью. Чашка оказалась фарфоровой и чуть дрогнула в руках Дженсена, когда тот отпил из нее. На вкус жидкость была похожа на чай, но с каким-то странным, терпким, но очень интересным привкусом. - Я узнал об этом от жителей Бэйбридж-вилля, - ответил Дженсен, вдыхая горячий аромат и чувствуя, как чудесным образом расслабляются ноющие после дороги мышцы. – Это городок у подножия… - Да, я его видел, - отозвался Джаред, и снова с любопытством прошелся темным взглядом по лицу Дженсена. – Только удивлен, что там обо мне знают. Я ведь совсем недавно приехал, пару недель как. Еще и осмотреться толком не успел. - Так значит, и в город еще не спускались? От Софии Дженсен, конечно, уже слышал историю о том, что владельцы замка нелюдимы до крайности, но и не спросить не мог. Джаред медленно качнул головой. Волосы у него были темными и чуть волнистыми, кончики закрывали уши и тянулись к шее, а отросшая челка развалилась, стекая по вискам. Джаред откинулся на спинку дивана, повернувшись к Дженсену в пол-оборота, и, казалось, совсем не смущался своего домашнего наряда. Глядя на него, самому Дженсену становилось неловко за свои измазанные в грязи плотные штаны, на которые он сменил джинсы, и растянутую, заляпанную краской кофту, в которой он обычно рисовал. Он бы не надел ее, если бы знал, что придется сидеть в гостях, но эта вещь была самой теплой в его скромном багаже, а погода не радовала. Поежившись, но на этот раз уже больше от стеснения, Дженсен дернул плечом, поплотнее закутываясь в плед. Прямо над его головой висела громадная люстра – должно быть хрустальная – только вместо лампочек на ней были свечи. Большая часть догорела, и оттого в комнате было сумрачно. Огоньки оставшихся свечей едва заметно колыхались, а по толстым белесым бокам мерно стекал воск, но Дженсен скорее сломал бы себе глаза, чем увидел, где он скапливается, чтобы не попадать на макушки сидящих на диване. Он понял, что снова отвлекся, только когда Джаред ответил на его вопрос. - Нет, к сожалению, не спускался. Все собираюсь, да как-то случай не подворачивается. Мой дворецкий единственный, кто покидает замок – как раз недавно вернулся, ездил за провизией. - В город? – снова спросил Дженсен. - Нет-нет, по той дороге, что идет от главных ворот, - Джаред махнул рукой в сторону входной двери. - Северная, да? - Да, она так называется. Честно сказать, я никогда не интересовался, где Элкинс пополняет запасы. Он служит нашей семье с юности, и когда мой дед предложил Элкинсу быть дворецким, тому уже лет тридцать было, а я еще и на свет не появился. Мне порой кажется, что он никогда не привыкнет видеть во мне полноправного хозяина. Хотя я его не виню, когда мы с родителями уехали, я был еще ребенком. Дженсен с интересом вслушивался в слова Джареда, едва заметно шевеля губами, будто ловил звуки, вылетающие из его рта. Голос у Джареда был приятным, глубоким, без излишней хрипотцы, и говорил он медленно, четко. Дженсену захотелось себя ущипнуть, чтобы только избавиться от этого взбудораженного состояния, но он ограничился малым – присосался в чашке и в три глотка выхлебал всю терпкую жидкость. - А вы сами как снова здесь оказались? – прохрипел он, всеми силами стараясь не показывать боли, которой взорвался обожженный язык. - О, это очень скучная история, - с удовольствием ответил Джаред, попивая свой «чай» медленно и со смаком. – Родители любили большие города, а меня страшно нервировал их шум. Вот и решил – вернусь сюда, если не останусь, так хотя бы отдохну ото всех. Дженсен улыбнулся ему, надеясь, что это не выглядит, как гримаса. - Прекрасно понимаю. А откуда вы сбежали? - Из Лондона. У меня было ощущение, что я живу в огромной смердящей канаве. Захотелось ощутить вкус жизни. - Воздух здесь определенно чище, - кивнул Дженсен, размышляя над словами Джареда. Практически теми же эпитетами он мог охарактеризовать и Лос-Анджелес. - А вы сами откуда? Дженсен на мгновение призадумался. - Отовсюду, если можно так сказать. Я много переезжаю. В данный момент живу в небольшом поселке, чем-то похожем на Бэйбридж-вилл. Эл-Си называется. - Никогда не слышал. - Неудивительно, он совсем маленький. Это в Америке. Джаред даже поперхнулся очередным глотком, посмотрел очень удивленно. - Вы американец? Я слышу ваш акцент. - А я ваш, - фыркнул Дженсен, хотя и приврал. Джаред действительно говорил с небольшим акцентом, но уловить его мог только чуткий американский слух. В ответ на эту реплику Джаред рассмеялся, а затем в его взгляде промелькнуло уважение. - Вы проделали долгий путь. На этот раз Дженсен улыбнулся вполне искренне. Он хоть и понимал, что Джаред имел в виду только то, что сказал, и не больше, но не мог не думать, что он обрел, попав в Бэйбридж-вилл. Что он ощутил за короткие минуты в этом замке. - Вы не представляете насколько. Они замолчали, глядя друг на друга. Дженсен почувствовал, как от волнения неприятно потеют ладони. Ему одновременно хотелось нарушить неловкую тишину и молчать дальше, слушая треск поленьев в камине и медленное, глубокое дыхание Джареда. Дженсен не собирался противиться самому себе, он прекрасно понимал, что Джаред очаровал его – с первого же взгляда, а может и раньше, в тот момент, когда его громкий голос впервые разнесся по помещению. Конечно, Дженсен несколько идеализировал происходящее, в силу особенностей натуры и под давлением атмосферы, и осознавал, что встреть он хозяина этого замка в привычном мире, вероятно, в первый миг обратил бы на него не больше внимания, чем на любого другого человека. Но размышлять о несуществующих эмоциях было странно, потому что не появится у него другой возможности встретиться с Джаредом впервые, и впечатление, которое он производил на Дженсена своим внешним видом, манерой общения и искренним отношением, вряд ли потеряет свою силу. Дженсен, наверное, так бы и сидел, сжимая в пальцах остывающие бока чашки, если бы Джаред снова не заговорил. - Так вы художник? – с интересом спросил он, мимолетно обратив внимание на развешенные по стенам портреты. – Начинающий? - Да. То есть, нет, - запутался Дженсен. – Художник, но не начинающий. Я с юности занимаюсь этим. В последнее время мои работы все чаще появляются на выставках, и… людям нравится. - А вам? - Мне? – переспросил Дженсен. – Вроде того, только мне не хватает сосредоточенности. - Не совсем вас понял, - сказал Джаред и улыбнулся так, как улыбаются люди, когда им неловко оттого, что приходится просить собеседника повторить. - Ну, я… - Дженсен замер с открытым ртом, понимая, что не может оправдать себя так, как хотелось бы. Он потянулся через Джареда и отставил чашку на стол, а затем завернулся в плед и качнул головой. – На самом деле, чаще всего я не понимаю, что люди находят в моих работах. Они… мертвые. Подсознательно Дженсен ждал, что сейчас Джаред скажет что-то утешительное и вежливое, как это принято, и замнет тему, ведь, как известно, о чужих проблемах говорить не интересно никому. Но Джаред снова его удивил отразившимся на лице любопытством и вопросом: - Могу я взглянуть? - А, эм, боюсь, это невозможно. Я продаю свои работы, и никогда даже желания не возникало оставить что-то на память. - Вы говорите «не возникало», - заметил Джаред. – Почему прошедшее время? - Из-за того, что я попал сюда, - честно ответил Дженсен. – Я нарисовал здесь одну девушку по имени София, и она… - Она не мертвая? - Нет. Нет. На удивление. Джаред внезапно качнулся чуть вперед, как заговорщик, и, понизив голос, сказал: - Значит, вы отыскали правильное место. Дженсен не ответил, чувствуя, что его затягивает в темноту глаз собеседника, как в воронку. Сердце в груди дернулось и запрыгало, едва ли не ударяясь о грудную клетку, как мячик, отскакивающий от стены. Ощущение было не из приятных, и в то же время настолько необычным, что его хотелось испытывать как можно дольше. - Как раз поэтому я и пришел сюда, - сквозь шум в ушах произнес Дженсен, надеясь, что хоть он сам себя не слышит, Джаред сможет это сделать. – Ваш замок… как магнит. - Вам нравится? Дженсен медленно выдохнул. Вопрос с подвохом, определенно. - Очень, - наконец, кивнул он. И стоило ему это сказать, Джаред отстранился и снова откинулся на спинку дивана. В движении его руки была наигранна легкость, когда он повел ею в воздухе, говоря: - В таком случае вам ничто не мешает использовать мой дом как площадку для рождения вашего вдохновения. Дженсен на миг зажмурился, из горла вырвался нервный смешок. - Как странно вы это сейчас сказали… Но да, вы правы, я бы очень хотел… - Чего хотели бы? Дженсен облизнул пересыхающие губы. Нервное напряжение только росло, и он не понимал, с чем это связано. Джаред ничего не делал, лишь продолжал разговор, но что-то явно шло не так. - Рисовать, - выдавил Дженсен через силу, зная, что пойти на поводу у эмоций и упустить такой шанс было бы несусветной глупостью. – Тут. - Не вижу причин, не позволяющих вам так поступить. Можете рисовать в свое удовольствие, когда хотите и что хотите. - Вас? – ляпнул Дженсен и прикусил язык. Джаред в первую секунду недоуменно моргнул, а затем поднес к губам чашку, скрывая усмешку. - Я с радостью. Несмотря на теплый плед, Дженсена бил озноб. Первой мыслью было то, что во всем виноват странный «чай», но Джаред тоже пил, и ему это никак не вредило. Может, у Дженсена аллергия на неизвестный ингредиент? Наверное, стоило спросить о содержимом прежде, чем пить… - И, возможно, вашего дворецкого, - Дженсен заставил себя продолжать разговор. – Мистера Элкинса. У него очень… нестандартная внешность. Джаред как-то совсем некрасиво фыркнул прямо в чашку и запрокинул голову, беззвучно посмеиваясь. - О, он будет счастлив! Глядя на Джареда, Дженсен рассмеялся тоже, и неожиданно недомогание отпустило. Теперь он чувствовал себя как после долгого расслабляющего массажа, когда нет сил пошевелить даже пальцем. Дженсен буквально втек в мягкий бархат дивана и прикрыл глаза. Всего на минуту… Но когда Джаред осторожно прикоснулся к его плечу, и Дженсен встрепенулся, подскакивая на месте, оказалось, что уже вечер. Джаред настаивал, чтобы Дженсен остался на ночь, потому что после сильного ливня неизвестно, в каком состоянии пребывала дорога, но Дженсен через силу отказался. Ему нужна была передышка. Он должен был все обдумать. Да и София могла заволноваться из-за его отсутствия, и вышло бы совсем некрасиво. Но уж кто-кто и был рад его уходу, так это Элкинс. Дворецкий тащился за Дженсеном по пятам до самой двери, а потом очень нелюбезно сообщил, что хозяин ждет его в ближайшее время, и захлопнул массивные двери. По пути к воротам замка мысли Дженсена текли вяло. Он думал о том, что София была не права, называя это место нехорошим, но то, что оно было странным оставалось неоспоримым фактом. А еще оно было очень притягательным, и теперь Дженсен не мог списать это только на величественный и мрачный замок. Теперь Дженсен знал, что в нем есть хозяин, и именно к нему тянуло со страшной силой. Возможно, это как раз и было очень плохо, а возможно, нет. Кто знает.