... и понеслось.

      Северо-Западная армия       - Доложите ситуацию, Окделл, - Алва поправил манжеты безупречно-белой рубахи. Бруно капитулировал и сейчас начиналось самое важное – торги, а точнее переговоры о дальнейшей судьбе самого фельдмаршала и остатков его армии. Прибывший из Хексберг Ричард должен был только добавить «козырей» к тем, что уже имелись на руках Первого маршала.       - Адмиралу Р. Альмейде, что у Хексберга на рейде, дан подробный был рапорт, как погиб дриксенский флот, - четко отрапортовал Дикон.       - Кхм, я понял. Не волнуйтесь, всё хорошо. А теперь успокойтесь, юноша, и повторите ещё раз, но теперь, прозой, будьте добры.       - Бывает, - добродушно улыбнулся Илья Муромец, стоявший рядом с Алвой, – после общения с Черномором у многих такое.       Северо-Западная армия (несколькими днями ранее)       - Эх, как бы Горыныч не обиделся, - рассматривая черно-белое знамя с Победителем дракона, вздохнул Илья.       - Государственный флаг, без него нельзя, - произнес Алва.       - И то верно, - согласился Муромец.       - О-о! - Горыныч был тут как тут. - А я эту страшилку помню.       1-я голова: - Нас ею мама в детстве пугала.       2-я голова: - Вот-вот. Кушай, говорит, и спать ложись вовремя, а то прискачет воин с копьем и съест тебя.       3-я голова: - А мы верили.       2-я голова: - И кушали, и спать вовремя ложились.       3-я голова: - И даже лапы перед едой мыли.       1-я голова: - А кто под кровать заглядывал, нет ли воина?       3-я голова: - Не я!       2-я голова: - Да мы все вместе заглядывали. Э-эх, ностальгия.       3-я голова: - Детство золотое. (всхлипывает)       1-я голова: - Травка, цветы-ы незабу-удки (тихонько напевает),       2-я голова: - Мама печет пирожки-и( подхватывает).       3-я голова: - Кушай, мой мальчик – малютка ( всхлипывает)       2-я голова: - Пока твои зубки, не превратились в клыки-и. *       Все три головы Зверя Раконов громко шмыгнули.       - Эх, прямо за души взяло, - Горыныч провел огромной лапой по трём парам глаз, смахивая скупую мужскую слезу. – Ну, пошли что ли, повоюем?       - Лешка, ты чего оглоблей-то машешь? Меч где?       - Так оглоблей сподручнее, Илья Иванович. Налево - хрясь! Направо – бац! Махнул рукой – улочка, отмахнулся – переулочек. А коли за две оглобли взяться, да телегою, так и вообще лепота.       - Ты коня-то хоть выпряг? Лепота…       - Кхм, кхм, - неожиданно закашлялся Попович. Пара минут возни, ответом на которое было жалобно-испуганное лошадиное ржание. – Так, это… Илья Иванович, уже. Я тут забаву молодецкую придумал, - помолчав немного, снова начал Алёша, - взял оглобельку, локоток так повыше, замах – побольше и… эх! Пустил оглобельку над землею низенько – низенько. О! И сбил пушечку, да не одну…       - Раз, два, три, четыре – спешно начал считать сбитые Алёшкиной оглоблей пушки Добрыня, - пять. Ух ты! Да почитай всю батарею за раз и вынес!       - Эх, - сокрушенно вздохнул Попович, - всю, да не всю. А надо бы, чтоб с одного замаха – все разом.       - А что, - радостно поддержал друга Добрыня, крутясь волчком и снося щитом вражескую пехоту, - хороша забава молодецкая!       - Ровно дети малые, - Илья степенно гвоздил противника, - всё вам игрища, да забавы. Вы б ещё куличики затеяли.       - Вот спасибо, Илья Иванович, - обрадовался Алешка, - так и назовем забаву – куличики.       - Нет, Лёшка, куличики – уже есть. Может – пушечки?       - Так ведь, Добрыня, оглобелькой можно не токмо пушечку, а и шатер снесть, и часовых, и колодец, - Алешка лихо запустил вторую оглоблю, очистив от вражеской пехоты левый край луга.       - Твоя правда. Прямо слобода. Может так и назовем – слобода.       - Не звучит, - откликнулся Алёша. – «Сло-бо-да». Нет. Может - «город»?       - Коротковато название – посетовал Муромец. – Да и как-то несолидно это: забаву и «городом» назвать.       - Ну, тогда – городок, - предложил Добрыня. - Там и пушечки, и солдатики, и шатер, и ещё много чего.       - А ведь верно, Добрыня. Назовем игру – го-род-ки! Эх! Хороша забава молодецкая!       Дриксенские солдаты с воплями разбегались в разные стороны, слепо натыкаясь друг на друга.       Коварные фрошеры не победили дракона, а приручили его! И вот теперь чешуйчатая тварь, идя на бреющем полете, поливала огнем из трех голов квадратно-гнездовым способом.       Первой он вывел из строя артиллерию – пушки плавились, порох загорался, ядра раскатывались прямо под ноги бегущим людям. Лошади от страха бесились, солдаты были в ужасе и панике. Но это ещё полбеды.       Если поначалу от змея ещё можно было спастись, ибо действия его были предсказуемы, то теперь они носили хаотичный характер и понять, куда он плюнет пламенем в следующую минуту, не представлялось возможным.       - А чего это Горыныч такие кренделя-то закладывает? Никак занялся художественным выжиганием, - удивился Алеша.       - Горыныч, - проорал Добрыня с тревогой, - с тобой всё ли в порядке? Не подбили?       - Нет, - донеслось с небес. – Я это, когда на востоке был, наукой тамошней увлекся. Ка-ли-графия называется. Си речь - искусство красивого письма. Мне сенсей на прощание велел мастерство оттачивать. Вот я и решил иероглиф «Удача» написать. Так сказать, оставить по себе добрую память.       Бруно видел, что творится с его армией. Ещё немного и она просто перестанет существовать. Но спасение было – лес. И вот когда более-менее пришедшие в себя люди устремились к спасительной чаще, именно оттуда выскочило что-то невообразимой – странное деревянное сооружение на мощных куриных ногах. Эти ноги пинали всех и вся, а из окна, высунувшись по пояс и потрясая метлой, выглядывала старуха – ведьма и вопила, что есть сил:       - Э-эх, родимая! Наддай! Наддай! Держитесь, касатики! Иду, иду, Алёшенька! Спешу, спешу, Добрынюшка! Сейчас, Илья Иванович! Э-эх!       Где-то между Надором и расположением Северо-Западной армии.       От Надора до расположения Северо-Западной армии избушка шла хорошим крейсерским ходом, держа ровную скорость, словно марафонец на дистанции.       Поначалу Дика укачивало, но понемногу он привык, а приготовленный эрэа Ягой отвар и вовсе снял все симптомы морской болезни. За время пути пожилая дама внимательно выслушала всю историю Ричарда Окделла, предателя, убийцы и просто наивного дурака, которым без зазрения совести пользовались все, кому не лень. Как оказалось, он не знал и десятой доли правды, а просветить молодого человека никто на себя труд не взял. С его чувствами подло играли, над его преданностью посмеялись, на него свалили всю вину.       Дикон всхлипывал, изливая душу этой доброй эрэа с большим носом и уплетал уже вторую тарелку блинов с брусничным вареньем, запивая их ароматным чаем.       - Не кручинься. Молодо – зелено, - ласково, как Нэн в детстве, погладила Дикона по голове добрая эрэа Яга. – Но тебе случай выпал – всё исправить. Вот и постарайся. Смотри, дом твой возвернули, родных тоже. Только уж больно бедно у тебя. Хозяйство тебе бы научиться вести, книжки какие почитать умные. Видала я такую – Э-ко-номи-ка, называется. Ну, ежели чего, я тебе Моисея пришлю. Ты не гляди, что он осел. Парень головастый. Живо все наладит. А с Юлием не связывайся. От этого балабола одни проблемы.       Дикон слушал, согласно кивал, жевал блинчики и вздыхал украдкой.       - Чего кручинишься? – тут же спросила его Яга.       - Айрис, - тихо произнес Дикон и тут же поспешил объяснить. – Моя сестра, я ведь так толком и не объяснил ей ничего. Думал, что уже никогда не увижу. А потом мы так быстро уехали… Э-э, убежали… Ну, в общем, отбыли. И… я...       - Скучаешь? – понятливо усмехнулась Яга. – Сейчас, поможем горю.       Старушка открыла сундук и достало оттуда большое белое блюдо с голубой каемочкой и румяное, спелое яблоко.       - Ух ты, apple**, - удивился Дик. Яблоки он любил с детства.       А затем Яга положила перед Диконом блюдо, и катнула по нему яблоко:       - Катись, катись, яблочко. Катись, катись по блюдечку. Покажи нам девицу-красавицу Айрис.       Дикон ойкнул, когда в центре блюда образовалось что-то вроде окна и он увидел Айрис, которая о чем-то говорила, а судя по виду, спорила, с матушкой. Жаль, звука не было.       - Юлий говорил, это из-за гор. Чегой-то там не проходит. А дома, как Горыныч пролетит, так рябь по блюдцу – вообще ничего не видать. – Объяснила эрэа.       Северо-Западная армия       Они успели к самому концу сражения. Но все же поучаствовали. Правда, всю работу сделала избушка, отпинывая и разбрасывая дрикенских солдат.       - Не подвела, моя умница, - ласково проговорила добрая эрэа Яга, поглаживая свой необычный дом. – Не подвела, моя хорошая.       Избушка довольно поскрипывала.       - Благодарю, господа, - Алва был чрезвычайно доволен. – Я ваш должник.       - Подожди, герцог, - Илья утер пот со лба. – На суше-то мы справились. Пора и морем заняться. Я Черномору весточку послал. Обещался быть. Только… Хорошо бы людей твоих предупредить, чтоб не пугались. Да и провожатого до чужих берегов дать старику не помешало бы.       - Я сейчас же отправлю гонца в Хексберг, это наш порт. Там же можно будет и проводника найти. Думаю, вице-адмирал Вальдес не откажется от такой чести.       - Кхм, кхм, - кашлянул Муромец. – Тут такое дело, герцог. Черномор в детстве сказителем хотел быть. Очень уж ему эти былины, да баллады старинные нравились. Ну, да не случилось. Воинская служба – дело семейное, наследственное. Однако любовь свою к слову рифмованному он сохранил. И не просто сохранил, а с годами только стихами и говорить стал. И ничего, кроме стихотворной речи – не понимает. От того и часто к нему никто не обращается – сложно это, всё время стихами говорить. Вот такая вот заковыка, герцог.***       - Не беда, - подумав несколько минут, решительно произнес Алва. – Ричард, вы все ещё любите Венена?       - Да, монсеньор, - робко произнес юноша, по привычке называя Алву своим сеньором.       - Отлично. А сонеты, рондели пишете?       Дикон окончательно смутился, решив, что бывший эр издевается. И, увы, имеет на это право.       - Судя по всему, пишете, - пришел к выводу Ворон. – Отлично. Для вас будет задание. Вы отправляетесь в Хексберг, отвезёте письмо адмиралу Альмейде и вместе с Ротгером Вальдесом будете сопровождать господина Черномора до дриксенских берегов.       - Я тебе Юлия в помощь дам, - добавил Илья Муромец. - Болтлив он, конечно, безмерно, но и подсобить, ежели чего, сможет.