Flor de la mar

      — Мисс Тернер, вы собираетесь ночевать в кабинете?         Голос уборщицы заставил Гвен оторваться от созерцания темноты за окном. Шанэла, крупная темнокожая дама, комкая в руках тряпку для протирания стекол, лишь покачала головой и что-то пробормотала себе под нос, неспешно удаляясь от кабинета Тернер.         Сегодня последний учебный день перед каникулами, поэтому «Чертова дюжина» была совершенно невнимательна к материалу и абсолютно неусидчива. Гвен пришлось отпустить ребят на полчаса раньше, понимая, что ничего толкового про Азимова так и не услышит.       Однако, вместо того, чтобы идти домой и помогать матери с ужином, она сидела в полутемном кабинете и витала в облаках. Гвен утомленно вздохнула, потирая отекшие за день ноги, и заглянула в раскрытый перед ней ежедневник. Это студенты страдают откровенной фигней на каникулах, в последний день вспоминая о заданных рефератах и сочинениях, а вот жизнь лектора, помимо академических занятий, состоит из круговорота семинаров, командировок и подработки.         В понедельник Тернер должна была посетить семинар о средневековой английской литературе, остальное же время собиралась посвятить своей треклятой книге, которая пока что хранилась лишь в ее голове, да в тонком, практически пустом блокноте.          Наконец оторвав себя от стула, Гвен принялась неторопливо и лениво запихивать вещи в сумочку, даже не услышав, как скрипнула за спиной дверь. Когда же ее рот накрыла чья-то теплая ладонь, а в нос ударил запах табака и сырости, Тернер вздрогнула так, что сумочка вылетела из ее рук и с грохотом упала на пол.       — Не делайте резких движений, юная леди. Я вооружен, — знакомый голос защекотал кожу на шее Гвен, отчего перепуганное девичье сердце, кажется, вообще пропустило парочку ударов.         — Господи боже мой! — вскрикнула Тернер, оборачиваясь всем корпусом к Сэму Дрейку. — С ума сошел? Я чуть не умерла от страха!         Дрейк лишь победоносно и беззлобно рассмеялся, Гвен же подняла сумку и стала яростно убирать в нее вывалившиеся вещи.         — Опять забрался через окно? Тебе что, семнадцать лет?         — Я всегда молод в душе.         — Не сомневаюсь. Когда-нибудь охрана тебя сцапает, вот тогда вам, сэр, влетит. И заступаться за тебя не стану, так и знай.         — Охранник сейчас в соседнем корпусе. А учитывая, сколько он выпил кофе перед обходом…         Гвен фыркнула, не сумев спрятать кривую усмешку, которая сразу была зафиксирована цепким взором Дрейка-старшего.         Чертов авантюрист.         — А ты не должен быть в Перу? — как бы невзначай поинтересовалась Гвен, позволив Дрейку помочь ей с пальто.         — Мы закончили раньше.         — И что же ты делаешь в Бостоне? Неужели вспомнил о моем существовании спустя очередной месяц отсутствия, Сэмуэль?       Впервые Дрейк не понимал, шутит ли она или действительно обижена. Да, он снова свалил из города не предупредив, удосужившись позвонить лишь через два дня. Тогда Гвен держалась невозмутимо, но по дрогнувшему голосу, рваным предложениям и длинным паузам между ними, Сэм понял, что это задело Тернер сильнее, чем он мог предположить.         Гвен не стала ждать ответа, который, несомненно, будет больше похож на шутливую отмашку, поэтому обошла Сэма и зашагала в сторону выхода.         Их отношения были странными. Если это вообще можно так назвать. Все получилось как-то само собой, без особенных моментов и поворотных случаев. Гвен даже понять не успела, когда именно нормой стали редкие появления в ее жизненной рутине Дрейка, если тот удосуживался вылезти из тропических джунглей Южной Америки или средневековых замков где-то на севере Франции.         Пару раз они выбирались в бар, болтали. Вернее, тараторил по большей части Сэм, сама же Гвен всегда завороженно слушала. Кто бы мог подумать, что обычные раскопки какой-то деревушки в Каталонии могут быть такими захватывающими! Но Тернер понимала, что тут все дело именно в Сэме, его ораторском даре и подвешенном языке. Из его уст любая, даже самая скучная история могла звучать как эпопея, похлеще приключений Одиссея.       Встречи их можно сосчитать по пальцам. Дрейк не любит засиживаться в городе, поэтому часто срывается на другой край света вместе со своим напарником по имени Виктор, лишь на месте вспоминая, что вообще-то обещал некой Гвен встретиться в выходные.         Он, разумеется, всегда звонил, душевно извинялся, объяснял, что дело не терпит отлагательств, а след очередной исторической находки свежий, но прозрачный, поэтому времени в их случае терять нельзя. Кажется, Гвен уже успела выучить эти объяснения наизусть. Однако, слушала и говорила, что все в порядке. Ведь, по сути, между ними ничего и не было, так? Ну поцеловались пару раз, пообжимались однажды возле ее дома. Это еще не значит, что их что-то связывает. Поэтому Гвен молча позволяла Сэму Дрейку раз за разом врываться тайфуном в ее жизнь, учинять легкий бардак и снова исчезать на долгие недели.         — Ты злишься, что ли? — с нервной усмешкой поинтересовался Сэм, шагая за Гвен по пустым коридорам университета.         — Нет, просто не хочу попадаться с тобой на глаза коллегам. Сразу начнутся вопросы, после которых незамедлительно поползут и слухи.          — В тебе совсем нет духа приключений, Тернер!         — А вот у тебя его хоть через край.         На это заявление старший Дрейк лишь глухо посмеялся, не отставая от стучащей каблучками по кафелю Гвендолен. Что-то в ней было цепляющее, чарующее. Эта напускная серьезность, собранность и чистота взгляда, в котором всегда таилась мысль, недоступная для понимания Дрейка, отчего ему лишь сильнее хотелось раскусить Гвендолен и понять, что она за фрукт.       — Я все еще считаюсь молодым преподавателем, — чуть помолчав, пояснила Гвен, выруливая на цокольный этаж. — хоть работаю в этом университете уже третий год, за мной все еще следят как за легкомысленной девицей. И увидев нас с тобой вместе, под вечер, сразу начнут кудахтать, что я бессовестно кручу шуры-муры с парнем прямо в священных стенах университета.         — Так я твой парень, да? — довольно протянул Сэм.         — И это единственное, что заинтересовало тебя из всех моих слов? — возмутилась Гвен. — Нет, ты просто…         — Мисс Тернер? — Гвендолен перебил гнусавый мужской бас, эхом прокатившийся по коридору.          Гвен невольно вздрогнула и остановилась, отчего замечтавшийся Сэм врезался в нее, вовремя успев подхватить тонкую женскую фигурку и не дать ей повалиться на пол.         — Твою мать, твою мать, твою-то мать! — прошипела Тернер, оборачиваясь к приближающемуся мужчине в клетчатом костюме. — Профессор Хилл? Что вы делаете здесь в такой поздний час?         На лице Гвен возникла явно ложная, но искусная улыбка. Мистер Хилл лукаво усмехнулся и кокетливо подмигнул Гвен.       — Ну вы же знаете, голубушка, — отмахнулся мужчина, снимая с острого носа круглые очки, – работа и еще раз работа. Мы с вами, милая моя, денно и нощно трудимся как пчелки, чтобы молодые, светлые умы были.., — профессор осекся, наконец обратив внимание на мужчину, стоявшего рядом с Тернер. — Могу ли я поинтересоваться, звездочка, что это за молодой человек расхаживает здесь с вами внеучебное время? О новых преподавателях я новостей не получал, а на студента вы, простите великодушно, уж совсем не похожи.         Гвен нервно вдохнула, готовясь к худшему. Хилл то еще трепло, а врать Тернер ну совсем не умела.         — Профессор Сэмюэль Дрейк, — внезапно подал голос ее спутник, протягивая Хиллу ладонь.         Хилл замялся, недоверчиво поглядывая на Гвендолен, которая, в свою очередь, во все глаза таращилась на невозмутимого Дрейка. Чертов авантюрист!       — Мисс Тернер любезно согласилась пожертвовать своим временем и проконсультировать меня в одном деле, только и всего. — Сэм продолжал нести бесстыдную чушь, явно находя наслаждение во всем этом цирке, эпицентром которого он стал в данную минуту.         — Вот как? Позвольте тогда поинтересоваться, что за дело? — с откровенной пытливостью спросил Хилл.         — Гвендолен помогает мне разобраться в легендах о Короле Артуре. На днях в Шотландии нашли, предположительно, его останки. Так как мисс Тернер является изумительным специалистом в английской литературе, я обратился к ней с просьбой поведать все, что только есть о старике Арти из всевозможных сказок и легенд. Чтобы проверить наши догадки о том, кто же на самом деле может кемарить в той шотландской могилке.         В университетском коридоре повисла гробовая тишина. Гвен вдруг поймала себя на мысли, что сама купилась на эту липовую историю. Как легко и правдоподобно у Сэма выходило лгать. Это могло даже восхищать, если бы так не пугало.       — Вот как, — изумленно выдохнул коллега Гвен. — Не знал, что сказки теперь идут вровень историческим фактам.         — В сказках намного больше правды, чем нам кажется, профессор, — отчеканил Сэм, заметив, как дрогнули уголки губ Гвен.         Когда они выбрались на воздух, Бостон уже накрыл поздний сырой вечер, медленно обволакивающий иссиня-черными тучами городское беззвездное небо.         — В сказках намного больше правды, чем нам кажется, — повторила Гвен, заматывая вокруг шеи тонкий красный шарф. — Уже цитируешь мои слова?         — Признайся, ты просто поражена тем фактом, что я действительно слушаю твою болтовню, милая, — отозвался Сэм, положив руку ей на плечо и притянув ее чуть ближе к себе.       По телу Гвен в мгновение разлилось тепло, словно от руки Дрейка исходила какая-то невидимая, но мощная энергия. Женщина поспешила спрятать проступивший на щеках румянец за шарфом, чтобы не давать Дрейку еще одного провода раздуться как павлин.         Он же ей так нравится, черт побери! Вот только Гвен просто боялась первой делать какие-то шаги. Тернер хотелось, чтобы все, происходящее между ними, было настоящим, взаимным.          — Ты ловко придумал эту историю с захоронением Артура, — вместо действительно важных и нужных слов, произнесла Тернер. — Я в который раз поражаюсь твоей безграничной безумной фантазии, Сэм.         — Это и не фантазия. Два дня назад недалеко от Глазго действительно нашли возможное захоронение Короля Артура.         — Вот как? — скованно отозвалась Гвен, сразу поняв, что Дрейк скажет дальше. Создавалось впечатление, что каждая их встреча проходила по одному и тому же сценарию. И эта оказалась не исключением.         — Виктор пробил информацию по своим источникам. Похоже, слухи не врут. Есть шанс, что в Глазго действительно нашелся след этого великого паренька.         — И вы поэтому вернулись из Перу раньше срока, правильно?         Рука Сэма медленно соскользнула с плеча Гвен. Дрейк молчал.         — И когда же вы поедете в Глазго? — стараясь сдержать дрожь в голосе, поинтересовалась Гвен.         — Сегодня ночью, — после мучительной долгой паузы, признался Дрейк.         — Ясно.         Всю оставшуюся дорогу они провели в напряженном, гнетущем молчании. А Сэм все не мог понять, отчего на душе резко стало так мерзко и паршиво.         — Гвен, послушай, я…         — Мне домой нужно, — перебила его Тернер, сложив руки на груди и понурив голову. — Обещала маме помочь с ужином, а тебе стоит отдохнуть перед полетом.         — Гвен…         Она зашагала быстрее, будто Дрейк мог сорваться и броситься за ней вдогонку. Возможно, в самой глубине души Гвендолен этого и желала.          Но, как было сказано ранее, их отношения не были отношениями.

***

      — Я не понимаю, если с работой все в порядке, откуда это кислое выражение лица?         Миссис Долорес Тернер оставила в покое тунца и строго уставилась на дочь, которая гипнотизировала взглядом морковь. Гвен ничего не ответила, вернувшись к нарезке салата, что неуемную миссис Тернер лишь раззадорило.         — А я знаю в чем дело, — фыркнула женщина, — дело в том прохвосте, я права?         — Его зовут Сэм, он не прохвост, и я уже жалею, что рассказала тебе о нем.         — Господи, Гвен, ну что с тобой такое? Ты уже давно не девчонка, а купилась на штучки этого негодяя. Я вижу, что с его появлением ты стала крайне рассеянной и несчастной.         — Мама…         — Не мамкай! — Долорес пригрозила дочери куском тунца, который тут же швырнула обратно в миску. — Я хочу для тебя лишь счастья, — уже теплее продолжила миссис Тернер. — Он может быть до безумия обаятельным, и смешным, и романтичным, но поверь мне, все они на самом деле лжецы и манипуляторы. Он просто играет с тобой, развлекается, но скоро ты ему совсем надоешь. Поэтому лучше выбрось его из головы сейчас, пока не стало слишком больно.         — Мне кажется, что он не такой, — все же сказала Гвен, умоляюще поглядев на мать. — Ты же его не знаешь, мам. Он просто…         — Все они «просто»! Послушай меня, пожалуйста, Гвендолен. В таких как этот… Сэм, в таких влюбиться очень легко, особенно девушке как ты. Можешь мне не рассказывать, я и так знаю, что у него великолепное чувство юмора, что он тебя смешит и заставляет чувствовать себя особенной…         Гвен отвернулась, будто проверяя картофель на плите, лишь бы не позволить матери увидеть свое выражение лица.         — Нет ничего плохого в том, что ты влюбилась в такого человека. Я тебя прекрасно понимаю, я ведь тоже была молода, Гвенни. И поэтому не хочу, чтобы какой-то негодяй, которому просто плевать на тебя и твои чувства, заставлял тебя так мучиться.         — Мне, правда, казалось, что ему не плевать, — помолчав с минуту, наконец сказала Тернер. Чего уж терять? Причем, мама единственный человек, с которым Гвен может быть откровенной. — Сегодня я думала, что наконец-то он скажет или сделает что-то такое, что-то важное для нас, понимаешь?          Долорес кивнула, лицо ее стало мягким. Она знала, как сложно ее Гвенни порой открыто говорить о своих чувствах, поэтому хранила молчание, позволяя дочери выговариваться.       — Ведь он же звонит, так? Словно он правда хочет, чтобы я не обижалась и не сердилась. А сегодня он снова уезжает. Может, он даже не собирался об этом говорить, просто всплыло в разговоре. Иногда мне кажется, что для него не существует ничего, кроме своей работы. И он совсем не хочет этого менять.         Женщины безмолвно вернулись к готовке, и лишь когда сели за стол, Долорес высказала то, что уже давно вертелось у нее в голове.         — Кажется мне, что у него есть кто-то другой.         — О чем ты? — Гвен охнула, медленно опустив вилку обратно в тарелку.         — Ты говоришь, что он часто бывает в Южной Америке, так? Может, у него там женщина? Какая-нибудь бразильянка или колумбийка. Таким как этот Сэм нравятся подобные женщины. Вообще, у таких может быть по женщине на каждый континент, страну или даже город. Они не способны находиться в серьезных отношениях, строить семью и жить ради семьи.         — Мама…         — И кажется мне, сегодня он все же понял, что с тобой поиграться ему уже не выгорит. Ты ясно дала понять, что тебе не нравится его поведение. Хотя, я бы на твоем месте сказала об этом прямым текстом и послала его на все четыре стороны. Но уверена, что больше ты этого Сэма не увидишь. Слава богу.         Из ступора Гвен вырвал какой-то нервный дверной звонок, который и не позволил девушке разрыдаться прямо за столом.          — Я открою, — возможно, слишком резко произнесла Гвен, шумно поднимаясь из-за стола.          Жгучий ком все еще стоял в горле, а глаза невыносимо щипало, но Гвен нужно было просто оказаться на свежем воздухе, не позволить словам матери засесть у нее в голове.         Открыв дверь, Гвендолен несказанно удивилась, обнаружив на пороге непривычно взъерошенного и возбужденного Сэма. Не успела она и рта открыть, как Дрейк, крепко сжав ее руку, произнес:         — Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Глазго, Гвендолен.         — Что?         — Виктор уже в аэропорту. Я достал еще один билет для тебя. Вылет через три часа, нам нужно спешить.         — Ты совсем рехнулся? — прошептала Тернер. — Я не поеду! Это чистое безумие!         — Пусть безумие, — кивнул Дрейк, — что в этом плохого? Я виноват перед тобой, должен был сказать о поездке раньше, но у меня все мысли ушли в работу. Ты же знаешь, у меня в такие моменты просто кроет. Я столько раз подводил тебя, Гвендолен. А ты ни слова не говорила. У меня такое ощущение, что сегодня истратил лимит твоего терпения, поэтому я прошу тебя как можно быстрее собрать вещи и поехать со мной.       — Гвенни, милая, кто там? — в доме раздался голос матери, и Тернер невольно вздрогнула.         — Зачем тебе это нужно? — прошептала Гвен, неотрывно таращась в глаза Дрейка.         — Я хочу, чтобы ты увидела то, что вижу я. Хочу, чтобы ты поняла кто я такой и почему делаю то, что делаю. Поверь, милая, ты не пожалеешь об этом. Обещаю.  

***

      Как же Гвен жалела о том, что согласилась на эту проклятую поездку. Как же она злилась на Сэма. Но больше всего Тернер злилась на себя.          Она понимала, что поехала с Сэмом больше для того, чтобы утереть нос матери, доказать, что Дрейк не такой, и Долорес грубо ошибалась на его счет. И вот теперь, сидя на постели в трехзвездочном отеле, таращась заплаканными глазами на раскрытый перед ней чемодан, Гвен было невыносимо осознавать, что мама оказалась права.         Ведь все начиналось так хорошо. Она наконец познакомилась с Виктором, узнав в напарнике Сэма того старика из Старого Капитолия. В самолете Гвен рассказывала все, что знает об Артуре, мужчины внимательно слушали ее, Виктор порой что-то записывал к себе в блокнот, отчего Тернер вдруг стала чувствовать себя ужасно важной.       Утром, наспех позавтракав, они прыгнули на поезд и помчались в сторону Пейсли, где в одном из разрушенных древних замков нашли предположительные следы захоронения Артура. Гвен с искренним интересом слушала разговоры и размышления Виктора и Сэма, наблюдала за тем, как горят глаза Дрейка, как в голосе его звучит азарт, который уже вовсю передался и ей. Гвен казалось, что лучше и прекраснее этой поездки не будет ничего.         А потом жестокая реальность выбила у глупой, наивной Гвен почву из-под ног. Оказавшись на территории замка, Виктор и Сэм попросили Гвен подождать их недалеко от входа, пока они не договорятся о пропусках с охраной.         Тревога начала стучать в сердце, когда прошло полчаса, а мужчины так и не появились. День был ветреным и сырым, поэтому после часа ожидания, Гвендолен решила зайти в здание, согреться и поискать своих попутчиков.         Каков же был ее шок, когда охранник, заметив продрогшую и успевшую заблудиться на территории замка Гвен, подлетел к ней и стал страшно орать с ужасным и невыносимым шотландским акцентом. Из его слов она поняла лишь то, что это частная территория, и она только что нарушила закон и должна немедленно покинуть замок.          Ее слова о пропавших спутниках-археологах вызвали у охранника вторую волну гнева. Тернер пришлось чуть ли не бежать, когда в непонятной, быстрой речи мужчины промелькнули слова о немедленном вызове полиции.          Телефон Сэма оказался выключен, поэтому Гвен вынуждена была самостоятельно добираться обратно в Глазго. Только под вечер, закрывшись в номере, Тернер позволила себе разрыдаться. Ее трясло от холода, страха, злости и отчаяния.       Теперь она, опустошенная и измученная, сидела в проклятой Шотландии и не понимала, почему с ней так подло поступили. Стук в дверь не сразу вынудил Тернер начать двигаться, тело было неприятно ватным и крайне непослушным.         — Черт побери, я уже собирался в полицию звонить! — Сэм вошел в ее номер, раздосадованный и озлобленный. — Почему ты не предупредила, что вернешься в отель? Мы с Виктором тебя обыскались.         — Твой телефон выключен, — поразительно сдержанно ответила Гвен, спиной прижавшись к стене и глядя куда-то в сторону.          — Правда? — тут же остыл Дрейк, доставая из кармана джинсовой куртки свой старенький телефон. — Черт, забыл включить. Куда ты пропала? Мы же просили подождать.         — Я ждала больше часа на улице, вся озябла, а когда пошла вас искать, то выяснилось, что территория замка частная, никаких раскопок там не проводится, а я вообще нарушила закон.         Сэм шумно вздохнул, прижав пальцы к переносице. Гвен мельком глянула на него, готовясь к очередной волне однотипных оправданий.         — Зачем ты пошла внутрь? — помычал Дрейк вместо извинений. — Мы же четко сказали ждать снаружи.         — То есть это я виновата? — шокированная Гвен уставилась на мрачного Сэма, не веря своим ушам. — Я должна была ждать на холоде несколько часов, пока вы занимались черт пойми чем?          Дрейк смолчал, уперев руки в бока и недовольно таращась себе под ноги.          — Зачем надо было тащить меня сюда? — начало казаться, вся обида и негодование, копившиеся в ней месяцами, вот-вот вырвутся наружу неконтролируемым страшным потоком. — Информацию об Артуре можно было узнать у меня еще в Бостоне, ты же для этого пришел ко мне в университет, так?         Сэм продолжал изучать свои грязные ботинки, и его молчание только распаляло и без того отчаявшуюся Гвендолен.       — Можно было просто позвонить в конце концов, я бы все рассказала, ты знаешь. Зачем надо было вселять в меня ложную надежду? Для чего все это, а? Чтобы унизить меня? Посмеяться надо мной?         — Ты что такое несешь? — не выдержал Сэм. Он говорил негромко, почти сдержанно, скорее взволнованно, абсолютно не зная, как себя вести. — Что за глупости, Гвен?         — А что мне еще остается думать? — всхлипнула Тернер, вытирая тыльной стороной ладони слезы. — Ты бросил меня там, совсем одну. Я ради тебя совершила по своим меркам просто безумный поступок, а ты не мог просто предупредить меня об истинной цели всей этой затеи? Да что с тобой не так, Дрейк?         — Прости.         Гвен десятки раз слышала это «прости». Но теперь, казалось, это волшебное слово не имело над ней никакой власти. Она так устала, что даже не хотела попытаться его простить.         — Забудь. Утром у меня самолет, я возвращаюсь домой. Если понадобятся какие-то сведения, звони, подскажу. Но не приходи ко мне, Сэм. Я не хочу тебя больше видеть.         Она подошла к чемодану, поглядела на разбросанные по номеру вещи, дрожащей рукой пригладила волосы, чувствуя на себе взгляд Сэма.         — Гвен, пожалуйста, прости меня. Я виноват, я ужасно виноват. Я поступил подло. Мне очень стыдно.         — Мне нужно вещи собрать, — глухо отозвалась Тернер, не решаясь обернуться, молясь лишь о том, чтобы Дрейк заткнулся и ушел. Потому что с каждым его словом решимость ее крошилась как древняя полуразрушенная стена.         — Не уезжай, умоляю. Завтра не будет никакой работы, пойдем погуляем по городу, сходим в музей, кино, ресторан, книжный магазин. Куда захочешь. Весь день, только ты и я, никакой работы, клянусь.         — Сэм…         — Я облажался, я опять облажался, — Сэм впервые почувствовал себя так омерзительно. Он заставил ее плакать. Эта чудесная девушка плакала из-за него. — Дай мне еще один шанс, Гвендолен. Последний шанс.       Только сейчас он понял, что если позволит Гвен уехать с этим грузом обиды на сердце, то больше никогда ее не увидит.          Гвен не была необычной, но при этом почему-то из всех людей в тот день в Старом Капитолии он заметил лишь ее. Порой это просто невозможно понять или объяснить. Нейтан говорил, что влюбился в Елену с первого взгляда, вот только понял это намного позже. Может, у Сэма все так же. Влюбился? В преподавателя долбанной литературы, живущей в вымышленных вселенных, такую безумно далекую от мира Дрейка? Которой, казалось, в этом мире нет совсем никакого места.         Они виделись ужасно редко, за те встречи Дрейк не сумел даже толком узнать ее, но будучи за сотни миль от Бостона, часто мыслями возвращался к этой тонкой, спокойной молодой женщине, с королевским именем и умными зелеными глазами.         — Дай мне еще один шанс, — повторил Сэм, приблизившись к Гвен и осторожно обняв ее за плечи. Девушка не вырвалась, продолжая молчать и смотреть на чемодан. Старший Дрейк бережно поцеловал ее затылок, но и тут Тернер не шелохнулась.       Ведь Сэм и не хотел ей звонить тогда, но как только вернулся в Бостон, первым делом бросился искать ту самую Гвендолен. Он думал о ней, после каждой встречи все чаще, после первого поцелуя желая целовать еще, слышать ее смех, видеть ее глаза, обнимать ее. А сейчас он мог всего этого лишиться по собственной дурости.         — Мне просто страшно, — вырвалось у Сэма. Он замолчал, опасаясь, что Гвен поймет его неправильно, но нутром почувствовал, идти на попятную поздно. — У меня в жизни всегда все не радужно, Гвен. Много дерьма было, прости за выражение. Я не привык… к чему-то нормальному. Умею лучше разрушать, чем создавать. И мне совсем не хочется рушить еще и твою жизнь. Ты этого не заслужила.         Он вздрогнул, когда холодные тонкие пальцы Гвен легли на него руки. Девушка продолжала молчать, поэтому Сэму пришлось говорить дальше.         — Ты мне нравишься, Гвендолен, очень нравишься. Я думаю о тебе постоянно, хотя прекрасно знаю, что не лучшая партия для тебя. Уверен, твоя мать повторяет это каждый божий день.       Тернер нечаянно хихикнула, но вдруг испугалась, что тем самым задела Дрейка, который впервые откровенно говорил о своих подлинных чувствах. Она обернулась и с облегчением заметила тень ухмылки на его губах.         — Знаешь, что еще моя мать говорит о тебе? — изогнув бровь, поинтересовалась Тернер. Дрейк еле заметно пожал плечами. — Что ты заставляешь меня чувствовать себя особенной. И это единственный раз, когда я с ней полностью согласна.         Было далеко за полночь, они лежали на узкой постели, голова Гвен покоилась на груди Сэма, а он продолжал говорить. Рассказал о брате Нейте, о погибшей матери, отце, о котором вспоминать особо не хотелось. О жизни в монашеском приюте и непростом существовании после. Даже о тюрьме.          Не сказал он лишь о своей настоящей профессии. Что они с Виктором просто-напросто воры и расхитители, что в тюрьму он попал не по ошибке, а за соучастие в убийстве. Отчего-то именно об этом старший Дрейк не смог рассказать.         Гвен чутко слушала, не перебивала, лишь слегка напряглась, когда речь зашла о серьезном ранении и тюрьме. Когда Сэм закончил рассказ, луна ярко светила в окно номера, освещая их задумчивые, но спокойные лица.       — Это… это много, — в конце концов промолвила Гвен.          — Я пойму, если ты больше не захочешь меня видеть.         — Я догадывалась что в твоем прошлом что-то случилось, просто не думала, что все так…         — Так плачевно? — усмехнулся Сэм.         — Не знаю. Но это меня не отталкивает, клянусь. Я тоже многое скрываю, поверь. Просто сейчас…         — Ты не обязана ничего рассказывать, — тут же произнес Дрейк. — Только когда будешь готова и если вообще захочешь.         — Хорошо.         Они еще немного полежали в тишине, вслушиваясь в глухую музыку, доносящуюся из бара напротив и пьяные крики в конце улицы.         — Я хочу, чтобы у нас все получилось, — сказала Тернер, сильнее прижавшись к Сэму. — Не знаю, что из этого выйдет. Но я хочу попробовать. Что скажешь?         Сэм думал. Думал о том, что не рассказал из страха и стыда, думал о том, что, кажется, действительно влюблен. Думал о том, что раз после почти полной правды о его прошлом эта девушка даже на секунду не засомневалась, позволить ей ускользнуть будет верхом кретинизма.         — Я тоже хочу этого, — наконец признался Дрейк.         — Здорово, — улыбнулась Гвен, а потом, приподнявшись и заглянув ему в глаза, сказала: — Я тебя попрошу только об одном, Сэм. Только одна вещь. Никогда мне не лги.