***
Гвендолен обожала спагетти-вестерны. Словно малый ребенок, неотрывно следила за происходящим на экране, сдержанно хихикая и редко комментируя события, которые случатся в следующей сцене. — Ох, сейчас будет мой любимый момент, — прошептала Гвен, улыбаясь вечно сдержанному герою Клинта Иствуда, глядевшему на них по ту сторону экрана с надменным прищуром. Февраль в Бостоне выдался промозглым и ветреным, снега практически не выпадало, поэтому на улицу носа высовывать вообще не хотелось. Вчера Сэм вернулся из Аргентины, загорелый и подстреленный людьми местного коррумпированного чиновника, не желавшего делиться золотой статуэткой времен второго периода Майя с какими-то нахальными американцами. Пришлось придумать целую историю про вооруженных грабителей у бара, заставших Сэма и Виктора врасплох. Он снова врал, а она, расстроенная и испуганная, снова верила его словам. Каждый раз, открывая свой поганый рот и выдавая очередную выдуманную версию появления огромного жуткого синяка, о причине задержки в чужой стране или внезапной командировки чуть ли не в другую часть света, Сэм Дрейк люто ненавидел себя. Но потом Гвендолен, слабо вздыхая и обнимая его, ласково целуя в колючую щеку и бормоча о том, какой ее Сэмуэль отважный и бескомпромиссный, заставляла его забыть о всяком стыде. Их квартирка в Бостоне стала священным местом для Сэма. Купили ее практически год назад, но еще не до конца разобрали коробки и не обустроили свое гнездышко. Бо́льшую часть пространства занимали книги Гвен. Они были везде: на полках, в шкафах, под кроватью, на стульях, шаткими стопками покоящиеся прямо на полу. Удивительным было то, что в этом литературном бардаке Тернер без труда за минуту находила нужную книгу. Кабинет Сэма больше смахивал на жертву стихийного бедствия. У него все не находилось времени привести в порядок бумаги и немногочисленные личные вещи, а Гвен почему-то не хотела совать нос на «чужую территорию». Дрейк, давя подлый зевок, поглядел на стену, куда только утром повесил карнавальные маски, привезенные им из Мексики два года назад. Гвендолен зачем-то берегла каждую безделушку, прибывшую из «командировок» Сэма, и теперь старательно подыскивала любой вещице свое место в их новом доме. Из Аргентины, помимо золотой статуэтки, которую они с Виктором уже успешно сбыли, на этот раз Сэм привез серьги. Небольшие розовые камушки, кажется, родохрозит, в серебряной тонкой оправе. Довольно простые, но чертовски идущие Гвен. Она то и дело непроизвольно касалась своих новых украшений пальчиком, что не могло не вызывать у Дрейка легко воспламеняемую горделивость. На его внезапный настырный поцелуй, Гвен не слишком уж возмущенно фыркнула. — Я же смотрю фильм! — Ты его уже раз пять видела. Как вам, юная леди, не стыдно? Я тут сижу рядом, тяжелораненый и несчастный, а она кино смотрит, — ответил Дрейк, усаживая смеющуюся девушку себе на колени и притягивая ее для нового поцелуя. — Для тяжело раненного ты чересчур резвый. — Это ты меня исцеляешь. Поцелуй меня еще разок, и рана затянется так, что даже шрама не будет. Гвен пробормотала что-то о наглости, но все же поцеловала Сэма, в конец забыв об Иствуде и его чарующем прищуре. — А вообще, — промолвила Тернер, чуть отстранившись от Сэма и серьезно глянув на него, — это совсем не смешно. Ты здорово меня напугал в этот раз. Почему любая ваша поездка не обходится без каких-то несчастных случаев? Я уже всерьез переживаю каждый раз, как ты пакуешь вещи. Дрейк внимательно поглядел на нее, понял, что Гвен сейчас максимально серьезна и встревожена. Догадывается ли она? Нет, вряд ли. Он слишком искусный лжец. — Что поделать, если я магнит для неприятностей? — только и пожал плечами старший Дрейк. — Зря переживаешь, малыш. Меня не так просто победить, ты же знаешь. Причем есть Виктор, который всегда прикроет мой зад. — Зря переживаю? — нахмурилась Тернер. — На тебе уже живого места нет, Сэм. Почему другие археологи спокойно ковыряются себе в земле и ищут древнюю посуду, а вы с Виктором как безумные носитесь по всему миру и будто специально ввязываетесь в какие-то опасности? — Потому что это наша работа, — улыбнулся Дрейк, но лицо Гвендолен сохранило полную серьезность и глубокую озабоченность. — Я знаю, милый. Знаю, как для тебя это важно. Просто.., — она запнулась, прикусывая губу, стараясь правильно подобрать слова, — просто я слишком тебя люблю. И не знаю, что буду делать, если с тобой что-то случиться. Как он может ей врать? Не первый раз Сэм почти признавался, что он на самом деле вор, колесящий по миру в поисках древних драгоценностей и продающий их на черном рынке. Что противозаконность всей этой деятельности будто наркотик, с которого Дрейк никак не может и не хочет слезть. Гвен не достойна такого омерзительного отношения к себе. Она поделилась с ним всем, самым сокровенным и потаенным. Рассказала даже об отце, о таком, что ни с кем так откровенно и честно не обсуждала. Он должен ей признаться. Она обязательно поймет, простит, примет его. Гвен не испугалась его страшного прошлого, не сбежала прочь от сироты, просравшего тринадцать лет жизни в панамской тюрьме, среди настоящих отбросов и мразей, с большинством из которых он вел даже взаимную дружбу. Не должен испугать ее и обыкновенный, трусливый вор. — Выходи за меня, — вместо того, что вертелось на языке, внезапно выдал Дрейк. — Что? — ошеломленно пробормотала Гвендолен, не веря ни глазам, ни ушам. Сэм хранил молчание, быстро осознав весь спектр катастрофы. Они вместе уже три года, это безумно много для Дрейка, у которого срок последних самых длительных отношений был трое суток. — Ты и кольцо купил? — еле слышно спросила Тернер, недоверчиво глядя на озадаченную физиономию мужчины. — Нет, — сознался он, — это был просто душевный порыв. Не знаю, что на меня нашло, — затараторил Сэм, стараясь спрятать свои напуганные глаза от Гвен. — Я старше тебя, вечно в разъездах, никакой стабильности, да? И еще твоя мать наверно с ума сойдет от такого поворота событий. Просто представь эту картину. Я вот до сих пор помню ее выражение лица, когда помогал тебе вещи из дома увозить. Это как в том анекдоте про… — Спроси еще. Дрейк умолк, непонимающе глядя на Гвендолен. Голос ее был совершенно спокоен, легкий румянец играл на щеках, а выразительные зеленые глаза неотрывно и терпеливо буравили его. Он готов был прожить с этой женщиной всю оставшуюся жизнь. Давно признался себе, что окончательно полюбил свою Гвендолен и ни за что не позволит своему проклятому прошлому или неспокойному характеру уничтожить их отношения. Однако, брак казался Сэму чем-то абсолютно далеким и невозможным. Не раз старший из Дрейков задумывался о подобном, верно, только никак не мог поверить, что такая девушка, как Гвен согласится официально связать свою жизнь с таким нестабильным и весьма сомнительным мужчиной, как Сэмюэль Дрейк. — Гвендолен Тернер, — после минутной заминки, твердо произнес Сэм, — ты выйдешь за меня? Выражение лица Гвен секунд двадцать совершенно не менялось, но потом уголки ее губ дрогнули, и она сказала: — Да.***
— Без дневника это все не имеет смысла! — взорвался Сэм, нервозно проведя рукой по взмокшему затылку. За окном уже усердно занимался рассвет, но несмотря на страшное изнеможение, они не собирались ложиться спать, пока не будут решены жизненно важные вопросы. Сэм вышагивал по номеру, Хлоя покачивала носком ботинка и сверлила его мрачным взглядом. Виктор раскуривал сигару, потирая больные запястья, на которых багровели жуткие следы от наручников. Гвен внезапно выпала из очередного глубокого ступора, поставила на стол свой рюкзак, каким-то чудом не утерянном в той безумной гонке, и высыпала на деревянную поверхность содержимое. Расхитители сокровищ пораженно созерцали кипу бумаг, среди которых находился и личный дневник Сэма Дрейка. — Я нашла все это в доме на дереве, — кратко пояснила Гвендолен. — Решила, что сведениями можно будет откупиться от Матеуса. — Милая, ты просто сокровище! — расхохотался Дрейк, хватая в руки свой бесценный дневник. Гвен не улыбалась, даже не смотрела в его сторону. Сейчас слово «сокровище» вызывало у нее болезненную реакцию. В груди Дрейка что-то неприятно кольнуло. Гвендолен не просто сердилась на него. В глазах ее была не злость и даже не обида. Там Сэм отлично видел кое-что более страшное. — Но прежде всего, — он прокашлялся, придавая лицу серьезность, — надо отправить тебя домой, Гвен. — Что? — хором воскликнули Тернер, Фрейзер и Салливан. — Ты же понимаешь, что дома ей в данное время небезопасно находится после того, как туда лично завалился Матеус? — хмуро промолвил Виктор. — Здесь ей тоже быть опасно, — парировал Дрейк. — Прежде чем решить мою судьбу, — громко и чуть напряженно отчеканила Гвен, вынудив мужчин отложить зарождающийся спор, — разрешите мне кое-что прояснить для себя, окей? Все безмолвствовали, глядя на Тернер, а та, облокотившись на спинку скрипучего стула и скрестив руки на груди, начала: — Я уже многое поняла обо всей вашей абсолютно беззаконной деятельности, сообразила, что и этот Матеус не самый законопослушный гражданин. Идти в полицию или просить помощи у посольства логично и необходимо, если бы не тот факт, что тем самым вас всех дружно закуют в наручники и отправят отбывать срок за множество преступлений. Выходит, легально и безопасно ничего решить не получится. Домой я вернуться не могу по двум причинам. Во-первых, как правильно заметил Виктор, эти люди уже наведались туда. Что помешает им, после случившегося, не повторить визит в более грубой форме? В Бостоне теперь небезопасно для всех нас. Во-вторых, если ты считаешь, — Гвен впервые посмотрела прямо в глаза Дрейка, — что я спокойно поеду домой и буду просто сидеть и ждать, зная о происходящем ужасе, то ты просто пустоголовый кретин, Сэмуэль. Хлоя и Виктор переглянулись, чувствуя неприятную неловкость, появляющуюся каждый божий раз, когда разругавшаяся пара начинает выяснять отношения или, еще хуже, делать вид, что ничего не происходит. — Ты в этом уверена, дорогая? — осторожно поинтересовался Салли, многозначительно глядя на Тернер. Та задумалась на полминуты, но затем медленно кивнула. — Охренеть, — злобно выдохнул Сэм, уже поняв, что его слово сейчас не играет никакой роли. — Давайте наконец разберемся во всей этой путанице, — Хлоя вернула разговор в начальное русло. — Вы правда полагаете, что Цветок моря не тонул в заливе? Откуда такая уверенность? — Мы нашли письмо Жуана да Нова*, в котором прямым текстом говорится о том, что существовал дублер корабля, — затараторил Сэм, достав из дневника сложенную пополам очень старинную бумагу, и передал ее Хлое. — Самое интересное, что у Томаса оказалась копия ответа Тристана да Куньи**, который просил Нова выслать ему и самому Афонсу де Албукерки*** на подмогу этот дублер, так как Флор де ла Мар оказался на тот момент неспособным совершать длительные плавания, — подхватил Виктор, изобразив в воздухе кавычки. — Взгляни теперь на даты. — Тысяча пятьсот пятый, — пробубнила Фрезер. — За шесть лет до кораблекрушения. — Точно ясно, что в битве за Гоа и Малакку участвовал его более молодой близнец, которого также окрестили Флор де ла Мар. — Но почему об этом не было известно? Зачем скрывать поломку и приписывать заслуги другому кораблю? — Может, и не было никакой поломки? — плутовато улыбнулся Дрейк, довольно глядя на озадаченное лицо своей коллеги. — И у Нова и Куньи, видимо, были очень весомые причины целых шесть лет плавать под знаменами лжелегенды. Гвен чувствовала, что голова начинает стремительно гудеть. Она старалась слушать внимательно, но не понимала из их разговора ровным счетом ничего. Признаться, ее совсем не волновала судьба дурацкого корабля. Тернер было плевать на старые письма, загадки и обманы давно усопших путешественников. Но похоже, в этой комнате она была единственной, оставшейся безразличной к судьбе пропавшей португальской легенды. Ее волновал лишь Сэм, который, кажется, вообще забыл о присутствии рядом жены. — Но это еще не все, — лихорадочно тараторил Дрейк, раскрывая свой дневник и указывая Хлое на какие-то рисунки. — Знакомый герб, мисс Фрейзер? — Видигейра? — нерешительно произнесла та. — Ставлю тебе пять с плюсом, — лукаво прищурился Дрейк. — Верно, поселок в Португалии, губернатором которого в одно время был Васко да Гама****. — При чем тут да Гама? — Он неоднократно упоминается в дневниках Альбукерке и в личной переписке Куньи. В письме о дублере Флор де ла Мар также упоминался Васко. Вот, гляди. Кунья говорит о том, что да Гама не может справиться с каким-то важным делом, предназначением, которое теперь обязаны исполнить Альбукерке и Нова. — Что за предназначение? — Понятия не имеем, — развел руками Виктор, — но у Томаса было еще одно письмо Куньи, написанное за год до смерти и адресованное своему сыну. В том письме Тристан признался, что они с Альбукерке восстали против короля, чтобы не дать делу Васко да Гамы пойти ко дну. Так и написал. Пойти ко дну. — А еще он писал о том, что тайну эту Васко да Гама унес с собой в могилу. В номере повисла абсолютная тишина, Тернер немигающим взором таращилась на Хлою, полагая, что та тоже пребывает в совершенной растерянности. Фрейзер, внимательно перечитав письмо, которые все еще держала в руках, внезапно усмехнулась и произнесла: — В могилу, значит, унес? Следом рассмеялись Виктор и Сэм. Сохранила былую хмурость лишь Гвендолен, у которой, отчего-то начало невыносимо щипать глаза. — Надеюсь, ты помнишь, где захоронен да Гама? — в голосе Сэма кипел совершенно безумный азарт. — Пришло время обновить свой португальский, мисс Фрезер. Гвен не могла больше этого выносить. Она резко встала и вышла из номера, тем самым смахнув с лиц охотников за сокровищами торжествующие улыбки. — Нужно хоть немного поспать, — прокашлявшись, произнесла Хлоя, вручая письмо обратно в руки Дрейка. — Мы все вымотались, так? Васко да Гама никуда от нас не убежит. Фрейзер отправилась к себе в номер, пообещав перед сном заказать билеты и убедиться, что люди Матеуса их не вычислят. Сэм и Виктор остались сидеть за столом в тишине. Виктор докуривал сигару, Сэм достал из мятой пачки последнюю сигарету и с откровенным блаженством сделал первый затяг. — Как думаешь, Томас тоже догадался о связи с да Гама? — первым тишину прервал Сэм, рассматривая похищенные Гвен записи темнокожего головореза. — Надеюсь, что нет. Но он далеко не дурак. Наш обман с картой точно заставит его пересмотреть теорию о судьбе Флор де ла Мар. Хорошо хоть Гвендолен забрала бо́льшую часть его трудов, это позволит нам выиграть время. — Гвен, — утомленно застонал Дрейк, прикрывая глаза. — Как это могло произойти, Виктор? Я будто нахожусь в каком-то сне. Не могу поверить, что это все реальность. — Я предупреждал, что Матеус де Гама способен на безумные и опасные поступки, — протянул Виктор, но тут же замолк, уставившись на Сэма. — Надеюсь, что это просто нелепое совпадение, Виктор, — недобро усмехнулся Дрейк, только сейчас сообразив о схожести фамилий великого путешественника и враждебно настроенного торговца оружием. — Я тоже, — кивнул Салливан, нахмурившись еще пуще. Мысли о слишком уж нездоровой одержимости Матеуса поиском сокровищ с Флор де ла Мар уже начали недобро жужжать в его седовласой голове. Они еще какое-то время сидели в тишине, пока первые лучи солнца не скользнули сквозь занавески в номер, напоминая о том, что новый день уже давно начался. — Иди к ней, Сэм. — Она меня ненавидит, — покачал головой Дрейк, разглядывая дым, который только что выпустил из легких. — Ты бы видел, как она на меня посмотрела, Виктор. — Так не усугубляй ситуацию. Сэм сделал еще пару затяжек, затем потушил сигарету, неуверенно глянул на Виктора, который лишь ободрительно кивнул. Гвендолен сидела на постели, рассматривая распухшие и разодранные чуть ли не до мяса ладони. Не подумав, она сунула руки под слишком горячую воду, что тут же вызвало невыносимую, жгучую боль. Все ее тело словно сходило с ума, не привыкшее к подобным нагрузкам. Тернер не подняла головы, когда в номер опасливо вошел Сэм. — Давай помогу, — негромко произнес он, садясь рядом. Он аккуратно взял ее руку в свою, опасаясь, что Гвен начнет сопротивляться. Но та податливо дозволила Дрейку осмотреть себя и заклеить самую страшную рану широким пластырем. Движения Дрейка были неспешными, бережными. Он боялся сделать ей больно, теперь уже и физически. Боялся даже смотреть на Гвендолен, чтобы снова увидеть этот полный ядовитого разочарования взгляд. Всегда ухоженные и нежные руки его жены теперь выглядели просто чудовищно. Содранная кожа, обломанные ногти, запекшаяся кровь. Сэм сглотнул горький ком, вставший поперек горла, и осторожно взял холодную руку Гвен в свои, такие же грязные, покрытые многочисленными шрамами и царапинами. Он не знал о чем говорить, но понимал, что очередное извинение будет восприниматься как красная тряпка для быка. Поэтому он просто сидел рядом, держал ее за руку и все еще не до конца мог поверить в реальность творившегося. Дрейк не совсем понимал, хочет ли она слышать сейчас объяснения, признание, или просто мечтает побыть в тишине. — Гвен, — хрипло и тихо промолвил Сэм, — это все на самом деле… — Не сейчас, — также тихо отозвалась Тернер, медленно убирая свою руку из его. — Мы поговорим дома, если.., — она осеклась, прокашлялась, — когда все это закончится. Сейчас мне просто нечего тебе сказать, Сэм. И ничего слышать от тебя в ответ не хочу. — Хорошо, — спустя вечность отозвался Дрейк, понурив голову. — Нам нужно отдохнуть. Вечером вылетаем в Лиссабон. — Хорошо, — только и сказала Гвен, ложась на кровать прямо в одежде и отворачиваясь к стене, молясь, чтобы спасительный сон пришел как можно скорее.