В семье не бросят никого и никогда не забудут.
— Он наверху, — Изольда отводит взгляд, мнет дрожащими пальцами ткань платья. — Насилие только пугает его. Пожалуйста, не причиняйте вред моему сыну. Стэн лишь хмыкает. Амелл понимает сразу, о чем думает кунари. Она солгала бы, если бы сама не подумала о самом простом решении. — Я хочу взглянуть на него, — кивает она эрлессе и поднимается на второй этаж. Отряд беспрекословно следует за ней, пробиваясь сквозь толпу скелетов. Коннор сидит на своей кровати, обхватив руками колени и беззвучно плачет. Сердце Саванны сжимается от боли. — Привет, — она садится рядом. Краем глаза видит ожидающую за приоткрытой дверью компанию. Рука Стэна покоится на мече, будто бы он только и ждет приказа. — Вам нужно уходить, — едва слышно бормочет мальчик, хватая ее за руку. — Она здесь. Она не позволит вам победить. Амелл смотрит ему в глаза. Еще один маг. Еще один сложный выбор — рисковать только что спасенной деревней или же жизнью ребенка. Жизнью мага, который и подверг их этой опасности. Которого скоро силой заберут у родителей, запрут в Круге, засунут подальше как самый большой позор, преступление против человечества… Саванна хмурится, когда понимает, что перестала судить беспристрастно. Когда понимает, что решение принято ею давно — с тех пор как она узнала правду о мальчике. Когда увидела в нем отражение себя. И любого другого мага, которого хотя бы раз в жизни загоняли в угол отчаянья. — Мы отправимся в Круг и попросим помощи, — тоном, пресекающим любые препирательства, объявляет она. Большинство все-таки поддерживает ее решение. Лишь Стэн молчит. Саванна знает, что он припомнит еще эту ее минуту слабости. Но все это будет потом. Сейчас она должна спасти Коннора. Так поступил бы любой маг на ее месте. — Я вернусь, Коннор, — мягко улыбается Саванна, хотя на душе у нее сейчас тревожно, — и приведу помощь. Им повезло, что Круг уже освобожден, и Ирвинг не против провести ритуал. Вот только цена задержки — семь рыцарских жизней. Демон не бездействовал, пока они отсутствовали. Стэн ничего не говорит ей, но его взгляд красноречивее любых слов.***
Следующим днем, удостоверившись, что в Редклифе теперь все спокойно, они поспешно покидают деревню. Морриган долго ворчит, пока они разбивают этим же вечером лагерь в нескольких десятках миль, что не успела отдохнуть. Но Амелл не рискует задерживаться, слишком много целей поставлено на карту. Каждый день промедления может стоить еще чей-то жизни. — Ты предпочитаешь выбирать трудные пути, любовь моя? — Алистер присаживается рядом с ней у костра. Вообще сейчас не его очередь дежурить, но он явно настроен поболтать. Саванна долго думает, прежде чем ответить. Она могла бы привычно юлить и уходить от ответа, но только не с Алистером. Он всегда видит ее насквозь. — Мне кажется, я наоборот ищу более легкие, — виновато отводит она взгляд. — Для своей совести. Знаешь, нас, магов, вечно недолюбливают. Сторонятся. Когда ты в Круге, то не замечаешь этого. Впервые я увидела это в Остагаре. Мужчины в тяжелой броне и с оружием боялись меня. Кто-то даже попросил не превращать его в жабу, можешь в такое поверить? — Я тоже опасался тебя поначалу, — чуть пристыженно бормочет Алистер. — Я знаю, — показывает язык она. — Но все же тебе хватало нахальства шутить свои несносные шутки и подбадривать меня, поэтому я простила тебя. — Несносные? Несносные?! — громко возмущается он. Они ведут шутливую перепалку до тех пор, пока Морриган не грозится наслать на них все известные ей проклятия. Лишь тогда замолкают, переглядываясь с улыбками. Но Амелл чувствует, что не сказала главного. Того, что давно гложет ее. — Я владею магией и это делает меня могущественнее любого короля. Но в то же время, как и любой маг, я остаюсь слабой. Ну, знаешь, все эти демоны и страх одержимости… — она привычно прикрывается неловкой шуткой, подбирая правильные слова. — Вчера я тоже проявила слабость. Жители деревни благодарили меня, называли спасительницей, но правда в том, что я не заслужила этих добрых слов. Я стала Серым Стражем, потому что у меня не было выбора. Я прогнала Йована, потому что не хочу, чтоб он вернулся в клетку, в которой мы провели всю сознательную жизнь. Я спасла Коннора, потому что… — ее голос обрывается. Некоторое время они молчат, глядя в глаза друг другу. Она знает, что он все понимает. Всегда понимал, всегда следовал за ней и поддерживал ее решения, какими бы отчаянными те не были. — Так или иначе, но Коннор теперь свободен, а Йован наверняка успел уйти далеко от деревни. Искать в этой суматохе его вряд ли кто-то станет. И я бы приняла такое решение снова, если бы пришлось, — она вздергивает подбородок, будто ждет осуждения, но Алистер лишь обнимает ее за плечи. — Ты сделала то, что должна была. Солдаты погибли, да, но они знали, на то шли. Это их долг. Никто не посмеет винить тебя. Ты могла бы сбежать. Бросить все. Но ты здесь. Ты решаешь проблемы. Милая, мы почти у цели. И все благодаря тебе, — он берет ее за руку, целует запястье. Она касается его небритой щеки, нежно проводит пальцами по скуле. Неожиданно понимает, что скучала. Из-за всей этой суматохи у них было мало времени побыть наедине. Костер потрескивает, создавая иллюзию уюта. Что бы не случилось завтра, сейчас в ней крепнет уверенность, что вместе они преодолеют что угодно.