***
В Торонто праздник проходит с размахом. С трудом удаётся отвоевать право пойти смотреть парад без обязательного флажка и кепки с кленовым листом, зато Леруа полным составом выглядят, как истинные патриоты страны. Хотя он чувствует себя немного неловко среди восторженной толпы, но парад действительно красивый. Натали просвещает, что скоро юбилей независимости, точнее 150 лет, и вот тогда масштабы праздника будут колоссальными. После парада они устраивают барбекю на заднем дворе. На него съезжаются многочисленные родственники и друзья. Отабек знал, что семья Леруа большая, но никогда не предполагал, что настолько. Тётушки и дядюшки, кузины, кузены с детьми, жёнами, мужьями. У него голова кругом от имён и протянутых для рукопожатия ладоней. Он снова чувствует себя маленьким мальчиком на дне рождения деда, теперь уже покойного, когда вот так же съезжалась вся многочисленная родня и не менее многочисленные друзья. Даже те, кого Отабек за свои, на тот момент, девять лет от роду, не видел ни разу. Отец арендовал банкетный зал, где взрослые кутили до поздней ночи. Детей отправили домой гораздо раньше, но размах праздника запомнился надолго. В итоге Алтын позорно сбегает в свою комнату и пытается заглушить разговоры и смех, доносящиеся с кухни и с улицы, музыкой в наушниках. Обошлись недешево, выбирать помогал Хант, долго рассказывая о различных характеристиках, советуя проверенные бренды. Результат стоил потраченных денег, такого звучания он раньше не мог даже представить. Наслаждаясь музыкой, публикует фото с парада, получает восторженные комментарии от нескольких фанаток, насмешливое: «Канада поглощает?» от Лео. Они продолжают общаться, Иглесиа даже звал летом погостить в Калифорнии. Может и получится вырваться в августе на несколько дней, отдохнуть перед осенними этапами и началом занятий. Родителей туда же пригласить, а не в Канаду, расслабиться на пляже, наверняка, захотят все, Жибек в первую очередь. Отабек выключает музыку и запускает Скайп. В Лос-Анджелесе уже вечер, но Лео не спит и рад поболтать. Интересуется делами, делится забавной историей о том, как познакомился с очаровательным дебютантом в юниорской серии, Си Гуанхуном из Китая. - Он такой милый. Обожает всё американское, мечтает приехать в гости, подписался на меня во всех соцсетях. Не был бы сам фигуристом, я бы его посчитал преследователем. О, привет ДжейДжей, - Лео смотрит куда-то поверх его плеча, насколько позволяет веб-камера, приветливо машет рукой. Отабек резко оборачивается. Он не услышал шагов и звука открывающейся двери. Леруа и впрямь стоит, подпирая плечом дверной косяк, кривит губы в невесёлой усмешке. - Здорово, Иглесиа. Передавай привет Кэрол, - Алтын хмурится, а потом вспоминает, что это имя тренера, у которой занимается Лео. И когда-то тренировался сам Жан. До перехода в группу родителей хорошие отношения с тренерами у него как-то не складывались. - Прости, я позже перезвоню, расскажешь больше, ОК? – американец в ответ с улыбкой кивает. Завершая вызов, разворачивается к ДжейДжею уже вместе со стулом. - Чего подкрадываешься? - Ты почему тут один? Сбежал куда-то с праздника, никого не предупредив. Так хотелось поворковать с Иглесиа? – Отабек холодеет. Жан-Жак не выглядит пьяным, но в его голосе те же странные нотки, что и на злополучной вечеринке, злые и… ревнивые? Он слишком хорошо помнит, что последовало за такими интонациями в прошлый раз. - Ты пил? – на всякий случай уточняет Алтын. Леруа отрицательно качает головой. - Бокал вина, большего мне здесь никто не позволит. Ты почему ушёл? - Не люблю толпу и чужие праздники, - ответ может и не слишком вежливый, зато честный. - Прости, но это твоя семья и ваш праздник, я уважаю традиции вашей страны, но не до такой степени. Тебя Изабелла не потеряет? - Нет, я сказал куда иду, - бесцветно отвечает Леруа. – На мой день рождения они тоже соберутся. Так же будешь отсиживаться в комнате? - Нет. Я уезжаю в Уинсор четырнадцатого, забыл? - а вот теперь, в синих глазах совершенно точно мелькает злость. Но ведь это не должно было стать новостью, он вовсе не делал из поездки секрета, с чего вдруг тот злиться? - Что значит уезжаешь?! - ДжейДжей, если бы ты хоть иногда слушал не только себя, то вспомнил бы, что я говорил об этом. Фестиваль поул дэнса. Приедут ребята из Штатов, в том числе, мой учитель танцев, я обещал Брендану выступить, раз с соревнованиями не получается. Даже отбор уже прошёл. Припоминаешь? Я рассказывал, при тебе, просил у твоих родителей разрешение туда поехать. Жан-Жак с остервенением мотает головой. - Не помню. - Я не удивлён, - вздыхает Отабек. – Теперь точно буду звать тебя Жанетт, память у тебя девичья. Канадец не смеётся. И это напрягает. - И когда ты вернёшься? - В воскресенье, ближе к вечеру, наверное. Точно не знаю. Пятнадцатое выпадает на субботу, нужно будет позвонить и поздравить, делает он для себя мысленную пометку. - Ясно, - Жан-Жак разворачивается и выходит, резко, с громким стуком захлопнув за собой дверь. Отабек душит на корню иррациональное желание догнать и спросить, что сделал не так, отчего всегда беззаботный Леруа внезапно взбесился. Подарок давно готов, он просто попросит Натали его передать, чтобы не дарить заранее или с опозданием. Жану должен понравиться широкий плетёный кожаный браслет со стальными бусинами. Раз уж он так ценит рок-стиль. С улицы доносится громкий, знакомый смех. Отабек выглядывает в окно, видит, как ДжейДжей обнимает за талию Изабеллу, улыбаясь родителям. Вроде бы, выглядит как обычно. Чёрт знает, что происходит.***
Две недели до фестиваля и дня рождения Жана проходят почти незаметно, в подготовке танца и тренировках. Даже несмотря на отстранённость ДжейДжея. Отабек не пытается выяснить у него причины. Если Леруа не умеет слушать, то в чём тут его вина? В пятницу, накануне фестиваля, прощается со всеми, кроме приятеля, ушедшего в кино с Изабеллой, отдаёт Натали коробку с подарком для именинника, с чистой совестью едет на вокзал. Брендан уже ждёт, с ещё двумя парнями из студии, Клайвом и Алеком, они оба существенно старше Отабека, да и время занятий редко совпадает, так что даже знакомыми их назвать сложно. Алтын предвкушает встречу с Терезой, она в скайпе сообщила, что в этом году приедет только как зритель и тренер, с гордостью продемонстрировав округлившийся живот. Друзья выглядят счастливыми и за них радостно. В поезде удаётся даже немного подремать, вполглаза, отгородившись наушниками от шума, Отабек пользуется возможностью, ночью он, в который уже раз, проснулся с именем Плисецкого на губах и долго не мог заснуть, вспоминая самые яркие моменты. Не хочется показаться перед публикой измотанным больше, чем он есть на самом деле. Стоуны встречают его прямо на вокзале. Тереза стискивает в крепких объятьях и со смехом говорит, что мальчишки ужасно быстро растут и она скоро начнёт чувствовать себя коротышкой рядом с ним. Ну, это вряд ли. Она всё такая же тонкая, беременность лишь придаёт мягкости чертам. Кайл пожимает руку, дружески хлопает по плечу Брендана, здоровается с незнакомыми ему парнями. Тренер представляет всех. Они разные, непохожие друг на друга, разве что одинаково плечистые, даже Тереза в своём просторном летнем платье в легкомысленный цветочек. И все-таки у них есть общая страсть. Отабек чувствует себя немного чужим среди них. Танцы никогда не станут для него настоящей любовью, хотя и увлекли намного больше, чем он мог предполагать, когда только пришёл в студию к Кайлу. - А Юри приехал? – они уже подъезжают к отелю, когда Алтын вспоминает про японца. - Нет, - Тереза вздыхает. – Сказал, что нужно тренироваться, не стал отбор проходить. Жаль, у него действительно неплохо получается. - Слушай, Отабек, а как он катается, если такой застенчивый? - Хорошо катается, - Алтын подавляет зевок. – У него сильные программы и техника хорошая. Но уверенности в себе не хватает, это все видят. Он достаточно хорош, чтобы входить в двадцатку сильнейших фигуристов-одиночников в мире. - Реально? Наш застенчивый Кацуки входит в двадцатку? – гогочет Кайл. – У вас даже рейтинги есть, всё так серьёзно? - Разумеется. Я в следующем году тоже выхожу из юниоров и буду бороться за эти рейтинги. Это шансы на Гран-При, участие в Олимпиадах, на место в национальной сборной, помимо чести страны и славы,более чем приличные, призовые фонды. - Ничего себе. А с виду эти ваши танцы на льду выглядят так просто, - Отабек косится на Алека. - Фигурное катание очень тяжёлый спорт. Ты танцуешь на полу, или на шесте и всегда знаешь, что у тебя есть шанс остановить падение, так или иначе. Попробуй быть так же уверен, когда есть ты, шестьдесят квадратных метров льда, острые лезвия, на которых нужно сохранять идеальное равновесие. Один неверный шаг и ты можешь всё потерять, - он понимает, что все слушают его, затаив дыхание. – Не просто не оступиться или не упасть. Тебе нужно прыгать и выводить дорожки так, чтобы они соответствовали стандартам, программа была выверена по наполняемости, по сложности, чтобы заработать, как можно больше очков. Потом ты выходишь на лёд, и всё летит к чертям, ты смазываешь выход из прыжка или падаешь, чтобы не травмироваться ещё сильнее, иначе дело одним синяком не ограничится. Но всё равно никто не застрахован. К тому же, при всём этом нужно танцевать, завораживать зрителя, раскрыть музыку, а не просто показывать чисто выполненные прыжки. Ну как, просто? Парень завороженно мотает головой. Кайл хмыкает. - Отабек, мне страшно подумать каким суровым ты станешь, когда вырастешь, если ты в шестнадцать такой. - Я нормальный. - Ты медвежо-о-онок, - хихикает Тереза и снова лезет обниматься. Отабек переносит её объятья стоически, беременным женщинам, наверное, положено быть такими странными и взбалмошными, а уж с характером Терезы, подавно.***
ДжейДжей не берёт трубку ни в десять часов, ни в полдень, когда он пытается дозвониться, чтобы поздравить его. Это немного раздражает, Леруа строит из себя королеву драмы, обижаясь неизвестно на что. Отабек мог бы позвонить Алану или Натали и попросить дать Жан-Жаку трубку, но отбрасывает эту идею. Набирает короткое сообщение и откладывает телефон. Пусть «Девочки ДжейДжея», всеми силами добиваются внимания канадца. У него же выступление вечером, и есть чем заняться, кроме как тешить чужое раздутое самолюбие. - Хрен с тобой, золотая рыбка, - тихо бурчит он на русском. Кайл, сидящий рядом, недоумённо приподнимает брови. Он, конечно, привык к редким русским словечкам в речи Алтына, но обычно это были злые тихие ругательства, когда не удавался заковыристый элемент и силы были на исходе. Так витиевато Отабек обычно не выражался. Невежливо, когда тебя совершенно не понимают окружающие. В клуб, арендованный для проведения фестиваля, тоже едут все вместе. Самый обычный клуб, похожий как две капли воды на тот, в котором работает Джейми и коротает редкие свободные вечера он сам, если не считать подиума с двумя пилонами для выступлений. Судя по потёртостям на ступенях, подобные мероприятия здесь не редкость. Снова сплошь незнакомые лица, парни и девушки, с которыми Кайл и Брендан здороваются, как с давними друзьями, представляют Отабеку, а тот даже не пытается запомнить имена. Обедают в кафе по соседству большой дружной компанией. После еды есть время на разминку, репетицию номеров. Прежде чем в клуб начнут пускать зрителей и стартует основная программа. Сегодня шоу. Завтра днём будут мастер-классы, обмен опытом, а к вечеру они разъедутся по домам. Но пока об этом думать не хочется. Он не в восторге от своего костюма, слишком открытый, по голым ногам тянет сквозняком. Тренеры были непреклонны, этот танец нужно исполнять именно так, соблазняя каждой линией тела, с минимумом одежды. Чёрная безрукавка с капюшоном, которую он снимет почти в самом начале и короткие шорты из плотной, тянущейся ткани. Кайл на репетиции одобрительно кивает, замечает, что Брендан и Отабек прекрасно поработали за каких-то четыре месяца. Алтын думает, что если бы его продольный шпагат сейчас видела преподавательница балета, называвшая его бесперспективным и деревянным, она бы очень удивилась. Он и сам от себя подобного не ожидал два года назад. Тереза ловит его перед самым началом выступлений и немного подводит глаза. Взглянув на результат, одобрительно цокает языком. - Ох, придётся тебя после выступления у фанаток отбивать. Роковой мужчина. - Не смешно, - бурчит Отабек, глядя на себя в небольшое зеркало. Линий чёрной подводки почти не видно, но появляется выразительность, которой он раньше в своих глазах не замечал. Взгляд становится тяжёлым, тёмным и глубоким. В полумраке клуба, разгоняемом лишь сиянием неонового света, будет, наверное, красиво. Танец сложный. Стоун увидел его у какого-то циркача из Европы и загорелся идеей повторить. Мог бы сам танцевать, но почему-то предпочёл отдать ученику. Хотя, когда они начинали его учить, о переезде из Детройта ещё и мыслей не было. Отабек смотрит за выступлением кого-то из местных танцоров, оценивает элементы, совсем не ощущая волнения. Это даже не соревнование. Всё равно что вместе с Джейми в клубе качать толпу и ловить на себе взгляды полные интереса, восхищения или пренебрежения. Танцоры меняются, зрители затихают, только чтобы снова взорваться аплодисментами, восторженными криками и свистом. Тереза стискивает плечо, когда объявляют его выход. Отабек опускает поглубже капюшон, скрывая лицо, шагает в круг света, замирая, выдыхая и прогоняя некстати накатившую нервозность. Дожидается первых аккордов пианино и поднимает руки, медленно стягивая ткань, открывая лицо, окидывает зал тяжёлым оценивающим взглядом. Слышит поражённые вздохи и крики. Отпускает толпу, не спеша, плавно отходит к пилону. Он хочет заворожить их всех, собой. Скользит ладонями по гладкому прохладному металлу, взмах ногой, плавный, грациозный, почти балетный, стиснуть пальцы и… взлететь. Это так просто и сложно, когда саднит нежная кожа под коленями, а моментально взмокшую спину обжигают восторженные взгляды. Перехват, вращение, вытянувшись в струнку, до поджавшихся пальцев ног. Смена руки, новая позиция, лёгкая воздушная, изящная даже. Раскачка и тот самый умопомрачительный шпагат, до боли, опускаясь на напряжённую ногу затылком под восторженные крики зрителей. Многие здесь наверняка видели оригинал, ему нужно только не ударить в грязь лицом. Снова вращения, от которых лишь слегка кружится голова. Отабек, подобно ртути, перетекает из элемента в элемент, в этом танце нет места резкости, даже во флаг он выходит пластично, медленно. Опуститься на пол, отбросить безрукавку под одобрительный свист. Немного позаигывать с залом, всплеснуть руками, прижаться к пилону в притворном падении. Кожу на миг обжигает холодом. Металл нагревается под ладонями и пальцами ног, пока он забирается под потолок. Осторожно хватается за перекладины, вытягиваясь во весь рост, подтягиваясь и подтягивая ногу. Переворачивается, как на турнике в детстве, только никогда он на турнике не пытался выполнить «рогатку» под громоподобные аплодисменты. Зависнуть на несколько мгновений и опуститься, страхуя себя ногами. Снова выпрямиться, вызвав общий вздох, секундой свободного падения, от которого перехватывает дыхание, ухватиться руками, сделать пол оборота, оттолкнуться, вторя ускорившейся музыке, от пилона, поддаться её рваному, бешеному ритму, перехватить изумлённый и восторженный взгляд до боли знакомых синих глаз и не показать ни взглядом, ни жестом, что шокирован. Танцевать, танцевать, перетекая из китайского шпагата в складку и вызывая очередную бурю восторга у зрителей. В голове набатом гремит: «Что он здесь делает? Зачем приехал?». Обманчиво лениво опуститься на пол, подобрать безрукавку, поставить финальную, эффектную точку в выступлении, рвануться, взлететь, и подбитой птицей зависнуть на пилоне, этот прыжок тяжело дававшийся в первые несколько недель тренировок, сейчас получается так естественно, словно всегда умел. Поклониться, легко улыбнуться, уйти под свист и аплодисменты. Хочется сбежать, потому что Жан-Жак не померещился ему, вот он, стоит перед подиумом, буквально пожирая взглядом. Какого чёрта Леруа забыл в Уинсоре в свой день рождения?! Хорошо хоть, за кулисы ему путь закрыт и в гримёрке можно перевести дух, успокоить адреналиновую бурю, бушующую в крови, унять волнение. Очевидно, он взволнован слишком сильно, если это замечает даже Кайл. Брендан подозрительно прислушивается к их разговору, но не вмешивается. - Что-то случилось? На тебе лица нет. Плохо? Здесь дышать вообще нечем. Кондиционер у них дерьмовый. Тереза вот не выдержала, вышла прогуляться. - Нет. Нет, всё в норме, - Алтын быстро переодевается в джинсы и футболку, вешает на шею бейдж участника. – Здесь мой знакомый, я… в общем, не ожидал его встретить. Я отойду, хорошо? - Да, конечно, - пожимает плечами Стоун. – Точно порядок? - Точно, - Отабек пытается выдавить из себя хоть тень улыбки, терпит сокрушительное поражение, спеша в зал. Его хватают за руку в полумраке у самого выхода из подсобных помещений. От ДжейДжея несёт алкоголем, взгляд хищный, недобрый. - Попался, - хватка на запястье такая сильная, что Отабек морщится. Мышцы после выступления и без того ноют. - Пусти, - он дёргается, но Леруа не спешит разжимать пальцы. - ДжейДжей, пусти, ты привлекаешь к нам внимание. - Мы в Канаде, Бекс, всем плевать, - фыркает Жан-Жак. - Если я тебе врежу – не будет, - Алтын зло выдыхает, всё-таки вырывая запястье из стальной хватки. Он всё время забывает, что Жан ходит в спортзал, тягать железо. Растирает кожу и исподлобья смотрит на ДжейДжея. – Какого чёрта ты здесь забыл? - Тебя. Я не пожалел, что приехал, ты оказывается полон скрытых талантов, - откровенный намёк на его танец, и то, как канадец играет бровями, смущает. Проще отгородиться от него стеной раздражения, чем это признать. - Ты разве не должен быть дома, праздновать с Изабеллой и толпой родственников? Меня укорял, что я от них сбежал, а сам чем лучше? Почему трубку не брал? Решил поиграть в неприступную, обиженную Жане… - его бесцеремонно затыкают поцелуем. Неистовым, жадным. Отабек шарахается в сторону, но Леруа не позволяет, обнимает, крепко, собственнически, прижимает к себе так сильно, что кажется, сейчас затрещат рёбра. Отстраняется, и прежде, чем он успевает что-то сказать или хотя бы отвернуться, целует иначе, неторопливо и нежно. Широкая тёплая ладонь ложится на затылок, гладит, ласкает, ерошит короткие волосы. Ему остаётся лишь замереть, не отвечая на дразнящие прикосновения языка, на непрошеную нежность. Он желает только одного, чтобы Жан-Жак всё понял и отпустил. Пока ещё возможно держать себя в руках, не дурея от запаха алкоголя и парфюма канадца, не вжимаясь в сильное тело крепче, не отвечая на тягучий, сладкий поцелуй. Внезапно обрушивается всё, сны, наблюдения украдкой, чтобы не заметил, не только он сам, но и Изабелла, нечитаемые взгляды в ответ, тёплая тяжесть руки на плечах и единственный их поцелуй, пьяный, горький и возбуждающий до искр из глаз. Это чертовски сложно. Его ведёт от возбуждения, Леруа порывистый, горячий и, оказывается, умеет не только брать. Оставляет в покое его губы, покрывает хаотичными, быстрыми поцелуями щёку, напряжённую линию челюсти, шею, жарко выдыхает в ухо. - Ты такой красивый, когда танцуешь, невозможно, - прихватывает зубами тонкую нежную кожу, прижимается губами, и от жаркого шёпота пробирает дрожь. – Мне показалось, что если твой танец продлится ещё минуту, то я кончу прямо там, стоя под сценой… - Прекрати, - он шепчет, не доверяя своему голосу. Жан-Жак тихо хмыкает и вклинивается коленом между его бёдер, Отабек чувствует, как слабеют колени, но всё ещё держится за остатки самоконтроля и здравого смысла. - Уверен, что этого хочешь? – а ещё он чувствует, что ДжейДжей тоже храбрится. Ладонь на талии мелко подрагивает, в синеве взгляда за возбуждением и напускной развязностью сквозит почти паника. - Пусти, - тихо и твёрдо. - Чтобы ты снова от меня сбежал? - ДжейДжей, ты вообще соображаешь, что вытворяешь? – вздыхает Отабек. Невообразимо сложно сдерживать себя, когда фантазия подбрасывает жаркие картины с участием обнажённого и возбуждённого Леруа. Это не сон, он здесь, наяву, льнёт с поцелуями, запускает широкие горячие ладони под футболку и полыхает непритворным желанием. – Может тебе, и кажется, что это забавно, но я не очередная твоя игрушка. То, что у меня на тебя стоит, ещё не даёт тебе права мной пользоваться. - Я и не считаю тебя игрушкой. Ты восхитительный, Отабек. Едва ли ты будешь утверждать, что я тебя неправильно понял, - канадец лишь немного ведёт бедром, но этого хватает, чтобы сбилось дыхание. – Ты меня с ума сводишь… - Прекрати, - протест жалкий, слишком слабый, потому что ладонь ласкает взмокшую поясницу, в клубе жарко, но ещё жарче от объятий Жан-Жака. – ДжейДжей, хватит! Он с силой выкручивается из кольца рук, отталкивает его. Леруа выглядит растерянным. - Почему? Почему, ты снова меня отталкиваешь? Ты же хочешь этого, не меньше чем я. - Потому что ты сам не знаешь, чего хочешь, Джей. - Жан. - Не начинай. - Я Жан! Почему ты не зовёшь меня по имени, Отабек?! – ещё немного, и он явно сорвётся на крик. Решение приходит с первыми косыми взглядами в их сторону. Хватает канадца за руку и тянет к выходу. Тот не сопротивляется, позволяет себя вести. На улице после духоты клуба зябко, хотя ночь тёплая. Жан-Жак приваливается к стене, в подворотне у клуба, сверлит его испытующим взглядом. - Я понять не могу, зачем ты приехал? Демонстративно бросил всех и всё, в свой день рождения и примчался в Уинсор, чтобы устраивать мне сцены? Мы что, в гей-драме? Если хотел приехать посмотреть фестиваль, мог бы просто сказать, а не вести себя, как будто я смертельно тебя обидел своими планами, которые тебя не касаются! - Это ты устраиваешь драмы, Бекс! Почему тебе обязательно всё усложнять? Я тебя хочу! Понимаешь?! Ты меня с ума сводишь! Я ни о чём другом думать не могу! А ты мечешься. То отвечаешь на поцелуй и Жаном зовёшь, то отталкиваешь. Потом заявляешь, что в мой день рождения уезжаешь, и я узнаю об этом последним! - Ты меня хочешь обвинить, в своём нежелании слышать окружающих? Ты самовлюблённый кретин, Джей! Ты не видишь, и не хочешь видеть ничего, дальше своего сиятельного носа. У тебя есть всё: победы, семья, от которой не нужно уезжать на другой конец света, любимая и любящая девушка, хорошенькая, на зависть всем, но тебе всё мало! Тебе нужно, чтобы окружающие исполняли любую твою прихоть. Вот, чего ты хочешь на самом деле! Не лезь ко мне, Жан! Целуй Изабеллу, люби её, трахайся с ней, женись, делай что хочешь! Только от меня отъебись, наконец! – его прорвало. Внутри пробуждается тёмная, пугающая его самого ярость. Всё равно, что последнюю фразу Джей не понимает, потому что он кричит её на русском. - Нет, - упрямо поджатые губы и горящий взгляд. – Я не сплю с Изабеллой, это неправильно, секс с девушкой до свадьбы. Но с тобой… это сильнее меня. Я не хочу делать ей больно, обманывать, она чудесная и я её люблю, по-настоящему люблю, но, - его голос опустился до лихорадочного шёпота. – Я не могу так больше, Отабек. Ты мне уже снишься. Меня так к тебе тянет, что самому страшно. Позволь мне, пожалуйста, - Леруа делает шаг навстречу. – Ты моё искушение и пусть я буду за это гореть в аду, но я не могу устоять. - А как же Изабелла? Тебе её не жалко? Ты вообще в глаза ей сможешь смотреть, после этого? Я, например, не могу уже сейчас, – чертовски надоела эта ситуация. Он не железный, далеко не взрослый. Всего лишь шестнадцатилетний парень, которому тоже невыносимо хочется дать себе волю, делать то, чего он желает. Хотя бы немного. Даже если, это разрушительная глупость вроде поцелуев или секса с ДжейДжеем. Потому что он красивый, потому что рядом, и хочет тепла, не меньше, чем сам Отабек, а глаза цвета абсента, преследующие его, вот уже два года в горячечных видениях, кажутся нереальными. - Я её не оставлю, - Леруа подходит ещё ближе, заключая в объятья, а тёплые губы прижимаются к виску. – Просто не имею права её бросить. Она ни в чем не виновата. Это только мой грех и мне его искупать. Давай не будем об Изабелле, прошу тебя, - в рыжеватом тусклом свете фонаря глаза у него тёмные, почти безумные. Алтын не сопротивляется, когда он склоняется, касаясь губами губ, легко, словно спрашивает разрешения, впервые, с того злополучного вечера в мае. Это всё ещё чертовски неправильно, не говоря о том, что их в любой момент могут увидеть посторонние, но он обнимает канадца в ответ, поддаваясь ласковым прикосновениям, возвращает поцелуй. Спустя мгновение, в нём уже нет ни капли нежности или осторожности, лишь жадность, борьба за превосходство. Пальцами стискивает так, что кажется, останутся синяки, сминая ткань. Они кусаются, сталкиваются языками, пару раз неловко стукаются зубами, но ни один из них не в силах отпустить. Не сейчас, пусть кружится голова, не хватает воздуха, и рядом шумят люди. - Я… меня… потеряют… подо…жди, - ДжейДжей недовольно отстраняется. – Мы должны вернуться, я здесь не один и они будут волноваться. - Так позвони им. - Нет. Джей… - Жан, - упорно поправляет он. - Жан, - обречённо. И мычит в новый поцелуй. – Ну что опять? - Я обожаю, как звучит моё имя, когда ты его произносишь. - Любишь казахский акцент? – становится смешно. - Безумно, - невесомый поцелуй ниже уха. – Я всё в тебе обожаю, даже твоё ехидство. - Слышали бы тебя фанатки, - он всё-таки не может сдержать смешок. - Давай, идём, мне нужно хотя бы предупредить, что меня украли, иначе скоро нас будет искать вся полиция Уинсора. - Тогда это будет уже не так весело. - Тебя потянуло на приключения? Похищение человека не лучшее начало, да и выкуп за меня большой не дадут. - Я его с тебя потребую. Скажем, начнём с сотни поцелуев, - Леруа понемногу становится самим собой, улыбается и Отабек чувствует, как нервное напряжение отпускает.***
Они возвращаются в клуб прежде, чем его успевают хватиться. Алтын представляет ДжейДжея Кайлу и Терезе. В её взгляде столько понимания, что становится не по себе. Но девушка никак не комментирует, ни растрёпанные волосы, ни наверняка припухшие от бешеных поцелуев губы. Так и остаются вместе со Стоунами, смотреть оставшиеся выступления. Отабек нервно дёргается, когда на зал опускается густой сумрак и широкая горячая ладонь ложится ему на талию в жесте обладания. Канадец явно выпил и торопится, так, что немного пугает своим напором. Отодвигается и убирает руку, награждая его укоризненным взглядом. Если Жан-Жак полагает, что они теперь будут держаться за ручки, обниматься и целоваться на людях при первой же возможности, то он выбрал не того человека. Получает в ответ лишь беспечную широкую улыбку. Однако попыток обнять Жан больше не предпринимает, до самого окончания фестиваля болтает с Терезой и Кайлом, перешучивается с Бренданом, хохочет и цедит какой-то коктейль из высокого бокала. Отабек не рискует спрашивать, что в нём и как ДжейДжей сумел его купить. Едва ли он безалкогольный. Кайл говорит, что Алтын стал прямо-таки звездой вечера. В это сложно поверить, пока к их компании не начинают подходить танцоры и зрители, желающие познакомиться с ним. Он благодарит за похвалы, безуспешно пытается улыбаться и чувствует, как Жан-Жак напрягается, когда очередная девушка, робко просит оставить автограф на майке. Отабек в недоумении, а незнакомка закусив губу признаётся, что любит фигурное катание. У ДжейДжея она тоже просит расписаться маркером на светлом трикотаже и уходит счастливая. Леруа провожает её недовольным взглядом и стискивает его ладонь.