Змея в теле дракона

      Визериса страшно мутило. Он едва мог что-то проглотить, как потом его выворачивало наружу. Отвратительные волны, мерзкое море!       Циррецио сказал, что при попутном ветре они прибудут дней через пять. Прошло три, а терпеть уже было невыносимо.       Он слезящимися глазами смотрел на далекую полоску берега по правый борт. Близко подплывать нельзя, чтобы не наткнуться на подводные рифы, но и далеко в море уходить опасно.       Капитан оказался довольно добродушным человеком с жизнерадостным южным характером. Когда Визериса стошнило в первый раз, он лишь весело заметил:       — Это мы еще близко к берегу, тут нет настоящих волн. Если захотите переплыть Узкое море, это путешествие покажется легким головокружением!       Он несколько раз приглашал к своему столу и гостей, которые так же, как и Таргариен, были лишь временными попутчиками. Кроме Визериса, их было двое: один — странник из Тироша Серцио Горис, ушедший от жены и решивший повидать мир, второй — купец Мидин Лаас родом из Дорна, которому нужно было попасть в Железный банк. Он без конца болтал о том, как хорошо идут дела и как это замечательно — иметь возможность жить припеваючи. У него даже был собственный садик где-то в районе Айронвуда, которым Лаас особенно гордился.       Визерис знал, что поступил правильно, взяв другое имя, неожиданно пришедшее ему в голову. Он в свою очередь представился собирателем мидий из Пентоса.       Таргариен видел, что Серцио не поверил ему, потому что каким-то образом пронюхал о том, что за каюту было заплачено немало. Решил, что украл, видимо. Что ж, возможно, раз он такое предположил, у него и самого на совести не совсем чисто. Во всяком случае, Горис не расспрашивал подробнее, и это было неплохо.       Солнце пекло нещадно, и большую часть времени Визерис проводил в своей небольшой каморке. Он был приятно удивлен, когда увидел, что капитан Нодерис предоставил ему отдельную, можно сказать, каюту. Спал он на двух ящиках, сверху на которых положили соломенный матрас. Ну как спал — в перерывах между исторжением пищи старался хотя бы подремать, следя за унылым светом качающегося фонаря.       Из вещей, что Визерис захватил с собой, были меч, нож, фляга с водой, кое-что из еды, пара рубах и завернутые в них деньги и драгоценности дома Таргариен: кулон в виде дракона, пара колец и пряжка от ремня. Он не смог их бросить в том затхлом доме и решил взять с собой. В крайнем случае можно было и продать, хотя сердце сжималось при одной этой мысли. Ну уж нет, он уже продавал реликвии своего дома после побега за Узкое море, теперь хватит!       Остальная часть вещей была украдена у Иллирио.       Да помогут ему Семеро, о чем он только думал, когда вот так вот внаглую сбегал из дома? У магистра есть связи везде, ему наверняка не составит труда организовать слежку, погоню… Хотя, с другой стороны, Визерис чувствовал, что поступил осмотрительно и, во всяком случае первое время, ничего дурного опасаться не следовало.       Ветер обдувал оголенную шею. Как же непривычно с короткими волосами. И черными… но так надо, это правильно. Это хорошо.       Он повернулся спиной к морю и сощуренными глазами стал наблюдать за движениями команды. Визерис ничего не смыслил в корабельных делах, но ему казалось невероятным, чтобы все эти люди добровольно стали узниками старой посудины. Разумеется, они с этого имеют некоторую прибыль, но постоянно чувствовать качающийся пол, копить пресную воду, есть сухари каждый день и мочиться куда-то за борт? Да они ненормальные!       Иногда Визерис думал о том, правильно ли он поступил, не поехав вслед за кхаласаром. Кто может поручиться, что эти дикари исполнят свою часть договора? Что с сестрой все в порядке? Что Дрого и впрямь приведет свою орду к Узкому морю?       Это было такое безумие — броситься в совершенно противоположную сторону! Он и сам не мог объяснить себе, что вдруг дернуло отплыть в Браавос? Визерис чувствовал, что поступил верно, но никак не мог сосредоточиться и хорошенько подумать о причинах бегства от Иллирио. Иногда перед глазами вставали картины каких-то жрецов и храмов, людей в черных капюшонах, и голова от всего шла кругом.       Шла кругом голова, мутило где-то в кишках. Это было отвратительно, казалось, что еще чуть-чуть — и он заболеет и не сможет встать. Лишь усилием своей воли Визерис заставлял себя держаться на ногах.       Ах, почему он вынужден плыть на корабле, почему нельзя взять и разом переместиться туда, куда нужно? Как во сне, он же часто так делал во сне…       Голубые глаза капитана Нодериса радостно поблескивали. Он только что откупорил бутылку вина, привезенного откуда-то с юга.       — Дорнийское, мой друг! — прогремел он, обращаясь Мидину Лаасу. Тот самодовольно ухмыльнулся, будто лично участвовал в производстве.       Укрывшись от жарящего солнца, все собрались на обед в прохладной каюте капитана. Они были здесь вчетвером с боцманом — грузным, неразговорчивым человеком, смачно уплетавшим куски вяленого мяса.       — Рад сообщить нашим гостям, что мы приближаемся к мысу Кудор, а это значит, что при хорошей погоде уже на следующий день мы достигнем Браавоса! Жду не дождусь, когда выложу там товар. В Браавосе обычно хорошо покупают.       Он стал разливать вино по грязным чаркам. У той, что стояла перед Визерисом, был отколот довольно большой кусок. Пить вино в обед было странновато, но похоже, Нодерис довольно зажиточен, раз мог позволить себе такое. Впрочем, не поил же он всю команду.        Дневной свет видимыми лучами проникал сквозь мутные стекла, освещая темную каюту, хотя и довольно уютную. Пару лет назад у Циррецио случилось большое счастье: сильный шторм унес много торговых кораблей, а «Ризетта» вынесла свою команду и принесла очень большой доход. Теперь здесь красовались резные стулья, а само судно было покрыто новой краской, которая местами уже начала облупливаться.       Волны после полудня более-менее успокоились, и желудок Визериса, кажется, готов был принять пищу. «Вот бы это не казалось, а и вправду было так», — подумалось ему.       — Знаете, господин Лаас, а я ведь тоже хочу однажды осесть где-нибудь!       — В самом деле, капитан? — удивился разрумянившийся дорниец. — А мне кажется, вы просто вылитый моряк, до мозга костей!       — О нет, нет. Еще несколько рейдов — и все. С меня хватит. Найду себе жену, осяду где-нибудь в Эссосе. Ну, ты, дружище, уже знаешь, — он похлопал по плечу бородатого боцмана.       — А что же станется с «Ризеттой»? — подал голос Серцио. — Ведь это хорошее судно.       Капитан помрачнел.       — Да, знаю, она мне словно дочь, — он грубовато погладил шершавой рукой поверхность стола. — Но что поделаешь? Завещаю ее Ундорио.       Ундорио — это, по-видимому, его угрюмый сотрапезник. Надо же, Нодерис — такой, казалось бы, общительный и темпераментный человек, а дружбу водит с какими-то мрачными типами, вроде боцмана или того моряка на пристани Пентоса.       Визерис отрезал себе кусочек свежей рыбы и закусил ломтем хлеба.       — А вы, Марволо? — внезапно обратился к нему Циррецио. — Вы что-то не особенно много о себе рассказывали.       — Ну… мой отец — вестеросец, бежал после Восстания Баратеона.       — А-а, понимаю. Сражался за Таргариенов? Гиблое дело. Безумному королю было предначертано быть безумным еще до рождения.       Визерис вздрогнул и сжал вилку. Натужно улыбнулся. Внезапно ему захотелось воткнуть эту вилку в руку Циррецио, которой он стал небрежно почесывать грудь.       — У меня не особенно интересная жизнь, капитан. Надеюсь попытать счастья в Браавосе. Говорят, там мидий больше.       — Что верно, то верно.       Внезапная мысль посетила Визериса, и он, отпив вина, сказал:       — Но я никогда не был в Браавосе. Что там есть, кроме мидий?       — Кроме мидий! — передразнил Нодерис. — Как насчет огромного бронзового Титана высотой в пару сотен футов, охраняющего город, расположенный на сотне островов? Или знаменитого Железного банка? Только попробуй взять там деньги и не уплатить!       — А браавосийские куртизанки… — мечтательно протянул Лаас.       — Да, девицы там что надо… Таких нигде больше нет.       — Я еще слышал что-то о Безликих, — невзначай сказал Визерис. — Это кто такие?       — Наемные убийцы, — вдруг подал голос боцман. — Только тебе они не по карману. С ними лучше вообще не связываться.       Все немного примолкли. Визерис поймал на себе внимательный взгляд Серцио.       — Э, как я говорил, мое ремесло — моллюски, — протянул Таргариен, — но вот думаю, может, наняться на рыболовное судно. Не знаете, как там вообще дела обстоят?..       — Марволо, с твоей морской болезнью да всю жизнь в поле работать, — хохотнул Нодерис.       Визерис улыбнулся, глядя в тарелку, и в беседу больше не вступал.

***

      Лорд Волдеморт вывел покачивающегося Визериса на палубу. Нет, он не готов, не готов к разговорам с посторонними людьми! Одно дело — пара человек, которым более-менее можно доверять и с которыми ты уже знаком, и совсем иное — пытаться выдать себя за другого человека в незнакомом мире! Даже дважды другого, ведь он представился не Визерисом, а треклятым охотником за ракушками. Это была идея идиота Таргариена, Темный Лорд бы уж точно соврал нечто более нейтральное и вызывающее поменьше вопросов.       Том Реддл повалился на тюфяк в выделенной ему каморке.       Было время, он думал, что просто перенесся на несколько веков назад и оказался где-то в районе Аравийского полуострова или, возможно, Турции… Узкое-Красное море? Кто знает, в каких отношениях тогда находились маглы и волшебники. Письменных свидетельств осталось немного, да и в Британии преимущественно проходят историю магии в Европе. Но потом он начал понимать, что вряд ли это так, ведь чтобы никто не слышал о Валирии и ее драконьих всадниках… Такого просто не может быть!       В углу на полу он внезапно увидел горстку мышиного помета и тут же отвернулся в другую сторону. Как же тут неприятно и гадко, скорее бы доплыть до порта! А еще лучше было бы трансгрессировать, и дело с концом.       Лорд Волдеморт знал, что Визерис был в Браавосе, и заставил его солгать, чтобы узнать хоть немного подробнее, и… и ничего не вышло. Глупо, как же все глупо!       Оставалась лишь надежда, что этот орден Безликих — не пустая байка маглов, придумывающих сказки о неуловимых убийцах. И что они имеют реальную силу в городе. Том Риддл не питал иллюзий и знал, что едва ли Браавос окажется тем самым искомым пунктом, в котором живут одни лишь волшебники и где он обретет свою силу. Может быть, он и вовсе туда не сунулся бы и стал искать другие пути, если бы знал заранее, что придется так долго торчать в корабле, отплывающем на много миль от Пентоса.       Лорд Волдеморт чувствовал себя беспомощным первокурсником, который не умеет трансгрессировать, которому доступны лишь простые заклятия, и то иногда. Хорошо хоть, что не приходит письмо из Министерства за неправомерные занятия магией вне школы.       Как знать, может, вообще все отплытие было ошибкой? Он оставил кхаласар и Дейнерис с драконьими яйцами где-то в степи, думая, что скоро вернется. Сестра Визериса была не особенно ему важна, а на орду дотракийцев Том Риддл даже не рассчитывал, но вот яйца…       Выбирая между ними и возможностью увидеть настоящих волшебников в этом мире, он не колеблясь выбрал второе. В самом деле, ведь не прогонит же его сестра, когда Визерис вернется к ней? Да и вылупления драконов можно было не опасаться, ведь маглы, очевидно, не верили в то, что в яйцах теплится жизнь, а Дейнерис обращаться с ними и подавно не умеет.       Но сейчас, когда лорд Волдеморт находился на корабле где-то в море, ему казалось, что все ускользает сквозь пальцы. Повернуть назад нельзя, оставалось лишь плыть вперед и надеяться на то, что в Браавосе он действительно узнает что-то стоящее. А потом скорее назад, назад…       Днем поднялся попутный ветер, гоня судно скорее к цели, но после наступления темноты вновь успокоился, и на водную гладь опустилось тихое покрывало звездной ночи. Небесные светила множеством огоньков отражались в черной воде, по которой лишь изредка пробегала рябь. Том Риддл оперся на борт и задумчиво смотрел на море, подернутое туманом.       Ему нравилось рыться в воспоминаниях Визериса, они сейчас были словно открытая книга. Похоже, первая реакция организма прошла, и разум Таргариена перестал активно сопротивляться и как будто принял Темного Лорда как часть себя.       Бесконечные скитания по так называемым Вольным городам, голод, опала… Но Тому Риддлу это было не особенно интересно. Детство королевского сына прошло на другом континенте, и, хотя с того периода осталось не так уж много четких воспоминаний, было любопытно взглянуть на запечатлевшиеся в памяти картины большого зала Красного замка и хваленого Железного Трона. То ли из-за детской памяти, то ли Трон и правда был столь огромен и выкован из ощетинившихся мечей. Занятно.       Корабль из-за отсутствия ветра стоял почти на месте. Темные волны ласкали борт где-то внизу.       Визериса явно любили и берегли в далеком детстве, еще до бегства в Эссос. Таргариен помнил, что вокруг него всегда было много слуг, и все они старались угодить… Нежные мамины руки…       — Не спится?       Том Риддл обернулся и увидел Серцио. Его лицо было изможденное и уставшее, но глаза горели ярким, живым огнем. Эти глаза пялились на него пол-обеда. Визерис, может, и не замечал, вот только Риддл все видел.       Волдеморт не ответил и просто повернулся назад к морю. Горис облокотился рядом, но стал смотреть не на открывающийся вид ночного простора, а на Визериса.       — Так… почему ты оказался здесь? — спросил Том Риддл, просто чтобы заговорить первым и почувствовать себя ведущим в разговоре. — Ушел от жены, помнится? Почему?       — Она мне изменила.       Краем глаза лорд Волдеморт увидел, что Серцио все же медленно отвернулся к морю.       — Вот как? Сожалею. Увы, это не редкость.       — А у тебя есть семья, Марволо?       Ну вот, опять. Хотелось закатить глаза.       — Сестра. Сёстры, к счастью, не изменяют.       — А где она теперь?       — Умерла, — холодно отрезал Том Риддл.       — Сожалею, — эхом отозвался Горис.       Неожиданно все это созерцание раскинувшегося черного полотна показалось бессмысленным и каким-то тупым. Лорд Волдеморт вышел сюда, чтобы все обдумать, тем более что идти обратно в каюту отнюдь не хотелось. Теперь же он думал, как спровадить этого неудачника или уйти самому.       — Ты солгал, — внезапно сказал Серцио и вновь повернулся в сторону Визериса. Бледно-серые глаза, мерцающие при свете звезд, встретились с сумрачно-фиолетовыми глазами Таргариена. Тому Риддлу его тон отнюдь не понравился. — Ты не собираешь никаких мидий. Только посмотри на свои руки, они у тебя белые, холеные. Кто ты?       Подумать только! Лорд Волдеморт чуть не поперхнулся. Давненько его не уличали во лжи! Он так привык использовать свои навыки легилименции и окклюменции, что сам всегда мог без труда залезать в чужой разум и оберегать свой. Во всяком случае свои мысли от Таргариена прятать получалось и сейчас.       Слова магла будто повисли в воздухе. Том Риддл не удержался и сначала улыбнулся, а затем и рассмеялся, обнажая два ряда ровных белых зубов.       Серцио несколько смутился такой реакции, но продолжал вызывающе смотреть. Низкий, замученный, неужели его так сильно пронзает сознание собственной правоты, что он готов и дальше изобличать незнакомого ему человека?       — Какое тебе, собственно говоря, дело? У меня свои заботы, у тебя свои, — видя, что Горису таких слов мало, он доверительно прибавил: — Я украл эти деньги у одного богача и теперь скрываюсь.       Серцио немного выпрямился и сунул руки в карманы. Лорд Волдеморт нахмурился. Ему не понравилось то, что магл все еще не трогался с места. Обычно люди все же тушуются: психологически Горис наверняка испытывал давление от уверенности собеседника, был ниже и мельче, да и сам догадался, что ниже по происхождению. Почему он не уходит?       — У тебя необычные глаза, знаешь, — тихо сказал магл. — С черными волосами и правда лучше смотрится.       Том Риддл онемел. Что? Да как он смеет! Как он знает? Этот маленький выскочка…       Блеск в правой руке Серцио.       Луна сверкает на лезвии ножа. Все словно бы замедленно, нереально.       Визерис вздернул вверх руки, защищая грудь, и клинок полоснул по предплечью, разрезая и ткань, и плоть. Таргариен пнул Серцио в голень и быстро отскочил на несколько шагов назад, одновременно доставая меч.       — Кто ты? — спросил Том Риддл.       — Ты же сам знаешь, что король назначил награду за твою голову! Я давно выслеживаю тебя, Попрошайка. Думал, не узнаю твое лицо? — с издевкой прошипел Горис, тоже вынимая меч.       Он сделал выпад. Визерис отразил. Лорд Волдеморт почувствовал липкий страх Таргариена: один на один в поединке, когда некому помочь. То был общий страх на них двоих. Страх близкой смерти. Очевидно, от ужаса у Визериса отнялся голос, и он не мог позвать на помощь. Или боялся позвать.       Еще один выпад. И еще. И еще. Визерис постоянно отступал. Том Риддл понял, что Таргариен не просто давно не практиковался, но и практически не пользовался оружием.       Громкий звон клинков. Серцио бил с силой, которой в нем ожидать не приходилось. Руки Визериса слабые. Он не готов…       Еще один удар, и Том Риддл понял, что пальцы сами собой разжались, и меч со звоном упал на деревянный настил палубы. Он с удивлением взглянул на опустевшую руку.       Не может быть. Нет, нет, это неправда… Только не сейчас. Только не смерть!       Лицо Серцио исказилось и покраснело, он делал решающий замах.       — Экспеллиармус!       Голос будто со стороны.       Меч вырвался из рук Гориса и прилетел рукоятью прямо в простертую ладонь Визериса. Он посмотрел на замершего от удивления Серцио. Тот сделал пару шагов назад.       — Что? Нет… Нет, прошу, не надо!       Кровь пульсирует в венах. Я буду жить, а ты нет. Я всегда буду жить.       Горис сделал движение рукой, чтобы вновь достать кинжал, которым вначале ранил Визериса.       Но не успел.       Меч с тошнотворным звуком вонзился куда-то под ребра. Серцио упал на колени. Уперевшись в него ногой, Визерис вынул клинок и, шатаясь, отступил назад.       Волдеморт смотрел, как темнеет рубашка на груди Гориса. Странно, но он неожиданно понял, что почти никогда не видел крови своих жертв. Если только этого не делала Нагайна.       Визерис дрожащими руками попытался поднять Серцио за подмышки, чтобы выбросить за борт. Тот был еще жив и что-то простонал.       «Только не испачкать руки и одежду», — пронеслось в его голове. В их голове.       С выражением, полным ужаса, отвращения и брезгливости Визерис вытолкнул тело Серцио за борт.       Непростительно громкий, просто оглушающий всплеск. Только бы он не всплывал… Сердце стучит как бешеное, а глаза сейчас словно вылезут из орбит, вглядываясь в черную воду. Левая рука все еще болит.       Да успокойся уже, идиот. Все хорошо, ты жив. Жив.       — Экскуро! — и палуба очистилась от лужицы крови.       Том Риддл огляделся. Не может быть, чтобы на палубе никого не было. Разве в таких случаях не оставляют кого-нибудь следить за курсом? Да и такой громкий всплеск…       Он снова посмотрел на палубу, на себя и повторно произнес заклинание, чтобы очистить от крови меч. Главное — успеть отплыть подальше, пока труп еще не всплыл. А, впрочем, какая разница? Утром его наверняка станут искать.       Но вот до ушей донесся звук шагов, и Риддл увидел, как темная тень поднялась по лестнице, ведущей на палубу. Высокий силуэт чернел на фоне синеватого звездного неба.       — Ну как, все кончено?       Это был голос капитана Циррецио.       Лорд Волдеморт сделал несколько шагов навстречу. Внезапная догадка пронзила его. Какой же он был глупец! Как он мог этого не понять с самого начала?       Капитан остановился. Том Риддл тоже.       — Как? Но я думал…       Продажная сволочь. Жалкий, жадный до денег магл. Это ведь Серцио заплатил ему, чтобы наверху никого не было. Потом бы наверняка обставил все как несчастный случай, и никто ничего не спрашивал. Хотя Горису нужна была голова Визериса, иначе ему бы никто не поверил… Дрянь, какая же дрянь.       — Магловский выродок.       — Я тут ни при чем! — Нодерис поднял руки вверх. — Он сказал, чтобы я просто подождал внутри…       Как же больно, что тебя нельзя убить. О нет, ведь этот проклятый корабль должен сначала добраться до цели! Если капитан умрет, едва ли Визерис сможет сойти в порт невредимым.       Еще одна отсрочка… У лорда Волдеморта чесались руки наложить заветный Круциатус, но он знал, что проклятие не сработает и лишь истощит силы. В таком случае оставалось лишь одно — еще раз изменить память, еще раз временно простить и отступить.       Он сделал шаг к Нодерису.       До рассвета оставалось несколько часов, и Тому Риддлу даже удалось немного поспать. Но едва забрезжила утренняя заря и свет сереющего неба проник в маленькую каюту, как он проснулся.       Волдеморт не торопился вставать. Он перевернулся на спину и стал разглядывать потолок и качающийся фонарь с давно потухшей свечой. В голове было странно пусто. Он знал, что Визерис не загородился от него, — скорее, они оба сейчас просто ничего не чувствовали.       Как там Визерис? Не похоже, чтобы такое частое и яркое применение магии легко сошло с рук. Почему же нет никакого отторжения? Или хоть какого-то сопротивления?       «Экспеллиармус»… просто не верится, что из всех заклятий мозг вспомнил именно это.       Он глубоко вдохнул и потянулся. Потер виски, зарылся пальцами в волосы на лбу. Волны бились о борт где-то рядом с ним, будто хотели добраться и утащить под воду, но не могли.       Шевеление кистью левой руки отдавалось болью в порванной мышце предплечья. Клинок скользнул, не задев кости и крупных сосудов, так что удалось обойтись простым бинтованием.       Как же странно было почувствовать себя смертным…       Как все люди могут жить, когда они так… уязвимы? Когда ты просыпаешься каждый день и понимаешь, что если вдруг что случится — ничто не спасет. Каждый день может стать последним. По-настоящему последним!       Он поежился. Ощущение беззащитности, наготы. Словно кожа вдруг стала неожиданно тонкой, и вены с пульсирующей в них кровью почти соприкасаются с холодным воздухом.       Кто знает, что было бы с ним после смерти Визериса? Выбросило ли бы его дух так же, как когда он только искал себе оболочку? Ведь у него не осталось крестражей! Кто знает, может быть, Таргариен — его последний шанс, может быть, дальше ждет только тьма, только настоящая, необратимая, бесконечная, бездонная смерть?..       Как хорошо чувствовать себя живым…       С Нодерисом все обошлось гладко. Наутро он во всех красках расписывал, как в последний раз видел Серцио Гориса: бедолага так разочаровался в жизни, что решил сам выброситься за борт. Крикнул, что не мог представлять будущее без жены, и все для него утратило всякий смысл. Невыразимо трогательно.       После завтрака зарядил дождь, и все открывающиеся до этого морские просторы скрылись за серой завесой. Струи воды били по судну, но то была не грозная буря, а скорее заунывный, тоскливый дождь, ровный и, казалось, нескончаемый. Палуба покрылась маленькими фонтанчиками разбивающихся капель, а члены команды без конца ругались, что промокли насквозь.       Том Риддл с наслаждением вдыхал посвежевший воздух. Для него дождь был словно очищение, благодать, падающая с небес. Он всегда куда больше любил пасмурную погоду, а темные, холодные помещения предпочитал жарким и душным. Нити дождя протягивались к «Ризетте», и лорд Волдеморт с упоением наблюдал за этой серой картиной, вдыхал ее полной грудью.       Неожиданно он понял, что происходит между ним и Визерисом. Ведь это всего-навсего были те же чары окклюменции. Таргариен принял Тома Риддла как часть своего разума, и теперь Волдеморт мог как-то блокировать волю Визериса. Скорее всего, во время своих активных действий он непроизвольно закрывал сознание драконьего принца, и тот, похоже, попросту ничего не помнит… если только Темный Лорд сам не позволит ему вспомнить. Но этого ожидать и не приходилось.       Тут Том Риддл услышал топот ног, проносящихся за дверью его каюты. Он вскочил и выглянул за дверь. Люди бежали наверх, под открытое небо, о чем-то переговариваясь.       — Что случилось? — спросил он у ближайшего мужчины.       — Наконец-то приплыли! Выбирайся наружу, дружище, не то все пропустишь.       Волдеморт непонимающе поспешил наверх. Накинув капюшон, он ступил на мокрую палубу. Холодные капли падали на лицо и мешали смотреть вперед. Держась за влажные перила, он стал подниматься к носу корабля, где уже столпилась вся команда.       С почти детским восторгом смотрели они куда-то вдаль, сквозь туманную пелену вокруг. Выглянув из-за людских спин, Том Риддл, наконец, понял, что вызывало у моряков такой трепет.       Два огня, висящих высоко в воздухе посреди тяжелых туч, прорезали мутно-серую завесу на расстоянии пары миль от них. То были горящие глаза Браавосийского Титана.