Туман в отражении

В замке больше никого не было. Дженсен не задавался вопросом куда делись все слуги, он просто знал – они тоже пропали. Замок вымер этим днем, и Дженсен не знал, в который раз это произошло. Они все умерли сегодня, ненадолго. Он знал – они вернутся, как возвращались не раз, и очередной вспыхивающий пожар, которой рациональная София принимала за свет в окне, снова вернет все к началу. Стоило Дженсену понять это, как он впал в некое оцепенение, в котором не надо было думать, не надо было чувствовать – только идти вперед, выбраться из замка, пока это было возможно. Он понимал, что стоит дать слабину, и боль потери и разочарование накроет его с головой. Дженсен осторожно дернул огромный замок на входной двери и отрешенно подумал, что у Элкинса наверняка должен был быть ключ. На удивление, комната дворецкого отыскалась быстро – около столовой, как и положено, в самом центре замка. Комната ничем не отличалась от других, такая же полупустая – кровать, камин и несколько подсвечников с широкими основаниями. На одном из них, ничем не скрытая, лежала массивная связка ржавых железных ключей, объединенная кольцом. Один из ключей был больше остальных. Дженсен, торопясь, зажал его в кулаке, бренча остальными, и быстро пересек комнату – что-то подсказывало ему действовать без промедления – но на пороге он вдруг замер. Природная внимательность, присущая истинному художнику, вновь сыграла с Дженсеном злую шутку. На одной из подставок для подсвечника Дженсен увидел нечто знакомое. Забыв о времени, он приблизился и аккуратно, боясь ошибиться, коснулся тонкой и гладкой кожи заляпанного грязью бумажника. Того самого, что много дней назад в лесу у Дженсена стащил старик Эванс. Едва не выронив связку, Дженсен схватил бумажник, судорожно раскрыл его, втайне желая ошибиться… Но это было невозможно – его собственное лицо смотрело на него с глянцевой поверхности водительских прав. - Не может быть. Это было неслучайно, - прошептал Дженсен вслух. – Все было взаимосвязано… Он сунул бумажник в задний карман джинсов и рванул из комнаты, преодолел коридор, ведущий к главной лестнице, и на повороте столкнулся с Элкинсом. Тот внимательно посмотрел на Дженсена и выдохнул с облегчением. - Как же вы медленно двигаетесь… - произнес он. – Я уж боялся, придется вас догонять. Дженсен поднял трясущуюся от злости и ужаса руку. - Это – мое, - процедил он сквозь зубы, глядя как лицо дворецкого мигом мрачнеет. – Откуда?! М? Откуда здесь мой бумажник, Элкинс?! Говорите! - Не стоит вам знать это… - начал Элкинс, но Дженсен, к собственному удивлению, прервал его, сделав шаг вперед, хотя больше всего на свете хотел оказаться как можно дальше. - Ответьте мне. Сколько раз за все это время я прошу вас? Ответьте. - Что ж, - неожиданно сипло отозвался Элкинс и посмотрел на Дженсена, прищурившись. – Раз вы настаиваете… Ни с того, ни с сего его тело затряслось и забилось, как в агонии. Элкинс открыл рот в беззвучном крике. Дженсен не мог отвести взгляда от того, как лицо Элкинса менялось, кожа становилась еще бледнее и словно стекала вниз, искажалась, как рябь на воде, черные волосы седели и отрывались от головы пучками, спина Элкинса согнулась – резко, будто ее сломали, длинные пальцы дергались, неумолимо превращаясь в подобие ястребиных когтей. Наконец, все прекратилось, и Элкинс замер перед Дженсеном, чуть покачиваясь. Теперь он был совсем стариком, сморщенным, не удержавшимся бы на ногах от легчайшего дуновения ветра, абсолютно седым… если не считать черного хохолка, вздернутого вверх на самой макушке. Элкинс поднял голову, и опешившего Дженсена прошиб холодный пот – на него смотрели глубокие водянистые глаза старика Эванса. - Ты, - только и смог прохрипеть он, невольно отступая. – Ты… Как же это… Скрипнула половица, прерывая Дженсена на полуслове, и со стороны парадной лестницы в коридор вошла Лорен. Точно такая же, какой была, когда Дженсен в последний раз видел ее, в серебристом платье, темноволосая, темноглазая… и босая. Она повернула голову, флегматично оглядываясь, затем вздохнула – и звук ее дыхания разнесся по всей комнате. - Элкинс, - тихо сказала она, словно не замечая его трансформации. – Прикажи подать чай в малую гостиную… Я сегодня особенно замерзла. И вошла в стену. *** Это было что-то на уровне инстинктов – Дженсен замахнулся и со всей силы ударил Элкинса связкой ключей по лицу. Дворецкий вскрикнул в тот короткий миг, когда связка прошла насквозь, и превратился в редкий черный дым, точно такой же, каким стала Саманта. Дело было не в факеле, запоздало понял Дженсен, а в том, из чего он был сделан – из железа. Призраки боятся железа – откуда он это знает? Наверняка, из какой-то книжки-страшилки для детей. Но этого было мало, Дженсен не мог рассчитывать на то, что какая-нибудь железяка окажется в зоне досягаемости в самый подходящий момент. С помощью чего еще можно отогнать того, кто уже умер? Дженсен сбежал вниз по лестнице и бегом пересек холл. Что рекомендуют как первое средство во всех разновидностях оккультизма? Мозг напрочь отказывался работать. Кажется, там было что-то, связанное со сглазом или невезением… Нечто очень простое, и Дженсен злился на себя, что не может понять. Совершенно внезапно, как это и бывает в таких ситуациях, в голове всплыло воспоминание о том единственном ужине, на котором Дженсену довелось побывать, и он снова не вовремя замер, уже вставив ржавый ключ в скважину. Ужин хорошо запомнился Дженсену по той простой причине, что вся еда была абсолютно пресной… ведь призраки не могли прикасаться к соли. - Проклятье, - процедил Дженсен сквозь зубы; ключ едва удавалось повернуть. – Как же я влип! В замке что-то щелкнуло, и дверь, наконец, поддалась. Дженсен распахнул ее и выбежал на крыльцо, продолжая сжимать в кулаке связку, как единственное оружие. Дождя почти не было, лишь редкие капли срывались с неба, словно случайно. Не в силах противостоять искушению, Дженсен повернул голову влево – туда, где росли густые деревья, между которых петляла узкая дорожка, ведущая к кладбищу. Нет, он не хотел туда идти… Только ноги сами почему-то повернули в нужном направлении, подчиняясь магии замка, и вот Дженсен уже видел гладкую накрененную стену склепа. На удивление, даже при свете дня склеп выглядел точно так же, как ночью – темным и ощутимо маленьким, словно был ничем иным, как случайно недостроенным закоулком, о котором позабыли рабочие, стремясь как можно скорее покинуть залитые голубым светом коридоры, которые сами же и создали. Поневоле Дженсену вспомнились минуты, проведенные там им самим: бесконечные спуски и подъемы, ведущие к хрупким дверям, закрытым на железные замки… Конечно же, на железные. Вторая дверь, ведущая из склепа на кладбище, выломанная молнией – все так же лежала на каменном полу у самого входа, с огромной дырой посередине. Дженсен какое-то время смотрел на нее, не отрываясь, и ему казалось, она опять дымится, забивая нос запахом гари и мокрой земли. Джаред спас его здесь. Дженсен повернул голову, глядя на переломанное дерево в отдалении. И там тоже – он оттащил его в последний момент, буквально вырвал из лап стихии, и говорил что-то, не переставая, будто только это могло успокоить его самого, и прижимал к себе крепко, и дышал так испуганно… Дышал. Как же могло быть… Дженсен тряхнул головой – раз уж он, вопреки собственным обещаниям, пришел сюда, он должен был действовать до конца. Медленно он двинулся вперед, к тому самому надгробию, что в грозовую ночь гладила Саманта. Теперь Дженсен понял зачем. И еще он понял, что знал это с самого начала, с первой встречи в подвале – Саманта привлекала его к себе, она завладевала его вниманием точно так же, как это делал Джаред. Они словно соревновались друг с другом, споря, кто завлечет Дженсена первым. Проблема была в том, что это удалось обоим. Подойдя совсем близко к надгробию, Дженсен опустился на колени, мгновенно испачкав их мокрой землей, и провел рукой по заляпанной грязью поверхности. Однако надгробный камень был таким старым, что оброс мхом, и Дженсену пришлось судорожно обрывать его, ломая короткие ногти о выщербинки. Наконец, Дженсену удалось содрать достаточно, и он вгляделся в истертые за долгие годы слова. Он читал и чувствовал, как сердце его замирает, будто бы настаивая, чтобы он остановился, иначе остановится оно. Но Дженсен не смел этого сделать. Он читал, и с большим опозданием слова в его мозгу приобретали смысл. Джаред Тристан Падалеки 1752 – 1780 Всего лишь несколько букв, складывающихся в не составляющие трудностей при чтении слова, и меньше десятка цифр, за какие-то секунды положившие конец всем надеждам и сомнениям. Отвернуться захотелось невыносимо, что Дженсен и сделал, но это не принесло успокоения. На соседнем надгробии, сейчас почти скрытом под голыми ветками сваленного молнией дерева, едва виднелись три заглавные буквы «Л. О. П.». Потребовалось несколько минут, чтобы оборвать густые поросли мха, после чего Дженсен прочитал еще одну старую, выбитую в камне, надпись: Лорен Оливия Падалеки 1755 – 1780 Дженсен опустился с колен на землю безо всяких сил, переводя взгляд с одного надгробия на другое. Он чувствовал себя совершенно опустошенным, глядя на могилы людей, которых никогда не должен был знать. Он влез в жизни, которые давным-давно закончились, он нарушил покой мертвых своим появлением, он… успел привыкнуть и привязаться к ним так, словно они были живыми… Но они не были. И это ощущалось таким правильным в свихнувшемся мире Бэйбридж-вилля, что Дженсен уже и не представлял, как могло бы быть по-другому. Возможно, когда он вернется в Лос-Анджелес, жизнь в замке покажется горячечным бредом, но здесь, в непосредственной близости от могилы того, кого еще вчера Дженсен держал за руку, все казалось закономерным. Неизвестно как, будто бы настроившись всем своим существом на атмосферу замка, Дженсен снова легко и безошибочно ощущал чье-то незаметное присутствие за своей спиной. - Вы не выйдете за ворота, - спокойно произнес мужской голос, но Дженсену сейчас было плевать. Голос был даже приятным, так как монотонный свист ветра уже начинал раздражать. - Вы все мертвы? – спросил Дженсен, понятия не имея зачем. Он все это уже знал – был ли смысл давить на рану? Однако когда застывший каменным изваянием Элкинс не ответил, спросил снова. Попытался быть жестче, но горло предательски сжалось. – Джаред… мертв? Он был почти уверен, что Элкинс подтвердит эти слова в своей излюбленной жестокой манере, может быть даже издаст так ему свойственный скрипучий надменный смешок. Но дворецкий сказал не это. - Вы первый, кого Джаред вспомнил после того как погиб при пожаре. Дженсен закрыл глаза, не замечая, что по щекам текут слезы. Он не пытался их сдержать, и они были пресными и холодили лицо, поэтому так легко оказалось притвориться, что это всего лишь капли нескончаемого Бэйбридж-вилльского дождя. Наверное в этом и крылась причина того, что за них не было стыдно. И чуть позже Дженсен с небывалым облегчением понял, что мыслей больше нет – он не мог сейчас думать о Джареде, все еще не мог до конца осознать правду, как бы упорно не убеждал себя в обратном, и это – он понимал – спасало его. - Уходите, - с трудом сказал Дженсен после затянувшегося молчания; слова душили его, но их необходимо было произнести. – Оставьте меня. - Вы не выйдете за ворота, - с едва слышимым вздохом повторил дворецкий. – Я не могу так поступить. Было слишком трудно… - Заманить меня сюда? – бросил Дженсен, не оборачиваясь. - Нет, мистер Художник, это как раз было самым простым. Сложно было отыскать такого человека, как вы. И сложно было… - Заставить меня привязаться к Джареду? Элкинс недовольно кашлянул. - Прекратите перебивать меня, в самом деле! Дженсен в порыве внезапной злости резко поднялся с земли и обернулся. Холодный воздух начинал неприятно колоть мокрые щеки, а Элкинс снова выглядел так же, как и прежде – мужчина в возрасте, но все еще статный, с идеально зализанными черными волосами и уже привычной надменностью во взгляде. Вся его поза – заложенные за спину руки, прямая спина и вздернутый подбородок – выражала деловитое спокойное превосходство. - Вы мертвы! - обвинительно выкрикнул Дженсен, начиная терять терпение. – И требуете, чтобы я не перебивал вас?! Послушайте, Элкинс, вы только что на моих глазах превратились в старика! Более того, на человека, который вывел меня к этому замку! Из-за вас я оказался в месте, где происходит черт знает сколько сверхъестественного идиотизма, который просто не укладывается у меня в голове! Вы травили меня психотропным чаем, и я до сих пор не уверен, что размышляю здраво! Меня пытается убить призрак сумасшедшей женщины! И парень, к которому я начал что-то испытывать, оказывается двухсотлетним мертвецом! И вы говорите не перебивать вас?! Элкинс удивленно изогнул бровь, а затем вежливо склонил голову, как обычно делал, завидев Джареда. Воспоминание отозвалось тянущим чувством где-то внутри, но последующие слова Элкинса снова пробудили в Дженсене ярость. - Ну… да, - лаконично сказал тот. – Для начала. Иначе как же нам удастся построить диалог? Поймите, Дженсен, вам придется выслушать меня. - Сомневаюсь. Связка ключей негромко звякнула, когда Дженсен перехватил ее поудобнее. Элкинс мгновенно скользнул по ней настороженным взглядом, поджал губы и напрягся всем телом. - Знаете, а ведь это неприятно. - Надеюсь, что так. - Дженсен, я не желаю вам зла. Напротив, я хочу, чтобы вы были в безопасности и… я вынужден просить вас о помощи. Дженсен покачал головой, не в силах оторваться от глубоких черных радужек Элкинса – ему казалось, они вот-вот посветлеют, превращаясь в «слепые» белесые глаза старика Эванса. - Почему именно я? Почему вы выбрали меня? - Не я выбирал вас, - с искренним возмущением ответил дворецкий. – Разве это я отправил вас сюда… Как же это называется в вашем мире… Поверьте, Дженсен, довольно сложно запомнить все новомодные заграничные словечки… Ах, да – командировка, отпуск, не так ли? - О чем вы говорите? – шокировано переспросил Дженсен. – Вы знаете… - … мистера Зиргербера? – спокойно закончил Элкинс. – О, да. Неужели до сих пор не догадались? Не понимали почему он взял на работу человека, чьи картины не приносят дохода? Почему не увольнял вас, выгоняя из своей галереи намного более талантливых художников? Неужели не видели, как он присматривается к вам, как выжидает нужный момент? Дженсен был в полном замешательстве и смог только прошептать «нет…», как Элкинс продолжил: - Вам не показалось странным его решение отправить вас сюда? Вы не замечали, как настойчиво тянул вас вперед Генри? Позвольте, вы хоть что-нибудь замечаете вокруг себя, кроме пути к отступлению?! Последняя фраза была ничем иным, как провокацией, и в другой раз Дженсен определенно повелся бы на нее, если бы не ужас предположения, что тот самый Генри, которому Дженсен однажды практически доверил свою жизнь, был… - … тоже… Генри – тоже?.. - Призрак? – фыркнул Элкинс и посмотрел вопросительно. Дженсен отрывисто кивнул, думая о том, что у него точно случится истерика, если Элкинс сейчас ответит «да». Дворецкий едва заметно улыбнулся уголком губы и сказал: – Бросьте, нет. Он просто человек. Знали бы вы скольких до вас он уже привозил сюда… Он получает за это неплохие деньги, разумеется. У Дженсена голова шла кругом. Мысль о призраке, сговорившемся с владельцем лос-анджелесской картинной галереи и платящем наемному человеку за то, чтобы тот привозил людей в Бэйбридж-вилльский замок, казалась Дженсену настолько сумасшедшей, что он боялся, как бы это не повредило его мозг окончательно. Появилось запоздалое, но настойчивое желание ущипнуть себя за руку, чтобы удостовериться в реальности происходящего. - Значит, все было спланировано? Выражение лица Элкинса неуловимо изменилось, как если бы ему было действительно не все равно. - Разумеется, мистер Художник. Сколько вам лет? Вы давно должны понимать, что в жизни… и в смерти… ничего не происходит просто так. Давайте вернемся в замок, я вам все объясню. Но Дженсен уже поклялся себе, что никогда больше не переступит его порог. Он должен был решить это намного раньше, но его манила загадка, потом удерживал Джаред; теперь же исчезло и то, и другое, и Дженсен не был готов окунуться во все еще раз, по собственной воле. - Я не хочу вас слушать, Элкинс, - лицо дворецкого вытянулось на этих словах, но Дженсен только крепче сжал связку ключей и начал двигаться боком, намереваясь как можно скорее покинуть кладбище. – Я не хочу возвращаться в это место, ничем не могу вам помочь. Я хочу уйти отсюда. - Вы не можете. Поза Элкинса не изменилась. Казалось, он, страстно, непоколебимо уверенный в идеальности своей ловушки, способен простоять не шелохнувшись ни один час. - Черта с два! – выплюнул Дженсен; теперь он пятился, отходя вглубь тропинки, ведущей к воротам. Тут Элкинс резко повернулся, двинулся следом, как вдруг застыл, глядя куда-то за плечо Дженсена. Его взгляд был таким озлобленным и испуганным, что Дженсен мгновенно понял, кого видит дворецкий. И ничто в мире не могло заставить Дженсена стоять к этому существу спиной. Он быстро обернулся. В свете не дождливого серого дня темный силуэт около выломанной двери склепа был как на ладони. Саманта положила руку на косяк и оттолкнулась от него, как живая. Ее длинные волосы развивались на ветру, но ни одна прядка случайно не падала на лицо. - Отойди от него, Элкинс, - негромко сказала женщина, медленно приближаясь. Она всегда говорила тихо, теперь Дженсен знал это, но звук ее темного бархатного голоса проникал в уши легко, как вода. Дворецкий не пошевелился, только на скулах заиграли желваки. Саманта остановилась, черная накидка обвивалась вокруг ее ног. Она больше не произнесла ни слова, лишь выжидающе смотрела на Элкинса около минуты, а потом в полной тишине выставила вперед руку. Вырвавшаяся из центра ладони тонкая, яркая, переливающаяся бело-голубая молния ослепила Дженсена, и он уже не видел, как она погрузилась в тело Элкинса. Хватило одного вздоха, чтобы электрически заряды полностью поглотили тело дворецкого, и он с каким-то полузадушенным, удивленным вскриком осыпался на землю кучкой белого пепла. Слабый белесый дымок, изгибаясь, поднимался от нее в воздух тоненькой струйкой. Дженсен как завороженный уставился на то, что осталось от Элкинса. Значит, вот что происходит с призраком, если его убить – то же самое, что и с человеком – ужасающее сходство. Шок был таким сильным, что Дженсен опомнился не сразу, а когда все же взял себя в руки, Саманты не было. По какой-то причине она ненадолго оставила его, и в голову Дженсена закралось нелепое подозрение, что призрак давал ему возможность уйти. Дженсен кинулся к тропинке и ободрал себе локти, продираясь сквозь ветви деревьев, выбежал вновь к распахнутой парадной двери замка, пересек двор… и в отчаянии остановился у наглухо закрытых ворот. - Чтоб тебя, - измождено прошептал он, ударяя по прутьям раскрытой ладонью, и поднял лицо. Раньше Дженсену и не приходило в голову, насколько высокими были эти ворота – едва ли не в три человеческих роста, массивные, с крохотными зацепами на каждом из прутьев – через такие без травм не перелезть. - Могу я помочь? – прозвучало за спиной, и Дженсен в очередной раз дернулся всем телом от неожиданности. Легкие шаги Саманты замерли около ограды. Женщина без всякого страха смотрела на Дженсена, вооруженного связкой ключей, и улыбалась. - Не стоит, - сказала Саманта, указывая на связку; несмотря на улыбку в голосе отчетливо прозвучало предупреждение. – Я не стану нападать. Инстинктивно Дженсен скосил взгляд на замок, как на ближайшее укрытие, и, конечно, Саманта это заметила. - Ждете, что оттуда сейчас выбежит Элкинс? – рассмеялась она. – Не выбежит, я могу его удержать. - Удержать? – пораженно воскликнул Дженсен. – Вы же его убили! Лицо Саманты стало до смешного трагичным. - Как можно убить мертвого, Дженсен? Остановить – да, убить – невозможно. Понимаете ли, я была ведьмой при жизни – вы верите в ведьм, Дженсен? Впрочем, неважно. Как видите, навыки остались. И их вполне достаточно, чтобы сдержать второсортного призрака. - Зачем сдержать? Чего вы хотите от меня? – он устал задавать этот вопрос. - Предлагаю свою помощь, - спокойно ответила Саманта и едва заметно повела рукой – ворота со скрипом приоткрылись на небольшую щелку, но Дженсен был уверен, что сможет в нее пролезть. Чувство какой-то недосказанности не оставляло его, он смотрел на спасительный выход и боялся им воспользоваться. Но Саманта в самом деле ничего больше не делала – только стояла рядом и молчала, ожидая, когда же Дженсен примет решение. Больше не мешкая он протиснулся в щелку, и едва успел отдернуть руку, как ворота захлопнулись. Стоя по другую сторону решетки Саманта продолжала смотреть на Дженсена. - Почему? - спросил тот, дыша тяжело, как после быстрого бега. – Почему вы спасаете меня? - Спасаю? – в искреннем изумлении переспросила Саманта. – Разве спасаю, Дженсен? Поразительно, что вы до сих пор ничего не поняли! Это останется с вами до конца, вы понимаете? Эти воспоминания, эта боль и этот страх. У вас больше не будет нормальной жизни – вы не сможете забыть. Но я делаю это не за тем, чтобы вас мучить, Дженсен, вы мне абсолютно безразличны. В отличие от обитателей этого замка, которые возложили на вас большие надежды. Особенно Элкинс. И мне это не нравится. - Но что я… - Уже неважно, что вы могли, - жестко оборвала Саманта. – Главное, что теперь вы уйдете, а они останутся здесь. Со мной. Это семейные дела, вы здесь не при чем. Дженсен слушал в пол-уха: он поднял глаза на замок – как было возможно, чтобы он забыл это ощущение? Дыхание перехватило, и небо словно бы стало ближе – замок падал, кренился все сильнее, нависая над Бэйбридж-виллем; беззвучно стонали хрупкие окна, и камни трещали, покрываясь изнутри невидимыми трещинами. Однако этот замок никогда не рухнет – он будет падать вечно, даже когда Дженсен уйдет. А Джаред останется там, тоже навечно. - Но все же вы меня отпустили, хотя пытались убить, - тихо произнес Дженсен, вновь встречаясь с женщиной взглядом. Саманта повела плечом под накидкой. Ее холодные глаза, казалось, заглядывали Дженсену в самую душу и вымораживали ее. - Какая разница, как от вас избавиться? Признаюсь, первоначально я действительно хотела вас убить, но потом подумала, зачем мне еще один призрак в замке, не так ли? Вам… очень повезло, Дженсен, - она внезапно вздохнула так, как вздыхают только очень старые люди, и добавила: - Уходите по Северной дороге, идите по ней, не сворачивая, она выведет вас туда, где чертов дворецкий не сможет вас достать. И возможно вы даже выживете в лесу, кто знает. Ведь вы достаточно умны для того, чтобы знать, как сохранить себе жизнь. – Она ухмылялась, произнося эти едкие слова. – Уходите и не возвращайтесь никогда. Дженсену хотелось закричать. Он моргнул лишь раз, а Саманта уже исчезла, и где-то вдалеке, через залитый водой заброшенный двор, оглушительно хлопнула закрывшаяся парадная дверь.