Змея в теле дракона

      Копыта уставшей лошади неторопливо ступали по выжженной солнцем земле. Высокие стебли травы ритмично колыхались под порывами ветра, вольно проносящегося над бескрайней равниной.       Они шли так уже много дней, растянувшись в огромный караван, длинной змеей извивавшийся среди полей на пути в Вейес Дотрак. У Дени ужасно болели бедра от постоянного трения, тазовые кости от сидения на перекатывающемся седле, спина устала держаться ровно. Руки покрылись мозолями, которые болели от любого прикосновения.       Дотракийцы, с детства привыкшие к постоянным перемещениям, ничего этого, конечно же, не испытывали. Она чувствовала, что большинство из них презирало ее, чужестранку, за слабость и неспособность вот так сразу привыкнуть к их грубой и простой жизни.       Многие бросали на нее неприязненные взгляды, а женщины перешептывались, глядя на то, как служанки прикладывают к рукам смоченные в воде повязки. Но никто не позволял себе обнаружить нелюбовь к ней в присутствии кхала. Дени к нему даже привязалась. Ей было приятно находиться под защитой предводителя дотракийцев, которого все соплеменники уважали, а некоторые даже боялись.       Так непривычно чувствовать себя в центре внимания! Рядом с ней всегда находились девушки, готовые услужить, а кровные всадники кхала Дрого ее постоянно охраняли. Дени восхитило, как храбро себя показали мужчины, когда ей довелось краешком глаза увидеть охоту на дикого льва.       Она старалась соответствовать своей новой роли, не показывать слабину. Взгляды дотракийцев, рассматривающих необычную для них внешность, сначала напрягали и раздражали, но сейчас Дени они даже льстили.       Первую неделю она чувствовала себя покинутой и ужасно одинокой, брошенной на произвол судьбы, и лишь Мормонт служил ей опорой, нитью, соединяющей со старым миром. Постепенно Дейнерис училась новой жизни, пытаясь закрывать глаза на грубость и излишнюю жестокость дотракийцев, запоминала их язык.       Но ей постоянно не хватало рядом Визериса. Где же он сейчас? Неужели она с ним встретится, лишь когда кхал примет решение выполнить свою часть договора и поведет войско на запад? Дени все еще удивляло, что брат передумал насчет своего решения проследить за ордой. Ведь он же не мог бросить ее, верно? Иначе он бы ничего не получил и все было бессмысленно. Может, это новый план Иллирио? Но какой? Она привыкла, что ей не рассказывали всего, но не могли же они вдруг изобрести вдвоем нечто совершенно новое.       Дени вспомнилось, каким странным Визерис был последнее время. Он вел себя необычно добро по отношению к ней, а сам был каким-то очень рассеянным. Ведь это же не могло означать, что брат решил расстаться с ней насовсем, сбыть ее с рук? Нет, нет, он бы не стал делать этого таким образом!       Дени поняла, что впервые за всю жизнь так долго находится вдалеке от Визериса, но не знала, как к этому относиться. Поначалу ей было очень страшно, она словно утратила какую-то большую часть себя и важную опору. В конце концов они всегда были вместе, и Дени каждый раз полагалась на решения брата, какими бы странными они ей ни казались. Она следовала за Визерисом, и лишиться этого было очень пугающе. Но с другой стороны…       Дени вдруг ощутила странную свободу. Да, она была невероятно привязана к брату, но ведь у их отношений была и обратная сторона.       Визерис постоянно ее контролировал, вечно огрызался, грубил, оскорблял и даже бил. «Ты же не хочешь разбудить дракона», — говорил он. Дорогой, родной, единственный брат вечно винил ее во всех бедах, указывал на ее зависимость от него! Сейчас, находясь так далеко от Визериса, Дени впервые осмелилась серьезно подумать, что он был не прав. Не прав во всем! Разве она виновата в их бегстве из Вестероса, в смерти матери? Неужели лишь потому, что она такая обуза, им было настолько тяжело в вечных скитаниях по Вольным Городам?       Разве это справедливо — так отыгрываться на ней за все, так унижать, так… ненавидеть? Дени вдруг ощутила пустоту внутри, ее душили эти смешанные чувства. Как мог Визерис так поступать с ней? Горькая обида за все прошедшие годы, когда брат лишь ограничивал ее, ругал и обижал, сдавливала горло.       Сейчас она обрела себе мужа. Не такого, какого представляла всю жизнь, но Дрого был удивительно теплым, прочным, надежным. Сильным и несломленным. Он вел за собой тысячи людей, которые ему повиновались и были верны.       «А я — их кхалиси, — подумала Дейнерис, словно пробуя все еще непривычную мысль на вкус. — И я буду сильной, ведь пока что мне приходится полагаться лишь на себя».       Она выпрямилась и окинула взглядом дали, простирающиеся вокруг. Прекрасное голубое небо где-то далеко на горизонте встречалось с золотом безбрежных полей. Степные птицы кружили где-то очень высоко, высматривая добычу среди стеблей травы. Все здесь выглядело таким вечным и бессмертным, таким спокойным и равнодушным к человеческим судьбам!       Впереди на вороном коне сидел Дрого, его длинная коса с заплетенными в нее колокольчиками качалась, издавая мерный звон. Он был частью этих полей, кровь от крови. Это его родина, а где же ее?       Серебрянка все так же спокойно шагала меж волнами Дотракийского моря. Ветер перебирал ее длинную нестриженую гриву. Дени глубоко вздохнула.       Я — кхалиси.

***

      Громадная фигура величественно вздымалась среди туманного моря, и разбивающиеся брызги дождя светлой пеленой окутывали массивные плечи бронзового Титана. Его ноги были некогда высечены из скал, выныривающих из беспокойных вод. Непоколебимый, торжественный, грозный.       Лорд Волдеморт был впечатлен этой монолитной древностью, внезапно встретившей их у порога заветного города. Не так он себе представлял эту скульптуру, ожидая, что рассказы, как обычно, преувеличивают, и ему было немного неприятно уличить сходство между собой и разинувшими рты моряками, восхищенно следящими, как корабль постепенно приближается к безмолвному изваянию.       Огни, зажженные в глазах великана, с надменной гордостью смотрели сверху вниз на крошечную «Ризетту», смиренно приближающуюся к его ногам.       Паруса были с утра убраны, и, вдоволь поглазев на величественную картину, моряки поплелись обратно занимать места у весел. Том Риддл не уходил. Он чувствовал, как ткань плаща промокла насквозь и влага проникла на его плечи, как слиплись волосы на лбу, открытом встречным каплям, и удовлетворенно прикрыл глаза.       Стоя один на носу корабля и держась замерзшими руками за мокрый борт, он чувствовал себя слитым со стихией воедино. Дождь будто проходил сквозь тело, переполняя влагой легкие, остужая кровь. Освежая, обновляя… Порыв ветра сдул накинутый капюшон, и холодные капли тонкими иголочками стали проникать в волосы, покалывать шею, затекать за шиворот.       Он давно не испытывал ничего такого… Так давно не ощущал столь полно, всем телом. Глаза видели мглистую пелену, сумрачные зеленоватые скалы; нос вдыхал запах соленой свежести; кожа будто впитывала в себя воду; легкие изнутри наполнялись чистотой и жизнью.       Почему не было таких чувств раньше?       Чувства пленяют, ослепляют, не дают возможности нормально воспринимать окружающее и действовать с холодной головой. Но лорд Волдеморт ничего не мог с собой поделать, он словно находился во власти внезапно накатившей волны, меланхоличной, переполняющей.       Да и что в этом такого? Разве не приятно вновь ощутить прохладу после изнуряющего зноя?       Вдруг он с ниоткуда взявшимся отвращением посмотрел на свои руки, побелевшие от холода и блестевшие от воды. Неужели на него так влияет не огрубевшая еще душа Визериса и его тело?       Нет, этот магл туп и ограничен. Так что это было?       Брюки прилипли к бедрам, вода течет по спине. Он поежился, словно возвращаясь из забытья. Как же гадко! Как мерзко!       С секунду постояв и посмотрев на открывающийся вид островов Браавоса, Том Риддл не выдержал и развернулся, твердым шагом направляясь к своей каюте, чтобы наложить там Осушающее заклятие. Ему вдруг стало необъяснимо тошно.       «Ризетта» простояла на таможне пару часов, пока браавосийцы досматривали ее трюмы, а затем пришвартовалась в так называемой Мусорной заводи, предназначенной для чужих торговых кораблей. Лорд Волдеморт находился в очень дурном расположении духа. Свысока глянув на Нодериса, он ушел, ни с кем не прощаясь. Один лишь дорниец Лаас пытался что-то крикнуть вдогонку, видимо, надеясь на какую-то дружбу. Жалкий червяк! Иди в свой банк считать денежки, а потом собирать апельсины в родной дыре.       Он шел по черной деревянной пристани, лужи на которой отражали серое небо и домики впереди. Насколько хватало видимости сквозь пелену дождя, все они были каменные и низкие, не больше трех этажей. Под унылыми навесами стояли мрачные люди с надвинутыми капюшонами. «Мусорная заводь». Видимо, здесь можно было встретить всех отбросов общества.       Лорду Волдеморту было невмоготу думать сейчас о волшебниках и магии, он чувствовал себя истощенным и уставшим, несмотря на то, что полдень еще даже не настал. Очень хотелось наложить «Импервиус», чтобы избежать дождя, «Вингардиум Левиоса», чтобы не тащить на плечах узел с вещами, как последний магл. И «Авада Кедавра» на весь этот сброд, чтоб так не пялились исподлобья.       Пересилив себя, Том Риддл подошел к этим мрачным типам, чтобы узнать, где можно остановиться переночевать. Они наверняка знали места, где никто ничего не будет спрашивать, где платить надо немного и, возможно, жить довольно безопасно.       Но никто ничего не знал. Они лишь все так же угрюмо смотрели и мотали головой вместо ответа на его вопросы.       Недоношенные ублюдки. Грязный осадок, отвергнутый обществом.       Испепеляющим взглядом он обвел этих заросших щетиной равнодушных крыс. Да что им было надо? Внезапно раздался звон. То упали на мощеную улицу осколки лопнувшей в руках бутылки у одного из них.       В том, что виноват в этом Том Риддл, сомневаться не приходилось, но тот дурень так ничего и не понял. Неконтролируемая магия, вышедшая из повиновения. Даже странно. Но хорошо хоть, что есть чему выплеснуться.       Он нетерпеливо свернул на узкую улочку, ведущую от пристани. Тут, конечно же, не было оборудовано никаких сточных канав, и вода стекала вниз к морю прямо так, размывая в конечном итоге брусчатку.       Город выглядел унылым и опустевшим. Черные окна домов безжизненно взирали на него, одиноко идущего по улице.       По логике, когда-нибудь эта кишка, тянущаяся среди домов, должна была бы вывести Волдеморта к центральной части Браавоса, где непременно должны были быть какие-то таверны, где можно остановиться.       Пока он лишь изредка встречал таблички, объявляющие о наличии за дверью кузнеца, сапожника, торговца мебелью, ростовщика…       Деревянный мост через узкий канал, переводящий на соседний остров. Мимо прошла пара человек. Дождь как будто стал немного тише, или это он уже привык?       Через полминуты Том увидел вывеску с надписью: «Рыбий хвост». Звучит вполне себе как название средневекового трактира. Пару секунд поглядев на массивную деревянную дверь, он толкнул ее. Слава богу, не заперто.       Внутри оказалось темно, и лорд Волдеморт, перейдя порог, остановился, чтобы глаза привыкли к мраку.       На первый взгляд это и правда походило на какой-то захудалый трактирчик. Посередине стояло четыре круглых деревянных стола, но лишь на одном из них горел огарок свечи. За ним никто не сидел. У стены находилась стойка, у которой, видимо, можно было заказать что-то выпить.       — Есть тут кто? — громко спросил он, так как тут, похоже, никого не было.       — Что вам угодно? — раздался откуда-то голос, и Том Риддл понял, что он донесся из темного угла за освещенным столом. Надо же, как это он не приметил сначала?       — Можно ли остановиться здесь на ночлег?       Лорд Волдеморт сделал несколько шагов по направлению к этому углу и различил там фигуру сгорбленного старика с носом, похожим на протухшую грушу.       — А ты один? — проскрежетал он.       — Один, — помедлив, он добавил: — Я могу хорошо заплатить, если вы дадите комнату.       Том Риддл понял, что у старика есть такая возможность, иначе он сразу же отправил бы его куда-нибудь подальше. Трактир выглядит гадким и грязным, наверняка дела идут плохо.       — Я не принимаю постояльцев, — сказал старик, но Темный Лорд уловил в его глазах неуверенность.       Смирив свою прежнюю раздраженность и напустив на себя вежливый и почтительный вид, Том Риддл произнес:       — Прошу вас, сэр, боюсь, мне больше некуда пойти.       Хозяин «Рыбьего хвоста» был сильно удивлен такому обращению, но все еще немного колебался. Он явно боялся упустить возможность подзаработать, но медлил, поскольку ему, видимо, никогда не делали таких предложений.       — Возможно, у меня найдется комната, молодой человек. Ступайте за мной.       Он поднялся с табурета в углу и зашаркал к двери рядом со стойкой.       — Моя дорогая жена умерла от болезни всего полгода назад, — говорил он хрипло, поднимаясь по лестнице на второй этаж, — а сын все равно не хочет брать управление трактиром, так что…       Он толкнул дверь в одну из комнат наверху.       — …если вас устроит, можете расположиться здесь.       Старик немного отстранился, и Том Риддл заглянул внутрь. Комната как комната, небольшая койка, комод и разваливающийся стол, даже есть камин.       — О, меня все устраивает, — как можно доброжелательнее сказал он. — Ах да, забыл представиться. Меня зовут Марволо Гонт.       — Гилберт Уитвик.       Старикашка с засиявшими глазами ответил на рукопожатие, но вскоре разорвал его и, немного помрачнев, выжидающе стал смотреть на Волдеморта.       — О, конечно.       Он с очаровательной улыбкой достал из кармана золотую монету с изображением пальмового листа и сказал:       — Надеюсь, хватит на пару недель? — он прекрасно понимал, что в такой каморке за эту плату можно прожить месяца полтора точно. — И вот еще, — он протянул вторую золотую. — Это чтобы никто обо мне не спрашивал, хорошо?       Глаза Уитвика загорелись. Еще бы он не согласился. «Рано радуешься», — с высокомерной жалостью подумал Том Риддл.       Получив деньги, хозяин «Рыбьего хвоста» спешно покинул комнату, словно маленький хорек, быстро пряча свою добычу.       Волдеморт устало опустился на отсыревшую кровать. Сняв с себя промокший плащ, он еще раз наложил Осушающее заклинание на всю одежду, но вскоре понял, что ткань все равно оставалась чуточку влажной.       Старик тем временем вернулся и услужливо спросил, не нужно ли чего-то еще. Том Риддл попросил принести обед, и Уитвик ушел.       Чувствуя себя невероятно опустошенным, он прислонился к холодной стене. Как ни странно, в этой каморке ощущалось что-то успокаивающее: здесь было тихо, темно, он был один. После нескольких дней, проведенных на корабле, Тому Риддлу все еще казалось, что пол под ним качается. Хорошо, что это позади.       Он потер лицо, пригладил волосы. Интересно, он так устал от путешествия, от истощения магических сил, от долгого владения телом Визериса? Наверное, все вместе. Волдеморт не был уверен, собирается ли еще раз выходить сегодня наружу. Возможно, было бы полезней отдохнуть здесь. В конце концов, кто его торопит? У него в распоряжении целая уйма времени! Неизвестно даже, удастся ли ему вообще отсюда выбраться.       Уитвик вернулся, принеся на подносе омлет с жареной рыбой, ломоть хлеба и какой-то напиток, не слишком крепкий, но неплохо согревающий. Вероятно, местное пойло.       Так приятно ощутить вкус нормальной пищи, а не кое-как сделанных сухарей и вяленой рыбы! Здесь, в этом мирке, еда вообще имеет словно бы больший вкус, более… яркий? Странно. Последние годы он вообще намного реже чувствовал голод и гораздо меньше нуждался в пище, чем когда-то.       С тех пор, как Том Риддл попал сюда, он не позволял себе задумываться о прошлом, из которого оказался выдернут, отчасти из-за Визериса, отчасти из-за того, что это все равно никак бы не помогло. Но сейчас, в спокойной обстановке, воспоминания вдруг нахлынули на него мощным потоком. Плевать на этого магла, сидящего сейчас где-то в темном уголке своего разума. Пусть видит, если из-за истощения сил скрыть не получится. Пусть знает. Сейчас Волдеморту было все равно.       Битва в стенах Хогвартса… Ведь это явилось кульминацией всей его жизни! Разве все не было кончено, когда Смертельное проклятие поразило Поттера в лесу? Почему он встал? Это опять какие-то ухищрения Дамблдора? Но ведь он давно умер!       Волдеморт даже не успел тогда ничего осознать, обдумать. Тогда так много произошло… Отрубленная мечом голова преданной Нагайны, кровь, хлынувшая из ее могучего тела. Беллатриса Лестрейндж, сраженная заклятием прямо возле него. Сейчас все казалось странно далеким, будто случилось очень, очень давно. Может, полгода назад или больше…       Он ничего не чувствовал, кроме ярости от непонимания. Воспоминания сейчас сплелись в какой-то неразрешимый клубок. Почему так произошло? Было ли это смертью, произошедшей из-за какой-то чудовищной ошибки, на которую так хотел указать Поттер? Но ведь он не умер? Он же жив?       Все выглядело таким запутанным, размытым. Тому Риддлу казалось, что ему удалось постичь суть истинной Магии, он зашел дальше, чем кто-либо до него, он достиг невиданных результатов, он подмял под себя весь магический мир… И все же он не мог объяснить того, что произошло после того, как Бузинная палочка выскользнула из рук и заклятие мальчишки все же настигло его.       Разумеется, он не верил ни в какие загробные миры, и мысли о параллельной реальности никогда не приходили в голову лорда Волдеморта. Возможно ли, чтобы такое место существовало где-то на Земле, скрытое от всех посторонних так же, как Косой переулок и прочие магические объекты спрятаны от глаз маглов? Но это невозможно! Того, что Риддл узнал, было достаточно, чтобы понять, что перед ним — целый мир, и чтобы его спрятать, нужна невероятно могущественная магия, которой тут все еще не наблюдалось, и это было за гранью его понимания.       Казалось, что время повернулось вспять. Лорд Волдеморт, имеющий необычайную власть и достигший пика своей магической силы, вдруг вновь опустился на дно. Куда делось ощущение этой безграничной вседозволенности, когда он мог свободно осуществлять свои планы, перекраивать имеющиеся порядки, двигать сами столпы устройства всего магического мира? Управлять жизнью и смертью. Кто знает, чего бы он мог добиться, если бы пошел дальше…       Если бы…       Просто не верится, что лорд Волдеморт больше ничего не значит для окружающих. Никто не ведает, перед каким великим чародеем находится, все эти отвратительные маглы, стоящие на много ступеней ниже по своему развитию, вновь обращаются с ним, как с себе подобным! А у него нет даже шанса показать им, как все эти щенки ошибаются. О, как они чудовищно не правы!       Он словно переместился на несколько десятилетий назад, когда мир еще не знал Волдеморта как величайшего волшебника, когда он еще не явил им всем мощь истинной магии.       Но и тогда Темный Лорд был намного, просто несравнимо сильнее, чем сейчас! После знакомства с волшебным миром у него всегда были сообщники. Он создал вокруг себя Пожирателей Смерти, преданно выполняющих его приказы. Он знал так много, из школы Том Риддл вынес гораздо больше знаний, чем все эти поклонники Дамблдора!       Здесь же за последний месяц словно стали выходить на поверхность его несколько позабытые качества из далекой юности. С властью, которой лорд Волдеморт был наделен совсем недавно, у него уже не было нужды прибегать к интригам, скрывать свою подлинную сущность, подмазываться к тем, кто был ему полезен.       А сейчас… обманы, уловки, очаровывающие улыбки. Все это будто воскрешало перед ним юность, когда еще была необходимость носить маски, чтобы добиваться своих целей.       Том Риддл давно доел поданный завтрак и сейчас просто сидел, глядя в одну точку. Что делать теперь? Существует ли вообще какой-то выход? Если бы он точно знал, что находится на Земле, пусть даже на другом континенте, пусть несколько веков разделяли бы его от действительности, но это бы послужило отправной точкой!       Где я?       Голова опять шла кругом. Не за что зацепиться, не с чего начать. Было понятно только одно — произошло это с помощью магии и вернуться обратно он сможет лишь с ней. Треклятая беспомощность! Была бы сейчас в руках Бузинная палочка, как все стало бы просто!       Том Риддл не знал, сколько времени он блуждал по закоулкам своей памяти, но ощущал себя даже отдохнувшим. То ли еда в самом деле подкрепила его силы, то ли дело было в мыслях, призывающих хоть к какому-то к действию, но он решительно встал и направился к выходу из комнаты. Свои скудные вещи Волдеморт оставил на месте: едва ли Уитвик осмелится к ним притронуться. Да и вряд ли кому-то известно, что там лежат драгоценности дома Таргариенов. Но, поразмыслив немного, Том Риддл решил все же вынуть мешочки с деньгами и спрятать их под кровать — ничего надежнее он пока не придумал. Так, мера предосторожности, скорее всего ненужная.       Дождь на улице тем временем кончился, но вода, стекавшая с крыш и ручьями бегущая по улицам, все еще напоминала о нем. Лорд Волдеморт взглянул на посветлевшее небо. Золотистое сияние озаряло город, раскинувшийся на… как там? сотне островов? Надо еще потрудиться найти нужный, а потом не потеряться по возвращении обратно.       Том Риддл решил выйти на более открытое место к ближайшему мосту и осмотреться. После того, как кончился дождь, улицы, показавшиеся такими пустыми вначале, стали заполняться людьми. Похожие друг на друга кривенькие каменные дома, покрытые черепицей, постоянно выскакивали на и без того узкую набережную, и порой Риддлу с трудом удавалось разминуться со встречными прохожими. Но вот он достиг, наконец, небольшого моста, поднимавшегося над буроватой водой канала, и прижался к самым перилам, чтобы дикие маглы его не задевали.       Что ж, на первый взгляд Браавос являл собой целый лабиринт из улочек и каналов! Ладно еще была бы какая возвышенность, откуда можно оглядеть весь город целиком, но ведь не взбираться же на Титана. Начинать рыться сейчас в памяти Визериса было не вариантом: заткнулся и не мешает — ну и хорошо, незачем его тормошить.       Лорд Волдеморт неохотно подумал о том, что придется, видимо, опять спрашивать у окружающих. Насколько он понял, Безликие — что-то вроде наемных убийц. Интересно, как поведут себя люди, если начать говорить о таких вещах на улице?       Риддл решил не церемониться с выбором магла и просто подошел к женщине лет сорока, с унылым лицом стоящей у другого конца моста.       — Прошу прощения, — мягко произнес он, когда она удивленно повернула к нему свое загорелое лицо. — Где мне найти дом Безликих?       Волдеморт и сам чувствовал, что его слова звучат странно. Может, она вообще не знала о существовании такого дома, она же, черт возьми, далеко не волшебница, это сразу видно.       — Тебе еще рано умирать, — вдруг сказала она, с жалостью глядя на Визериса из-под тяжелых век.       Что? Конечно, рано, но ведь там же, наоборот, заказывают убийства, разве нет? Он вежливо улыбнулся:       — Так где же?       — Там же, где и все храмы — на Острове Богов.       Она махнула рукой куда-то на восток, на другую сторону моста, а потом покачала головой и сочувственно сказала:       — Не надо тебе туда идти, подумай еще раз хорошенько. Ты еще молод, впереди целая жизнь!       Том Риддл недоуменно посмотрел на нее, но отвернулся и, не благодаря, пошел в указанную сторону. Если Безликие настолько могущественны, что та женщина решила даже предостеречь незнакомца от ранней смерти, это вдохновляло. А «Остров Богов» звучало даже еще лучше! Всем известно, что маглы по своей недоразвитости принимали колдовство за какие-то чудеса, явленные богами. А если храмов много, так это прекрасно.       Сам того не замечая, лорд Волдеморт ускорил шаг и теперь чуть ли не бежал, нетерпеливо обгоняя людишек вокруг. Мысли вертелись в голове вихрем. Только бы не очередное разочарование!       Между домами показались высокие башни каких-то сооружений. Это и есть храмы? Башни то появлялись, то скрывались за домами или одеждой, висящей на бельевых веревках над улицами.       Внезапно, когда до цели оставалась всего пара сотен футов и впереди вновь показалась вода, по спине Тома Риддла пробежали мурашки от неожиданного ощущения. Ему это почудилось или в самом деле было? Он остановился как вкопанный, будто прислушиваясь.       Подобно далекому свету, проступающему из тьмы, или легкому теплу едва разгорающегося огня, он почувствовал это.       Чистая, прекрасная, первозданная магия волнами исходила откуда-то спереди.       Лорд Волдеморт рванулся вперед, к очередной полоске воды, с маниакальным желанием поскорее увидеть то, что он искал. С каждым шагом ощущение усиливалось, будто согревая его и будоража кровь. Сомнений быть не могло.       Вот он — глоток свежего воздуха посреди смрадной гнили.