Согласно сценарию

      С каждым съёмочным днем Кеко находила все больше положительных сторон в том, чтобы быть ведущей актрисой. Особенно сильно привилегии главной роли чувствовались во время выездных съемок. Хоть, девушка и не имела собственного менеджера, рядом с ней всегда были ассистенты, гримеры, или костюмеры. Да и другие члены съемочной команды опекали молодую актрису, буквально не позволяя ей ни на минуту оставаться в одиночестве.       Личная гримерка, именной раскладной стул с навесом, завтраки и обеды на вынос, отдельный номер в отеле — это лишь краткий список того, с чем Кеко впервые столкнулась, будучи исполнительницей главной роли и, надо сказать, что все это ей очень нравилось. Кроме того, та забота, которой ее окружали на площадке, не позволяла Кеко погружаться в грустные мысли о проблемах, которые остались в Токио и избежать чувство одиночества от отсутствия рядом Моко-сан и Амамии-чан. Все же раньше Могами редко отлучалась от подруг надолго.       Но, признаться честно, Кеко не задумываясь променяла бы все эти блага на то, чтобы Котонами сейчас оказалась рядом. Даже находясь за много километров от подруги Могами казалось, что она чувствует боль Канаэ.       Все эти мысли девушка была вынуждена оставлять на вечер, в промежутке между прохладным душем в пустом номере отеля и моментом, когда голова Кеко могла опуститься на подушку, и изнуренная долгим рабочим днем, отключиться от всех посторонних мыслей, а затем блаженно и мгновенно провалиться в сон.       Утром все повторялось заново. Хотя мир, создаваемый Хиро Оониси и казался сказочным в окуляре видоискателя, но на деле статные лошади, открытые картеры, пышные платья и тугие корсеты создавали массу неудобств, да и аномально жаркая погода для этого времени года не была слишком уж благоприятным фактором. Грим актеров то и время расплывался, а несколько девушек из массовки даже упали в обморок из-за перетянутых лент в корсетах. И чем дольше продолжалось путешествие Элизабет по Северу страны вместе со своей родней, тем больше Кеко понимала смятение и одиночество своей героини в этой поездке.       Ситуацию усугубляли и коллеги Могами. Молодые девушки статистки никогда не стеснялись в выражениях и не гнушались обсудить самые острые и пикантные темы, которые только имели отношения к съемочной площадке и участникам команды. Кеко сама того не желая была в курсе невообразимых сплетен, собранных ассистентками и переданных из уст в уста гримерами.       Если верить этим разговорам, то операторы и осветители были чуть ли не самыми любвеобильными людьми на белом свете, каждый из них был замечен в том, или ином романе, в независимости от времени работы, семейного положения и, к несчастью, даже возраста, хотя все же, молодым и симпатичным парням доставалось пуще остальных. Однако, все же самый большой ажиотаж вокруг себя, к огромному негодованию Могами, вызывали все же истории о исполнителях главных ролей. Пусть из ведущих актеров в поездке и присутствовала только Кеко, другим актрисам, исполняющим второстепенные роли это не мешало обсуждать личную жизнь ее подруг и партнеров по площадке.       Не удивительно, что в центре внимания оказался неожиданный разрыв теплых отношений между менеджером всеобщего любимчика Цуруги Рена и исполнительницей роли Джейн Беннет — Котонами Канаэ. Почти каждый день Кеко приходилось прерывать дополненные домыслами и выдумками рассказы своих коллег, которые по не понятной девушке причине возвели ситуацию, сложившуюся между Моко-сан, Яширо и актером, исполняющим роль мистера Бингли в разряд драматичного любовного треугольника.       Кеко поймала себя на мысли, что за такой большой промежуток времени она так и не смогла запомнить имени непосредственного партнера Канаэ. Задумавшись о причинах этой странности, Кеко поняла, что все дело в том, что речь о нем действительно заходила крайне редко, а если Моко-сан, что-то и говорила о своем напарнике, то делала это с большой неохотой и пренебрежением. Разве это не подтверждает абсурдность всех слухов, которые подобно назойливым навозным мухам кружатся вокруг ее подруги и этого навязчивого актера?       Совсем в иной ситуации оказалась сама Кеко, ее слухи также не обошли стороной и вездесущие коллеги уже успели приписать и ей участие в одном не менее странном любовном треугольнике, вершиной которого с полному ужасу актрисы оказался Фува Шо, а противоположной ей стороной, вот уж нелепица, Чиори.       Костюмеры и ассистенты поговаривали о том, что певец действительно сблизился с подругой актрисы, только вот все эти разговоры оставались за спиной Могами и стоило ей чуть больше проявить интерес к этой теме, как взволнованное щебетание коллег тут же прекращалось, а тема сворачивалась. Врочем, сама Кеко не сильно-то стремилась разобраться в этой ситуации, полагая, что проявляя излишний интерес к этой теме, она просто непросто подогреет нелепые сплетни.       В этой мешанине сплетен, слухов и домыслов, чистым удавалось остаться только одному человеку — Цуруге Рену, что Кеко для себя подмечала не без язвительного сарказма. Актера повсеместно считали образцом для подражания и идеалом мужчины, которому, как знала Могами, он совершенно не советовал. Однако, переубедить прочих в их заблуждении не представлялось возможным и девушке оставалось только скрепя зубами и сердцем, молча выслушивать похвалы и оды в адрес своего персонального мучителя.       Хотя, надо признать, что, не пересекаясь с ним лично, актриса поумерила свой пыл и даже на некоторое время отбросила предвзятое отношение. Если бы все так продолжалось и дальше, то к финалу съемочного процесса Кеко возможно бы нашла в себе силы примириться со злосчастным коллегой и принять его дурной нрав, которым, как она считала Цуруга Рен обладал в полной мере.       Именно такие мысли приходили в голову актрисы в один из последних съемочных дней в путешествии. Проснувшись утром и приняв душ, Кеко в ступоре уставилась на собственное отражение в зеркале, осознавая, что провела последние пятнадцать минут своей жизни с момента пробуждения по данную минуту включительно, размышляя о человеке, который ей попросту неприятен.       Времени на самоанализ Кеко катастрофически не хватало, поэтому сославшись на два более-менее адекватных фактора: переутомление и бесспорный талант Цуруги, которым она желала бы овладеть, девушка поспешила на место съемок, по пути повторяя по себя реплики из сценария.       Съемочная площадка встретила Могами бурным оживлением. Вся команда находилась в приподнятом настроении, но пуще прочих радовался режиссер. Стоило ведущей актрисе появиться в зоне его видимости, как Оониси подскочил к ней и чуть ли не подпрыгивая от радости и нетерпения сообщил поразительную новость: — Кеко-сан, моя дорогая, помните ли вы сцену, которая вызывала у меня настоящий ужас?! — Необыкновенно искренне и оживлённо произнес режиссер. — Простите, — уважительно и слегка шокировано ответила Кеко, — но, кажется, вы не делились со мной такими вещами. — Ах, вероятнее всего я разговаривал об этом с Реном, — вспомнил директор фильма, — ну что ж, в любом случае все страхи разрешились! — Это отличная новость, — искренне порадовалась девушка, хоть и была далека от понимания радости режиссера, — а в чем, собственно дело, Оониси-сан? — В двух словах и не описать, но главной проблемой фильма всегда была сцена в Розингс — парке. Если вы помните, то именно ее мы перенесли на самый финал съемок. — Вы говорите о сцене, в которой мистер Дарси впервые признается в любви к Элизабет? — Уточнила Кеко, припоминая съемочный график и его построение. Ее действительно удивляло, что съемки в поместье тетушки Дарси были отложены напоследок, ведь это значило полное несоответствие времени года событиям и нарушениям последовательности событий в сценарии. В таких ситуациях режиссеры обычно полностью отказывались от натурных съемок и переносили все действие в павильоны, но разве можно передать всю красоту Розингса через наложенные футожи? — Именно о ней, проблема как раз заключалась в том, что единственное место, которое я представлял для этих сцен в Японии, было недоступно для съемок вплоть до этого месяца, но вчера мне позвонил агент и сообщил, что специально для нашей картины сделали исключение и мы можем приступить к съемкам хоть завтра! — Это потрясающе! — Не смогла сдержать восхищения актриса, Кеко действительно радовал тот факт, что этот эпизод картины получится снять именно сейчас, ведь аномально теплая погода как нельзя кстати совпадает со сценарием, а значит и сам фильм получится более реалистичным. — Я знал, что вы будете счастливы, Кеко-сан, — поддержал режиссер воодушевление девушки, — сегодня же вечером мы выезжаем к месту съемок, часть команды в Токио уже тоже осведомлена и, если завтра к обеду на место съемок доставят все необходимые декорации, то послезавтра мы уже приступим к работе. Но есть одна сложность. — Какая? Может быть я чем-то могу помочь? — Возможно, но мне бы не хотелось тебя утруждать своей же работой. — Нет, что вы, мне совсем не трудно, Оониси-сан, пожалуйста, положитесь на меня, я очень хочу помочь, — фактически взмолилась Кеко, уже предвкушая съемки сцен В Розингсе. — Я сообщил менеджеру Рена о изменении в графике и он сказал, что сможет быстро уладить все незаконченные дела в ближайшее время, но при этом самому Яширо-сану придется остаться в Токио, а значит о самом Рене некому будет позаботиться здесь. Понимаю, что эта работа не для ведущей актрисы, но мне показалось, что вы стали хорошими друзьями с Реном и ыт бы могла составить ему дружескую компанию на несколько дней, а заодно и помочь с обустройством на новом месте, это не сложно, ведь мы приедем на место съемок раньше на целые сутки.       Информация, произнесенная режиссером с трудом укладывалась в мыслях Могами. Не то, чтобы Кеко в этот момент начала корить себя за свой длинный язык, но определенно пожалела о своем скоропостижном решении помочь. Желание отказать было очень соблазнительным, но вот подводить режиссера и не оправдать его надежд, возложенных на нее, хотелось гораздо меньше. К тому же, если воспринимать все происходящее, как вызов, или очередной этап битвы с заносчивым зазнайкой, то все в конечном итоге не так уж плохо.       Из пояснений режиссера Могами поняла, что Рену в действительности не нужна нянька, как об этом изначально подумала сама актриса. Просто не имея своего менеджера Кеко привыкла к тому, что все вопросы касательно ее размещения в отелях, питания и переездах с места на место изначально решались либо самим режиссером, либо исполнительными продюсерами. Те же актеры, которые имеют удовольствие пользоваться услугами менеджера, освобождают от этих излишних проблем управляющую часть съемочной команды. Отсутствие Юкихито-сана на съемках означали бы, что все мелкие бытовые хлопоты о Цуруги легли бы на плечи Оониси-сана, которому и без того проблем хватает с той же самой Кеко и другими актерами без менеджера.       Сам Цуруга уже успел отказаться от чьё-либо помощи и строго настрого запретил привлекать к этому делу ассистентов, это и послужило причиной обращения режиссера к самой Могами, которая на его взгляд была лучшей кандидатурой на роль проводника для Рена. Ведь при таком раскладе и сам актер не будет возражать провести лишнее время со своей очаровательной партнершей, и девушке будет полезно поближе пообщаться с более опытным коллегой в неофициальной обстановке, ну и конечно, вездесущие репортеры непременно подметят непринужденное общение этой пары вне съемочного процесса, что само собой сыграет для картины только на руку. Однако этими соображениями Оониси естественно делиться с Кеко был не намерен.       Последний съёмочный день путешествий прошел в ускоренном режиме, режиссер был вдвое требовательнее обычного, однако, на общем настроении это нисколько не сказалось. Команда была преисполнена воодушевлением. Мужчины по большей части от мысли о внеплановом выходном на завтрашний день, а женщины скорой возможностью вновь лицезреть своего любимчика — Цуругу Рена.       Кеко не разделяла радости ни первых, ни вторых. Кроме того, что ее новое задание стало предметом зависти ее коллег женского пола, так еще и частота упоминаний имени, презираемого Могами человека возросло в разы по сравнению с обычным. — Какая ты все-таки счастливица, Кеко-сан, — щебетала молоденькая ассистентка где-то над ухом Могами, пока актрисе помогали снять, измотавший за день девушку, костюм, — я даже завидую. — Тут нечему завидовать, — честно призналась Кеко. — Ну как же, Цуруга-сан такой замечательный человек, общение с ним доставляет невероятное удовольствие. Я бы очень хотела познакомиться с ним поближе. — Ты говоришь прямо как его фанатка, — не без усмешки заметила девушка. — А я и есть фанатка, — неожиданно призналась ассистент, — я ведь на эту работу устроилась именно для того, чтобы поближе за ним наблюдать. И знаешь, чем больше я провожу времени ближе к нему, тем больше убеждаюсь какой он замечательный! — Разве это не называется преследованием? — Полушутя, полу усмехаясь спросила Могами. — Ну нет! Я же не навязываю ему свое общество! Мне достаточно наблюдать со стороны и помогать ему, если потребуется. — Что-то мне это напомнило, — грустно заметила Кеко, вспоминая себя и свои мысли некоторое время назад по отношению к Фуве, — не боишься, что он на самом деле окажется не тем, за кого себя выдает? — Ты это о чем? — Честно удивилась ассистентка. — Ну, а вдруг он жестокий, себялюбивый и эгоистичный тип?       В ответ собеседница Могами внезапно рассмеялась. — Я смотрю ты прямо недолюбливаешь Цуругу-сана. — С чего ты взяла? — Смутившись, переспросила Кеко. — Просто ты ко всем так дружелюбна и всех защищаешь, а тут наоборот, вот и выглядит подозрительно. Слушай, а может ты влюбилась?! — неожиданно, как и предыдущий взрыв смеха выдала ассистентка. — Что?! Вот уж нет! — Тут же поспешила разуверить ее актриса, — Это уж точно невозможно. — Вот и зря, — опять удивила своим ответом собеседница, развязывая последний узелок на корсете Могами, — Цуруга-сан достойный мужчина и если уж влюбляться, то в него. И вообще ты даже не представляешь, как много всего хорошего он сделал для своих близких!       Не сказать, что Кеко хотелось бы выслушать рассказ о благих деяниях своего партнера, однако, нельзя не признать, что эта сторона жизни актера ей неведома и, возможно, мысли, которые посещали ее еще утром, смогут благодаря этому диалогу укрепиться в голове девушки. Поэтому она и не стала возражать, когда ассистентка, аккуратно укладывая платья в чехлы, начала свой рассказ о благодетелях Цуруги Рена. В общем все истории действительно говорили о нем, как о добросердечном и хорошем человека, однако, оставалось впечатление, какой-то нереальности. Казалось, что человек просто не может быть таким идеальным и где-то все же существует неприятных подвох.       Как выяснилось подвох все же существовал. Это неожиданно открытие стоило Могами рассыпанных по всему полу гримерной, в которой она переодевалась в компании щебечущей ассистентки, булавок. — Прости, — неловко подбирая, рассыпание принадлежности, попросила Кеко, — я тебя не совсем поняла. — Ох, да ничего страшного, — тут же поспешила на помощь актрисе девушка, — ты, наверное, вымоталась за день, я рассказывала о том, что Цуруга-сан буквально спас своего менеджера. — Да, но… — Одна из булавок больно уколола Могами палец, девушка невидящим взглядом уставилась на крошечную капельку крови, выступившую на коже. Слова ассистентки ранили гораздо больнее. — Юкихито-сан был впутан в ужасную ситуацию, которая грозила страшным скандалом. Некая актриса завела роман со своим партнером и одновременно пыталась охмурить и менеджера Цуруги-сана. Уж не знаю зачем это понадобилось той вертихвостке, возможно хотела подобраться поближе к Рену через менеджера, но Цуруга-сан вовремя предупредил своего друга и раскрыл ему глаза. Теперь Юкихито-сан не общается с той девушкой. Разве это не говорит о верности и заботе Цуруги-сана? — Ты не знаешь, как звали ту девушку? — Нет, но говорят, что это случилось на одном из текущих проектов, возможно, даже на нашем, но здесь Юкихито-сан не общался ни с кем близко кроме Канаэ-сан, не думаю, что речь шла о ней. Хотя, уж извини, я понимаю, что она твоя подруга, но она поставила себя в нелепое положение так откровенно заигрывая со своим партнером. — Она этого не делала! — Тут же вступилась за подругу Могами, — Моко-сан не такая девушка и я не позволю распространять про нее эти выдумки, — оставшиеся булавки вновь посыпались из рук актрисы. Ассистентка тут же поторопилась собрать то, что выпала из рук Кеко. — Не стоит так реагировать, — обиженно заметила девушка, — я всего лишь поделилась своими мыслями и наблюдениями, тебе лучше знать, ты с ней общаешься ближе остальных. Канаэ-сан такая скрытная, откуда другим знать, что у нее на уме.       Больше диалог между девушками не клеился. Могами с головой ушла в свои тяжелые мысли, а ассистентка, явно чувствующая напряженную атмосферу и темную ауру, скопившуюся вокруг актрисы, не решалась настаивать на разговоре.       Весь оставшийся вечер и следующий день Кеко провела словно в тумане. Сценарий не желал укладываться в голове, работа над ролью не клеилась, да и прогуливаться, как другие члены съемочной группы во внеплановый выходной не хотелось.       Мысль о том, что именно Цуруга Рен повлиял на отношения между Яширо и Канаэ не давала Могами покоя. Она и раньше предполагал возможность такого развития событий, но никак не могла найти более-менее правдоподобных причин зачем бы Цуруга Рен делал нечто подобное. После вчерашнего разговора с ассистенткой подозрения гораздо усилились, вернее было сказать, почти сомнения на этот счет развеялись.       Рен имел колоссальное влияние на своего менеджера и, если уж кто и мог заставить Яширо поменять мнение о Котонами, то это точно был этот актер. Хоть и очевидных причин для подобного решения у него и не было. Впрочем, Кеко уже давно решила для себя, что подобные Цуруге люди не ищут для себя особых причин, чтобы делать те, или иные вещи, ими руководствует в первую очередь эгоизм.       Однако, болезненное осознание того, что всего несколько дней, даже часов назад Могами была готова простить его, была готова смириться с его характером и постараться понять, не давали девушке спокойно забыть об этой ситуации. Возможно, именно поэтому она так и не смогла рассказать об услышанном Моко-сан, хоть уже и набрала ее номер телефона, и услышала в трубке знакомый голос подруги. — Кеко? — Удивленно спросила Канаэ, голос актрисы все еще звучал немного грустно, — у тебя что-то случилось? — Нет, — словно опомнившись ото сна ответила девушка, — вовсе нет, я просто тут…       И слова застряли где-то в горле. Нужно ли рассказывать Канаэ о Цуруге Рена? Правильно ли она поступит, вскрывая еще не успевшую зарубцеваться рану на сердце подруги? Действительно ли все было именно так, как кажется Кеко? — Кеко? — Взволновано позвал голос в трубке, — ты там как? — Все хорошо, Моко-сан, — глотая неожиданно появившиеся на глазах слезы, ответила Могами, — я просто соскучилась.       Не в силах больше сдерживаться, Кеко повесила трубку, едва дослушав рассказ Канаэ о новой работе. Время тянулось неимоверно медленно, а завтрашний день обещал стать сущим адом.       Утро нового дня встретило Рена палящим солнцем и очередью фанатов, для которых стало открытием прибытие их кумира на автовокзал их небольшого города.       Среди толпы людей актер то ли совершенно случайно, то ли по привычке моментально вычислил яркую рыжую макушку своей партнерши. Удивление в душе актера быстро сменилось теплым чувством. Он скучал, действительно скучал по этой девушке. — Кеко! — Громко позвал Цуруга, чтобы девушка обратила на него внимание, — не ожидал тебя здесь увидеть, — признался Рен. — Режиссер попросил меня сопровождать вас в отсутствии Яширо-сана, — холодно ответила Кеко. Совладать со своими эмоциями девушке оказалось гораздо сложнее, чем она думала. — Он все же навязал эту работу, — разочарованно произнес Рен, осознавая, что встреча с Могами к сожалению, даже не случайное совпадение и уж тем более не ее личная прихоть, — тогда я думаю, тебе не стоит тратить на меня свое свободное время, можешь не переживать, я справлюсь. — Нет, — четко и решительно заявила Могами, — Оониси-сан переживает за вас, не будьте так беспечны!       Рен усмехнулся. Все же в решительности Кеко отказать было невозможно, но и отрицать факт того, что ему будет приятна ее забота, хоть и навязанная ей кем-то сверху. — Ну, раз уж ты точно решила сопровождать меня, то полагаюсь на тебя, Могами, — Рен слегка поклонился своей спутнице, — пожалуйста, позаботься обо мне.       Толпа вокруг становилась все плотнее, некоторые самые несдержанные фанаты уже норовили вплотную подойти к беседующей паре, а до ушей актрисы то и дело доходили удивленные и заинтересованные возгласы общего содержания: «Кто эта девушка?», «Что она делает рядом с Цуругой Реном?», «Они так близко знакомы?». Удивительная способность перевоплощаться в роли до неузнаваемости иногда работала против Могами, но сейчас смущенная таким откровенным обращением Цуруги, она даже не обратила внимания на столь обидные замечания. — Да, — только и смогла тихо вымолвить девушка.       В следующую секунду на хрупкое плечо Кеко опустилась мужская ладонь и настойчиво потащила ее прочь из зала ожидания. Взволнованная толпа осталась где-то позади. Только хлопок закрывающейся двери такси привел актрису в чувства. — Прости, — тут же извинился Рен, — оставаться там дальше было просто опасно. — Все в порядке, — тут же поспешила заверить коллегу девушка, — куда мы едем? — На съемочную площадку, конечно же. — Постойте, но вы только что приехали. Разве вам не нужно в отель? — Нет, в гримерке есть душ, багаж доставят позже, зачем тратить время на лишние разъезды?       Могами от разочарования чуть ли не ударила себя по лбу. Конечно, глупо было полагать, что такой профессионал как Рен будет вести себя как слепой младенец, но и того факта, что он захочет сразу после долгого перезда поехать на работу, Кеко не учла. Но хуже всего было то, что самовольно распланировав его график, Могами испортила и свой собственный. Вот и получалось, что по его воле и ее глупости, Кеко оставалась без завтрака и сценария, который оставила в отеле, думая, что успеет закинуть его в сумку пока Рен будет принимать душ у себя. — Что-то не так? — Актер заметил смятение девушки и тут же решил узнать причину. — Все в порядке, не стоит волноваться, — натянуто улыбнулась Кеко, все еще сетуя на свою недальновидность. — Уверена, потому что мне кажется, ты чем-то недовольна. Теперь вдобавок Могами залилась еще и пунцовой краской. Поведение актера ставило ее в тупик. — Стой, — неожиданно произнес Рен, что даже водитель удивился и принял восклицание на свой счет, — простите, — тут же извинился Цуруга, — ты вообще сегодня завтракала? — Я, ну… — Дар красноречия определенно покинул Могами где-то в отеле, когда она очень эпатажно репетировала перед зеркалом прохладную встречу своего коллеги. — Извини, я иногда забываю про приемы пищи, — почему-то смутился парень, хотя Кеко и понимала, что его вины в сложившейся ситуации точно нет, — ты же, наверное, торопилась встретить меня и пропустила завтрак, — скорее утверждал, чем спрашивал актер, а затем не дождавшись возражений, обратился к водителю, — подбросьте нас в ближайшую кофейню, пожалуйста.       За завтраком Рен был по-прежнему весел и обходителен, Кеко же напротив оставалась молчаливой и отстранённой. Девушке не хотелось признаваться себе в том, что общество актера ей до дрожи приятно. Ей не хотелось соглашаться с мыслями о том, что с Реном очень интересно. Ей не хотелось переставать ненавидеть его, после того, что он сделал Канаэ.       Цуруга же продолжал шутить и общаться на отвлеченные темы, возможно, со стороны они даже смотрелись как пара, особенно в те минуты, когда молодой человек галантно придерживал двери перед своей спутницей, или помогал ей определиться с заказом.       Кажется, официанты умилялись, глядя на них со стороны. Почему-то Цуруга заказал для Кеко коктейль, украшенный блестящими крыльями, напоминающие крылья фей, а затем шутя напомнил ей, что это детское меню. Но Могами была искренне рада, хоть и смущена, а глаза ее светились каким-то совсем детским счастьем и Рен был готов заказать все детское меню с феями, лишь бы глаза этой девушки всегда оставались такими.       Любой прохожий, кто видел их, мог бы поклясться, что эти двоя были, если можно так сказать, на одной волне. Вот только подойдя поближе в это магнитное притяжение между парой можно было почувствовать, что что-то не так. И Рен чувствовал это, и Кеко чувствовала. Только вот причины были у них совсем разными.       Так и оставаясь близко и одновременно очень далеко друг от друга, Могами и Цуруга — исполнители главных ролей в картине, появились на площадке. Проведя все утро вместе, пара чувствовала, что-то не правильное в том, чтобы расходиться по разным гримеркам, хоть и понимали это по-разному. Кеко казалось, что она провалила задание, Рен же всерьез испугался за свое душевное равновесие. — Свет, камера, мотор, — прозвучала команда режиссера и в просторной комнате наступила тишина.       Кеко, нет Элизабет, нервно перебирала в руках складки своей юбки. Время от времени на ее лицо падала тень от высокой фигуры ее собеседника, который явно не находил себе места и расхаживал по комнате из стороны в сторону не решаясь заговорить.       Девушка через силу заставляла себя смотреть в его лицо, чтобы не чувствовала сама Кеко, Элизабет не должна испытывать к этому человеку ничего из того, что испытывала сама Могами, но как девушка ни старалась придать своему лицу выражение холодной отстраненности, во взгляде все равно читалось смятение, перемешанное с недоверием. — Вся моя борьба была тщетной! Ничего не выходит. Я не в силах справиться со своим чувством. Знайте же, что я вами бесконечно очарован и что я вас люблю!       В первую секунду сердце актрисы подпрыгнуло в груди, но напомнив себе, что сейчас перед ней стоит вовсе не Цуруга Рен, а мистер Дарси, девушка собралась с мыслями и чуть дрожащим голосом произнесла: — Я не понимаю вас, мистер Дарси.       Рен прекратил свое лихорадочное движение по комнате и остановился напротив актрисы, его руки непроизвольно потянулись к предмету воздыхания, вот только кому именно принадлежали эти чувства даже сам Рен не мог сказать наверняка. Так и остановившись со слегка протянутыми в жесте сомнения и надежды руками, парень продолжил свой монолог: — Не смотря на ваше положение, поведение ваших родных и дурные привязанности я полюбил вас. И желаю, чтобы вы стали моей женой.       Непроницаемое и холодное выражение лица девушки сменилось на жестокое и презрительное, так и сама Кеко чувствовала себя комфортнее. — Чувство, которое вы питаете, независимо от того — разделяется оно человеком, к которому оно обращено, или нет, — свойственно, я полагаю, принимать с благодарностью. Благодарность присуща природе человека, и, если бы я ее испытывала, я бы вам сейчас это выразила. Но я ее не испытываю. Я никогда не искала вашего расположения, и оно возникло вопреки моей воле. Мне жаль причинять боль кому бы то ни было. Если я ее совершенно нечаянно вызвала, надеюсь, она не окажется продолжительной. Соображения, которые, по вашим словам, так долго мешали вам уступить вашей склонности, без труда помогут вам преодолеть ее после этого объяснения.       Актер отступил на шаг, столь резкие слова из уст возлюбленной полоснули лезвием по сердцу актера. Рен понимал, что это всего лишь игра, но готов был поклясться, что испытать нечто подобное в реальной жизни ему бы было мучительно больно. Пауза затягивалась, но Рен продолжал молчать. Все реплики в его голове смешались, а язык не слушался. Медленно, капля за каплей в сознание парня пробивалась мысль о том, что он не хочет терять девушку перед ним, что он не хочет оказаться на месте мистера Дарси, о том, что он сделает все, чтобы с ним не случилось ничего подобного.       Съемочная группа начала перешёптываться, происходящее на площадке кже выходило за пределы сценария. Помощник режиссера склонился над ухом Хиро Оониси и поинтересовался о том, стоит ли остановить сцену, на что режиссер, завороженно смотрящий в монитор со своего места, лишь покачал головой. Если этих двоих прервать сейчас, в следующий раз добиться таких правдоподобных эмоций уже не удастся. — И этим исчерпывается ответ, который я имею честь от вас получить? Пожалуй, я мог бы знать причину, по которой вы не попытались облечь свой отказ по меньшей мере в учтивую форму? Впрочем, это не имеет значения! — Наконец выдавил из себя текст Цуруга. Он чувствовал, как дрожат колени, он чувствовал, что сердце готово вырваться из груди и промчаться галопом в неизвестном направлении и он чувствовал, что никто, кроме него не должен об этом узнать.       Дальше было проще, все сдерживаемые до этого эмоции вырвались наружу. Элизабет сыпала обвинениями, Кеко выражала свой гнев и презрение через реплики своей героини, так словно это Рен, а не Дарси был виновен в неприятностях Уикхема, так словно это актер разрушил счастье ее сестры, так словно он виновен во всех ее злоключениях. А Цуруга лишь молчал, казалось, что его силы иссякли еще в момент ее отказа и последнее, что он мог ответить ей, он уже выговорил минуту назад. А Кеко продолжала говорить. И, когда реплик уже не осталось, Кеко чуть задыхаясь от продолжительного монолога, была готова впиться своими тонкими пальцами в шею ненавистного ей человека и расплакаться от опустошения, разочарования и полного замешательства в своих собственных чувствах, которые она испытывает.       Оониси оторвал взгляд от монитора и посмотрел на сцену поверх линз своих очков, на секунду ему показалось, что девушкой овладела какая-то чёрная аура, а над площадкой витают демоны. Но все это было лишь плодом его воображения, либо техническими помехами на экране, ведь не мог же в такой атмосфере Рен так спокойно приблизиться к Кеко и в жесте, скорее напоминающий успокоительный, нежели грубый, или злой, взять ее руки в свои. — Вы сказали вполне достаточно, сударыня. Я понимаю ваши чувства, и мне остается лишь устыдиться своих собственных. Простите, что отнял у вас столько времени, и примите мои искренние пожелания здоровья и благополучия. — Голос полный печали был слышен всей съемочной команде, хотя и создавалось впечатление, что Цуруга едва ли не шепчет свою финальную реплику. Где-то за пределами площадки, из толпы статистов послышались редкие женские всхлипы.       Кеко сделала осторожный вздох, но вышло как-то нервно. Руки жгло прикосновение актера, но девушка боялась сбросить со своих запястий его ладони. Словно ощутив это, Рен убрал руки и поспешил покинуть площадку. — Стоп, снято, — по помещению прокатилась волна оваций.       Эта сцена была единственной в тот день, которую удалось снять всего за один дубль. Впрочем, режиссер воодушевленный такой сильной кульминацией, не был разочарован последующими затруднениями, которые вполне резонно списал на эмоциональное напряжение, связанное с самой первой сценой и трудностями переезда. Оониси продолжал радоваться успеху, то и дело повторяя, что хорошим нынче ему очень везет.       Находясь все в том же приподнятом настроении Хиро во время одного из перерывов не преминул напомнить Кеко о том, что она по-прежнему должна сопровождать Рена в этой поездке, при этом лицо режиссера было настолько хитрым, что Могами невольно вспомнился президент Такарада, который именно с таким же лицом обожал сообщать самые неприятные новости. — Тогда я зайду за ним после работы, хорошо? — Зачем-то уточнила у режиссера девушка. — Вот и славно, — все также радостно произнес мужчина, — ты очень мне помогаешь, Кеко-сан.       Похлопав актрису по плечу, Оониси уже собирался было вернуться к своему режиссерскому креслу, как вдруг, словно, что-то для себя решив, обернулся и добавил: — Я думаю, что нам всем очень повезло, что именно ты и Рен играете эти роли, — сказав, это режиссер ушел, не собираясь давать девушке никаких дальнейших объяснений.       Почему-то эта фраза очень сильно напомнила Могами фразу другого человека, сказанную ей не так давно. В голове голос Цуруги неожиданно вкрадчиво произнес: «мне кажется, мы очень хорошо понимаем чувства Элизабет и Дарси». Кеко почувствовала, как краснеет, хотя на это не было абсолютно никаких причин.       К концу рабочего дня Кеко все же удалось избавиться от лишних мыслей и уже свободная от грима и костюма, девушка с легкой головой и сердцем, подошла к гримерке своего партнера. Первую секунду она засомневалась, стоит ли так нагло врываться в его личное пространство, но затем вспомнив, о просьбе режиссера все же решительно постучала в дверь. — Цуруга-сан, это я — Кеко, — оповестила девушка хозяина помещения. Из-за двери послышались какие-то непонятные звуки, словно кто-то, что-то уронил, а затем и приглушенный голос актера, приглашающий войти. — Я не помешала? — Нет, нет, что ты, — как-то нервно отозвался Рен, лихорадочно поднимая с пола флаконы с косметическими средствами, — я уже почти готов выдвигаться. — У вас все в порядке? — Скептически наблюдая за действиями своего коллеги, спросила девушка. — О, да, — тут же отозвался Цуруга, — просто не ожидал, что ты придешь. — Я все еще сопровождаю вас, помните? — Конечно.       Казалось, что Рен собирался сказать, что-то еще, но слова очевидно никак не желали складываться в предложения и актер решил, что лучше будет промолчать. Еще некоторое время пара провела в тишине. Кеко стыдливо отвернулась, когда Цуруга переодевал рубашку, а он в свою очередь не мог сдержаться и то и дело поглядывал на девушку через отражение в зеркале.       Когда парень уже завершил сборы, Кеко не без облегчения направилась к выходу, ожидая, что сам Цуруга последует за ней, однако, ее догнал только голос актера. — Кеко, — позвал Рен нерешительно. — Да? — Девушка остановилась у самой двери и обернулась. Рен стоял гораздо ближе, чем она ожидала и поэтому девушка непроизвольно отпрянула к двери. — Могу я с тобой поговорить? — Да, разумеется, — не без сомнения ответила Могами. — Тогда обещай, что выслушаешь меня до конца. — Хорошо.       Актер тяжело выдохнул и сделал шаг навстречу Кеко. Отступать девушке было некуда, ее спина уже упиралась в двери гримерной. Рен словно и не замечал ее смущения, судя по его виду, он вообще едва ли мог четко анализировать происходящее вокруг. — Сегодняшняя сцена, — начал свои объяснения Цуруга, — та, что была первой, она была… сложной. — Да, — все также находясь в замешательстве согласилась Кеко. — Но я многое понял благодаря этой сцене. — Это здорово, — облегчено выдохнула девушка, понимая, что речь пойдет об актерской игре и, что мысли, внезапно вспыхнувшие в ее голове — всего лишь плод ее воображения, подстегнутый режиссером и недавним самокопанием. — Я понял, что очень влюблен в тебя и не могу позволить себе просто оставаться в стороне, даже не попытавшись рассказать тебе о своих чувствах.       Количество воздуха в гримерке резко уменьшилось, потому что Могами поняла, что просто не может сделать и вздоха. А Рен, восприняв ее молчание, как знак того, что он может продолжить, говорил дальше. — Я понимаю насколько это неожиданно для тебя. Я сам в этом виноват. Я силился скрывать свои чувства, пытался их побороть, задушить, доказать себе, что это глупо, что ты еще слишком мала, что ты наивна и еще эта твоя странная ненависть с Фуве. Все это никак не вписывается в мои представления об идеальной женщине. По крайней мере мне так казалось в начале, но чем больше я наблюдал за тобой, тем сильнее становилось мое влечение и сегодня я понял, что ты для меня действительно самая особенная.       Чем больше слов говорил Рен, тем сильнее билось сердце Могами, только вот волнение и смущение сменялись другими чувствами, одним из которых точно было раздражение. — Да, я прекрасно вижу все твои недостатки, но я готов с ними мириться, — продолжал объясняться Цуруга, стараясь как можно понятнее донести до Кеко свои чувства. — Простите, — резко прервала его девушка, — я не могу и не хочу отвечать на ваши чувство.       Словно опомнившись ото сна, парень мотнул головой. Сначала ему показалось, что он ослышался, но затем смысл сказанных Кеко слов, все же дошел до затуманенного смущением рассудка актера. — Но почему? — Единственное, что все же смог ответить Рен, хоть и понимал, как глупо должно было это звучать со стороны. — Вы мне не нравитесь, — жестко ответила девушка, в ее голосе не звучало сожаления, только раздражение, — вы перечислили мои недостатки и в общем заметили, что ваши чувства появились вопреки вашему желанию. Разве подобное признание может быть мне приятно? Если вы больше ничего не хотите мне сказать, то я пойду. Простите.       Руки Могами легли на дверную ручку и уже потянули дверь на себя, но внезапно встретились с какой-то преградой и громких стуком захлопнулись вновь. — Значит вот, как, — Рен держал руку над головой Кеко, придерживая дверь. Девушка почувствовала страх, она видела подобную сцену, только на ее месте в этой сцене был Шотаро и его разговор в гримерке с Реном закончился не самым приятным для него образом, — значит я не нравлюсь тебе потому что вижу и принимаю твои недостатки? Не слишком ли это высокомерно, Могами-сан?       Наглость этого заявления выбили дух и весь страх из Кеко. Дерзко подняв лицо и встретившись с глазами актера Кеко выдала ему свои истиные мысли. — Вы ошибаетесь. Я бы не ответила бы вам взаимностью, даже, если бы вы боготворили меня. Мне неприятна даже сама мысль о том, чтобы быть любимой таким человеком как вы! — Четко произнесла Кеко, буквально выплевывая каждую букву, только вот стоило словам сорваться с губ, как она тут же пожалела о сказанном, потому как все это время не отрывала взгляда от глаз Рена, в которых после ее слов родилось, что-то болезненное и это же мукой отразилось на его лице. — Я знаю, что далеко не самый хороший человек на Земле, я знаю, что полон грехов и пороков, но не думал, что настолько тебе противен, — признался актер, не в силах сменить позу, или отвести взгляда от любимого лица, искаженного раздражением.       Могами не знала, что еще сказать, ей мучительно не хотелось здесь больше оставаться, но ноги не слушались, а глаза вот-вот предательски начнут слезиться. — Почему? — Едва слышно произнес Рен, все еще опираясь на входную дверь гримерки. — А вам не ясно? — Неожиданно истеричным голосом спросила Кеко, — Как я могу любить человека, который растоптал чувства моей подруги? — Что? — Непонимающе отозвался парень. — Не отрицайте, что именно вы уговорили своего менеджера не общаться с Моко-сан, вы настроили его против нее! А она ведь влюбилась! Возможно впервые по-настоящему влюбилась, разве это не жестоко? — Видимо ты не все знаешь, — голос актера вновь стал набирать силу, — если она так любила Яширо, то зачем же признавалась в любви другому? — Это не правда! Это слухи и домыслы! Канаэ никогда бы так не поступила! Ей противен тот человек, а вы поверили каким-то посторонним людям, а теперь и ваш друг, и моя подруга несчастны! Надеюсь вы довольны. — Я сделал то, что считал нужным, — твердо и вкрадчиво произнес Рен. — Должно быть вы всегда так делаете, — гнев Кеко вырвался наружу и вся накопившаяся злость и обида волнами выливались на ее собеседника, — С Шо вы тоже так поступили потому что считали нужным? Он стал популярным и вы, не нашли ничего лучше, как запугать его? Это низко и недостойно! Как у вас только язык поворачивался после этого обвинять меня в низменных целях?! Ради славы и популярности не гнушаетесь никаких методов, мне противно от того, что человек, обладающий таким талантом, действует подобным образом. Я бы не хотела вашей любви, вы сами ее себе придумали. Не удивлюсь, если вы попытаетесь и от меня добиться взаимности также!       Рен словно ошпаренный стоградусным кипятком отскочил от двери. Та фантомная боль, которую он испытывал на площадке во время сцены отказа мистеру Дарси, сейчас казалась детской забавой. А девушка напротив него продолжала стоять и, тяжело дыша, смотрела на него в упор. И он бы хотел отвести взгляд, отвернуться, спрятаться, да вот только не мог. Даже злая и ненавидящая его, она была для него притягательна, прекрасна, недоступна и от того еще более желанна.       Парень прикрыл веки и почувствовал, как немеют руки от желания вырвать ноющее сердце из грудной клетки. Он непроизвольно делает шаг навстречу к Могами. Кеко до этой минуты чувствующая только злость и раздражение приходит в себя, но уже не может вернуть слов назад, как, впрочем, и не может покинуть гримерку. А актер приближается все ближе.       Могами нервно сглатывает, когда руки парня поднимаются к ее лицу. Ладонь нежно и почти невесомо касается ее щеки и Кеко ловит себя на мысли, что ее никто раньше не касался с такой нежностью. А Рен лишь на секунду задерживает свои пальцы на ее нежной коже, а затем скользящим движением опускает руку вниз, все еще ощущая шелковистую нежность на кончиках пальцев. Ладони сжимаются в кулак, а голос предательски дрожит. — Прости мою вольность, Кеко, — очень тихо произносит Рен, — я и не думал насколько ужасен в твоих глазах. Если ты позволишь, я доберусь до гостиницы сам.       Рен открывает дверь и тут же отворачивается от Кеко. Могами лишь на мгновение задерживается в дверном проеме, бросая на актера последний взгляд. Раньше она не видела его таким печальным. Почему-то девушке хотелось запомнить его черты сегодня, ведь его сцены закончены и завтра она его уже не увидит.