Одинокий Ягуар

А ведь на улице уже действительно было темно. Видимо, время в разных мирах может существенно отличаться.  — Спасибо. Момо недовольно посмотрела на Ллойда. Она какое-то время простояла в ожидании, после чего ударила его локтём. Парень сразу вся понял.  — Спасибо. Йои застеснялась. Она слегка покраснела, и вишнёвый румянец был ей только к лицу.  — Ой, да не за что! * * *  — А вы не встречаетесь? «Что?! Зачем ей это? Конечно, мы не встречаемся! Нет!» Момо до ужаса покраснела. Она не знала, как реагировать на такой вопрос. В голове всё перемешалось. «Н-неужели ей нравится Ллойд?» От одной мысли об этом у Момо побежали мурашки по коже. Она не могла себе представить Ллойда с другой девушкой. Не то, чтобы она его ревновала. Нет! Момо пыталась уверить себя в этом (ну мы же люди понимающие, верно) Ллойд, в отличие от Момо, смог сохранить спокойствие. Правда, парень слегка покраснел. Он невинно заулыбался.  — Нет-нет, что ты! От этих слов у Момо по коже пробежали мурашки. Щеки, которые только что пылали таким милым огнём, вдруг побледнели. Ей стало очень холодно. В животе все перемешалось. Это ужасное чувство разъедало изнутри.  — Ну и ладненько. Значит вам разные комнаты, верно?  — Д-да, наверное… «Пожалуйста, прекрати! Почему мне так больно от этих слов?! Что со мной происходит?!» Момо готова была заплакать. Она не могла ничего сказать.  — Хорошо, тогда мои слуги покажут вам замок и ваши комнаты. После этого они приведут вас в столовую. Я буду ждать вас там.  — Да, спасибо. * * *  — О, вы уже пришли? Так быстро? В столовой стоял огромный стол, на котором было полным-полно всякой вкуснотищи. От самых обычных цветастых моти* и онигири* до всевозможных фруктовых и овощных пирогов. У Ллойда потекли слюни. Он давно не ел, и сейчас его глаза горели ослепляющими огоньками. Он был слишком голоден, чтобы не воспользоваться такой возможностью и наесться до отвалу. Момо смотрела на это весьма спокойно. Парень, видимо, забыл о том, что у него за плечами висит рюкзак, напичканный едой. «Пф, если бы не я, то его у него и не было бы. То есть, вот так он относится к моей заботе?!» Конечно, заботой это назвать было очень трудно. Но Момо все равно почему-то было обидно. Что-то кололо под сердцем, и она ничего не могла с этим поделать. Последнее время сердце девушки охватывали непривычные, непонятные и слегка колкие, больные чувства. Момо постоянно находилась в смятении, и ей это вовсе не нравилось. Она всеми своими силами пыталась подавить этот жар внутри, эту щекотную боль. Но девушке это не особо удавалось. Момо снова ощутила какую-то горечь в горле. Она уже перестала глушить внутреннюю боль, поняв, что это невозможно, и громкие неистовые эмоции в любой момент могли вырваться из груди и градом обозленных слов обрушиться на Ллойда. Голодный бедняга даже не представлял, какая опасность угрожает его блондинистой головушке. Момо не могла понять, что с ней происходит. Она не винила в этом Ллойда. Она винила себя. Думала, что слишком слабая. Девушка возненавидела себя за это чувство. То самое, которое заполняет сердце доверху. Момо боится, что скоро хрупкое девичье сердце не выдержит давления и, в конце концов, лопнет, а едкая жидкость, сдерживать которую было так больно, выльется из глаз в виде слёз. Слез-снежинок. Таких холодных. Если бы не тёплая кожа Момо, они так и падали бы снежинками. Но, как только белые узорчатые снежные комочки касались её кожи, они тут же превращались в воду. Ах, знали бы вы, как это больно — плакать снежинками! Момо ненавидела свои слёзы. Колючие холодные снежинки больно резали глаза, и слёзы начинали течь все быстрее, их становилось всё больше. Слишком больно… Как жаль, что сердце нельзя заставить замолчать. Момо не понимала, почему её задевают такие мелочи: слова Ллойда о том, что они не встречаются, то, что он забыл об еде в рюкзаке. Почему её волнует это всё? Обычное слово, брошенное, как бы, невзначай, случайные движения, мимолетные взгляды ребячьих голубых, цвета неба, глаз, заставляли каждый сантиметр её тела вздрагивать, по коже бежали мурашки.